Ему нужна жертва.

Принюхивается… Ищет… Выбирает… Специально вышел в город к жалким людишкам, чтобы найти ту, что станет для него сегодняшним даром. Вымощенные улочки совсем узенькие, поэтому расстояние между домами минимальное. Слышен стук копыт — неподалёку проехала карета; непонятная женщина кричит на какого-то мужчину, раздражая своим противным голосом; и везде шепотки, шепотки, шепотки… Они коробят Арсения. Выводят из себя. Глаза наливаются кровью, ведь всё не то. Нет подходящей.

Как же его бесят люди. Мелкое отродье, не достойное жизни. Хочется свернуть шею каждому, разорвать внутренности, услышать треск костей. В нём бурлит злость, заставляющая поддаться животным инстинктам и вырезать всё население города… Когда-нибудь он так и сделает, но сейчас у него другие цели.

Сейчас нужно слушать и слышать.

Не то, не то, не то…

Оно.

Детский смех меняет всё.

Этот звук вампир и пытался расслышать.

Он медленно, незаметно, словно невидимка, приближается к детским голосам. Хоть бы там оказался подходящий материал для его целей — девочка с золотыми волосами. Всего один волосок с её головы позволит ему свершить невозможное. Чистая ангельская душа поможет зловещему существу, от которого разит тёмной магией и смертью.

Запах становится сильнее, предвкушение растёт с каждой секундой. Наступает момент включить своё природное очарование и попытаться стать похожим на человека с добрыми намерениями… Чтобы затем обратиться в хищника и получить желаемое.

Зубы скрипят, а пальцы непроизвольно сжимаются в кулак, когда он видит группу ребятишек и, слава Сатане, среди них есть подходящая. Крошечная куколка, ещё не знакомая с жестокостью этого мира.

Статус «вампира» даёт ему не просто преимущество по сравнению с ребёнком. Он уже победитель. Всегда. Какая бы преграда ни вставала на его пути. Все просто жалкие мошки по сравнению с ним. Стоит всего лишь несильно нажать кончиками пальцев — и всё. Останется лишь пятнышко, напоминающее, что раньше здесь кто-то дышал, улыбался, жил.

Медлить нельзя, нужно быстро, подключая свою способность передвигаться внепространственно, схватить невинное создание так, чтобы никто и не понял: куда она делась. И лишь лёгкое дуновение ветерка коснётся кожи остальных ребятишек, которые поднимут шум. И все начнут искать это невинное существо, которое будет во власти вампира.

Не проходит и миллисекунды, а девочка оказывается у него на руках. В ней литра два вкуснющей крови, может, и того меньше. Ничего не понимающая крошка невинно хлопает глазками, уставившись на неизвестного мужчину.

Арсений не даёт ей закричать.

— Не бойся меня, — шепчет вампир, смотря девочке в глаза. Лишь одним взглядом он может загипнотизировать любого. Как же сильно он любит себя и свои способности… Арсений отчётливо слышит дыхание ребёнка, но её разум будто отключается. Неподвижна, податлива, молчалива. Глаза становятся алыми, точно такими же как и у самого Арсения. Сознание ребёнка целиком и полностью принадлежит ему. И он может играть с ним, как только пожелает.

Но это не его цель.

— Молодчинка, — Арсений собирается поставить её на землю, но присутствие другого человека рушит все его планы… И как он раньше не заметил чужака? Ведь за километр несёт сладостью его крови, перебивая даже запах молодого существа. Он хочет его. Всего. Чтобы ни одна капелька крови не упала на землю.

— Поставь её, — Арсений хитро улыбается, вновь глубоко вдыхая. Сегодня в его планах было получить всего лишь пару жёлтых локонов для зелья, но, похоже, его ждёт целый пир. Единственная слабость вампира — вкусная кровь. Всегда была. И всегда будет.

Он готов наброситься прямо сейчас.

Арсений поворачивается на голос, доносящийся со спины, и надменно хмыкает. Люди всегда были настолько глупы или со временем всё больше и больше теряют хватку? Раньше хотя бы был какой-то азарт, можно было поиграться с охотником, поиздеваться… А сейчас соперники всё слабее и слабее.

