Кири оказалось крайне интересным местом.
– Если бы не ваша медкарта, Кимимаро-сан, – юная медик задумчиво изучала анализ крови своего пациента, – то я бы и не подумала, что вы пережили лёгочную атрофию и тяжелейшее заражение крови.
Бледный юноша тихо вздохнул. Пациент, которого ей доверили на время дипломатической миссии, был крайне вежлив, тих и спокоен. По этому воспитанному парню и не скажешь, что его организм — эволюционная вершина, ставшая машиной для убийства. Если остальные кланы брали техниками, додзюцу и хитрыми приёмами, то последний из рода Кагуя просто шёл на противника как таранное неубиваемое орудие. Неограниченная регенерация, костная ткань крепче калёной стали, сверхчеловеческие рефлексы и многократно продублированные нервные окончания.
И это лишь то, что ей позволили узнать!
«Как врач, я восхищена этим телом,» – Харуно вновь окинула взглядом зеленоглазого шиноби, чуть задерживаясь на клановых алых отметинах. – «Интересно, это особенность Кири — сверхразвитая анатомия?»
Невольно, девушка улыбнулась, припоминая ещё одного такого обитателя Страны Воды.
– Прощения просим, – внезапно раздалось из окна, – мы только спросить.
Девушка закатила глаза. Пусть она официально была частным медиком наследника великого клана, но за её помощью не стеснялись приходить прочие жители Кири. Не все конечно, но некоторые.
– Суйгецу, ты в край обнаглел, – альбинос лишь весело осклабился в ответ на этот упрёк, привычным жестом распахивая створки.
– Приношу извинения за этого грубого мечника, Сакура-сан, – Хаку, как всегда вежливый, умудрился незамеченным пройти по-человечески — через дверь. – Но на тренировке я случайно проморозил его внутренние органы.
Неловко ероша свои розовые волосы, девушка скосила взгляд на своего официального пациента. Кагуя тонко улыбнулся, с лёгкой заинтересованностью изучая бардак, который умудрялся развести вокруг себя вечно шумный Хозуки.
– Я зайду завтра, – зеленоглазый юноша плавно встал с кушётки, освобождая место для драматично пыхтящего мечника. – В обычное время. До встречи, Харуно-сенсей.
И, скользнув последний раз по своему лечащему доктору пронзительным зелёным взглядом, последний представитель клана Кагуя скрылся в дверях.
– Позер, – пробулькал сипло Суйгецу, шумно плюхаясь на кушетку. Судя по тому, как мечник поморщился, то шиноби Тумана не шутили — ранение имело место быть. – Недавно с койки его вытащили, а ходит так, будто тут самый важный.
Вздохнув, Харуно активировала ирьёниндзюцу. Краткое прикосновение к торсу пациента показало, что обморожение у него довольно неприятное. А в силу своих клановых техник, Хозуки умудрился повредить некоторые внутренние ткани.
«Как он сам дошёл сюда вообще?» – поражённо подумала девушка, начиная лечение. – «Это должно быть чертовски больно.»
– Если ты считаешь вежливость чем-то высокомерным, – снисходительно вступил в диалог Юки, – то неудивительно, что ты её так старательно игнорируешь.
С лёгкой улыбкой, розоволосая наблюдала за перепалкой жителей Кири. Эта парочка, за время её размещения на острове, успела стать для неё если не друзьями, то хорошими знакомыми.
– Эй, – фиолетовые глаза демонстративно сощурились, – я максимально вежливый. Особенно при гостях селения. Я рядом с Сакурой даже шутки свои обычные почти не шучу! Только приличные.
Припоминая последнюю юмореску водяного парня, медик скептически изогнула бровь.
– Ты хочешь сказать, – с нескрываемым удивлением начала она, – что твои фразочки про «лососни тунца» и «щука стерлядь» считаются приличными?
Альбинос хохотнул, но почти сразу ойкнул, вжимая голову в плечи. Восстановившиеся ткани первое время были крайне чувствительны. Любое лишнее движение грудной клеткой приносило дискомфорт.
– Я всегда подозревал, что в тебе больше от чайки, чем от акулы, – устало вздохнул Хаку. – Как минимум, смех невероятно похож.
Сакура фыркнула, когда, к её удивлению, брюнет продолжил:
– Но он говорит правду. Обычно Суйгецу менее разборчив в выражениях.
