В тот год компания «Солнце в Зените» с уверенностью захватывала рынок, не выдавая никаких предпосылок к грядущим событиям. Если бы кто-то сказал, что очень скоро с лёгкой руки директора Вэнь Жоханя будут убиты десятки невинных мужчин, женщин, детей, множество компаний добровольно-принудительно войдут в состав «Солнца в зените», а СМИ станут покрывать его на государственных каналах — никто бы не поверил. Но это случилось, и началось оно одним ранним осенним утром, когда противный дождь прибивал опавшие листья к асфальту, хмурое небо клубилось серыми облаками, и люди спешили по своим делам, раскрыв зонты. Такие войны всегда начинались тихо: с посыльных и почтальонов, спешащих по спящим улицам, — а заканчивались разбитыми сердцами, слезами и отчаянием… Так и в тот день сразу в четырёх домах Пекина забарабанили в дверь, хозяева, заспанные и растерянные, заторопились открывать, забывая надеть тапочки и халаты… они слушали новости, сначала равнодушно, потом недоверчиво и затем испуганно… их лица постепенно бледнели, а глаза становились влажными от слёз…

Первый и самый болезненный удар пришёлся на компанию «Лёд в облаках».

Лань Цижэнь, полностью принявший на себя обязанности генерального директора после женитьбы старшего брата и рождения племянников, несколько лет вообще не выходил из офиса, работая за троих. Но именно в этот уикенд у него получилось выбраться за город: его дом, несмотря на скептицизм окружающих, наконец, обзавёлся суперсовременной охранной системой, и он взял выходной только для того, чтобы показать племянникам, как всё устроено. Позже Цижэнь думал, что совсем не случайность, а предчувствие заставило его так поступить. Сичэнь и Ванцзи, вечно занятые в своей городской жизни, любили бывать у дяди и хоть иногда отвлекаться от постоянных занятий, кружков и секций, потому и в этот раз без раздумий согласились на поездку. В то утро, когда телохранитель принёс трагичную весть, мальчики ещё спали. Лань Цижэнь выслушал его очень внимательно, тихо поблагодарил и закрыл дверь. Он был бледен и растерян так, что в попытке дойти до кухни, врезался в угол, но вместо проявления эмоций, просто обошёл его… Им завладела апатия, и, открывая шкафчик, Цижэнь едва ли понимал, что делает. Когда наливал себе виски, подаренный заграничными коллегами, руки затряслись, и янтарная жидкость полилась через край, но он снова никак не отреагировал, только посмотрел на испачканный стол, и взял стакан, только тот оказался влажным и выскользнул из пальцев, грохнулся на пол, покатился, оставляя круглый след на лазурной плитке… Цижэнь вздохнул, схватился рукой за край стола, сжал его до побелевших костяшек пальцев, склонил голову и заплакал.

Смерть старшего брата и его жены серьёзно сказалась на жизни Цижэня, однако трагедия, которую ему пришлось пережить в одиночку, стала так же и отправной точкой. За каких-то две недели ему удалось создать целое подобие оппозиции против «Солнца в Зените», он успел предупредить коллег, помочь им и их семьям укрыться на время. Цижэнь особенно берёг племянников и помогал, чем мог, остальным, но, всё же, кое-что упустил. Спустя две недели после похорон брата, он засиделся допоздна, рассматривал карту предприятий в своём офисе, щурясь под светом лампы и делая пометки в ежедневник.

— Доброй ночи, директор… — в дверь вошёл личный охранник, подождал утвердительного кивка в ответ, а потом сообщил, — я сделал всё, что вы просили.

Цижэнь молчал, но в глубине его глаз мелькнул призрачный отголосок страха. Ждать плохих вестей уже стало не просто привычным делом, а надоедливым фактом, и хотелось, чтобы хоть раз всё было хорошо или вообще никак. Охранник же расценил его безмолвие, как предложение продолжать.

— Директор Не выражает благодарность за своевременное предупреждение, он и сыновья в безопасности, он так же шлёт вам соболезнования.

Цижэнь поднял руку, испытывая невыносимую боль при упоминании о своей потере.