Высокий худощавый парнишка с поджатыми губами выставил перед собой огромный серебряный крест в надежде, что это поможет ему? Наивный. Давай ещё святой водой побрызгай или чесноком кинь. Вдруг подействует. Дурачьё. Правда одна кожа да кости — вот, что действительно печально. Придётся выкручиваться, чтобы растянуть удовольствие.

Идти против вампира с предметами, которые ещё лет сто назад стали неэффективны — и впрямь глупо, но только упс… Людям об этом никто не сказал, а сами догадаться они не в состоянии. Глупое отродье. Глупоеглупоеглупое.

— Что ты сказал? — злобно шипит Арсений, выставляя клыки напоказ. Пусть парень знает, что сегодня окажется воткнутым в его шею. Он медленно надвигается на жертву, пытаясь задавить своей энергией его необдуманный порыв защищать. — Повтори, жалкий ты человечишка.

— Поставь. Девочку. На место. — Арсений чувствует страх парнишки, надеющегося, что церковная атрибутика способна спасти его. Ещё и кучу серебряных колец на все пальцы нацепил. Словно не обычный прохожий, а охотник за вампирами… Когда же до таких вот уже дойдет, что вампиры бессмертны. Не убили пятьсот лет назад — не убьют никогда.

— А иначе что? — Арсений одним широким шагом приближается к человеку, которому приходится отпрыгнуть назад и уткнуться спиной в стену. Он оказывается зажатым между вертикальной кирпичной поверхностью и вампиром, продолжающим гипнотизировать дитё, сидящее у него на руках. — Попытаешься убить меня?

Страшно.

— Д-да, — его трясёт, потому что дыхание смерти щекочет его шею. Если это — конец, о котором он так грезил, то почему становится не по себе? Почему в висках стучит, а по лбу скатывается капелька пота? Вампир вжимает его в стену, и от этого мертвецкого прикосновения желудок хочет вывернуться наизнанку.

— И впрямь? — усмехается вампир, втягивая аромат крови человека, который сводит его с ума. Давно такого деликатеса не было… Он, незаметно для самого себя, сделал хороший поступок и теперь достоин награды? Или откуда тогда такой шедевр, который сам свалился на его голову.

Арсений ставит девочку на каменную дорожку, и она стоит, словно застывшая. Будто неживая… Не ощущая никаких эмоций, не понимая, что происходит. Гипноз работает поистине шикарно… Девчушкой Арсений займётся позже.

Сейчас у него другая цель.

Он перехватывает мощный крест из трясущейся руки парня и, смотря ему в глаза, проводит по нему кончиком языка. Сломить лишь одним жестом. Показать, что человек — ничто рядом с вампиром. И никакая молитва не поможет.

Знакомство с ведьмой, которое было около ста лет назад, сделало из него максимально сильного вампира. Не шипящего на свет, не исчезающего при попадании святой воды на кожу. Немного магии — и он сверхсущество.

— Т-ты… — парень вжимается в стену, переводя взгляд то на девочку, то на усмехающегося вампира, прошедшегося языком по кресту, который должен был спасти его. — Убейте меня, но не трогайте её, — сглотнув, старается произнести он уверенным голосом. Но по одному лишь взгляду на его дрожащее тело и бегающие глаза видно — боится.

Арсений испытывает неописуемое чувство, когда другим из-за него страшно. Когда боятся.

— Повтори? — как же сильно он любит поиздеваться над жертвой… Он не может этого скрывать.

— Отпустите ребёнка и можете сделать со мной всё, что хотите, — произносит парень, и Арсения поражает новое чувство. Интерес. Страх человека будто отошёл на второй план, спрятался глубоко-глубоко. Потому что жертва, которая по-настоящему боится, не смотрит в глаза своему убийце. Никогда. А этот… Он не отводит взгляда.

И Арсений решает, что убить его просто так, ради пятиминутного распития крови, — слишком глупо. Этот экземпляр не так уж и прост. Да и просто будет интересно поиздеваться над ним подольше, выпив как можно больше этой восхитительно ароматной крови.

Он решает завести себе домашнее животное.

Домашнего человека.

— Ты идёшь ко мне во дворец. А девочка остаётся тут — цела и невредима.

Арсения не интересует, согласен ли человек на такие условия. Это приказ.