На бледном лице отразилась вся палитра возмущения, доступная мечнику. Сакура, что уже заканчивала процедуру, закатила глаза. К этим шуточным перебранкам она давно успела привыкнуть и воспринимала их как бесплатное развлечение.
– Я отказываюсь слушать это от человека, что смеётся над моими шутками.
Хаку немногословно изогнул бровь.
– Многими шутками, – поправил сам себя альбинос. – Но, между прочим, на последней, про общее между пульсом и ор…
Мимо просвистел ледяной сенбон и Харуно, к стыду своему, даже не успела среагировать на такой внезапный жест. Хорошо, что целились не в неё. Разлетевшись сотней брызг, Суйгецу возмущённо забулькал. Розоволосая поморщилась, отряхивая от чужой техники руки.
– Да что у вас с Чоу за привычка такая! – почти мгновенно собравшийся рот тут же выказал всё своё возмущение. – Можно по-человечески сказать? Я ж не идиот, чтобы при любой мелочи менять мне агрегатные состояния.
Хаку снова выглядел сильно сомневающимся в высказанном утверждении.
– Если ты не идиот, – спокойно ответил член АНБУ Кири, – то зачем постоянно выводишь из себя мечника из клана Хошигаки? Тебе так нравится смотреть на злого Чоу?
Сакура не поверила своим ушам.
– Злого Чоу? – недоверчиво переспросила она.
Две пары глаз — карие и фиолетовые, тут же сосредоточились на ней.
– Ну да, – Суйгецу поковырялся в ухе, забавно морщась. – Зрелище конечно жутковатое, но доводить его всегда было весело. Обычно ж он та ещё корюшка.
Медик поражённо захлопала глазами, на физическом уровне ощущая, как её наполняет любопытство.
– Ты наверно очень сильно стараешься? – с интересом уточнила она. – Я даже не думала, что он умеет срываться.
Хозуки странно на неё покосился, безмолвно переглянувшись с Юки. Брюнет загадочно улыбнулся.
– У каждого человека есть предел терпения, Сакура-сан, – оперативник АНБУ бесшумно развернулся на пятках, двигаясь в сторону двери. – Или вы думали, что обладатель Хирамекарей способен иметь покладистый характер?
– Ей то откуда знать? Так то он… – протянул альбинос, но его грубо дернули за шкирку, не давая закончить.
Хаку что-то задумал. И Сакура была невероятно раздражена от того, что, судя по всему, добровольно клюнула на его удочку.
Ей было интересно.
И когда за непрошенными гостями закрылась дверь, то голову девушки не покидала одна единственная мысль.
Как злится Чоуджуро?
* * *
Сакура корила себя за то, что эта дурацкая мысль мешала ей работать. Жужжала непойманным июльским комаром над ухом в любое время дня и ночи, мешая спать и заставляя ворочаться.
«Чоу?» – в который раз задавала она себе вопрос, – «Рассердиться? Этот мягкотелый дурилка?»
В голове, невольно, всплывали примеры знакомых. Он молча поджимает губы и холодно смотрит? Взрывается внезапно от переполненной чаши терпения? Закидывает горячечными словами и хлопает дверью?
Как назло, ни один из знакомых паттернов не накладывался на робкую зубастую улыбку и чёрные глаза. В любой выстроенной мозгом ситуации мечник лишь неловко тёр шею и извинялся.
– Даже представить не получается! – раздосадованно хлопнула ладонями по рабочему столу медик. Бумаги всколыхнулись от небольшой волны воздуха, что поднялась от этого движения.
– Не получается? – знакомый голос звучал заинтересованно. – Что-то не так с Кагуя?
На пороге её кабинета, как всегда подкравшийся незаметно, стоял виновник душевных мук розоволосой. Зелёные глаза пронзительно впились в бледное лицо с мощной челюстью. Девичий взгляд оказался настолько интенсивным, что юный Хошигаки неловко заморгал и немного покраснел.
– …да? – голос Чоуджуро, кажется, поднялся на пару октав, полностью передавая растерянность своего хозяина.
Сакура, поджав губы, приняла решение.
«Вот и проверим».
Что потребуется сделать, чтобы этот парень хотя бы раз огрызнулся? Обнаглеть?
– Хочу ужин, – натягивая на лицо самую наглую ухмылку, протянула девушка. Облокотившись на спинку стула, она сложила руки у себя на груди, наблюдая за тем, как вытягивается бледное лицо. – Здесь. На моей кухне.
