Эта неделя для Айви прошла почти спокойно.

Для Геллерта — не очень, потому что бравые борцы со злом при участии даже Дамблдора (и как только он всё это успевает?) снова неоднократно пытались штурмовать Нурменгард. Вдохновились тем, что бывшие заключённые, оказывается, плевать хотели на их осаду и попытки заблокировать замок. Хорошо, что Нурменгард неприступен. Плохо, что пределы его неприступности никто ещё никогда не проверял.

А ещё Геллерт пытался научиться снимать тёмные метки, и ему можно было только посочувствовать, потому что ничего у него не получалось. Но подопытные Пожиратели Смерти стойко терпели его потуги. Обратно к Волдеморту им как-то не хотелось. Обратно в Азкабан им не хотелось тем более.

Впрочем, Геллерт Гриндевальд был великим гением. И поэтому в ночь с пятницы на субботу он пригласил Айви к себе в Нурменгард. Попросил быть девочкой и скрыть шрам. Айви, конечно, всё это сделала — что шрам, что иллюзию мужской внешности она всей душой ненавидела.

Как всегда радостная от встречи с ней Винда проводила её в темномагическую лабораторию Геллерта, успев по дороге пожаловаться на сволочных авроров и тупых Пожирателей, и выслушать в ответ жалобы на тупых однокурсников и сволочного Дамблдора. Но у дверей лаборатории Винда её оставила.

— Расскажешь потом, какие шеф будет проводить эксперименты с твоим участием, хорошо? Я сама в тёмной магии ничего не смыслю, я скорее боевик, но мне интересно.

Это однозначно было ложью — Винда тёмную магию как минимум знала, и знала неплохо. Но имела полное право не слишком ею интересоваться, да.

— Хорошо, конечно. Самой интересно, зачем ему я.

В лаборатории (как оказалось, Геллерт называл ею помесь ритуального зала, зельеварни и кабинета) обнаружился, помимо хозяина, ещё и Люциус Малфой. Айви внимательно рассмотрела лорда. Выглядел он не очень — явно сказывалась отсидка в Азкабане. Ну и вызовы Волдеморта. Геллерт писал, что защита замка хорошо глушила влияние тёмной метки, но что-то же он должен был чувствовать.

— Рад тебя видеть, Айви, — жизнерадостно поприветствовал её Геллерт. — И друг мой Люциус тоже рад, не смотри на его недовольный вид, это просто я его уже достал.

Айви хмыкнула.

Малфой и правда не выглядел счастливым от происходящего.

— Неправда, милорд, я счастлив, что вы оказываете мне такую милость, — сказал он. — Доброй ночи, мисс.

— Доброй ночи, мистер, — в тон ему ответила Айви. — Это они у тебя ещё от Волдеморта оправиться не могут, или ты решил радикально изменить общепринятый этикет? — обратилась она к Геллерту.

— Первое, — скривился тот. Но поправлять Малфоя не стал. — Но мне как-то без разницы, как хотят, так пусть и называют. Хм. Итак, Люциус, это Айви. Не обращайте внимания на её юный возраст, это именно она освободила нас. Айви, это Люциус Малфой, хотя ты его, наверное, прекрасно знаешь.

— Мы встречались, — подтвердила Айви.

— Я вас не помню, — удивился Малфой.

— Меня никто не помнит, я обычно выгляжу совершенно иначе, — фыркнула девушка. — Боюсь, что только в Нурменгарде я могу безопасно демонстрировать свою реальную внешность.

Малфой явно принял это к сведению, и явно задумался, кем бы она могла быть. Но вслух спросил:

— Вы действительно освободили милорда и его соратников?

— Это было легче, чем я ожидала, — пожала плечами Айви. — Прошло пятьдесят лет с момента их заточения. Никто не верил, что Геллерт на что-то способен или что найдётся кто-то достаточно сумасшедший, чтобы пожелать их освободить. Их не охраняли по-настоящему серьёзно.

— Ага, совсем несерьёзно, — фыркнул Геллерт. — И эликсир жизни из философского камня тебе достать было тоже совсем легко. И… не только.

Малфой едва удержал лицо — это было заметно. Но промолчал.

Айви поморщилась. Не то чтобы она очень хотела рассказывать Малфою-старшему о своих великих и не очень подвигах.

— Лучше скажи уже, зачем я тебе нужна. Я плохо знаю тёмную магию и совсем не понимаю, как я могу помочь тебе с тёмной меткой.