— Ты не с того начал, но я рад, что с директором Не всё обошлось. Следовало сначала сказать, как там мои племянники?

— Простите. Конечно, мальчики живы, дом под надёжной охраной, но они хотят вас видеть, постоянно спрашивают, когда вы вернётесь.

— Я знаю… понимаю. Сегодня поеду, только закончу дела. А что Фэнмянь?

— Его семья успела уехать, они забрали с собой сына Вэй Чанцзе… Цзян Фэнмянь так же передавал соболезнования и сказал, что вы не должны винить себя за случившееся.

Цижэнь встал и прошёл по кабинету, тем самым выделяя время для размышлений, он прошёл от окна до стола и обратно, прежде чем спросить снова.

— Винить себя? Сына Вэй Чанцзэ? Что там случилось? — ему ещё не хотелось верить, но сердце уже сжалось, втройне усиливая разрывающую его боль.

Охранник смотрел на свои ноги и хмурил брови.

— Вы ещё не знаете? Вэй Чанцзэ и Цансэ вчера были убиты в нескольких метрах от собственного дома. Похоже, преступник стрелял в упор, Цансэ закрыла собой сына, тот потерял сознание и потому остался жив. Господин Цзян нашёл его и забрал, — голос сорвался, и он замолчал.

Цижэнь схватился за сердце, добрёл до стула и упал на него.

— У них нет ни совести, ни чести! Дети же не при чём, и ОНА… — его руки непроизвольно сжимались в кулаки, — она же не имела никакого отношения к корпорациям. Почему она? Почему?

— Господин Цзян просил вас оставить пока личные чувства, не впадать в отчаяние и завершить своё благородное дело. Он также надеется, что вы обсудите с ним дальнейшую судьбу ребёнка, потому что хочет его усыновить, но если вы…

— Нет, — голос Цижэня дрожал и ломался, — нет, пусть делает, как считает нужным. Тем более, это именно он был с ней в последнюю минуту, — он едва держался, чтобы не заплакать, поэтому решил побыстрее закончить разговор, — Что-нибудь ещё?

— Да, — охранник помялся, — меня нашла одна женщина, она клятвенно просила выслушать её слова, а если вы не согласитесь, то умолять на коленях.

— Почему это я не должен был хотеть её слушать?

— Её фамилия Вэнь.

— Что?! — Цижэнь встал так резко, что органайзер пошатнулся и упал, разбрасывая ручки и карандаши по столу, — Что ей надо?

— Она дальняя родственница Вэнь Жоханя, её внукам грозит опасность, и она умоляет забрать их. Женщина не требует ничего, ей даже не нужно говорить, куда вы их отправите, дети просто должны быть живы, а она слышала о вас только хорошее… В городе и в наших кругах говорят, что быть с вами в такое время, значит оставаться под надёжной защитой.

— Ох… ладно. Как тут откажешь? Такое уж время… время… Так, тогда тщательно всё проверь и забирай детей, пусть господин Не присмотрит, потом решим.

— Понял, исполню немедленно, — охранник кивнул, — тогда, я могу идти?

— Да, — сказал Цижэнь, — только пришли мне копию письма и отчёт, как всё решишь. Я еду домой.

***

— Можно? — в приоткрытой двери домашнего кабинета Лань Цижэня появился Не Минцзюэ и отвлёк его от печальных воспоминаний.

— А? Да… да, конечно, — Цижэнь указал на мягкое кресло у стены, — Присаживайся. Извини, не было возможности поговорить раньше, я только что вернулся…

— Во всяком случае, в этот раз никого пока не убили, — заметил Минцзюэ, сделав попытку пошутить, но и сам понял, что вышло скверно, — Думаю, вам нужна помощь, в этот раз вы не будете одиноки, дядя.

Тот отмахнулся.

— Ты не звал меня дядей с тех времён, как учился с Сичэнем, и советую не начинать снова… — Цижэнь усмехнулся, — Чувствую себя стариком.

Директор Не улыбнулся в ответ.

— Я обязан вам жизнью, как и многие из нас. В наших глазах вы никогда не будете стариком. Вы очень много сделали тогда, и делаете сейчас, благодаря вам мы готовы к тому, что может произойти. Пусть всё начинается, как и тогда, никто не желает допускать такого же исхода.

