Шерлок ждал его на кухне с двумя чашками чая и бутербродами. Нельзя было не заметить его нетерпение, но так же было видно, что он изо всех сил держался, чтобы не оскорбить Джона своей спешкой и не показаться идиотом. Но не смог сдержать голодный взгляд, которым скользнул по своему соседу, влажному после душа, с волосами, стоящими «ёжиком», пусть и одетому в самом привычном виде. Отвернулся. Это же логично, да? Если Шерлок его любит, значит и хочет, и в этом нет ничего такого… Неправильного? Наверное, нет.

Уотсон опустился на стул, сначала подхватывая чашку и отпивая. Шерлок поглядел на него внимательно, будто что-то прикидывал, но промолчал, и так же взялся за еду. Это были несколько минут в тишине.

— Я немного волнуюсь, — тихо, с лёгким смешком объявил блоггер.

— Я тоже, — мягко ответил Шерлок. — Хотя это же не первый раз. Мне жаль, что все так…

— Не нужно. Все в порядке, — решительно произнес Джон и встал. — Идём.

Шерлоку дважды повторять не пришлось. Он шагнул в спальню, где сбросил брюки, которые были на него надеты. Смутился. И накинул халат, запахнув его. Это, конечно, не слишком помогло, но хотя бы прикрыло паховую часть. Джон вошёл не сразу, он ещё что-то сделал на кухне. Что-то — это выпил подавители. Феромоны тут будут сильные, так что кто знает, что случится. И, зайдя в комнату, первым делом, он открыл окно. Холмс ответил понимающим кивком и похлопал по кровати рядом с собой.

— Можно… Я сначала тебя поцелую? — детектив опустил глаза. Впервые в жизни он просил об этом кого-то.

— Да, конечно, — скрипнула кровать рядом и прогнулась под весом. Рука Уотсона робко легла на колено Шерлока. Гений, в свою очередь, поднял голову и чуть приблизился, положив свою ладонь на плечо.

Они смотрели в глаза друг другу. Долго, будто каждый тонул в своем личном океане. Они чувствовали дыхание друг друга, так близко. Теплое, горячее. А потом Шерлок чуть приблизился, не разрывая зрительного контакта, едва касаясь губами губ, будто щекоча. Тогда Джон сделал ответный шаг и губы их сомкнулись.

Влажно. Губы Шерлока были горячими и сухими. Губы Джона тёплыми и мокрыми. Холмс наслаждался этим, втягивая поочередно эти губы, чуть покусывая их, проникая под нижнюю, к десне. Уотсон таял, ощущая твердый язык, и рельеф нёба и покусывающие зубы. Рука гения переползла на затылок, не прижимая, а обнимая и зарываясь в ещё влажные волосы. Он наслаждался влагой, которая была, мечтая впитать всю. Поцелуй был долгий. Они проникали языком друг другу в рот, игрались, кусали друг друга. Рука блоггера поползла вверх по бедру детектива, пока вторая оставалась на пояснице. Зажала пальцами край халата и принялась отодвигать его, оголяя пах.

— Давай… Я сяду по-другому? Так будет лучше, — хрипло выдохнул Шерлок, разрывая поцелуй. На щеках его разливался румянец, а глаза вновь опустились вниз. Джон кивнул.

Альфа развернулся, поворачиваясь к нему спиной и сбрасывая халат вовсе. Он сел, свесив одну ногу с кровати, а другую подложив под себя. Омега придвинулся к нему, вставая на колени, и мягко поцеловал в шею, оглаживая правой рукой живот, опускаясь все ниже, пока рука не встретилась с членом. Холмс охнул.

Рука обхватила чуть влажный орган и сдвинула кожу: туда, обратно… Припомнив, Уотсон нажал на уровне узла и потянул руку вверх, чувствуя, как не капает — выливается, из головки смазка, стекая по его пальцам. Альфа застонал, откинул голову назад, укладывая на плечо партнёру. Орган в руке омеги твердый, вздрагивающий. Он понемногу ускорял движения, сжимал сильнее. Вторая рука забиралась с другой стороны и нырнула под член, обхватывая яички. Шерлок откровенно стонал.