Мечник пару секунд смотрит на неё, лишь немного приподнимая брови. А потом пожимает плечами и говорит:
– Ладно, – и спокойно поворачивает в коридор, на кухню, что находится в этом же выделенном для иностранной гостьи доме. – Что хочешь?
Харуно ошарашена такой сговорчивостью и, растерянная, отвечает чисто на рефлексе.
– Омлет.
– Но яиц нет, – доносится приглушённо из соседнего помещения. – Сейчас схожу. Заодно загляну к Мей-сама, она, кажется, просила что-то уточнить в отчёте, если буду проходить мимо. Конечно не горит, но раз так…
Куноичи задыхается на этой фразе, припоминая, что Чоу, вообще-то, только сегодня вернулся с долгого задания. Дальние путешествия торговых судов всегда были проблемным занятием, да ещё в сопровождении дурной погоды и океанских штормов.
Ей же не показались синеватые мешки под глазами, спрятанными за защитным стеклом очков?
– Нет! – пристыженно кричит она, заставляя парня буквально замереть в коридоре. – Тогда не надо.
Черничный взгляд встречается с весенней зеленью.
– Да мне не сложно, – улыбается он и Сакура опять по-дурацки тает, отмечая ямочки на щеках. – Ты, главное, не переживай, если что-то не получается. Потом получится. А пока перекусим. Я сам голодный.
Ей становится ещё стыднее из-за того, что не продумала время, когда стоило начинать свои эксперименты. Можно же было подобрать вариант, когда он не уставший после задания? Это же просто неправильно!
– Не надо, – бурчит девушка себе под нос, неловко перебирая пальцами по столу. – Я буду что есть.
Хошигаки задумчиво оглядывается, будто припоминая всё содержимое ящиков и небольшого холодильника.
– Рис и рыба точно были, – заключает он, пытаясь вновь поймать девичий взгляд.
– Буду рис с рыбой, – совсем устало вздыхает Сакура, разочарованная и в себе, и в спонтанном решении.
Ответом ей служит широкая зубастая улыбка.
– Хорошо, – он снова разворачивается и пропадает на кухне. – Ты пока сиди, я позову, как будет готово!
Харуно, раздражённая, сползает по спинке стула с немым стоном.
«Следующий вариант должен быть другим,» – решает она.
* * *
– Хочу краба, – утреннюю тишину разрезает девичий голос.
Солнечный луч, прорвавшийся сквозь приоткрытые шторы, выхватывает сплетённые светлые ноги и смятую простынь.
– Сейчас? – уточняют хрипло и сонно.
Сдерживаемая здравым смыслом и правилами приличия, Сакура уточняет.
– Сегодня, – и весёлая улыбка прячется в уголке подушки.
Ей отвечают что-то невнятно и шуршат одеялом, поплотней укутывая их обоих. В объятьях тепло и уютно, особенно на этом продуваемом всеми ветрами острове, и девушка лишь хмыкает, радуясь новому плану.
«Это точно заставит его как минимум стать раздражённее,» – думает она задорно.
Шебутная задачка осложнялась тем, что серьёзно и по-настоящему расстраивать парня она не хотела. Прибегать к каким-то радикальным мерам, вроде оскорблений, обидных розыгрышей и, упаси боги, пренебрежением к мечу, она бы никогда не посмела. Шутка, пусть и дурацкая, должна оставаться шуткой.
А если девушка побудет немного назойливой, то дурного это не повлечёт.
Лениво потягиваясь, Чоу прощается с ней после завтрака и уходит на привычную разминку в угодья клана Хошигаки. Даже находясь в заслуженном рабочем перерыве после задания, джонин Кири имел свою привычную рутину и должностные обязанности.
Крабов ей приносят вечером. Вечером их же и готовят, показывая что вкуснее и как правильно есть незнакомое для материкового жителя мясо.
Сытая и довольная, Сакура устраивается поудобнее в своей кровати, чтобы, после тёмной ночи объявить:
– Хочу лосось.
В этот раз утро привычно туманное, и никаких солнечных лучей в спальне не предвидится. Шторы, тревожимые солёным ветром, неторопливо колышутся, лишь нагнетая голубоватый полумрак комнаты.
– Лосось? – сонно уточняет еë мечник, даже не поднимая головы с подушки. – В это время года он далековато.