— Ты преувеличиваешь, сегодня вклад в предупреждение и решение проблемы больше всего внёс Цзинь Цзысюань. А я, ну, что я? Многих тогда предупредил, многим дал возможность избежать трагедии, но всё это меркнет, по сравнению с тем, что я упустил…

Минцзюэ поднял на него взгляд.

— Вы имеете в виду своего брата, отца Сичэня?

Цижэнь вздохнул и встал, он отошёл к окну, отодвинул штору и выглянул во двор.

— Тогда тоже шёл дождь, правда осень уже была более глубокой и холодной… — он словно говорил сам с собой, но тут же встряхнулся и ответил на вопрос, — Нет. Покушение на брата я предсказать не мог… это было не в моей власти, у меня только была возможность уберечь близких, предостеречь их, а я этого не сделал.

— Вы кого-то не предупредили? Возлюбленную? — директор Не, сам не зная почему, высказал необдуманную мысль, — У вас была возлюбленная?

— Эта женщина вышла замуж за другого, но от этого я не стал любить её меньше… Она была убита вместе с мужем ещё до того, как я…

— Плохо помню тот период времени, — Минцзюэ понял, что говорить об этом ему тяжело, и решил сменить тему, но не нашёл достойной, поэтому просто порылся в кармане, достал пачку сигарет и спросил, — Я могу закурить?

Лань Цижэнь обернулся.

— Если позволишь, я тоже, — он помолчал, подумал и добавил, — Только Сичэню не говори.

Директор Не усмехнулся, протягивая пачку.

— Не скажу, а вы обещайте, что позволите ему самому принимать решения в отношении личной жизни.

— Лишь бы жив остался, — высказался Лань Цижэнь, вытаскивая пальцами сигарету.

Минцзюэ чиркнул зажигалкой, но больше не сделал ничего, потому что дверь приоткрылась и впустила Вэнь Цин.

— Простите, что прерываю, вы должны кое-что увидеть. Полагаю это покажут в новостях через пару минут. Пройдите к телевизору в гостиную, пожалуйста.

Мужчины переглянулись, всё бросили и отправились туда. Ванцзи как раз помогал Вэй Усяню вернуться в спальню и заодно взял Юаня и А-Лина с собой, чтобы не мешать беседе, он только кивнул дяде, проходя мимо, а тот легко коснулся его плеча. В гостиной уже была Яньли, Цзян Фэнмянь, госпожа Юй и госпожа Цзинь, тревога на их лицах не вызывала никаких приятных предчувствий.

— А где Цзян Чэн, Хуайсан и Цзысюань? — удивился Цижэнь.

— Директор Цзян уехал по делам, — ответила за всех Вэнь Цин, — Хуайсан не может оставить компьютер, а директор Цзинь на суде.

— Как? Уже?

— Да, внезапно перенесли на утро, Майкл Гордон заехал за ним.

— Ясно… — Цижэнь хотел спросить ещё, но на экране телевизора появилась заставка новостей, и все замолчали.

«Далее к новостям по делу известного предпринимателя Цзинь Цысюаня» — сообщил ведущий после нескольких новостей о мире, стране и политике, — «Сяо Юйчэн, наш специальный корреспондент, находится у здания суда в Пекине. Здравствуйте, как обстоят дела?»

Молодой мужчина с зонтом кивнул и коснулся наушника.

«Добрый день. Я нахожусь у здания суда, где недавно завершилось судебное разбирательство по делу о праве наследования компании «Сияние средь снегов». Несколько минут назад открылись шокирующие подробности: неизвестные слили в сеть видео, которое стало вирусным за считанные минуты. Ещё сегодня утром никто не мог такого предположить, но теперь это совершенно очевидный провал молодого директора Цзинь»

Присутствующие в гостиной дома Лань Цижэня переглянулись. Кое-кто уже видел видео, некоторые даже приняли это всерьёз, но сейчас все затаили дыхание в ожидании продолжения. Позади всех появился Цзысюань и застыл, как изваяние.