— А можно я… — хрипло, горячо, прямо в ухо прошептал гений, — можно я сам?

И Джон не сразу понял, только поддался, кивнул, и смотрел, как детектив встаёт на колени, но уже не на краю кровати, а чуть дальше, приглашая Джона встать сзади точно так же. И когда, после этого, омега вновь обхватил член альфы, рука Шерлока сжала его запястье, заставляя замереть, чтобы он мог, качнув бедрами, сам толкнуться в руку.

Омега быстро уловил тенденцию. Обхватывая альфу за пояс, двигал рукой навстречу, явно имитируя соитие. Холмс стонал протяжно. Рычал. Всхлипывал. Движения бедрами становились всё сильнее. Уотсон уже чувствовал, как увеличивается узел. Ещё немного.

Он что, сознание теряет? А, нет… Шерлок просто становился в более удобную для него позу, какую требуют животные инстинкты альфы. Он наклонился вперёд, упираясь руками в кровать и потянул за собой Джона, укладывая его на своей спине.

— Все в порядке… — хрипло. — Лежи. Мне не тяжело, — дыхание сбитое, загнанное. Но теперь они плотно прижаты и Шерлок все чувствовал и, конечно, спросил: — Джон… Тебе… Нравится то, что происходит? Тебя это возбуждает? — конечно, он не мог не почувствовать твердый орган, который сквозь тонкие брюки упёрся в ягодицы.

И когда прозвучал этот вопрос, и вырвалось из горла «да», произошло то, что не поставило точку, но являлось началом конца. Омега всхлипнул и кончил. Прямо так, в штаны, практически без какой-либо стимуляции. И конечно, альфа это почувствовал. Почувствовал, как Уотсон содрогнулся, коротко, и его самого это вытолкнуло за грань. Он рычал, почти выл и вбивался в руку, проталкивая в сжатую ладонь узел, и кончил, заливая под собой простынь. А ведь даже полотенце приготовил, подложить. И совсем забыл.

Много сил нужно, чтобы вопреки собственному оргазму, и достаточно сильному, держать руку сцепленной, когда под тобой кончает твой альфа. Джон успел отойти от своих ощущений, а Шерлока ещё накрывало. Первый оргазм прошёл двумя сильными выстрелами семени, а дальше из него в буквальном смысле текло, и он не прекращал тихого подвывания. Это длилось около минуты или двух. Небольшой перерыв. Альфа дышал сбивчиво, цепляясь руками за простыни. Меньше чем через две минуты его накрыло опять. С перерывом на уже пять минут это повторилось вновь. С каждым разом перерыв всё больше, а узел и не думал спадать.

Оба растворились в ощущениях. Джон плавился, как сыр на сковородке, растекался по Шерлоку, уже не осознавая толком ничего. Ни того, что он кончил прямо на своем альфе, что белье уже промокло, и не только спереди. Никто не отменял влаги сзади, которая, от невиданного количества феромонов (такого подавители выдержать не могут), решила выделяться в утроенном количестве, намочила не только белье и штаны, но уже собралась капелькой на ткани его промежности. И, тем более, он не осознавал, что несколько таких капель уже упали, пачкая ноги Холмса.

Шерлок сдавленно охнул после очередного, но уже не такого сильно оргазма, чуть дёргая бедрами, будто стараясь втиснуться в кулак глубже, а после осторожно, чтобы не сделать больно Джону и, соответственно, себе в промежности, завалился на бок, продавливая матрас своим телом, так что не лужица — уже лужа спермы начала течь в сторону его живота. Но его это не волновало.

