— Чай? — слишком добродушно вопрошал Майкрофт, пока Шерлок, хмурясь, читал нужную строку.

— Пол: омега.

— Угу… — Май кончиками пальцев снял обёртку с пончика.

— Пометка: физиологический дефект.

— Именно так.

— Какой?

— Отсутствие феромонов. Он, скажем так, не пахнет. Вообще. В этом плане он как бета. Но в остальном полностью здоров и, как я понимаю, готов активно размножаться.

— Майкрофт! — оборвал его младший, а после недовольно добавил: — Ты знал все с самого начала?

— Ага.

— И не сказал?

— Ты просил не вмешиваться в твою жизнь.

— Майкрофт! — уже как ругательство. — А что на счёт… Нюха? Он тоже запахи не чувствует?

— Переверни три страницы.

Младший послушался и прочитал, немного отрывисто, произнося в слух только основное:

— Особенности: течки длятся пять дней, не интенсивные, гормональный всплеск слабый. Запахи различает. Секрет — в норме, — он сглотнул, — матка — в норме, — Шерлок отобрал у брата чашку, сделал глоток и вернул: — Простата — в норме. Функционирование в течение цикла — нормальное. Возбуждение во время течки — низкое, без патологии.

— Постарайся не мастурбировать в моем кабинете, я тебе досье дал, а не порножурнал, — цокнул старший, глядя на расширившиеся зрачки младшего, на то, как он облизывал губы, и слыша, каким низким стал его голос.

— Так… — сорвался на шёпот Шерлок, — он что… Мой омега? У нас совпали течка и гон… Жаль, я не знаю его цикла, мог бы проверить.

— Ты все же решил променять ум на узкую дырку. Что ж… Упрекнуть тебя не в чем. Жаль только, ценность пропадает.

— С этим всё в порядке, — нахмурился младший, мысленно уговаривая себя не вскочить и не сломать нос старшему. — У него нет феромонов.

— То есть, ты считаешь?.. — начал было Майкрофт с пренеприятнейшей ухмылкой.

— Да, у меня гон. У меня стоит, как будто я напился какой-то дряни, в связи с чем в голову лезут мысли одного рода, но… Мне это не мешало думать. Я даже старался отвлечься делами в интернете, и мне это удавалось, — как отрезал Шерлок. — Я всё могу анализировать. Ведь альфам «срывает крышу» от запаха, а не… Тем более, если бы мне «срывало крышу», то я бы, прости мой холеный братец, уже бы отымел кого-то. Например, того же Джона. Черт возьми! Вчера, когда мы… — он проглотил слово, описывающее то, как он вчера стонал, толкаясь в руку Уотсона, а потом ещё должное время кончал, пока тот держал в ладони узел. — Ничего. Мне хотелось его, но… Как человека, которого я люблю, а не как омегу с дыркой. Иначе бы… Мы вчера занялись сексом, а не… — он поджал губы.

Политик отразил его мимику, так же поджав губы. Нахмурился. В словах детектива было зерно правды. Май не был бы собой, если бы не знал, что они делали вчера. И вообще, он знал практически всё. По разным причинам, включая знакомую обоим братьям дедукцию.

— Любовь — это химический дефект… — и теперь «рептилия» уже не нападал на брата, а скорее защищал свою позицию отвергания всех плотских утех. А Шерлок… Только улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— Это не дефект.

Да, были гормоны, инстинкты, у него стояло, как у ненормального, он стёр руки и член до мозолей, но ведь мыслил при этом ясно! Да, именно ясно, потому как был зол и даже провёл полночи с членом в левой руке и ноутбуком в правой — выбирал сначала смазку, ту самую, которую завезли объемной коробочкой на Бейкер-стрит, а после новое постельное бельё. И даже пару дел решил. Об ограблении магазина бельевых принадлежностей. Ну, как… Да, дела давались тяжело. В голову лезли пошлые образы, но, тем не менее, в них не было того, что бывает, когда альфы во время гона будто хмельные, а омеги — как под наркотиком. И сейчас ему приходило на ум только одно. Так может, этот уникальный омега — именно его? И это не дефект вовсе, а спасение? Единственный возможный вариант. Такой особенный, неправильный, но подходящий идеально для того, у кого в первую очередь разум, а после — тело?

Интересно, а Джон это всё понимает? Конечно, понимает, нюх у него в порядке. Сколько раз он улавливал тончайшие запахи химических реактивов? Множество. Вот это военная выдержка. Ведь Шерлок свои запахи скрывать не пытался и источал их направо и налево, а ведь они в одной квартире… Чёрт. Да Джон выдержал мастурбировать ему! Кремень.

А может, он всё-таки не его омега? В подобную выдержку не верилось. Только если… В голове эхом прозвучал собственный голос, вещающий об омегах и их желании поработить его разум. Чёрт. Да, Джон всё прекрасно осознает. И скрывает. Даже не свои чувства или дефект. Он скрывает свой пол, не желая испортить всё. Значит… На ум приходит только одно. Подавители нюха? Бедный Джон.