«Видео появится на второй половине экрана», — продолжал тем временем корреспондент, — «но показано будет не всё, некоторые кадры слишком откровенны и подпадают под закон о цензуре… Итак», — он дождался, когда экран разделится пополам, и справа запустится видео, а после сказал, — «Выяснилось, что директор Цзинь подкупил прокурора и судью, которые лично признались в этом сегодня в процессе слушания, так же нашёлся человек, с которым связались по вопросу создания поддельного видео из компании «Сабля и веер», он признался, что передал видео прямо перед судом над Не Минцзюэ. Вина директора Цзинь отягощается этим видео, подлинность которого подтверждена независимыми экспертами. Сообщается, что директор Цзинь минимум раз в неделю наведывался к личному секретарю верховного судьи, он несколько лет изменял жене, преследуя свои собственные цели».

— Какой кошмар, — выдохнула госпожа Цзинь, и спрятала лицо в ладонях. 

— Какого хрена происходит? — высказался Цзян Чэн, заставив всех обернуться, потому что никто, даже самые внимательные, не заметили, как он оказался в комнате, да ещё и встал между Цижэнем и Не Минцзюэ.

А корреспондент, решив добить их окончательно, закончил свою речь несколькими неутешительными словами.

«Поскольку защита Цзинь Цзысюаню предоставлена не была, и он не соизволил предоставить свою, присяжные вынесли приговор в пользу истца, а также ратовали за то, чтобы господин Цзинь был взят под стражу прямо в зале суда. Этого не случилось, но наказание неминуемо».

Яньли рефлекторно вскочила на ноги и на миг остановилась в нерешительности, будто только поняла, что сделала. Цзян Чэн сразу заметил, в каком состоянии сестра, и разозлился.

— Зараза! Цзысюань, если это правда... — он развернулся, но тут же был пойман за руку Цижэнем.

— Не в моём доме.

— Не правда! — отрезал Цзысюань, — Это полный бред, на видео не я. А ещё мой адвокат отошёл предоставить суду документы и не вернулся, здание суда он не покидал.

— Даже тогда такого не было, — Фэнмянь переглянулся с Лань Цижэнем.

Яньли переводила взгляды с одного на другого и, в конце концов, бросилась из комнаты.

— Яньли! — заплаканным голосом воскликнула госпожа Цзинь.

— Чёрт, забыл ей сказать! — Цзысюань пошёл за женой, пока Цзян Чэн всё ещё порывался навалять ему за оскорбление сестры, отбиваясь от крепкой хватки Цижэня.

— А-Чэн, — позвала госпожа Юй, — Успокойся, они разберутся.

— Я поговорю с ней, — сказала Вэнь Цин и вышла вслед за молодыми супругами.

***

Вечер давно сменился ночью, луна заглянула в окна, пуская призрачные белые линии сквозь ткань штор, Цзян Чэн лежал на кровати в гостевой комнате и смотрел в потолок. Он не мог уснуть уже четвертый час, голову разрывали тысячи мыслей о брате, о сестре, о Цзысюане и о будущем… Его терпение закончилось, когда стрелки показали половину первого, ноги сами понесли к выходу во внутренний двор. Цзян Чэн накинул осеннее пальто, открыл стеклянную дверь и в следующее мгновение глубоко вдохнул осенний воздух, пропитанный сыростью и прохладой. Он сразу заметил тёмный стройный силуэт на широких качелях под навесом и остановился в нерешительности… К нему спиной сидела девушка в алом пальто, которое в свете одинокого фонаря становилось вишнёвым, её волосы были убраны в низкий пучок, а сама она отталкиваясь носочком от земли и покачивалась, подставив лицо лёгкому ветру. Девушка тоже сразу заметила его появление и сказала звонким голосом Вэнь Цин.

— Ну, что встал? Тоже не спится? — она обернулась, поджав ноги и позволив качелям свободно качать её из стороны в сторону.

— Так ты уже снова говоришь со мной? — угрюмо спросил Цзян Чэн, пряча руки в карманы.

Вэнь Цин ухмыльнулась, подвинулась и похлопала по тёплой подушке рядом.

