Сегодня я, по настоятельной рекомендации директора прошлой школы, перехожу в новую. Проще говоря, я там всех достал и под предлогом переезда моей семьи меня заставили перевестись, несмотря на то, что десятый класс это вообще не время рыпаться.

Мама заботливо довезла меня до школы, чтобы я, как обычно бывает, не опоздал.

Угрюмое серое здание из силикатного кирпича не производило приятного впечатления даже на фоне голубого неба и в окружении ещё зелёной растительности. Мда, прошлая школа ни в какое сравнение не шла с этой детской тюрьмой. Но, что есть, то есть.

Я пошёл по иногда исчезающему асфальту между каштановыми деревьями, редкими зелёненькими кустиками и уродскими скульптурными произведениями из пеньков и вышел на площадку где проходило мероприятие.

Толпы и кучки школьников в чёрно-белой одежде. Все были с цветами, младшеклассников иногда даже видно не было за огромными букетами. Я в этом плане явно проебался, даже паршивой розочки не принёс. Ну а с другой стороны, я же даже классуху видел всего один раз, с чего я ей букет должен?

Свой класс я нашёл без труда, но с ужасом. Эти придурки единственные уже выстроились ровным рядком вдоль обозначенной линии и стояли со своими пышными букетами с долей презрения глядя на остальные классы, которые ещё не построились. Я сначала не поверил, подумал, может они — голограмма, или что это шутка, розыгрыш и это учителя переоделись в моих одноклассников, да что угодно вообще гораздо вероятнее, чем то, что такие люди существуют!

Но они, к сожалению, существовали.

Учительница ещё немного посокрушалась, пытаясь найти какого-то Горелого, но тот, видимо, на это бесполезное мероприятие решил не приходить, заочно заполучив моё уважение.

Короче, из нудной линейки под палящим солнцем, из я вынес только имена части моих одноклассников. Они, конечно, все представились мне, но я запомнил только троих. Рыжий пацан с веснушками, Руслан Селёдкин, был старостой класса и настолько душным, что даже просто стоя рядом с ним, можно было задохнуться. Катя Темнова даже на фоне своих одноклассников выглядела серой мышью, а уже на её фоне была заметна Настя Гребенщикова, номинальная красотка класса. Все остальные, как на подбор, оказались совсем уж скучными. Только и говорили, что про ЕГЭ, оценки и школьную программу. Как зомби, ей богу! Спросил, как лето провели: один ответ — к ЕГЭ готовились… Нет, ну это никуда не годится!

Но через полтора часа все песенки про школу были спеты и толпа разновозрастных школьников повалила в унылое пристанище знаний и хранилище гранита науки.

Я старался держаться за Селёдкиным чтобы не заблудиться, но и близко к нему не подходил, себе дороже.

Классный кабинет был вовсе не классный. Новая зелёная доска с мелками, портреты физиков над ней, потолок в держащейся на честном слове и длинных лампах плитке, линолеум исчерченный чёрными полосами, вобравший в себя все самые противные оттенки коричневого и парты больнично-зелёного цвета, слой краски на которых уже толще, чем дерево из которого они сделаны. В конце класса шкафы с книгами, пробирками, оборудованием для опытов по физике и уродскими цветами. Лаборантская, по словам одноклассников, служила больше как раздевалка, но всякого хлама там тоже было навалом, я мельком туда заглянул. Есть с чем работать… Но пока эти мысли следовало отложить: омрачать людям светлый праздник знаний я пока не хотел.

Я сел за свободную парту, не подсаживаясь ни к кому из этих скучных жертв ЕГЭ. Правда, посмотрели на меня так, будто я человека убил на их глазах. Я сразу подумал, что, видимо, место выбрал интересное. Может, там какой-нибудь отпетый хулиган или просто придурок обычно сидит. Ну не пересаживаться же. Я вообще-то тоже не пальцем деланный.

Физичка-классуха начала свою занудную речь про экзамены и я уставился в окно. Берёзки, голубое небо, солнышко светит — красота. В тот момент, когда я уже был почти готов встретиться со стариной Морфеем, дверь кабинета вдруг резко распахнулась. На пороге появился грязный парень со взъерошенными волосами. А не тот ли это разыскиваемый на линейке Горелый?

— Наталья Геннадьевна, можно войти? — звонко отрапортовал он, и пока физичка разочарованно вздыхала, я успел заметить, что руки у парня за спиной и он явно прячет что-то интересное.

Впрочем, долго гадать мне не пришлось.

— Заходи, Горелый! Где ты был? Почему опоздал?! — почему то не полыхая в адском пламени гнева, а вполне обыденно и максимум раздражённо спросила училка.