Геллерт подошёл к Малфою и бесцеремонно взял его за руку, закатал ему рукав и перевернул эту руку так, чтобы была хорошо видна тёмная метка.

— Смотри, — сказал он, — это — змея.

— Я вижу.

— И я установил, — проигнорировал её Геллерт, — что эта змея реагирует не только на нажатие и магию. Она также реагирует на голос.

— Она что, подслушивает разговоры и доносит Волдеморту? — удивилась Айви.

Малфой побледнел почти что до синевы.

— Не думаю, — успокоил его Гриндевальд. — Не может она никому ничего передавать. И перенестись куда-либо с руки не может тоже. Но что всё слышит — это однозначно.

— И?

— И тёмные метки ваш Волдеморт ставил, превращая в рисунки черепа мёртвых змей. Очень интересный ритуал, но если коротко — это душа, если можно так выразиться, убитой им змеи.

— Душа убитой змеи, которая слышит, что ей говорят, — медленно повторила Айви. — И ты хочешь, чтобы я сказала ей что-то умное на змеином языке?

— Да.

— Вы змееустка? — поразился Малфой.

Айви его проигнорировала.

— И что мне сказать?

— Для начала — что-нибудь невинное, без побуждения к действию. Посмотрим на её реакцию.

— Как тебя звали? — спросила Айви на змеином, наклонившись к тёмной метке. Чувствовала она себя при этом… не очень умной.

Но змея повернула голову.

— Меня звали Ссхсссахшесс, — сказала она. — Здравствуй, говорящая.

— Здравствуй, — ответила растерянная Айви. Как-то она не подумала, что в разговоре с мёртвой змеёй, превращённой в рисунок, тоже надо проявлять вежливость.

— Есть результат! — обрадовался Геллерт. — Айви, что ты ей сказала?

— Спросила, как её зовут.

— И как?

— Ты слышал. Переводу это не поддаётся. Английской транскрипции — тоже не очень.

— Ладно. Спроси её, что ей мешает умереть окончательно.

Айви спросила.

— Злая магия, — ответила змея. — Я должна выполнять все приказы злого говорящего. Он приказал мне не умирать.

— А почему ты можешь сейчас мне всё это рассказать?

— Приказа молчать не было.

— Понятно.

— Какие ощущения, когда она говорит? — спросил тем временем Геллерт у Малфоя.

— Немного щекотно, — признался тот.

— Она говорит, что уйти ей мешает «злая магия», которая вынуждает её исполнять все приказы Волдеморта. Но молчать об этом приказа не было, так что она смогла мне это рассказать, — многозначительно сообщила Айви.

— И ты думаешь, что это похоже на империус, — медленно сказал Геллерт.

— Нет, так я как раз не думаю. Под империусом человек ничего не соображает и чувствует только счастье, и она не сказала бы мне этого. И, думаю, то, что она не человек и не живая, на это мало влияет.

— Это похоже на подчинение домовика, — сказал Малфой. — Они тоже могут подгадить, если хозяин им не нравится. Но вряд ли у нас получится, хм, дать ей одежду.

Айви спросила у змеи:

— А не знаешь, как освободить тебя от злой магии?

— Я не знаю.

Логично.

Они задумались.

— Может, есть зелья подчинения с таким эффектом? — спросила Айви.

Малфой вдруг снова побледнел.

— Милорд, я вспомнил, — немного взволнованно сказал он. — Северус жаловался, что милорд приказывал ему варить странные зелья с непонятным Северусу эффектом. В них он вываривал черепа змей! И у Северуса должны были остаться рецепты, он всё сохраняет. Это мой… друг, — пояснил он. — Северус Снейп. Преподаёт в Хогвартсе зельеварение… и находится под боком у Дамблдора, — недовольно закончил он.

— Он шпионит за Дамблдором для вашего Волдеморта? — уточнил Гриндевальд.

— Да. Или наоборот, я сам не очень хорошо понимаю. Я не знаю, кому он на самом деле верен.

— Он ваш друг.

— Вроде того.

Айви в голову пришла очередная сумасбродная идея.

— Хочешь, я его похищу, притащу сюда, допросим? — предложила она.

А что, с мантией-невидимкой, картой мародёров и при поддержке Кричера это было даже возможно…

Геллерт вздохнул.

— Айви, я правда очень ценю твою помощь. И даже почти не сомневаюсь, что у тебя это действительно получится. Но давай оставим этот вариант на крайний случай, хорошо?