Сакура задумывается, стоит ли поныть, чтобы стать ещё раздражительней, или достаточно будет надуть губы. Но её опережают, продолжая мысль:
– Но ты обычно ничего не просишь, – бурчит куда-то в мятую наволочку Чоуджуро. – значит очень хочешь. Поищу сегодня.
После этого он ворочается и, как это часто бывает с ним по утрам, снова проваливается в дрёму. Кто говорит, что акулам даже во сне надо двигаться? Эта конкретная акула всегда по утрам крайне малоподвижна.
Харуно, не ожидавшая такой стойкости к своим претензиям, поджимает губы и невольно умиляется.
Одно дело — дразнить мечника шутками да намёками.
Другое — размышлять об абсурдности его мягкого характера.
За всё время, что она его знает, он ни разу с ней не поспорил. Не разозлился. Не настоял категорично. Не сказал, что хочет сам, послушно и терпеливо выполняя каждую её хотелку. Пусть и, зачастую, брошенную вскользь и без дурного умысла. Но всё-таки!
«А может, если перегнуть палку, он сделает это?» – приходит внезапная мысль в розовую голову. – «Покажет себя с другой стороны, которую я не знаю? Расскажет, что хочет сам?»
Эта задача кажется медику более благородной, чем праздное любопытство. Хоть и служит слабым оправданием продолжающимся попыткам играть в требовательную девушку.
Лосось, кстати, ей приносят утром. Устало потягиваясь и сонно улыбаясь. Завалившись в нагретую за ночь кровать, оставив добычу в маленьком холодильнике.
Через день, устав от чистки рыбы и притомившись всюду находить кусочки серебристой чешуи, Сакура повышает ставки.
– Хочу жемчужину, – тянет она, перебирая светлыми пальцами жесткие голубые волосы. – Розовую, чтобы подходила в мой цвет.
Впервые на её памяти он мгновенно просыпается. Чёрные глаза сосредотачиваются внимательно, цепко. И, к ещё большему раздражению Сакуры, расцветает широкая зубастая улыбка.
– Хорошо, – Хошигаки говорит тихо, мурчаще, – но мне понадобится время. Розовый жемчуг редкий.
Растерянная, девушка удивлённо выгибает брови.
– Сколько времени тебе понадобиться, чтобы найти одну жемчужину? – она фыркает, когда чужая голова чуть изворачивается, и грубоватая щека прижимается к её ладони.
– Я только что решил собрать ожерелье, – с непонятной радостью отвечают ей, ластясь под прикосновение.
Теперь она вовсе перестаёт понимать происходящее. Этот дурной, как иногда бывало, спутал ей всю нить задуманного разговора.
И почему у неё складывается впечатление, что заговорщица из неё никакая?
Её в детстве частенько называли раздражающей. Почему сейчас не выходит?
С легким недовольством Сакура щипает его за щёку и откидывает под тихое «ай» одеяло.
Провожаемая озадаченным черничным взглядом, куноичи удаляется в ванную. Чистить зубы и выдумывать новый план.
* * *
– Ревность всегда злит мужчин, – глубокомысленно изрекает Хаку, что заглядывает днём проверить свою старую неудачную травму колена.
Сакура, что добровольно стала участвовать более чем в одной реабилитационной программе Кири, тяжко вздыхает.
– Я не буду крутить роман на стороне только ради любопытства, – девушка морщится. – Это мерзко и по отношению к Чоу, и по отношению к самой себе. Да я себя уважать после такого перестану!
Брюнет, отчего-то, удовлетворённо кивает. Но взгляд его становится только хитрее.
– А если приревновать его? – пухлые губы растягиваются в ухмылке. – Это тоже может быть раздражающим.
Сакура растерянно моргает. Подобная мысль по поводу Чоу к ней ни разу в голову не приходила. Как можно подозревать человека, что провожает тебя преданным взглядом? Она привыкла считать мечника привязанным прочно и надолго.
– К кому? – это прозвучало серьёзней, чем розоволосой хотелось бы. Подозрительно и хлёстко.
Туманный оперативник задумчиво покачал головой, а потом весело хмыкнул.
– Я думал, это может быть очевидно. Госпожа Мизукаге одним своим присутствием способна смутить умы кого угодно, – говоря это, он задорно щурит карие глаза. – Ты так не считаешь?
