В зале суда стояла абсолютная тишина, и только шелест перелистываемых бумаг нарушал её. Судья перебирал информацию по текущему делу, задумчиво постукивая колпачком перьевой ручки по столу, прокурор изредка бросал взгляд на дверь и странно нервничал.

— Ваша честь, — наконец высказался последний, — «Сабля и веер» и так истратили лимит времени на возможного адвоката, мы больше не можем ждать.

— Уважаемый, куда вы так торопитесь? — удивился судья, — Есть ещё четыре минуты, — он перевёл взгляд на директора Не, — Кстати, подсудимый, а у вас точно будет адвокат? Нам есть смысл ждать? Предложение привлечь государственного защитника остаётся в силе.

— Спасибо, — уклончиво ответил Минцзюэ, — Давайте подождём, — он сидел, скрестив руки на груди, и смотрел в одну точку. В отличии от прокурора, у него не было причин волноваться.

— Но разве ваш адвокат не погиб на прошлой неделе? — уточнил судья, — Полагаю, все слышали, что иностранный гость Майкл Гордон попал в автомобильную аварию?

— Кто вам такое сказал? — двери распахнулись и впустили Майкла Гордона собственной персоной, он вошёл бодрой походкой, ввергая присутствующих в шок.

Прокурор от неожиданности вскочил на ноги, судья поправил очки, а пару человек в зале срочно отвели взгляд.

— Прошу прощения за ожидание, ваша честь, я попал в пробку… Так что? Все в сборе? Мы можем начинать?

Судья откашлялся и встал, ему ничего больше не оставалось, как объявить о начале суда и предложить стороне обвинения высказать свою позицию. Начали зачитывать материалы дела, но Майкл, пройдя на своё место, слушать не стал, ему и так было дословно известно, о чём идёт речь, он повернулся к Минцзюэ и заметил, что тот подозрительно часто оборачивается на зал.

— Вас что-то беспокоит? — приглушённо спросил Майкл, наклонившись поближе, — Мы всё решили, и я уверен, причин для тревоги больше нет.

Директор Не сложил руки на коленях и некоторое время смотрел на прокурора, прежде чем ответить.

— Меня беспокоит мой друг. Заседание открытое, и я думал, что он придёт.

— Да, заседание открытое… а вы случайно не пропавшего директора Лань имеете в виду?

— Сичэнь пропал? — Минцзюэ дёрнулся так, что Гордону пришлось схватить его за руку, чтобы не вызывать подозрений.

— Сначала побеспокойтесь о себе, господин Не, а потом уже о своём друге, — он отпустил его руку и отвернулся.

Прокурор как раз говорил о том, что компания «Сияние средь снегов» отозвала иск и предоставила доказательства невиновности Не Минцзюэ, но огнестрельное оружие, фигурирующее в деле, всё ещё является веской причиной для обвинений. Он распинался ещё четверть часа, прежде чем защите дали выступить и опросить свидетелей, а когда основная часть была выполнена, Майкл Гордон выдвинул свой козырь.

— Прежде чем я продолжу, ваша честь, разрешите задать вопрос господину прокурору?

Тот развёл руками.

— Пожалуйста, только если это имеет отношение к делу.

Гордон дежурно улыбнулся.

— Подсудимый имеет право знать, почему пострадавший, которому угрожали огнестрельным оружием, не присутствует на заседании?

Прокурор ответил не сразу, казалось, будто ему потребовалось время, чтобы придумать ответ.

— По семейным обстоятельствам, справка была предоставлена суду. Если б вы приходили вовремя, вы бы знали об этом.

— Стоп! — судья стукнул судейским молоточком и раздражённо указал на прокурора, — Это не имеет отношения к делу! — а после обратился к адвокату, — Справка, действительно, была предъявлена суду.

— Благодарю, — снова улыбнулся Майкл, — А теперь я предоставлю записи с видеокамер в кабинете директора компании «Сабля и веер». Давайте посмотрим их.