Холмс-младший тяжело вздохнул. Он и забыл, что сидит в кабинете у брата, держит открытое досье и пялится на фотографию, вероятно, своего омеги. Правда, удивительным было то, что Холмс-старший заткнулся и почему-то все это время наблюдал за ним с грустным выражением лица.

Шерлок вернулся к тому моменту, когда Джон уже успел позавтракать и готовил чай. Он был одет в обычную домашнюю одежду, утренний душ выдавали чуть влажные, взъерошенные волосы.

— Привет, — Шерлок тихо приоткрыл дверь и улыбнулся ему. Снял пальто, повесил на вешалку. Джон улыбнулся в ответ.

Уотсон долго думал о том, что будет, когда вернётся Шерлок. После того, что было вчера… Первый поцелуй. А после… Возможно, Шерлок сделает то же самое. Все казалось простым, и ничего плохого произойти не могло, но всё же, беспокойство оставалось. Да и Шерлока с утра не было дома.

— Будешь чай? — спросил доктор, когда услышал, как щёлкнул чайник, и встал со своего кресла.

— Буду, — кивнул детектив и прежде, чем Джон успел уйти, поймал его за руку, притянул к себе и приблизился сам. Глаза встретились. Сердца колотились. Слишком близко. — То, что было вчера… Я бы предложил сделать вид, что ничего не было… — начал было Шерлок мягко, пока не увидел испуг в глазах напротив, так что поспешил добавить: — Я вижу, как ты… реагируешь. Я думаю, нам не стоит спешить в вопросе интимной близости. Пусть всё происходит так, будто её не было, — Холмс увидел, как Джон немного расслабился, но в глазах стоял немой вопрос: и поцелуй тоже? — Кроме одного, — и Холмс наклонился, прижимаясь к чужим губам своими, отпустил руку, перехватывая Уотсона за талию, пока вторая ложилась тому на затылок.

Джон замер, а после едва ли не стонал в поцелуй. Одна его рука опустилась на плечо Шерлока, а вторая — на поясницу. Губы двигались мягко, нежно, вновь изучая. Внутри последний день течки омеги и гона альфы скручивали узел возбуждения, так что в один момент оба спешили отстраниться, пока это вновь не вылилось во что-то иное.

— Чай… — прошептал тихо Уотсон, отступая на шаг и выскальзывая из чуть ослабевших объятий. Шерлок, прикрыв глаза, сдерживал себя и так же отступил. Дал возможность Джону побыть на кухне одному и не думать о нём.

— Помнишь, у нас конфетно-букетный период, — рассмеялся Холмс, когда Уотсон ставил чашки на стол, и достал из кармана пальто шоколадку. Доктор тоже засмеялся: «А где букет?»

Это все слишком мило, слишком романтично, слишком чувственно и любвеобильно. Шерлок, трижды аромантик и трижды асексуал, Холмс, который признался ему в любви, нежно целовал, обнимал, дарил шоколадку и смотрел так странно… Потому что взгляд его острый, как всегда пронзительный, будто он желает увидеть тебя изнутри, но при этом есть в его глазах что-то… Беззлобное, доброе, нежное. Это странно, потому что абсолютно невозможно в одних глазах смешать любовь и острую наблюдательность. Но это же Шерлок, мать его, Холмс! Он может всё.

А может, он все узнал? Нет-нет, вряд ли… Иначе постарался узнать бы всё как можно скорее и залез бы ему в штаны. Ведь у него был шанс. А может, он знает, ему противны омеги, и сейчас он играет все эти чувства для того, чтобы узнать обо всём не прикасаясь к Джону? Уотсон сцепил губы и заставил себя не думать об этом. Детектив, конечно, мерзавец, но вряд ли был бы так жесток, чтобы изображать любовь. Главное, что у Джона было немного времени до того, как всё выяснится. Нужно что-то придумать.

Всё время рядом с другом-возлюбленным-его-омегой Холмс тратил на вдохи. Не то чтобы раньше это мешало ему делать остальные дела, но сейчас он втягивал воздух носом, силясь услышать хоть какие-то феромоны, любые признаки того, что рядом с ним не бета. Но ничего. Природа Джона выдавать его не собиралась. И он решил найти не то чтобы недостающий кусочек пазла, но ответ на вопрос, который вертелся в голове.

Как Джон мог так легко пережить течку? Почему его не выдал нюх? Почему не выдали его движения, физиология, потребности и… выделения?

Подавители? Разве чтобы он не накинулся на Шерлока, но потребности никуда не делись! Омеги от течки мучаются сильнее, чем альфы от гона.

И он решился. Ему уже доводилось делать это в своей жизни. Даже с Майкрофтом, хотя цель тогда была иная. Но для этого — впервые.