Харуно именно так и считает. Только слепой дурак мог не заметить, насколько прекрасна эта женщина. Уверенная в себе, сильная и рассчётливая. Словно воплощение своего селения, пробирающаяся щупальцами тумана тихо и незаметно. Опасная, как спящий вулкан, как сотни акульих плавников, рассекающих волны. Идеальная с алых, очерченных помадой, губ, и заканчивая лаковыми каблуками, что своим лёгким перестуком наводили ужас на провинившихся подчинённых.
Та самая женщина, с которой Чоуджуро проводит достаточно большую часть своего времени.
– Да нет, – говорит Сакура, но внутри неё свербят десятки воспоминаний о многочисленных «Мей-сама», что доводилось слышать за прошедшие месяцы.
Хаку ничего не говорит более, скоро переводя тему. После него, как обычно по расписанию, приходит Кимимаро. Девушка штатно ему улыбается, выдаёт новую порцию витаминов, как раз на неделю, и проводит полный осмотр.
В голове её, тем временем, вертятся домыслы и догадки.
Единственная красноволосая женщина в селении, оставшаяся последней из своего клана. Обладательница прекрасных лазурных глаз. Яркое пятно в голубоватом тумане, что притягивает внимание каждого, кто на неё смотрит.
«Мне тоже говорили про волосы,» – мысли её мечутся в спешном ритме тревожной увертюры. – «И про глаза. Я же не… Не потому что…»
Задумавшись, медик сжимает пальцы чуть сильнее. Сама она этого не замечает, но вот её пациент — в первую очередь. Ведь сжали его руку, что должны были спокойно осматривать.
– Что-то случилось? – спокойным и размеренным тоном уточняет Кагуя, настороженно косясь на светлую кисть, примявшую бледную кожу. Не то чтобы она могла навредить ему, даже оторвав руку — клановый геном быстро отрастит всё заново. Но в самой потере руки даже для него было мало приятного.
– О, прошу прощения, – она спешно извиняется, проверяя, не осталось ли синяков. – Всё прекрасно. Ваши лёгкие уже почти вернулись к идеальному состоянию, я мало у кого видела такое качество альвеол. Вероятно, ваш кеккей-генкай совершил чудо.
Ответом ей служит вежливая улыбка. Юноша, серый, как и вся страна Воды, выделяется лишь бирюзовыми глазами, да алыми клановыми символами.
– Да. Только чудом я дожил до встречи с Сенджу-химе, – соглашается Кагуя. – Ваша наставница спасла меня не только как пациента, но и как человека. Не часто везёт встретить последнего представителя древнейшего клана. Мне посчастливилось, на правах больного, задать ей множество вопросов, что мучили меня с детства.
Обезоруженная такой откровенностью, розоволосая замерла. Она не часто задумывалась, какое одиночество могут испытывать такие люди, как её учительница. Или Какаши-сенсей. Или Госпожа Кушина. Когда ты остаёшься наедине не просто с клановой библиотекой или домом, но целым генофондом, который вытачивали, словно вострый меч, на протяжении поколений. И ты не можешь просто найти ученика. Это абсолютно другое наследие.
Какие долги перед предками ты чувствуешь?
Что на тебя давит?
Как ты планируешь свою жизнь?
– Сейчас вы улыбаетесь, – не уверенная, что можно ответить, произносит она робко. – Думаю, это было не зря.
– Я бы хотел верить в это, – бледный человек кивает в ответ, задумчивый. – Знаете, а я ведь так и не отблагодарил Сенджу-химе.
В мгновение, он поднимает руку, вытягивая указательный палец. Тонкой иголочкой, из самого кончика, медленно выползает белоснежный сенбон. Ловкие пальцы ловят это костяное оружие, пару раз прокручивают между фалангами, и передают озадаченной Харуно.
– Образец костной ткани, – Кимимаро, что совсем на него не похоже, ей подмигивает. – Не потеряйте и не забудьте передать. Но только помните — это секрет.
Развеселившись, Сакура хихикает, ребяческим жестом прижимая палец к губам.
В момент прощания с пациентом, в дверь стучат. Кимимаро, накинув на плечи своё серое кимоно, идёт навстречу стуку, распахивая створки. Сталкиваясь лицом к лицу с Чоуджуро. Около секунды они смотрят друг на друга и, молча, кивают в вежливом приветствии.
Хошигаки делает шаг в сторону, выпуская последнего Кагуя, внимательно провожая его взглядом, пока тот удаляется за пределы небольшого сада, что принадлежит дипломатическому домику. Кажется, голубоволосый даже не моргает, медленно поворачивая голову вслед. Будто проверяя, точно ли обладатель сверхрепких костей покинул периметр.