Пока прокурор пытался найти слова и не разразиться гневной речью, ассистент забрал флешку и поспешил подключить её к проектору, судья выжидающе молчал.

— Невозможно… — наконец, поражённо выдохнул прокурор, — Это невозможно. Есть показания свидетелей и результаты экспертизы. Одна камера была неисправна, другие выключены, ничего не фиксировалось, то, что вы хотите нам показать, фикция и подмена улик чистой воды.

— Ошибаетесь! — Гордон говорил уверенно, — Если вы чего-то не знаете, это не значит, что такого не может быть. И, предупреждая ваши возражения, сообщаю, что у меня с собой официально заверенные показания другой независимой экспертизы, из которых следует, что запись не сфабрикована.

— Ну, это мы ещё посмотрим! — сквозь зубы прошипел прокурор и отвернулся к экрану проектора, в зале как раз погас свет, и всё, кроме изображения, погрузилось во тьму.

Видео началось с момента, когда Минцзюэ и Яо остались наедине. Присутствующие, суд, судья, присяжные и обвиняемый увидели весь их разговор, от появления пистолета в руках Мэн Яо, который вскоре перекочевал к Не Минцзюэ и до момента, когда к ним ворвался директор Лань.

— Хочу обратить внимание суда и господина прокурора, — сказал Гордон, едва зажегся свет, — что на этой записи именно «пострадавший» достал оружие, именно он спровоцировал такое отношение и обманул случайного свидетеля. Пока мы смотрели, я передал через ассистента доказательства подлинности этой записи. И ещё, суд должен принять к сведению, что, в дополнение к увиденному, положение «пострадавшего» усугубляется исчезновением третьего человека с предоставленного видео. Случайный свидетель пропал несколько дней назад, прямо перед судом, и вину за это нельзя свалить на моего подзащитного. Так что я не вижу иного выхода у присяжных, как снять все обвинения и полностью оправдать этого человека.

— Смело и глупо! — вспылил прокурор, покидая зал.

 Судья посмотрел ему вслед, потом на адвоката и обвиняемого, и поднял судейский молоточек.

— Присяжные удаляются для вынесения приговора.

***

Итак, Минцзюэ полностью оправдали, из суда он вышел свободным человеком, и первым, кто попался ему на пути, оказался Цзысюань. Майкла Гордона забрала другая машина, а директор Цзинь был настроен на личный разговор, поэтому отпустил водителя и сел за руль сам… Он нажал на газ ещё до того, как директор Не успел захлопнуть дверь.

— Надеюсь, вы подали встречное заявление? — спросил Цзысюань, выезжая на окружную.

Минцзюэ коротко взглянул на него и отвернулся к окну.

— Да. Спасибо за своевременное вмешательство… — он думал, что сейчас они повернут на съезд, чтобы побыстрее добраться к офису «Сабля и Веер», но съезд остался позади, — Куда мы едем?

Директор Цзинь кинул ему папку с документами, на мгновение отвлекаясь от дороги.

— Пока в безопасное место. Здесь кратко пояснена ситуация, почитайте… Сейчас главное не допустить событий времён «Солнца в зените», остальное второстепенно.

— Человеческая жизнь тоже второстепенна? Ваш адвокат сказал, что пропал Лань Сичэнь. Это правда?

— К сожалению, да, директор Лань пропал. И нет, человеческая жизнь не второстепенна, мы делаем это, чтобы предотвратить повторение прошлого сценария. Сколько компаний тогда утратили самостоятельность? А сколько невинных жизней было загублено?

Минцзюэ оценивающе осмотрел его и снисходительно улыбнулся.

— А вы хорошо разобрались в вопросе...

— Конечно, потому что это нужно не только мне. Будь на кону жизнь моей семьи или руководство в компании, я бы выбрал компанию, но планы моего и нашего общего врага куда дальновиднее. Яо совершил несколько отвлекающих манёвров, прибрал к рукам козырь, который хочет выставить в случае неудачи, и вскоре будет действовать. На кону не только доказательство моего права на место директора «Сияния средь снегов», но и существование остальных компаний… и их директоров тоже.