Тем более парень обменял свою жизнь на жизнь той, кто бы и не оказалась убитой сегодня. Но это мелочи… Парень виноват сам.

А у Арсения бегут слюни от предстоящего принятия крови.

Сегодня будет весело.

И вкусно.

Главное не пожалеть об этом.

***

Запирать его — нет смысла. Отсюда не сбежать. И не только потому, что у Арсения идеальный слух, с помощью которого можно расслышать даже самый тихий шорох, нет. Они в лесной глуши. Там — дикие голодные животные и запутанные таинственные дорожки. Просто так выхода отсюда не найти. И даже чтобы изначально суметь покинуть высоченный замок, необходимо будет пройти через запутанные коридоры. Целые лабиринты, которые практически не освещены, ведь вампиру это не нужно. Он идеально видит в темноте.

— Будешь сидеть тут, — Арсений толкает парня на старый дырявый матрас, который валяется в этом небольшом сыром подвале уже много лет. Единственный источник света и тепла здесь — небольшое окно с железной решеткой. На полу валяются осколки стекла, гвозди, везде сено… Господи, хоть бы тут не было этих ужасных мышей… Он не переживет этого. — Ужин через три часа.

— Ужин мной? — уточняет парень, сглатывая. Его не пугает внешний вид самого вампира. Он почти похож на обыкновенного человека, если не обращать внимания на белоснежную кожу, острые клыки и глаза, светящиеся красным светом… Ему даже не страшно будет умереть сегодня. Завтра. Послезавтра. Сколько он протянет? Сколько позволят ему протянуть? Но он напуган энергией, издаваемой этим существом. Сразу чувствуется — неживой. С каплями чужой крови на рукаве белой рубашки. Весь пропитан злом, чёрными мыслями, желанием убивать.

Он это чувствует.

— Тобой, сладкий, — шипит Арсений, проведя языком по верхней губе, и исчезает из подвала.

***

Здесь холодно, отвратно пахнет и слышен непонятный скрежет по полу. Неужто это смерть волочит по коридору свою косу?

Парень молится на то, чтобы поскорее прошли эти несчастные три часа, и вся его кровь будет выпита. А он — мёртв.

Мёртвмёртвмёртв.

Он давно уже мёртв.

Но сегодня наконец-то станет понятно — на небесах ли она или нет? Стучит ли своими каблучками по земным дорожкам, смеётся ли при виде какой-нибудь нелепости и скучает ли по нему?.. А вдруг она всё же там? На небе?

Он скучает.

Дверь, которая всё это время была не заперта, со скрипом открывается. Он не пытался бежать. Может, знал, что ничего у него не получится. Может, понимает, что его жизнь бесполезна и в ней не осталось никакого смысла. Ржавые пружины матраса мешали спокойно лежать, а ходить из угла в угол он не мог… Он катастрофически боится мышей, и не ошибся — они тут есть. Оставалось только зажаться в уголок и ждать. Очень долго ждать своего убийцу. Будто время здесь тянется совсем по-другому, стены давят на разум, воздуха не хватает. Это место пропитано чужими криками и страхами. И он впитывает их, поэтому бегущих по коже мурашек становится все больше.

Но звук открывающейся двери дарит надежду.

На скорую смерть.

— Как зовут моё домашнее животное? — от холода голоса дрожит нутро, и парень сглатывает. Он лишь домашнее животное. Игрушка. Вещь. Еда. Вампир стоит в проходе, оперевшись на косяк, и ждёт ответа. Во рту пересохло. Его трясёт. Будто скручивают и скручивают, словно тряпку. А затем швыряют в стену.

— Зачем знать имя того, кого собираетесь съесть? — смеет дерзить парень, не желая, чтобы вампир хоть что-то знал о нём.

— Ну что ты, сладкий, — вампир за секунду перемещается из дверного проёма на матрас и прикасается длинными пальцами к щеке жертвы, рассматривая его. Горящие, хоть и не ярким вампирским огоньком, глаза привлекают Арсения. Почему-то они не такие, как у остальных людей, но он не знает причины. Глубже. Выразительнее. И это удручает и восхищает одновременно. — Я же не каннибал, чтобы есть тебя…

— Просто выпьете всю мою кровь, да? — ему неприятны вампирские прикосновения. Он чувствует себя товаром, который рассматривают на наличие изъянов. Хочется дёрнуть головой, чтобы холодные пальцы больше не оглаживали его щёку, но он терпит. Через боль и страдания. Видимо, его предназначение в этой жизни — страдать. Он пронёс эту участь через все его неполные девятнадцать лет… Он может оказаться убитым за одну секунду, одним движением руки ему могут свернуть шею. Про вампира в их городе ходили самые жестокие слухи, а сейчас он лицом к лицу сидит с главным героем рассказов про раскромсанные тела.