После, он моргает своим третьим веком, словно переключаясь между настроениями, и разворачивается к девушке.
– Привет, – доносится тихо, когда на светлом лице появляется робкая зубастая улыбка. – Ты хоть и не просила, но я поймал сегодня голубого тунца. Всего тащить не стал, оставил дома, но филе принёс. Поужинаем?
Отмечая то, как мечник переступает порог, Харуно спешно прячет руки за спину. Надеясь, что тот не успел увидеть секретный подарок от недавнего гостя. Наверняка помощник Мизукаге не одобрит такое разбазаривание деревенских секретов. Ведь, в своё время, Цунаде-сама могла взять образец обычной кости, но не боевого примера…
Мысль девушки запоздало спотыкается на слове «Мизукаге» и плечи её вздрагивают.
– Ты чего прячешь? – за защитными очками удивлённо приподнимаются голубые брови.
Девушка хмурится, не уверенная, что ей следует сейчас сказать.
– Небольшой подарок, – вырывается у неё прежде, чем она успевает придумать хорошее оправдание.
Голубоволосый молчит, лишь немного хмурясь в ответ. Отчего-то его взгляд становится крайне сосредоточенным, будто стараясь увидеть сквозь куноичи, выцепив спрятанное за спиной.
У неё такими темпами не будет и шанса убрать костяной сенбон так, чтобы Хошигаки не догадался о смысле утаиваемого наследия Кири. Это же не повлечёт дипломатический скандал?
– Я сегодня не смогу, немного занята, – находится Харуно, натягивая на лицо вежливую улыбку. – И рыбы не хочется. Поешь лучше дома сам.
Чоуджуро ничего не говорит, но выражение его лица такое растерянное и беспомощное, будто только что случилось что-то очень плохое.
«Он догадался?» – спешно думает розоволосая, отслеживая, как наследник акульего клана резко вздыхает.
– Я, – выдыхает он хрипло, сглатывая после этого звука, – что-то сделал? Что-то не принятое у вас?
Его странная реакция путает ещё больше, и, будто назло, в голову Сакуры приходит самое дурацкое оправдание, что могло прийти.
– Можешь поужинать с Мей-сама, – она демонстративно отворачивает голову, не смотря на парня. – Ты и так всё время вокруг неё крутишься.
Она не слышит как Хошигаки приближается. Просто в долю секунды он оказывается совсем рядом, загораживая электрический свет лампы.
– С чего ты… – он звучит слабо, будто каждую фразу выдавливает с невероятной силой. – Как ты могла такое ..? Я ведь…
Голос его внезапно срывается и парень замолкает. Недоумевая, Сакура вновь возвращает взгляд к бледному лицу с мощной челюстью и к ужасу своему осознаёт — он и не думал на неё злится.
За стёклами защитных очков блестят влажные глаза с самым жалким выражением, что ей доводилось видеть за всю историю их знакомства. Даже тогда, в пещере на берегу Страны Огня, Чоу не выглядел таким потерянным.
Он дышит часто и глубоко, усиленно сдерживая себя.
– Эй, – еле слышно зовёт она, совсем забывая про ценный кусочек кости. – Эй, я не это имела ввиду.
Мечник жмурится, так и не давая ни одной слезе вырваться из-за припухших век. Он шмыгает носом и пытается отвернуться, когда светлые девичьи руки ловят его лицо. Это мягкое прикосновение он может легко сбросить, но не делает этого. Пальцы Сакуры, тем временем, мягко поддевают резинку защитных очков и аккуратно стягивают их. На сероватой коже остаётся розоватый след, и она мягко проводит по нему пальцами.
– Чоу, – настойчиво говорит она, – открой глаза.
Он шмыгает ещё раз, смущённый всплеском своих эмоций, и из-под тёмно-синих ресниц показываются черные угольки зрачков.
– Знаешь, – задумчиво тянет Сакура, цепко удерживая тёмный взгляд своим, – чтобы ты так не переживал из-за мелочей, мы сделаем вот что…
Она убирает одну руку от чужих скул и медленно тянется к высокому вороту ципао. Пуговицы поддаются не спеша, и вот уже под электрическим светом показываются тонкие ключицы и округлое надплечье.
– Кусай, – с мягкой улыбкой говорит она, видя, как резко краснеет лицо напротив. – Я обидела тебя, так что стоит извиниться.