— Что вы имеете в виду? — директор Не видел, как он заметно нервничает, рассказывая всё это.

— Что этот человек пойдёт до конца. Я не знаю, когда и как он начал, но уверен в том, чем это закончится. Как только ему по решению суда достанется моё место, «Сабля и Веер» сразу войдут в состав «Сияния средь снегов», полагаю, что следующим будет «Лотос»... — Цзысюань чуть не проехал поворот и резко вывернул руль, успевая в последний момент вклиниться в поток, — а «Лёд в Облаках» либо без труда согласится на его условия, либо будет вынужден присоединиться, и тогда…

— ... маленькие компании и крупные компании других отраслей, напрямую зависящие от нашей продукции, тут же попадут под влияние созданного концерна, — закончил за него директор Не, — С таким бюджетом и возможностями можно будет контролировать весь город и часть страны… Правительство не вмешивается и не станет вмешиваться в частные дела компаний, пока не выявлено реального и очевидного нарушения закона, а этот человек очень осторожен, — он провёл ладонью по лицу, — да-а-а, не думал я, что так всё обернётся, когда брал его на работу…

— Если б я знал, что он мой брат, я бы не позволил отцу так с ним обращаться, только сожалениями делу не поможешь. Вопрос надо как-то решать…

— Значит, будем, решать. А откуда все эти подробности о плане Яо?

— О, — Цзысюань широко улыбнулся, — это Хуайсан.

— Мой брат? — не поверил директор Не.

— Ну, да. По крайней мере, с утра он ещё был вашим братом.

Будь они сейчас в каком-нибудь мультфильме, у Минцзюэ точно отвалилась бы челюсть и ускакала под приборную панель.

— Хуайсан достал эту информацию? А можно узнать, как?

— Взломал данные с камер, компьютеров, даже, кажется, одну из мультиварок со встроенным вай-фаем… Не сегодня-завтра точно выяснит, где директор Лань… А вы разве первый раз слышите о его талантах?

Директор Не закрыл рот и отвернулся.

— А я боялся оставлять ему компанию, думал, он загубит дело отца. И ведь скрывал, зараза мелкая! А вы как давно знаете об этом?

— Ну, с момента знакомства в университете… Да... что ж, у всех есть свои тайны... Мы сейчас едем в загородный дом Лань Цижэня, кто бы что ни говорил, а он умеет защитить себя и своих близких. Хуайсан уже давно там, остальные тоже, нам не хватало только вас, для уверенности в собственных силах.

— Хуайсан... он в порядке? А как Вэй Усянь?

— Хуайсан хорошо, Вэй Усянь по-прежнему, — директор Цзинь достал телефон и взглянул на время, — Честно говоря, я рад, что всё с вами закончилось, и одна проблема из многих решена. Я не был уверен, что Гордон справится, хотя отец оставлял о нём исключительно хорошие отзывы… Кстати, вы знали о камерах «Оазис» и их протоколе?

Минцзюэ задумался.

— Да, что-то такое припоминаю… так это оттуда видео?

— Похоже, я чуть ли не единственный из четвёрки директоров, кто об этом протоколе не знает. Да видео оттуда. Если бы не оно, сомневаюсь, что этот разговор мог состояться.

Впереди образовалась пробка, и они оба замолчали, находясь каждый в своих мыслях. Директор Не стал листать бумаги из папки и, в конце концов, увлёкся, погружаясь в чтение с головой. Опомнился уже у дома семьи Лань, в ворота которого автомобиль Цзинь Цзысюаня въехал за полночь, правда, несмотря на позднее время, в окнах всё ещё тускло горел свет и на самом деле не спал никто.