— Садись, тут не холодно.

— Ого… даже? И что случилось, если ты снизошла до приглашения посидеть рядом?

— Не язви. Садись, пока разрешаю!

 Он вздохнул, спрятал нос в высокий ворот своего пальто и сел чуть левее указанного места, подальше от неё, сжался.

— Ты не разговаривала со мной с тех пор как…

— Ты не должен был меня целовать, — перебила она, произнося это так, словно они вели светскую беседу.

— Прости, — Цзян Чэн перевёл взгляд на мерцающий диск луны в облаках, переложил руку в кармане поудобнее и вдруг вспомнил, что забыл вынуть оттуда вещь, за которой ездил сегодня утром.

Вэнь Цин долго молчала, теребила пальцами пуговицы пальто.

— Как дела? Что там происходит? — наконец, спросила она, вероятно, решив, что разговор лучше неловкого молчания.

Он покосился на неё, продолжая изучать пальцами найденную вещь.

— Ничего хорошего. Майкл Гордон бесследно исчез, суд проигран, Цзысюань на грани ареста, а Мэн Яо через несколько дней войдёт в кабинет «Сияния средь снегов» полноправным и единственным владельцем. Надежда только на А-Сана, но он тоже не бог.

Её передёрнуло от такого обращения к Хуайсану, но она постаралась по возможности скрыть свою реакцию.

— А-Ли, кстати, в порядке, — перевела тему Вэнь Цин, — разве тебе не интересно?

— Я уже у мамы спрашивал, всё знаю, а вот с Вэй Усянем что, не подскажешь? Муж его к нему не пускает, говорит, что тот ещё слаб.

— И правильно говорит. С утра Лань Ванцзи увёл Вэй Усяня из гостиной, как только все туда набежали, а я вообще ходить ему запретила, рана заживает плохо, от любой нагрузки может открыться внутреннее кровотечение, я же, — Вэнь Цин увлеклась, стала жестикулировать и говорить сбивчиво. Видимо, её очень давно раздражало такое халатное отношение пациентов к своему здоровью, — стараюсь изо всех сил, а они, как всегда, не слушают, и получается, что вместо положенного быстрого лечения мы лечимся двести лет!

Цзян Чэн засмотрелся, вспоминая, как любил слушать рассказы о сложной работе врача, и поймал её руки, заключил замёрзшие ладони в свои.

— Всё будет в порядке, Цин-Цин.

Она замолчала и заглянула ему в глаза, сморгнула выступившие слёзы, отчего он растерялся и поспешил продолжить.

 — Мы это обязательно переживём. Ты же отличный врач, ты справишься со всеми трудностями.

Уголки губ Вэнь Цин дрогнули, и она склонила голову ему на плечо.

— Знаешь, я сегодня подумала, — её голос звучал очень тихо, сливаясь с шорохом ветра, — когда ты уехал утром… я так испугалась…

Он прерывисто вздохнул и обнял её.

— Почему?

— Я помню, как всё начиналось в тот год, когда погибли мои родители и бабушка… сейчас происходит то же самое. И тогда я подумала о тебе… о том, что ты можешь выйти за дверь и больше не вернуться…

Цзян Чэн затих. За всю историю их знакомства ему ни разу не доводилось слышать, чтоб она вот так говорила: таким тоном, с таким чувством. Он прижал её к себе сильнее, укрыл одной половинкой своего пальто и осторожно, чтобы она не заметила, вдохнул аромат её волос.

— Со мной ничего не случится, Цин-Цин…

Вэнь Цин отстранилась.

— Обещаешь?

Цзян Чэн улыбнулся. Он ничего не мог с собой поделать, глядя, как в её глаза ныряют искорки белого лунного света.

— Обещаю. Со мной ничего не случится, а если и так, то я приду к тебе, и ты меня вылечишь, правда?

Она улыбнулась в ответ, но слёзы всё равно скопились на ресницах.

— Я так боюсь за тебя, — ей вдруг показалось, что Цзян Чэн не верит, и она захотела его в этом убедить, — будь осторожен… пожалуйста.

— Не плачь, — он смахнул слезинку с её щеки, — Я обещаю. Не нужно так волноваться, я и сегодня был в офисе не больше минуты.