— Я не буду пить всю твою кровь. Ты мне нужен живым.

— З-зачем? — в голове появляются самые страшные картинки того, что он может делать с ним. И смерть, по сравнению с этим, стала бы великодушным подарком.

Издевательстванасилиепытки.

— Я хочу полностью насладиться тобой, — шепчет вампир, вдыхая сладостный запах, и парень прямо видит, как его ноздри расширяются… Жутко. — Так что скажи мне имя, иначе я залезу тебе в голову, чтобы узнать его, а также все остальные самые личные секреты.

— А Вы можете?

— Могу.

— А-антон, — нельзя допустить контроля над своей головой. Иначе вампир уничтожит его не физически, а морально. Но вот вам секрет — парень и сам с этим прекрасно справляется. У него за спиной не один год самотерзания.

— Следуй за мной, Антон, — вампир поднимается на ноги и, не смотря на парня, направляется в сторону двери с высоко поднятой головой.

— А как… — кашлянув, решается спросить Антон, ведь у него пока что не забрали право голоса, — как я могу обращаться к Вам?

— Я думаю, мой господин будет звучать идеально, — ухмыляется вампир, стоя спиной к парню…

Как же он взбудоражен, хоть и не показывает этого.

Насколько же сильно ему не терпится укусить этого человека.

Антона.

Они спускаются по винтовой лестнице, и Арсений даже не оборачивается. Знает, что Антон не станет нападать — он не самоубийца… А их встреча на улице лишь глупая выходка и излишняя самоуверенность в том, что он сумеет победить ещё ни разу не побежденного.

Единственное освещение здесь — зажжённые свечи, но их огонь делает лишь немного светлее. Здесь чертовски холодно, и Арсений доволен. Вампиры — неприхотливые существа, умеющие адаптироваться к любым условиям.

Но Антон — человек.

И у него мурашки по коже от такой обстановки.

Кажется, он слышал крик ворона… А ещё видел скелет, висящий на стене. Ещё и потолки высокие, покрытые паутиной. Не самое лучшее оформление. Можно было бы и сделать чуток поуютнее.

— Ложись на стол.

Приказ.

И Антон подчиняется. У него нет выбора. Потому что Арсений применяет свою силу управлять людьми… Чтобы еда не сопротивлялась.

Как же это мерзотно. Его будто уже поедают изнутри, оставляя бесконечные дыры. Шрамы. Которые не успеют никогда зарасти. И чувство тошноты не только от ситуации, этого урода и места, но и от самого себя будет преследовать его до самой смерти.

Стол длинный, деревянный, на весь мрачный зал. Столовую, если можно так сказать. Таких, как он, здесь поместится полдесятка на нём, и можно будет устроить целый пир… Почему он думает об этом в такой момент?

Может, чтобы не признаваться самому себе, что боится.

— Послушный мальчик, — Антон смотрит в потолок и не шевелится. Ноги и руки опущены по швам, в висках стучит. Даже если он сегодня не умрёт, то это станет испытанием для тела и разума. Он надеется на смерть.

Ведь лучше бы его убили сразу.

И всех бы этих мыслей, разрывающих мозг, не было.

— Расстегни рубашку, — Антон прикусывает губы и нервно сглатывает. Грудная клетка тяжело поднимается вверх, воздуха будто не хватает. Чужой голос звучит отдаленно, но создаётся ощущение, что он проникает под кожу, во внутрь, словно яд. Его господин контролирует тело одними лишь мыслями… Его господин… Какой абсурд, Боже. Но, похоже, придётся привыкать к такому прозвищу. Как и привыкать к кличке «сладкий».

Антон медленно расстёгивает рубашку и только сейчас понимает, что вампиры обычно кусают в шею.

А у него на шее серебряный кулон.