— Не бойся, у меня на самом деле тоже нет никакого желания с ним связываться, и я тоже очень рада оставить этот вариант на крайний случай, — сказала ему Айви. — Я-то, знаешь ли, не слишком уж уверенна, что у меня это получится. Но что другое ты предлагаешь с ним сделать?

— Для начала, понадеяться на добровольное сотрудничество.

— Ты серьёзно?

— Да. Люциус ему напишет. Честно расскажет, что мы пытаемся снять метку. Альбусу это даже выгодно — чем меньше у вашего Волдеморта Пожирателей, тем ему же легче его победить, а потом уже, хм, заняться мной.

— Не думаю, что он будет играть с вами в шахматы на троих, — сказала Айви.

— Будет, — твёрдо ответил Гриндевальд. — Доска уже треугольная, фигуры уже расставлены. А он политик. И он прекрасно понимает, что если он не объединится с кем-то первым, то противники могут объединиться против него. Тем более, что его противники — я и ваш Волдеморт. А что я этого делать не собираюсь, ему знать неоткуда. И, так как он не может объединиться со мной явно, он будет помогать мне в вот таких вот мелочах.

С такой логикой Айви поспорить не могла. Она, в конце концов, не была ни политиком, ни полководцем, ни шахматистом.

— Ладно, — сказала она. — Я вам больше не нужна? Позовёте, когда понадоблюсь?

— Нет. Можешь пойти выпить чаю с Виндой. Я, уж извините, к вам не присоединюсь.

— Ничего, у нас будут чисто женские посиделки, — усмехнулась Айви.

— Ну хорошо тогда вам посидеть.

Она уже собиралась уйти, но вдруг вспомнила.

— Мистер Малфой, а вас ну совсем не смущает, что ваш сын принял метку, или же вы намереваетесь предать Геллерта в какой-нибудь самый неподходящий момент?

Малфой побледнел снова.

— Что?

— Вы не знали? — удивилась Айви.

— Нет, я же был в тюрьме, а потом здесь… А откуда вы знаете?

— Саму метку у него не видела, — честно призналась она. — Могу уточнить. Но его поведение и некоторые жесты указывают на это.

Малфой плотно сжал губы. Это единственное, чем он выдавал своё состояние, но глаза его выражали такую боль и ужас, что Айви даже его пожалела.

— Ну, пока он под боком у Альбуса, ему ничего не угрожает, — сказал Гриндевальд. — Пусть себе спокойно учится.

— Да, но каникулы… — пробормотал Малфой. Похоже, он впервые задумался о том, что будет с его семьёй из-за того, что он, пусть и не целиком добровольно, переметнулся к Гриндевальду. — И Нарцисса… Нет, Нарцисса точно останется в живых, пока есть возможность через неё повлиять на меня. А вот Драко… Я представляю, какие лорд может давать ему задания. И он будет их выполнять, ради Нарциссы, он будет. И он может умереть в процессе, легко, он очень неопытен… И ли попадёт в Азкабан. А на каникулах…

— А ближе к каникулам Айви его похитит, — жизнерадостно отозвался Геллерт.

— Легко тебе сказать, — почти обиделась Айви. — Но ладно, его похитить наверняка гораздо легче, чем Снейпа. Думаю, сделаю. Но до Нарциссы Малфой я банально не доберусь, учтите. На неё не подписываюсь.

— Вы учитесь в Хогвартсе, мисс? — уточнил Малфой.

— Да, но под другим именем и с другой внешностью. И, кстати, как ученица Хогвартса, могу сказать, что воспитали вы сына отвратительно.

— Можешь его прямо из поезда похитить, — сказал Геллерт. — Я могу послать тебе кого-нибудь, они нападут на поезд, и в свалке тебе будет легче обезвредить его и увести.

— Милорд, — обратился Малфой к Гриндевальду, — вы правда… собираетесь спасать моего сына?

Замечание Айви он мудро проигнорировал. Или не мудро, а просто для него было гораздо важнее не это.

— Разумеется, да, — с достоинством ответил Геллерт. — У моих сторонников не должно быть подобных проблем. Вы должны быть сосредоточены на нашем деле, а не отвлекаться на семью в опасности.

— Спасибо, милорд, — выдохнул Малфой.

Айви очень хотелось спать, но она не могла отказаться от предложения пообщаться с Виндой.