Уотсон улёгся не слишком осторожно для себя, стараясь не сдвинуть руку. Альфе это вряд ли понравится. Уткнулся носом в потную шею и вдыхал запах. Дырочка предательски пульсировала и выбрасывала смазку даже не каплями, а большими порциями. Холмса хотелось облизать. Начиная от этого места на шее, где омега уткнулся в капельку пота, до перепачканного в сперме члена и кончиков пальцев на ногах. Всего. Тем более, что Шерлок принял душ и сейчас на нем не должно быть ни единого лишнего запаха, кроме его собственного. А пока доктор лишь тыкался носом как слепой котенок и тонул в ощущениях, даже не замечая, как спадает узел в его ладони, пока детектив мягко не сжал его запястья:

— Спасибо, Джон, — и собрался развернуться. «Да, развернуться…» — стонало подсознание. Хотелось уткнуться в шею и спереди, а еще… Он не успел додумать. На его щеку легла горячая, но ослабевшая ладонь, едва подрагивающая, скользнули кончики пальцев, оглаживая скулу, нос от переносицы до кончика, и губы от центра к уголку, прежде чем сжали подбородок, удерживая, чтобы разделить первый поцелуй.

Он задыхался. Нет, он тонул. Ему не хватало воздуха, чтобы вдохнуть. Он давился воздухом, терялся в ароматах и вкусах. Омега внутри выл, требуя свое, но отставной военный крепко держал его за кадык, заглушая вопли, но позволяя извиваться, не имея возможности сдержать себя. Он хотел было обнять в ответ, но его рука… Джон случайно куснул Шерлока в поцелуе, когда оглушила мысль: его рука влажная, перепачканная. То, что нужно.

— Я, Шерлок…

Омега взвизгнул и принялся вертеться на месте, потому что нашёл хотя бы крохи от того, что ему не могли позволить получить. Тем временем, Уотсон улыбнулся, разорвал поцелуй и сел на кровати.

— Мне нужна минутка, — шепнул он неловко, немного устало и встал с постели, чистой рукой раскрыл двери, ведущие из комнаты Шерлока в ванну и закрыл их за собой, тихо проворачивая замок, чтобы не обидеть этим.

Но сейчас Холмсу это безразлично. Его внимание приковывало иное: полностью влажные брюки Джона сзади, влажное пятно на простыни, там, где его быть не может (впрочем, как и на Джоне) и несколько вязких капель на собственной голени, так же сзади. Провёл пальцем, просто определяя — смазка, прежде чем осознает это в другом контексте.

Джон, закрыв дверь, сполз на пол ванной. Слишком много впечатлений. Слишком сильная потребность. Он осмотрел свою руку, измазанную белым, уже остывшую, но ещё не засохшую. Запах просто одуряющий. Ничего естественного, что положено ощущать от этой жидкости — ни резкий запах, ни солоноватый вкус, а только лишь феромоны, созданные и ощутимые только им, истинным. И омега не выдержав, поднёс руку к лицу, а после — облизывал, осторожно, каплю за каплей, ощущая чуть терпкую сладость. Странно, да?.. Залезал в складочки между пальцами, а потом засасывал их, пока не осталось ничего.

Он сидел ещё пару минут, осматривая влажную кожу руки, будто заворожённый. Прежде чем встать, содрал с себя одежду, мокрые брюки и, запоздало осознал, что слизь течет по ногам несколькими дорожками, место, где он сидел на полу — мокрое, и, возможно, в спальне… Нет-нет. Думать об этом не хотелось. И всегда можно списать на то, что там было немало других жидкостей, которые также могли намочить постель.

Прежде чем уйти, в душе он кончил ещё два раза. Замотался в халат, схватил всю одежду и рванулся к себе наверх.

Шерлоку пришлось идти в ванную через кухню. Но он не торопился, его занимала другая мысль. О странном влажном пятне и каплях без запаха.

Вечером они больше не встретились. Обоим нужно было подумать и успокоиться. А утром… Холмс ушел раньше, чем Уотсон проснулся. Детектив всё ещё думал. Или это пятно — случайность, абсолютно непонятная и странная и его сосед не омега или… всё же омега. При чём у него течка. Но тут тоже было слишком спорно всё. Шерлок не чувствовал запаха течки. У омег в этот период сносит крышу, но не у его доктора. Он абсолютно спокоен, если не считать того, что он кончил от того, что под ним кончил сам гений.

Почему Джон скрывает? Почему детектив нигде не видел ни подавителей (раз нет запаха, значит они есть), ни других гигиенических вещей, которые есть у всех омег? Впрочем… Шерлок не видел и его медицинскую карту. Очень удачно мог прийти на помощь всезнающий старший брат, к которому детектив тотчас направился.