— Правда? — она нахмурилась, — Но ты же всю неделю работал удалённо, а сегодня поехал отвозить документы…

— И это тоже, но на самом деле я выбрался, чтобы забрать из сейфа это, — Цзян Чэн снял руку с её плеча, пошарил в кармане пальто и смущённо протянул ей прямоугольную чёрную коробку, обтянутую бархатом, — Я давно собирался… поэтому вот.

— Что это? — Вэнь Цин не улыбалась, казалось, её совсем не порадовал подарок. Она аккуратно взяла коробку и открыла… лунный свет упал на тёмную ткань, позолоченную застёжку футляра, а следом на изящную, необыкновенной ручной работы, шпильку: от острого кончика по всей длине вилась лоза, которая разветвлялась вверху и образовывала купол, скрывая под ним три разных цветка — два розовых и один белый с жёлтой махровой сердцевиной. Вэнь Цин, завороженная красотой украшения, коснулась его кончиками пальцев и погладила, словно проверяла, реально ли оно или мираж.

— Смотри, — он указал на блёкло-розовый цветок с пятью остроконечными лепестками внутри травянистого купола лозы, — это азалия, и она означает, что женщина, которой я дарю его, женственная, верная и кроткая, но в то же время страстная. Азалия означает, что я верю тебе, что… — Цзян Чэн сказал это на одном дыхании, так что воздуха ему не хватило, и он замолчал, но в следующее мгновение, смутившись от её взгляда, поспешил продолжить. Он обратил её внимание на второй полузакрытый бутон с розовой сердцевиной и белыми лепестками, — А это магнолия. Она говорит о том, что та, кому я её дарю, никогда не покинет моего сердца, что эта женщина - моя судьба… — Цзян Чэн ждал, что Вэнь Цин решит прервать его, посмеётся над ним, как было прежде, или отчитает, но она молчала. Тогда он указал на белый цветок, — Нарцисс же напомнит тебе о том, что «Когда я с тобой - сияет солнце, вне зависимости от погоды», и просит, чтобы ты всегда оставалась такой же прекрасной, как сейчас, а ещё он говорит о моих сильных чувствах к тебе…

— Украшение для волос, — перебила Вэнь Цин, чтобы он не увлёкся своими признаниями и не сказал лишнего, — дарят для того, чтобы получатель подарка не переставал думать о человеке, подарившем его, но вьюн, — она с усмешкой указала на лозу, — дарят только ловеласы. Вьюн говорит «Я украшу твою жизнь» и действительно украшает её, но лишь на миг, потому что сам непостоянен и недолговечен. Очень остроумно, Цзян Чэн, — Вэнь Цин закрыла коробку и отодвинулась, — Я не могу это принять.

— Серьёзно? — возмутился он, — Вечно тебе надо всё испортить, так хорошо разговаривали.

— Прости, — она отодвинулась ещё, — Прости, что позволила себе минуту слабости и заставила тебя думать, будто я… — Вэнь Цин виновато взглянула на него и отвернулась.

— Будто ты… что?

— Будто я хочу вернуться к тебе.

— А ты не хочешь? Издеваешься… Что я должен сделать Цин-Цин? Встать на колени? Умолять вернуться? Может быть, умереть, чтобы оправдать твои страхи?

Она шумно втянула носом воздух, обернулась и толкнула его в грудь.

— Что ты несёшь?

— Значит, вернуться ты хочешь, но специально мучаешь меня, потому что тебе показалось, будто я встречаюсь с А-Саном.

— Пффф, — Вэнь Цин закатила глаза, — И сейчас так думаю, даже тон твоего голоса меняется при произношении его имени… это звучит, будто ты говоришь о любовнике.

— Он один из моих близких и очень хороших друзей. Друзьям обязательно спать вместе?

— Нет, но в тот вечер это не было похоже на дружбу. Я вас видела… ты не можешь отрицать, и точно не можешь просить не доверять собственным глазам. В отличие от вас я была трезвая.

