В сердце твоём было всё: и печаль и боль,

И наивная радость, что в мире теперь редка…

Прошу, очнись, успокой меня, успокой!

Дай мне знать, что надежда ещё жива!

Но ты, что прежде, глаз не смыкая, боролся со злом,

Теперь лежишь смиренно, не внемлешь мне,

А я готов кем угодно быть тебе — другом, рабом,

Только вернись, не уходи, не исчезай во тьме.

Я исправлюсь? Не думаю… нет, однозначно, нет!

Только того, что случилось, я не желал…

Вся моя жизнь в незримой прошла войне,

За которой я не заметил, кем ты мне стал.

В сердце моём было всё: ненависть, ложь и боль,

Глупость и злоба, тоска, одиночество, месть…

Только одно — в этом и есть вся соль,

Что любить я как все умею — это забыл учесть.

Я бы мстил за тебя, но кому? Кому должен мстить?

Себе? Своей глупости? Сердцу? Богам? Судьбе?

Я в плену у последствий, не в силах себя простить,

Я так нуждаюсь, Синчэнь, я жутко нуждаюсь в тебе.

Конфеты никто не кладёт больше мне под подушку,

Не смеётся со мной, не жалеет и не грустит,

И больше никто не приходит в мою ловушку,

Потому что меня там нет… я вместе с тобой убит.

Твоя душа разбита из-за меня,

Я хотел всё исправить, вернуть тебя, рядом быть,

Но жизнь нечестна со мной и в этом весь я…

Теперь мне ни в жизни, ни в смерти тебя уже не забыть.

Погибнуть в бою? Слишком просто, я опоздал,

Поздно поняв, что чувствовал, что любил…

Теперь я хочу, что б ты только меня подождал,

Чтобы в жизни новой моё лицо не забыл.

Может, однажды — пройдут сотни тысяч лет —

И мы встретимся вновь под дождём в городе «И»,

Моё сердце с тобой, а во мне твой бессмертный свет —

Закрываю глаза и во тьме зажигаю огни…

В душе твоей было всё: и печаль, и боль,

И любви необъятной прекрасная глубина.

Я всё ещё жду покоя… ты мой покой.

Молю об одном — не оставляй меня.