С её фотографией.

Хоть бы он его не забрал. Боже, нет… Антон готов умолять со слезами на глазах. Это — единственный предмет, который остался важным для него. Пусть заберёт его душу, всю кровь, мысли, но не трогает этот кулон. П-пожалуйста?..

— Серебро на шее тоже, чтобы меня отпугивать? — Арсений появляется в поле зрения Антона, который готов убить самого себя из-за этой оплошности. Только не забирай, нет-нет-нет. За него он готов подраться, хоть это и будет прямой дорогой на тот свет. Хотя, может, он уже умер?

— Нет, — дрожащим голосом отвечает Антон, накрывая кулон ладонью.

— Тогда сними его, — приказывает Арсений.

— Он мне дорог, — перечит Антон, наполняясь паникой.

— Сними. Его.

— Как прикажете, — Антона трясёт. Он не в состоянии спорить, как бы больно ему ни было. Его бросает то в жар, то в холод. А способность говорить сходит на нет. Что уж говорить о желании бороться и сопротивляться хотя бы словесно. Он дёргает за нить, одним рывком развязывая узел.

Зубы скрипят, а глаза вот-вот окажутся влажными. Антон подносит кулон Арсению, чтобы отдать…

— Убери себе в карман.

Антон чуть ли не разжимает нить от неожиданности. Ему же не послышалось?.. Это же не слуховая галлюцинация, правда? Такого он не ожидал. Явно шокирован, и даже… Слегка благодарен?

Антон, всё ещё не веря, быстро убирает его в карман, пока господин не передумал, и до конца расстёгивает рубашку. Пальцы не слушаются, и каждая последующая пуговичка поддаётся сложнее, чем предыдущая. Вдруг это страшный сон, в который он впал несколько лет назад?

Но слышится усмешка вампира, и Антон осознаёт — всё это правда и настал момент икс.

— Откинь голову, сладкий, и напряги шею, — Арсений наклоняется над своим блюдом и вдыхает его аромат. Такого вкусного ужина у него давно не было. Он уже и забывать начал, какого это — трапезничать с неописуемым удовольствием.

Парень, окутанный магией вампира, послушно поворачивает голову, предоставляя шею, и сжимает зубы.

Клыки увеличиваются раза в два, хотя и до этого они были длиннее, чем у обычного человека. Становится по-настоящему страшно. Будто всё до этого было чепухой, детской шалостью, игрой. Сейчас же начинается настоящая бойня, от которой становится не по себе.

Арсений впивается в ярёмную вену — здесь самая вкусная кровь, которая не хлещет фонтаном, как из артерии, а течёт медленно и эстетично. Такое ощущение, что он ждал вечность, чтобы ощутить этот сладостный вкус с идеальным показателем железа. Вечно ждал Антона.

Арсений понимает, что у парня самая редкая группа крови — она же самая вкусная. Идеальной консистенции. С идеальным вкусом.

Антон ощущает жгучую боль. В глазах словно темнеет. Шум в голове становится сильнее. Его поедают. Высасывают все силы. Едятедятедят. Разрывают и снаружи, и внутри.

Вампиру чужды человеческие наслаждения. Когда людишки, испытывая заоблачные, поедают убитых животных или распивают хмельные напитки, он презирает их.

Ведь распитие крови не сравнится ни с чем.

Без этого он не проживёт.

Буквально.

С каждой капелькой алой жидкости он становится сильнее. Быстрее. Резче. Могущественнее. Кровь способна за секунду восстановить его силы, но даже это не так важно по сравнению с вкусовым наслаждением.

Арсений испытывает экстаз. Он не может оторваться от шеи Антона, а лишь сильнее впивается в неё, не желая пропустить ни единой капельки. Больше. Нужно прочувствовать, как она течёт по горлу. Как наполняет его изнутри. Ударяет в голову.

Больше.

Арсений непроизвольно стонет, поглаживая шею Антона одной рукой. Какой же он вкусный!.. Но если он хочет вкусить крови Антона и завтра, то нельзя переусердствовать. Хорошо, что за эти годы он научился контролировать свои желания, даже несмотря на то, что отказываться от такого — грех.

