Они поговорили потом. Джон все твердил про «мне надо подумать», стараясь оттянуть время до своего разоблачения, а Шерлок, облегчив его душевные терзания, сообщил, что собирается вести себя как самый воспитанный альфа и будет за ним ухаживать. И, сделав чай, достал из шкафа пакет конфет, объявив «конфетно-букетный период». Иным словом, секс, в его тривиальном понимании, откладывался на неопределенный срок.

Но было ещё несколько нетривиальных вариантов.

Гон никуда не делся. Как и утренняя потребность в «помощи». Только Холмс больше не просил. Вообще, вел себя натянуто-сдержано, все так же ходил без футболки (температура тела была слишком высока, так что он и так невероятно потел), в простых пижамных штанах, которые стояли палаткой в области паха, но весь день держался, даже пытался читать газету и играть на скрипке. Пытался решать дела. Даже решил парочку. Пару раз сбегал в комнату, будто это не он там занимался самыми неприличными вещами, впрочем, делал это тихо и внимание не привлекал. Течной омеге от этого было даже проще… Не так возбуждало. Впрочем, и Уотсон использовал его «отлучки» с пользой для себя и сбегал в свою спальню по тому же делу. Нос ему пока никто не отменил, как и слух. И логику, и фантазию.

Вечером, ближе к ночи, Шерлок вышел из душа и упал на диван, вытянувшись во всю длину, шмыгая носом. Всего пара часов, а заболел, а все из-за того, что вспотевший выскочил в холод улицы. И, вероятно, ходил по дому босиком и голый. Но это была мелочь по сравнению с тем грустным взглядом, которым он оценивал Джона со своего положения. И молчал.

— На что это ты намекаешь? — через какое-то время даже такое стальное, как у этого омеги, терпение лопнуло и доктор оторвался от книги, поглядывая теперь прямо на детектива из любимого кресла. Взгляд того стал ещё более щенячьим.

— Ни на что… — Шерлок закусил губу, но взгляда не оторвал.

— А как же конфетно-букетный период? — Джон демонстративно опустил взгляд обратно в книгу.

— У меня скоро закончится «это» и все будет, — кивнул и пообещал альфа, будто говорил о чем-то важном (хотя кто знает, может для него это не походы в кино, чай с конфетками и цветы? Это же, мать его, Холмс!).

— Понятно… — Уотсон чуть улыбнулся и сделал вид, что разговор окончен. Подразнить своего гения хотелось больше всего. А ещё… Ну, в общем-то, вдруг он захочет немного большего, чем в прошлый раз? И тогда все узнает…

Воцарилась небольшая пауза.

— Я не предлагаю заниматься сексом, — выпалил Шерлок.

— О… Хорошо. Потому что сейчас… Ты бы просто убил меня, если бы начал, — омега был несказанно рад, что нашелся с аргументом. Все. Теперь альфа во время гона к нему не пристанет.

— Хм… А так, как… В прошлый раз? — Холмс опять закусил губу. Волнуется.

— Можно, — кивнул Уотсон. И едва не подпрыгнул, когда до этого неподвижный альфа за долю секунды вскочил и оказался рядом с ним. — Э, нет! Не здесь! У меня спина потом неделю ныла. В спальню. Но сначала я хочу принять душ и выпить чай, ты не против?

Ещё через мгновение Джон услышал щелчок чайника. Шерлок поторопился сам приготовить напиток, видно, слишком нетерпится. Книжка была отложена на столик. Омега встал, потянулся, вытягивая руки вверх так, что чуть оголился крепкий живот. Сквозь полуприкрытые веки он видел, как замер на кухне альфа, засмотрелся на него, сглотнул и поспешил дальше, пока его не заметили.

Они поговорили. Но нужно ещё все осознать.

Так непривычно понимать, что ты… Нужен? Что ты желанный. Любимый. И да, нужный. Возможно, всё изменится, когда Шерлок узнает правду, но сейчас… Сейчас Джон счастлив. Ведь… Можно же будет стереть границы. Поцеловать его сегодня, когда они будут… Или взять плед и лечь в обнимку на диване. Можно поцеловать утром, как этого всегда хотелось. Можно обнимать. Трогать. Перебирать кудри. Вдохнуть запах на шее. Коснуться губами музыкальных пальцев.

В душе он вымылся хорошо и даже помастурбировал, прикидывая, что если не сделает этого, то это произойдет рядом с Шерлоком. Смыв всю смазку, он поспешил запрыгнуть в чистое белье, вложив туда специальную прокладку. Вот и хорошо всё. Ничто не помешает вечеру.