— Джон, — Шерлок возник на пороге гостиной, в пижаме.

С прошлой течки прошло два месяца. Они не говорили о случившемся, не строили догадок на будущее, лишь вели себя так, будто они — две беты, живущие под одной крышей. А на деле…

— Ммм? — Уотсон оторвался от лэптопа и поднял глаза вверх. Это был, можно сказать, третий день течки и, соответственно, гона у Шерлока, — они начались позавчера вечером. А вчера, несмотря на свое состояние, чего никогда прежде не делал, Холмс исчез куда-то из дома, сказав, что у него «важное дело». Блоггер бы в любом случае с ним не пошел, а Шерлок и не звал.

— Ты… Джон… В общем… Это опять происходит.

Омега едва удержался от удивленного: «Ох, это как-то часто! Знаешь, я бета, но мне кажется, с этим явно что-то не так!», хотя на самом деле все так. Просто очень хотелось поддразнить детектива, который говорил о собственной физиологии так, будто это простуда какая-то, которой он заразился случайно, а вообще болеть не должен.

— Неудивительно. Теперь так будет всегда, — вместо этого ответил Джон, видя, как болезненно исказилось лицо альфы — он не хочет всегда.

— Ты можешь мне помочь? Снова… Ты, видимо, знаешь что-то такое, как врач, что помогает сформироваться узлу. Потому что мне все заявили, что этого не может быть с бетой, только с омегой или… В других исключительных случаях, которых сейчас нет, — детектив говорил быстро, и в его голосе будто звенела надежда на то, что его собственная версия правильная, и Джон действительно знает какой-то секрет и, возможно, раскроет его, чтобы…

«И в случае, если альфа влюблен в омегу, даже если она не является его истиной парой, — заканчивает за него Джон в уме. — Стоп, что?»

— Кто — все? — он успел убрать из голоса нотки ревности, хотя она все ещё осталась в его душе.

— После нескольких неудачных попыток мне вернули деньги десять проституток разного пола. Даже альфа был. И омега во время течки. И ничего.

Уотсон едва не задохнулся от гнева, ревности, злобы. То есть, Холмс вчера не на деле был, а по борделям прыгал?! Десять проституток! В голове доктора скользили мерзкие образы того, как его альфу ласкал какой-то худой рыжеволосый паренёк, как сидела, двигаясь, на его члене, девочка-брюнетка, и даже представлялся альфа, сильный, но не такой яркий, как его гений, вбиравший в рот его член. Вот так, значит?! Свист был почти настоящим — это у чайничка сорвало крышечку. А чайничком был Джон.

— Для чистоты эксперимента они все трогали меня только руками, но никакого результата, — добавил альфа, ещё не совсем понимая, почему у его друга так налились кровью глаза и так напряглось лицо.

Прекрасно. Пару образов можно сменить. Правда, легче не становилось. Хорошо, что они не делали ничего такого… Но раздражало, что они посмели его коснуться!

— Как я понимаю, — омега отложил лэптоп на столик. Он говорил спокойно, но в этом спокойствии клокотала ярость, — я для тебя, как какая-то проститутка? Только удобная: на дому и бесплатно! Да ещё и с узлом помочь может?! Так?! — Джон вскочил на ноги. Гормоны бурлили, эмоции били через край, и даже альфа отступил немного, будто под натиском. — Так иди же к черту! — омега произнёс это с каким-то всхлипом и понял, что если не уйдет сейчас, то, скорее всего, просто разрыдается тут, перед Шерлоком. Этого допустить нельзя. Так что обувь слетела быстро, меняясь на новую, а куртку он натягивал уже на лестнице.

Оторопевший от такой неожиданной реакции, Холмс не успел его остановить, а потом и не сразу пошёл следом. Выглянул в окно и увидел, как Джон остановился за дверями, постоял, а после направился в кафе по соседству. Хорошо. Пусть побудет один. Сейчас Шерлок переоденется и пойдет разбираться, что это было.

— Джон? — дверь мелодично, со звоночками, раскрылась. Шерлок пробрался меж пустых столиков в дальний угол, туда, где сидел его доктор.

— Зачем ты пришел? — Уотсон хмурился. Руки его стискивали друг друга, но он не зол, а глубоко обижен.

— Извиниться, наверное… — Холмс присел напротив, откидывая полы пальто. Официантка-омега появилась тут же, будто на запах пришла, и Шерлок бросил ей небрежно, даже не глядя: — Чай, — он смотрел на своего друга. И как только девушка отошла, продолжил: — Джон, мне действительно не стоило этого говорить…

Брови омеги подпрыгнули вверх: «не стоило говорить?»