— Брат! — Хуайсан сразу кинулся в объятья Минцзюэ и услышал в ответ тихое радостное «А-Сан»

Все остальные тоже вышли поприветствовать директора Не и поздравить со счастливым разрешением судебного процесса… И только четверых не было в этой шумной компании. Вэй Усяня, очевидно, потому что он был в коме, Ванцзи, который ни на миг не соглашался покинуть мужа, а ещё Цзян Чэна и Вэнь Цин. Эти двое вылетели во внутренний двор с садом, сначала она, потом он… дверь захлопнулась, отрезая их от звуков дома.

— Да остановись ты, наконец! — не выдержал Цзян Чэн, поймав Вэнь Цин за предплечье, он и так не отличался сдержанностью в поступках и эмоциях, а тут ещё она, не желавшая ничего слышать.

Вэнь Цин отдёрнула руку и посмотрела на звёзды, наполовину скрытые облаками, она делала вид, будто ей наплевать, а на самом деле прятала жгучие слёзы, способные в любую минуту выплеснуться из глаз. Нога ещё не до конца восстановилась, растянутые мышцы то и дело давали о себе знать, но сейчас физическая боль уступала душевной.

— Ты заставишь меня спать на крыше, правда. Прошлое уже не имеет значения, мне всё равно, что ты скажешь, это не изменит ничего.

— Но я хочу сказать. Понимаешь? Хочу! Цин-Цин, Вэнь Цин, госпожа Вэнь…

Она закатила глаза и выдохнула.

— Ладно, только быстро. Что, будешь утверждать, что слух о тебе и директоре Лань неправда? Я и так это знаю, хотя, если быть честной, вообще бы не удивилась. Я не узнала тебя в темноте, и жалею, что вообще разглядела… Мне всё равно, даже если скажут, что ты спишь с нефритовой статуей… Понимаешь? Мне наплевать!

— Опять ты врёшь!.. Себя пытаешься убедить, что тебе всё равно, а сама чуть ли не целых пять лет не подпускаешь меня на пушечный выстрел.

— И ты знаешь почему!

— Вот! — воскликнул Цзян Чэн, — Вот! Ты веришь кому угодно, только не мне.

— Я верю собственным глазам, и точно не верю тебе. Может быть, все эти слухи о тебе полный бред, но одного ты опровергнуть не можешь… Я видела тебя и Хуайсана в тот вечер. Видела. Я шла за вами по набережной и застала часть вашего разговора… поверь, я услышала достаточно, и ты прекрасно знаешь, что это не специально.

— Ладно, не специально. Допустим ты не искала причин расстаться, но ты и не дала мне шанса на объяснение, ты вырвала фразы из контекста и не позволила даже самому Хуайсану поговорить с тобой. Принести извинения.

— А что тут было разговаривать? Всё логично, твой брат тоже выбрал мужчину.

— Вэй Усянь, блин, приёмный!

— Да, что ты? А как кидаться за ним и в огонь, и в воду, так родной?

Цзян Чэн тяжело дышал, но не мог перестать спорить.

— Это другое, ты не понимаешь! Ты всегда ищешь причины вывести меня на ссору! Знаешь что, я только что осознал… Ты сама хотела уйти. Хотела! Ты ведь знала, что если придёшь поговорить, всё закончится не так, как требовала твоя обида, да?

— А-а-а, — разозлилась Вэнь Цин, — так ты пять с лишним лет искал встречи, чтобы обвинить меня? Прекрасно!

— Да, чтоб тебя! — он тоже не выдержал, сделал шаг в её строну и указал пальцем ей на нос, глядя прямо в глаза, — Ну, какого хрена ты не можешь и пяти минут побыть рядом без того, чтобы не вывести меня из себя?!

— Хах! — она зло ухмыльнулась и стукнула его по руке, — Это ты настаиваешь на разговоре!

— Опять я виноват?! Ты нормально разговаривать не можешь, только злишься и орёшь!