Арсений слизывает струйку крови, стёкшую по груди Антона, и парень понимает, что в его кожу больше не впиваются вампирские клыки. Он чувствует, как две небольшие ранки, оставшиеся на шее, начинают вибрировать.

Антону противно.

Он ненавидит это место, этого ублюдка — вампира и самого себя.

Не хочется смотреть на него, неохота видеть собственную кровь на его губах. Он прикасается кончиками пальцев к укусу и понимает: всё это по правде. Не просто кошмар. Не ужас ночи, который приходит, чтобы испортить сон. Он настоящий.

И Антон не может вечно лежать с закрытыми глазами. Рано или поздно придётся взглянуть своему монстру в глаза, которые стали настолько алыми и налились кровью, что освещают весь зал.

Но Антону больше не страшно.

На место этому приходит безразличие и головная боль.

— Надеюсь, ты сумеешь добраться самостоятельно и нигде не упадёшь, — равнодушно бросает Арсений, удаляясь от стола.— Не хочу соскребать с пола твои мозги.

***

Спать — невозможно. В горле пересохло, а живот урчит. Ему нужно брать откуда-то силы, если на него возложено множество планов. Но он не сверхсущество и питаться воздухом не умеет. Он сможет выдержать максимум ещё один такой ужин — не более.

Антон понял, что мыши ведут ночной образ жизни, и в темное время суток начинают ещё больше пищать, шуршать и искать еду. Где-то здесь их дом. А он вдалеке от своего.

Антон среди них.

Он недостоин большего.

Он зажимается в угол, упираясь головой об стену. Веки тяжелеют и сил вовсе не остаётся, но он не может уснуть. Каждый раз, когда он только начинает проваливаться в сон, перед ним возникает её образ.

И просит оставаться в живых…

— Пойдем на ужин, — звучит как приговор. Вот она, смерть. Неужели уже прошли целые сутки? Кажется, он начал воспринимать время по-другому, и каждая секунда для него одновременно и целая вечность, и мелкая крупинка.

— Я не дойду, — еле слышно произносит Антон, даже не пытаясь встать с матраса. Ни сил, ни желания бороться не осталось.

— В смысле? — можно услышать, как скрипят зубы Арсения, а пальцы рук сжимаются. — За мной. Живо!

— Тогда сегодня Вам придется соскребать мои остатки, — Антон напоминает скелет, висящий на одной из стен этого замка. Он поднимает голову, перехватывая взгляд вампира, в надежде прочитать: что он сделает с ним дальше?

— Я выпил норму, при которой ты мог бы нормально функционировать! — с шипением выкрикивает Арсений. — Не притворяйся! Не смей меня злить.

— Я не вру, — хрипит Антон, ощущая холод по всему телу. — Видите ли, мне нужна еда и вода, а без этого… Хоть Вы выпьете норму, хоть не норму.

— Глупый человеческий организм, — Арсений падает на матрас к Антону, не зная: злиться ему или смиловаться. Он всё-таки нечисть. Мертвец, не способный на высокие чувства. — Ты такой несовершенный.

— Извиняюсь от лица всего человечества, — хмыкает Антон, глядя на вампира из-под ресниц. Его так называемый господин всё время либо шипит, как дикое животное, либо на его лице отражается непоколебимое спокойствие. Выглядит он мрачно, спору нет. Тяжёлая накидка делает его более могучим. А классическая белая рубашка подчёркивает его напористость и соблазнительность. Не зря ходят слухи, что прежде чем убить свою жертву, вампир включает природное очарование…

Антон не замечает, как к его ноге подбегает крошечная мышь, и он испуганно дёргается, привлекая внимание Арсения.

— Ты что, боишься их? — на лице Арсения появляется улыбка, и он откровенно прыскает от смеха. — Это же ни капельки не страшные существа, — он подставляет свою ладонь к подбежавшей мышке, и та без доли сомнений забирается на неё. Всё-таки Арсений тоже отчасти мышь, хоть он и не умеет превращаться. Точнее, просто не любит. — Они же совсем крошки, мягкие и добрые существа. Возьми, — Арсений протягивает ладонь с серым комком Антону и видит, что тот зажмурился, не желая даже смотреть на неё. — Ты и впрямь боишься?

— Б-боюсь, — признаётся Арсению.

— А меня?

— Нет.

Антон теряет сознание.