Меня, если бы я пришёл в таком виде, уже давно бы за шиворот потащили к директору. Может, первое сентября виновато, хотя непохоже.

— Я, Наталья Геннадьевна, по уважительной причине, я доброе дело сделать решил, Вам помочь! Вот! — парень представил учительнице жирную жабу. Я закрыл рукой свою широкую лыбу, а учительница резко побледнела. — Поцелуете? Я вам отвечаю, это точно принц, он у них там самый жир… красивый был! — Я едва сдерживался чтобы не заржать.

— Горелый! Да что же ты с первого дня на мозги всем капаешь? Не буду я твою лягушку целовать, выброси её сейчас же!

— Вы что! Это же живое существо! И, вполне возможно, королевских кровей! Я не буду его выбрасывать!

— Да хорошо, Горелый, как скажешь, только от меня подальше эту жабу убери! Иди на своё место…

Физичка хотела выпить водички, чтобы прийти в себя, но посмотрела на несущего жабу Горелого, снова на кулер и передумала.

Во всей этой ситуации меня удивляла только реакция одноклассников. Те сидели со скучающим лицами и осуждающе смотрели на этого Горелого, ни на одном лице даже не мелькнула усмешка, когда я не знал, куда деться, чтобы не заржать в голос. Чувак притащил в класс ебаную жабу! Я, конечно, был больше по взрывам, но прикол заценил. И как преподнесено! Горелый, кстати, упорно двигался с жабой в мою сторону. Наконец, он подошёл вплотную.

— Ты кто? — чётко и по делу, даже немного с угрозой.

— Я новенький, Сашей зовут. И я в восторге от этого прикола с жабой. — я говорил вполголоса, чтобы начавшая новую речь училка не услышала, Горелый не парился и громогласно вещал на весь класс.

— Чё, правда? — он заинтересованно подсел. Я прямо увидел, как заблестели его зелёные, как та самая жаба глаза.

— Да я вообще в ахуе. Где ты её поймал?

— Его, это самец. Вид жаба зелёная, род жаба, семейство жаба, отряд бесхвостые земноводные — подняв указательный палец, прося обратить на этот факт внимание. По-ботански, но мне нравится, тем более, сразу за этой ботанской скрупулёзностью последовало, — На речке, их возле берега дохуя ещё, но поймать сложно, пиздец! Я, собственно, хотел на линейку притащить, но не успел поймать, а этот самый жирный был, не упрыгал далеко.

— Как тебя зовут?

— Артём Артёмович Горелый.

— Да ладно? Артёмович? Я думал людей с таким отчеством не существует! А если серьезно, то фамилия у тебя крутая.

— Спасибо? — немного потерялся Артём от обилия комплиментов, видимо. Ну, ему придётся привыкнуть, потому что я это не контролирую.

— Можно подержать? — решил разрядить обстановку я.

— Если у тебя ранок на руках нет. И руками потом в глаза и в рот не лезь, раздражение может быть. — Горелый бережно передал мне жабу. Склизкое земноводное тут же попыталось вывернуться, — Держи за туловище и повыше, а то он от парты оттолкнётся и катапультируется куда-нибудь.

— А ты точно не хочешь, чтобы это случилось? — я хитро сверкнул в сторону Горелого глазами. Он растёкся в предвкушающей веселье улыбке и я отпустил жабу.

Та, видимо выбрав наиболее похожий на болотную корягу объект, запрыгнула на голову Катеньки. Про себя я решил, что буду называть её так. Хоть чем-то будет выделяться. После секунды размышлений, кабинет наполнился истеричным девчачьим визгом. Девочки наперебой успокаивали и пугали бедную Катеньку, парни строили стратегии по свержению жабы с головы Катеньки, но ничего существенного сделать не могли, а мы с Тёмой укатились под парту и ржали там как сумасшедшие. Места под партой было не то чтобы много, поэтому я, сквозь слёзы смеха сумел рассмотреть парня поближе. Глаза у него были похожи цветом на жабу: тёмно-зелёные с желтовато-зелёными вкраплениями, а волосы каштановые, взлохмаченные то ли беготнёй в камышах с утра пораньше, то ли самой жизнью, потому что такое их состояние казалось естественным. Белая рубашка с короткими рукавами была вся в мелких пятнах грязи, про брюки и говорить было нечего. Он смеялся звонко, и голос у него был такой же, звонкий и яркий, даже театральный. Может он ходит в какой-нибудь театральный кружок?

Я почувствовал что-то. Что-то важное, фундаментальное происходило сейчас. Я не понял, что это было за чувство, я в этом не разбираюсь совсем, но оно так меня потрясло, что я даже смеяться перестал.