— Я? Что делаю?! Я взрослая женщина, а ты шляешься за мной только для того, чтобы сказать, что я злюсь и ору? Чтобы в очередной раз обвинить меня! — её глаза сверкали гневом.

По сути, ни один из них уже не замечал, насколько громко они разговаривают. Так было всегда, с момента знакомства и до этой минуты. Всегда. Они воспламенялись, находясь рядом, и горели даже после того, как отдалялись на сотни ли друг от друга.

— Именно, ты! Возмущаешься, орёшь, не слушаешь! Какая ты, к чёрту, взрослая женщина?! Как была дурой, так и осталась!

— Что? Ах, ты… А ты, ты знаешь, ты кто… — если бы сейчас здесь был Вэй Усянь или хотя бы Вэнь Нин, они бы непременно успокоили разбушевавшуюся парочку, но их не было, а закрытая дверь в сад не позволяла никому услышать ссору, кроме птиц и деревьев. Вэнь Цин, переполненная гневом, так и не найдя нужных слов, замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину, но Цзян Чэн, словно ежедневно попадавший в такие ситуации, уверенным движением перехватил её руку и дёрнул на себя.

Он не успел оценить обстановку и понять, что делает, всё произошло неожиданно, их губы соприкоснулись, возвращая его в лучшие годы юности.

Они познакомились на практике. На её практике, когда Цзян Чэн так увлёкся очередным спором с Вэй Усянем, что вывалился из окна второго этажа их корпуса. Было невысоко, но больно. Он учился на последнем курсе, Вэнь Цин тоже готовилась к диплому. Её красота и неприступность покорили его, пока она ещё неуверенно, но уже профессионально накладывала швы. Позже Цзян Чэн искал её, долго искал, а нашёл только перед выпуском в самом неожиданном месте. У себя дома. Она пришла на день рождения Вэй Усяня, будучи сестрой их общего нового друга, такая живая и милая, такая необычная и привлекательная. О Вэнь Цин говорили, что она очень гордая и в то же время невероятно кроткая, добрая и отзывчивая, однако Цзян Чэн открыл её с неожиданной стороны, и такой она осталась исключительно для него. На первом же свидании они поругались так, что поклялись больше никогда не встречаться, и встретились на следующий день, а потом на следующий и на следующий…

Они одинаково ревновали друг друга, одинаково злились, одинаково успокаивались и мирились непременно так, как мирятся только самые отчаянные любовники. Не оставалось и дня за те одиннадцать месяцев их отношений, чтобы они не ссорились, но это было счастье, самое настоящее человеческое счастье, которое они оба утратили, когда она ушла. В последний месяц Вэнь Цин часто признавалась, что их любовь стала одним из важнейших факторов, который позволил ей двигаться дальше после смерти родителей и банкротства «Солнца в Зените», и, наверное, по этой же причине она так серьёзно восприняла те сплетни о нём. «Добрые люди» и завистливые подруги донесли, будто Цзян Чэна и Не Хуайсана связывают не просто дружеские отношения. Сначала Вэнь Цин не поверила, на самом деле у неё не было причин всерьёз воспринимать такие разговоры, однако в один из тёплых летних вечеров, тогда уже врач центральной больницы, доктор Вэнь возвращалась домой с дежурства, она позвонила Цзян Чэну с просьбой встретить её, но он не взял трубку, а спустя четверть часа появился на набережной вместе с другом, как раз там, где проходил её путь домой. Вэнь Цин тогда замедлила шаг, не желая подслушивать, она слишком устала, чтобы ждать, когда они уйдут, и не могла свернуть, потому что ей нужно было как раз туда, куда шли они… Цзян Чэн и Хуайсан обнимались, да ещё и разговаривали так громко, что не слушать их просто не получалось…

