- Мне уже ничем не помочь, - прохрипел Матье де Прам, лёжа на плитах Дуомо. Изредка его блуждающий взгляд останавливался на фресках, освещаемых множеством свечей.

К кровоточащей ране от укуса на шее его товарищ прижимал скрученный жгутом платок, но это не помогало остановить сочившуюся кровь, залившую каменные плиты.

- Нет, Матье, ты должен жить!

- Филипп, я об одном тебя прошу, - с трудом выдавил из себя мертвенно бледный Матье, - если...

- Что, Матье? - Филипп снял со своих рук кожаные перчатки и прижал их к ране.

- ... если я после смерти стану таким же, как те твари снаружи... убей меня!

- Опомнись, Матье, - Филипп хлопал друга по холодеющим щекам, - что ты несёшь?! Только попробуй умереть!..

- Слишком поздно... - эти слова отняли у юноши последние силы. Голова его склонилась набок, а глаза остекленели и закатились, искра жизни погасла в них. Он был мёртв.

... И тут Филипп проснулся. Приподнявшись на своём небогатом ложе - соломенном тюфяке, мужчина потёр кулаками глаза и сонно оглядел убогое убранство хижины, где он и Фьора нашли приют на ночь. Вчера им повезло набрести на это бесхозное жилище, ибо зимние холода не располагали к ночёвкам на природе. 

К тому же у молодого человека не было уверенности в том, что поблизости не бродит парочка оживших мертвецов. Конечно, он и Фьора ушли довольно далеко от Флоренции, но элементарной осторожности это не отменяло.

Филипп перевёл взгляд на Фьору. Наполовину укрытая плащом, девушка спала, свернувшись калачиком и положив руки под голову. Серые глаза, обрамлённые густыми и длинными ресницами, закрыты, брови нахмурены. Чёрные волосы заплетены в косу, только за ночь она поистрепалась. Тонкие и нежные черты лица, белая кожа и лёгкий румянец на щеках, чувственные губы. Красное бархатное платье подчёркивает совершенство точёной девичьей фигуры.

Невольно Филипп залюбовался своей спящей спутницей, будучи не в силах отвести от неё взгляд. 

Он и сам не понимал, что заставило его взять с собой совершенно незнакомую ему девушку. Но одно знал точно: оставить Фьору одну во дворце, кишащем плотоядными трупами, Филипп не мог. Что-то дрогнуло в нём при виде юной семнадцатилетней девушки, рыдающей над мертвецом, который в любую минуту мог обратиться. Нежная, хрупкая, слабая и не приспособленная к трудностям, она бы и дня не прожила вне дома в одиночку. Какая-то доверчивая беззащитность была в ней.

- Фьора, - Филипп легонько потряс девушку за плечо, - ну же, просыпайся. Уже утро. Вставай.

Фьора зевнула, потёрла кулачками глаза и села, закутавшись в плащ.

- Доброе утро, Филипп, - всё ещё сонными глазами Фьора глядела прямо перед собой.

- Фьора, мне нужно отлучиться, - Филипп погладил её по щеке, - будь здесь.

- Нет, пожалуйста, не оставляй меня! - вскричала она, вцепившись в Филиппа и в упор глядя на него своими серыми глазами, подёрнутыми слезой.

- Я на охоту. Провизия кончилась, есть же нам надо что-то. - Филипп мягко отстранил от себя Фьору. - К тому же я оставлю тебе меч на всякий случай.

- Обещай, что будешь недолго отсутствовать.

- Как получится. Будь в хижине, никуда не уходи, - отдав последнее наставление, Филипп взял арбалет и вышел из хижины, закрыв за собой дверь.

Оставшись одна, Фьора развела огонь в очаге, чтобы согреться. Постепенно в помещении стало теплее. Время тянулось медленно, и она буквально умирала от скуки.

Попробовала поупражняться с мечом, но оружие оказалось тяжёлым для непривычных к обращению с ним рук девушки.

В ожидании своего спутника она нервно мерила шагами хижину и изредка бросала взгляды на окно и дверь. Мысли в голове Фьоры кружились не хуже смерча. Сердце сжимал страх за Филиппа, отсутствующего, как ей показалось, слишком долго.

- Где он может столько пропадать? - спрашивала себя Фьора, выглядывая в окно. - А если с ним что-то случилось? Нет, надеюсь, что я ошибаюсь...

"Но что, если он решил меня здесь бросить?" - пришла ей в голову страшная для неё мысль.

- Нет, этого не может быть, - успокаивала она себя.

- Не скучала? - Филипп переступил порог и подошёл к Фьоре. Арбалет его висел на ремне за спиной. В руках он держал двух мёртвых ворон. - Это всё, что удалось подстрелить...

... Спустя не столь уж долгое время они смогли утолить голод жареными на огне птицами.

- А у меня хорошая новость, - Филипп выкинул кости в огонь.

- Какая же? - загорелась любопытством Фьора.

- Недалеко отсюда есть постоялый двор. Один человек согласился нас подвезти. Он сам сегодня вечером уезжает в Бургундию.

- Быть не может...

- Очень даже может. - Филипп убрал свой меч обратно в ножны. - Собирайся и пойдём.

- Да, сейчас, - Фьора потушила огонь водой из ведра и накинула плащ, - я готова.

***

Покинув хижину, где им довелось переночевать, Филипп и Фьора шли, держась за руки, и любовались окружающим их великолепием зимнего леса.

Им обоим не верилось, что лес дышит умиротворением, а в городе красной лилии царят хаос и кошмар, и ожившие трупы бродят вокруг в поисках человеческого мяса...

О Бургундии - родине Филиппа - Фьора знала лишь из его рассказов. Она не представляла, что её ждёт там, но в душе жила робкая надежда на то, что в городах этого герцогства не шатаются по улицам плотоядные трупы.