Спешно мелькает чужое третье веко — Чоуджуро смаргивает её слова, будто вовсе не веря в происходящее.
Однако, он не переспрашивает, лишь кратко стрельнув глазами, проверяя, не шутит ли она. Далее вся его сосредоточенность оказывается на светлой персиковой коже. Глубоко вздохнув, акулий наследник бегло облизывает губы и медленно наклоняется.
Когда он застывает на секунду, Харуно может чувствовать его тёплое дыхание, от которого поднимаются мурашки. Сначала он кратко целует место у самой ключицы, тихо мурча. А потом кожу распарывают острейшие резцы, легко и не встречая препятствий.
Сакура наслышана о традициях Кири. Сложно не догадываться о старинных кровавых наклонностях амфибий, когда частенько слышишь шутки на улице, отмечаешь обсуждения дома и видишь полукружья шрамов в общественных банях. Это считается важной связью. Придаёт уверенность.
Чоуджуро никогда не настаивал. Но, судя по реакции, отчаянно хотел.
Проходит не больше десяти секунд, прежде чем, с тихим чавканьем, голубоволосый размыкает челюсти. Будто извиняясь, он слизывает выступившую кровь, отстраняясь после. Сакура кратким жестом руки с ирьёниндзюцу останавливает кровотечение, когда её запястье мягко обхватывают.
– Оставишь? – лицо Хошигаки разрумянилось, а глаза блестят, как у пьяного. Рот его всё ещё красный от чужой крови, когда он сыто облизывается.
– Конечно, – хмыкает девушка. – Но теперь моя очередь.
Парень застывает, кажется, переставая даже дышать.
– Давай-давай, – подбадривает его девушка ухмыляясь, – снимай водолазку.
Он сглатывает и странно дёргается, спешно и как-то панически пытаясь одновременно справиться и с форменной портупеей, и с щитками. В итоге не проходит и минуты, как Чоу стоит в послушном ожидании.
Харуно, хитро улыбаясь, привстаёт на носочки и открывает рот. Это экспромт, но для её контроля чакры ничего не стоит усилить зубы небольшими острыми скальпелями. Сероватая кожа послушно сминается под мягким нажимом, а рот наполняется пряным привкусом железа. Будто положила монетку под язык.
До неё доносится всхлип, и, настороженная, она разжимает челюсти. Выражение лица Чоуджуро сложно передать, но взгляд у него бесноватый, рот широко открыт, а дыхание рваное и глубокое.
– Залечить? – обтирая губы от липкого алого цвета, уточняет Харуно.
Тот лишь мотает головой, отказываясь. А потом он так порывисто её целует, что Сакура еле удерживается на ногах.
* * *
День медика проходит штатно. Перебрать документы, поработать над научной работой про кланы Кири, принять непрошенных гостей.
– Ну так что? – спрашивает Суйгецу, что, под осуждающим взглядом товарища из клана Юки, лениво раскачивается на стуле. – Удалось тебе узнать Чоу с новой стороны?
Девушка, что до этого заполняла медкарту, хмыкает.
– Ага, – и против её воли, из груди вырывается смешок.
Хаку заинтересованно приподнимает бровь, когда Хозуки с любопытством уточняет:
– Это когда? Я не видел его злым, – альбинос задумчиво ковыряется мизинцем в ухе. – Наоборот, счастливым ходит, будто чем вкусным объелся.
Пухлые губы брюнета, что, кажется, знал о смысле происходящего больше всех присутствующих, растягиваются в улыбке.
– Я даже знаю чего, – весело говорит Хаку. – Вишня в этом году очень сладкая.
Бледный мечник озадаченно моргает.
– Какая вишня, – фиолетовые глаза обращаются к другу. – У нас максимум сливы растут в это время года. Что ты там опять выдумал?
Карие глаза хитро щурятся, когда он заговорщически подмигивает смущённой девушке.
– Только хорошее, – а потом Юки встаёт, дёргая друга за шкирку. – Пошли.
Тот, хоть и для вида сопротивляется, послушно тащится следом.
– Куда пошли, хватит загадками говорить, – голоса удаляются, пропадая в коридоре. – Когда твоя задумка сработает?
И последнее что слышит девушка, как спрятать смех и покрасневшие щёки в собственных ладонях.
– Уже.
Кири оказалось крайне интересным местом.
Для Сакуры уж точно.