Вэнь Цин уже не помнила, какая именно фраза сподвигла её принять такое решение, но одно она знала точно — выходить на разговор с Цзян Чэном, значит снова его простить и оставить всё, как есть. Поэтому она ушла, закрылась от него и от мира, погрузилась в работу, заставляя тем самым и Цзян Чэна заняться карьерой, компанией, сменить отца на должности директора. Он же оставил попытки поговорить с ней лишь за месяц до событий с Не Минцзюэ, но и тут ей не удалось надолго избавиться от его писем и звонков… На молодого директора Цзян было совершено покушение, и он попал в больницу, в её больницу. Цзян Чэн был уверен, впрочем, не он один, что Вэнь Цин оставалась на ночные дежурства целую неделю из-за него, чтобы быть уверенной, что ему не станет хуже.

Как часто он вспоминал тот вечер, когда не догнал её, когда она уехала домой, а он не пошёл следом. Цзян Чэн думал, что стоило поехать и заночевать у неё под дверью, объяснить ей всё, но он этого не сделал… Не сделал. Именно по этой причине он так психовал из-за слухов о Сичэне… после случившегося он психовал из-за любой личной информации о себе, потому что знал, что слухи доходили и до неё. Цзян Чэн тысячи раз винил себя, что не смог тогда попросить прощения, а иногда винил её за упрямство и обиду, пронесённую сквозь годы… Но вот настал день, когда они снова встретились, и всё началось заново… Судьба, вероятно, не желала их разлучать…

Цзян Чэну показалось, что на краткий миг Вэнь Цин поддалась былому чувству, позволила поцелую завладеть её сердцем, но быстро обрела способность мыслить здраво и оттолкнула его.

— Идиот! — бросила она, проходя мимо него в сторону выхода.

Он не обернулся ей вслед, не попытался остановить, только поднёс пальцы к губам и коснулся их, будто желал сохранить ощущения поцелуя на своей коже, улыбнулся и прошептал.

— Дура…

***

Ванцзи снова бежал к Вэй Усяню, ловил его за руку, и человек с мечом подходил к ним… Он уже много раз видел этот сон и почти привык к тому, что сейчас придётся смотреть, как его любимый падает в тёмную глубину пропасти, вот и клинок блеснул справа, а вот сейчас Вэй Ин оттолкнёт его и… всё замерло и почему-то ничего не случилось. Сон изменился, Ванцзи поднял взгляд на человека, лица которого раньше не видел, и потерял дар речи. Этим человеком оказался Цзян Чэн, он поспешно бросил меч на землю, успокаивающе кивнул и, совсем не волнуясь за внешний вид своего фиолетового ханьфу, опустился на колени.

— Вэй Усянь, — Цзян Чэн потянулся к брату, — дай руку!

Тот посмотрел сквозь пелену слёз и отрицательно покачал головой.

— Отпусти.

— Нет! — шепнул Ванцзи.

— Нет! — одновременно с ним и значительно громче произнёс Цзян Чэн, — Не смей умирать! — он свесился с обрыва, потянулся, насколько мог, и дёрнув за ханьфу брата, подхватил его под руку и потянул наверх.

Не верящий в собственное счастье Лань Ванцзи помог ему, и очень скоро они втроём упали на ровную каменистую поверхность.

— Даже не думай! — задыхаясь сказал Цзян Чэн и похлопал Вэй Усяня по плечу, — Не думай нас бросать. Вы согласны, Ханьгуан-Цзюнь? Лань Чжань?

— Лань Чжань…

Тихий голос разбудил его, и он резко поднял голову, ещё не совсем соображая, закончился сон или нет. Ванцзи медленно провёл взглядом от руки мужа, окутанной проводами, по одеялу, одежде и шее к глазам… приоткрытым глазам. Ресницы Вэй Усяня вздрагивали, он плакал и улыбался.

— Ты спас меня… — прошептал он.

Лань Ванцзи ощутил, будто рождается заново, будто все краски мира вернулись к нему единым мгновением, он вытер выступившие слёзы и обнял пальцами прохладную сухую ладонь мужа.

— Вэй Ин, ты очнулся.