Сладкая клубника оседает у Хёнджина на языке кремовым растопленным мороженым, и он, наверное, впервые за свои двадцать два года думает, что лучше вкуса в его жизни никогда ещё не было.
Под его напором скрипят пружины старой кровати, стыдливо прячется за горизонотом солнце, а ещё грузно выдыхает Джисон, хватаясь пальцами за плечи. Пальцы Хёнджина на чужих щеках — гладят мягкую, суховатую кожу с еле пробивающейся щетиной, обводят линию скул и цепляются кончиками за линию роста волос. Сам Хёнджин дышит через раз: делает глубокий вдох, а потом срывается на короткие, резкие выдохи, забывая, что нужно снова наполнять лёгкие.
Джисон улыбается, наблюдая из-под полуприкрытых глаз и ощущая его нестабильное дыхание своим. Сминает нижнюю губу, оттягивает, задевает зубами и отпускает — наблюдает, как раздуваются ноздри Хёнджина, образовываются складки на зажмуренных веках и язык скользит по тому месту, где только что был язык Джисона.
Хёнджин требовательно тянет его обратно — перебирает смоляные волосы на затылке, — накрывает чужой рот своим, выдыхает и касается языком нёба. Они замирают на несколько секунд, дыша друг другом, а потом Хёнджин смыкает губы, мягко проходясь по джисоновым, намазанным клубничным розовым бальзамом. Бесцветная помада уже давно смешалась со слюной и растеклась по подбородку, на щеке Хёнджина засыхают розоватые следы, и, честно говоря, Хван и клубнику-то не особо жалует, но с Джисоном почему-то получается вкусно и даже не приторно, хотя раньше плевался.
Хёнджин чувствует цепкие руки на своих боках и подвигается ближе, почти соприкасаясь плечами. Джисон напротив него, кажется, выстанывает что-то ругательное, но Хёнджин не разбирает — слова оседают в глубине его горячего рта.
Младший наваливается сильнее, почти что опуская Хёнджина спиной на кровать, и кусается. Свой бальзам на чужих губах смотрится красиво — почти эстетично поблёскивающим при свете настольной лампы. Хёнджин кидает привычно-язвительное "слишком сладко", и Джисон тихо смеётся. Знает, что врёт. И целует снова.
Два года сближений, примирений и уступок почему-то приводят к такому. Уму непостижимо. А дальше-то что?
Хоть бы Чан не узнал, чем они тут занимаются.
Но клубника всё равно вкусная.