Заткнувшись, я услышал крики учительницы с просьбой о помощи. Я выполз из-под парты, постарался не засмеяться от открывшейся мне картины и героически снял с красной от слёз Катеньки, пригревшуюся у неё на голове жабу. Катенька посмотрела на меня так, будто я не жабу у неё с головы снял, а жизнь ей спас.

— Молодец, как тебя… — бросила быстрый взгляд в журнал Наталья Геннадьевна, — Лютов! Герой! — заключила физичка под восхищённые взгляды новых одноклассников и особенно восхищённый Катеньки.

—Да что сразу герой, — скромно улыбнулся я, — я ж её и выпустил.

Восхищённые взгляды сменились недоумёнными, а Катенька во мне явно разочаровалась.

Когда крики и визги наконец закончились, в кабинет прискакала завуч и мы с Горелым быстро оказались в кабинете у директора. Уже без жабы, бедное земноводное мы поместили в специальный аквариум в живом уголке. Завуч, переврав всё, что можно, донесла до директора случившееся. Что-то в её визжащем голосе и красном лице было отдалённо знакомое.

Директор, суровый круглый лысый мужчина на маленьких ножках перекатывался перед нами из стороны в сторону, монотонно читая укоряющие речи.

— Это возмутительно! Просто неприемлемо! Нет, ну это ж надо додуматься?! Ну как же так, Лютов, первый день в новой школе и уже происшествие. Мне тебя описывали как тихого, доброго мальчика… — кто ж меня так описывал? — Горелый у нас дебошир известный, ты с ним не водись, он тебя вовлечёт в криминал какой-нибудь и будет тебе… статья! Ну как же так можно было? Довёл до слёз бедную девочку, учительницу до истерики, одноклассников перепугал!..

— Николай Иванович, он не виноват, это я жабу выпустил! — внезапно вступился за меня Артём. Я удивлённо на него уставился.

— А почему он сам тогда сказал, что это он был?

— Ну так просто прикольнее было, я ему сказал так сделать.

Директор провёл в раздумьях несколько секунд. На большее он, видимо, был не способен.

— Ладно, верю. Молодец, Лютов, тогда. Остановил беспредел, так сказать. А Горелов в кабинете подежурит сегодня, чтоб ни одной пылинки на партах не лежало! Родителей гонять не будем, пусть хоть сегодня спят спокойно…

Мы вышли из кабинета директора.

— Эй, ты зачем меня выгородил? — тут же спросил я.

Горелый засунул руки в карманы и смотря исключительно в пол, как будто был в чём-то виноват передо мной, объяснил:

— Как сказал Иваныч, я тут известный дебошир, мне много что сходит с рук, просто потому, что всем уже осточертело меня наказывать и вызывать моих родителей в школу. А тебе могло серьёзно достаться.

— Ну и досталось бы, не велика трагедия.

— Это было бы несправедливо! Виноват то я.

— Да не пизди. Весь сыр-бор начался из-за того, что я жабу выпустил.

Мы спорили о том, кто в чём виноват на протяжении всего пути к кабинету.

Когда мы вернулись, никого в классе уже не было. Я взял тряпку и принялся вытирать доску.

— Ты зачем это делаешь? Мне же сказали дежурить.

— Ну, ты мне благородно помог выйти сухим из воды и за это я, не менее благородно, помогу тебе с уборкой. Тем более, мы уже отлично сработались. — подмигнул я и продолжил стирать с доски белые разборчивые учительские буквы.

— Ты точно не хочешь пойти домой? Последний день, когда можно пострадать ерундой…

— Последний? А в остальное школьное время я что делать буду? — рассмеялся я, — Ты не за того меня принимаешь. Я обязан тебе помочь, не спорь.

Горелый обречённо вздохнул и мы начали вымывать кабинет. Это заняло больше времени, чем должно было, мы делали большие перерывы чтобы поржать и просто поболтать. Оказалось, он хорошо шарит в биологии и химии. Это мне точно поможет. Пока не знаю в чём: подрыве этого места к чертям собачьим или в чём-то менее масштабном.

Мы шли из школы вместе, пока наши дороги не разошлись капитально. Он жил, по-видимому, в одной из новостроек за речкой, а мне предстояла дорога в старые каменные джунгли. За лето я уже успел здесь обжиться и завести приятельские отношения с соседскими пацанами, чисто чтобы они не вздумали дать мне пизды в тёмной подворотне, дружить с ними я не собирался. Они были типичными гоповатыми личинками.

Зато Горелый меня заинтересовал. Странный парень. И почему к нему все так относятся?