— Мы тоже, — Цзян Чэн положил футляр со шпилькой между ними, — это было пари. Вэй Усянь придумал это, чтобы Лань Ванцзи поцеловал его, но не мог устроить всё в одиночку, поэтому попросил нас. В тот день всё просто сложилось так неудачно: и ты опять устроила скандал, и я попался на уловку брата… и вот, что вышло.

— Дааа? Но это не выглядело как поцелуй по требованию пари, вот совсем не похоже. Да и Вэй Усяня с Лань Ванцзи видно не было.

Он вздохнул и скрестил руки на груди.

— Хорошо, что ты хочешь? Чтоб я сказал, что спал со своим другом? Ладно, я спал со своим лучшим другом. Да. Теперь ты довольна и примешь подарок?

— Ты признался, а мне принимать подарок? Вот ещё! — она зеркально отразила его позу и насупилась, — Знаешь, я думала, ты можешь изменить мне с кем угодно, вокруг тебя в офисе, да и в университете, вилась куча красивых девушек, но ты…

— Я так-то, конечно, пошутил, Цин-Цин. Я тебе не изменял. И что опять я? Мы постоянно ругались, ты и дня не могла прожить, чтобы не вывести меня из себя.

— Можно подумать это было не потому, что ты всё время вёл себя как… вёл себя недостойно. Ты всегда, всегда начинал первым. Несколько дней назад, когда я только приехала сюда, это тоже был ты. Ты начал это и тогда, и сейчас.

— И сейчас я начал?! Я сделал тебе подарок, это ты стала снова вспоминать прошлое, сказала о значении вьюна, хотя это виноградная лоза…

— Виноградная лоза? Ох, прошу прощения, ладно, на самом деле, мне всё равно. Я бы не приняла этот подарок ни при каких обстоятельствах, — Вэнь Цин резко встала, но тут же уверенным движением руки Цзян Чэна была возвращена на место.

— Я хранил её столько лет для тебя, не возьмёшь?

— Нет! — она снова попыталась встать, и он снова усадил её обратно.

— Ты не представляешь, как жутко меня бесишь, Цин-Цин, но если ты не примешь шпильку, я её сломаю.

— Не верю, — Вэнь Цин ещё раз собралась уйти, — я тебе не верю даже в таких мелочах.

 — Значит, не хочешь? — в его голосе прозвучала угроза, в которую он вложил максимум своего недовольства её поведением.

Она покосилась на него и будто в замедленной съёмке увидела, как он хватает брошь и кидает её в траву, собираясь раздавить ногой.

— Нет! Ты что? А-Чэн! — Вэнь Цин не задумывалась, когда произносила его имя, ей было жаль такую красивую вещь, и она бросилась её спасать.

Цзян Чэн же, услышав такое обращение к себе, остановил ногу в неоконченном движении, из-за чего не смог сохранить равновесие, когда Вэнь Цин налетела на него. Они упали в мокрую траву и прокатились по склону насыпи, на которой находились качели, прямо под куст магнолии — намеренно или нет, Цзян Чэн оказался сверху, их дыхания переплелись…

— Как ты меня назвала? — спросил он, но голос подвёл его и сорвался на шёпот.

— Сначала встань с меня! — она безуспешно оттолкнула его.

— Нет, скажи!

— Да, встань! Тут мокро, а у меня новое пальто! Встань! — Вэнь Цин, наконец, удалось скинуть Цзян Чэна с себя, она села и осмотрелась, — Надо найти шпильку и… Чёрт! Зачем здесь фонарь, лучше бы я не видела этих мокрых пятен на своей одежде! Расстроилась только.

Он отдышался и ловким движением поймал её снова, притянул к себе, заключая в объятья.

— Если повторишь, как ты меня назвала, я куплю тебе новое пальто, — его дыхание обожгло кожу её шеи и мочку уха.

— Прекрати! И хватит вести себя так, будто я твоя собственность. За кого ты меня принимаешь, вообще?

— За любовь всей своей жизни, конечно.

Она повернулась, взглянув на него с очевидной иронией.

— Ты невозможен, — ей пришлось приложить усилие, чтобы, в который раз за вечер, отделаться от его рук.