— Я… Давай я скажу, как это выглядит моими глазами? Я не знаю, почему у меня тогда… — Холмс понизил голос, — …образовался узел. Я начал изучать. Не мог же я попросить Лестрейда, или кого-то ещё из знакомых или людей с улицы: а повторите то же самое! — пока говорил, Шерлок глядел на скатерть, на свои пальцы и лишь раз на Джона, так что он не увидел короткую вспышку ревности в глазах напротив. — Понятно, что я обратился к… Специалистам. Согласись, кто знает больше об узлах, чем проститутки? Только врач. Но врач же не будет меня трогать. Вот я и решил… — он неопределенно взмахнул рукой.

Отчасти Джон понимал своего гения. А отчасти… Шерлок что, понял теперь, что он — омега? О Господи… Это же финиш.

— И к чему ты пришел? — он старался говорить так, чтобы голос не хрипел, не дрожал, не сорвался. Казался вполне обычным…

— К тому что… Джон, я знаю, кто эта омега, которая… Это ужасная шутка природы.

Инфаркт. Все. Он знает. Пиши завещание, доктор Уотсон.

— Это Андерсон, — с уверенностью произнёс Шерлок. — У нас уже несколько раз совпало. Я смотрел, когда он брал отпускные.

«Эээ, что? Какой ещё Андерсон?»

— А… Узел? — робко спросил доктор.

И Шерлок почему-то покраснел. Отвёл глаза и немного глупо улыбнулся. Поковырял пальцем узор на скатерти.

«По голове ударили, что ли?.. У этого детектива не может быть такого выражения лица».

— Ну… Я люблю тебя, Джон. Так… Бывает. Что когда альфа… Влюблен, то… Ты понимаешь, да? Ты же врач.

Тишина. Ни официанты звуков не издают, ни мебель, ни машины на улице, абсолютная тишина. «Бах. Бах! БА-БАХ-БАХ!» Это фейерверки в голове Уотсона. Да такие, вышибающие из реальности, счастливые. Шутка ли?.. Его же альфа признался ему в любви. Это же просто… Джон Уотсон, сегодня у тебя ещё один день рождения. Но Шерлок продолжил. И появившаяся было у Джона мечтательно-счастливая улыбка гасла…

— Ты — бета и это чудесно. Потому что этот гормональный коктейль… Я не чувствовал запаха Андерсона и мог мыслить, но если бы мы встретились, мне бы снесло крышу! Это отвратительно, все эти течки, вызывающие гон, все эти феромоны… Это не для меня. Я не хочу, чтобы какой-то Андерсон подчинил меня своей воле! Понимаешь?

— Д-да… — с запинкой проговорил Джон, но лицо его, вероятно, выражало противоположное, раз Шерлок протянул к нему обе руки, заключая ладонь Джона в своих.

— Я не лгу, не думай. Это не эксперимент. Я правда… Люблю тебя. Я пойму, если ты… Отторгнешь меня, — и доверчиво заглянул в глаза. — Я все пойму, правда… Но ты должен знать. Ты лучшее, что могло со мной случиться.

Руки Холмса горячие, как и он весь. Уотсон уже и забыл, в каком состоянии они оба. У одного течка, у другого гон. Теперь понятно, почему официантка так себя ведёт: почуяла Шерлока. В горле Джона зародился собственнический рык, который, к счастью, не покинул плоти. И гений напротив, горячий, любвеобильный, и пальцы его, большой левой руки гладили запястье изнутри, ласкали нежную кожу, а большой палец правой — средину внутренней части ладони, выводил странные руны. Доктор выпал из реальности, когда смотрел на эту картину, и отдался ощущениям.

— Джон?.. — требовал от него какого-то ответа Шерлок прежде, чем отпустил его руки. Будто это было какое-то непозволительное действие.

— Я… Шерлок… Я… Мне нужно подумать. Просто, это все так сложно, — начал выкручиваться Джон. — Ты нашел своего омегу, у тебя гон, а я — бета… И это все не совсем правильно, хотя… — переборов стыд, он поднял голову, чтобы встретиться глазами и едва не всхлипнуть: — Но… Боже, да. Я тоже тебя люблю. Вопреки всему.

И Шерлок улыбнулся. Так счастливо, как умеют улыбаться только дети. И протянув одну руку, бережно взял под пальцы, поднял вверх, не разрывая зрительного контакта, не хмурясь, а так же, с улыбкой, поцеловал пальцы, вжимая губы в костяшку среднего. Уотсон, заливаясь краской, не мог не ответить улыбкой и всё-таки всхлипывает.