— Если речь идёт о невозможности быть с тобой, то так оно и есть, — Цзян Чэн разочарованно отпустил её и остался сидеть на земле, наблюдая, как она шарит в темноте в поисках шпильки.

Вэнь Цин проигнорировала это замечание, в момент поиска её перестал волновать даже собственный внешний вид и то, что полы пальто собирают пыль и влагу, и то, что причёска растрепалась, а пучок распался и превратился в хвост. Она некоторое время молча изучала ландшафт от места их падения до качелей и, наконец, достигла желаемого.

— Нашла! — в её пальцах блеснуло украшение, когда она подняла его, но вслед за этим Вэнь Цин снова потянулась в траву, и Цзян Чэн встал, чтобы посмотреть, что случилось.

Их разделяли несколько шагов, но за то время, пока он сделал их, она уже расстроилась и начала плакать.

— Что случилось? — Цзян Чэн присел рядом, взглянул на её ладони и сразу всё понял. Вэнь Цин держала купол шпильки с цветами и саму шпильку отдельно.

— Сломалась, — всхлипнула она, сама не понимая, почему плачет из-за такой глупости. 

Бывает, терпишь, копишь, стараешься не переживать из-за серьёзных проблем, когда они наваливаются скопом, а потом срываешься из-за порванного пакета с сахаром. События последних недель повлияли на Вэнь Цин и пошатнули её эмоциональное состояние, а сломанная шпилька стала тем самым порванным пакетиком сахара. Однако Цзян Чэн вовсе не собирался ей сочувствовать, а наоборот рассмеялся.

— Чему ты радуешься? — хрипло спросила она.

— Шпилька не сломана, Цин-Цин, дай сюда, — он отобрал у неё шпильку, вставил одну часть в другую и повернул до характерного щелчка, — Вот, возьми, — Цзян Чэн поднялся на ноги и подал руку, чтобы помочь встать и ей, — эта вещь была куплена для тебя, и она была твоей, и будет твоей, независимо от твоего решения, Я… — их взгляды встретились, когда её губы оказались на уровне его губ, ветер стих, и ночь неожиданно стала тёплой и приятной. Он не отпускал её руки, а она не спешила лишать его удовольствия касаться её кожи, ещё мгновение, и они бы поцеловались, но дверь в сад отворилась.

— Цзян-сюн, это ты? Наконец-то, хоть кто-то не спит! — в сад выбежал Хуайсан, вдохновлённый и встревоженный, разбивая на осколки момент, способный стать запоминающимся.

Вэнь Цин отошла и поправила причёску.

— Доброй ночи.

— Нет, подожди, мы не договорили, — Цзян Чэн сделал шаг в её сторону, но утраченных ощущений было уже не вернуть.

— Не нужно, в этом нет никакого смысла, — она печально улыбнулась и выразительно взглянула на Хуайсана.

— Простите, я помешал? У меня важная новость, а все спят, и я думал… — замялся Хуайсан, — Простите, я выйду, а вы позовите, как договорите.

— Нет-нет, — возразила Вэнь Цин, — Мне уже нужно ложиться спать, прошу прощения, — она не дала разговору продолжиться и просто ушла.

 Цзян Чэн смотрел ей вслед, пока она не скрылась в доме, а потом накинулся на друга.

— Блять, А-Сан, почему сейчас? Ночь на дворе!

— Ну, извини, я не знал, что вы с ней снова разговариваете, и вообще… информация действительно важная, Цзян-сюн. Почти всё получилось, — по лицу Хуайсана расплылась улыбка, будто он выиграл в лотерею.

— Что получилось?

— Я всё сделал, я взломал систему и у меня есть записи всего, что делает Яо. Всего, с самого начала работы в «Сабле и Веер».

— То есть, Цзысюаню уже ничего не грозит? Мы… мы победили?

— Боюсь, пока нет. Цзян-сюн, я немного волнуюсь, но ты не мог бы помочь мне разбудить Лань Цижэня.

— Что значит, нет? Зачем тебе Цижэнь, если проблема ещё не решена?

— Не в этом дело, просто я… в общем, я нашёл Сичэня, и мне нужно срочно сказать об этом его дяде.