Заалел горизонт, небо осветилось первыми лучами солнца, по-зимнему бледными и ледяными. Искорки света отразились на снежном покрове драгоценной россыпью. Звенела утренняя тишина. В корчме «На распутье» остался только хозяин, который без устали протирал кружки за стойкой, что-то напевая себе под нос, и трое засидевшихся гостей. Один из них, краснолюд, чья голова едва виднелась из-под стола, почесал затылок и задумчиво выдал.

— Слыхали? Император подписал указ о вассальной Темерии. Это ли не чудо? Разве ж при Радовиде мы смогли б спокойно вот так сидеть и обсуждать это?

— При Радовиде, — сказал другой, — мы бы и сидеть не смогли. На фоне побед Эмгыра Вар Эмрейса и его мирных договоров нам стало гораздо легче дышать. Тут я склонен полагать, что его дочь так повлияла на ситуацию, этот год пребывания её во дворце стал самым счастливым для народа, — он был высок, выше своих собеседников, а его остроконечные уши и изящное телосложение безошибочно выдавали в нём эльфа.

— Да, установился относительный мир, но стабилен ли он? Я не уверен, — возразил третий. Этот был человеком: сутулый, грузный, со шрамом на подбородке и широкими плечами, за которыми висело два длинных меча, на манер ведьмачьих, он разительно отличался от остальных.

— Сомнения свойственны вашему виду, — подтвердил эльф с усмешкой, которая прозвучала очень тепло и по-дружески.

Отзвуки воцарившегося мира отражались подобными словами во всех городах, деревнях и поселениях: об этом шептались в Новиградском «Хамелеоне», в каждой корчме и усадьбе от Туссента до Скеллиге и от Каэр-Морхена до Вызимы. В это зимнее утро не утихал даже императорский дворец. Генерал Воорхис, как раз вышедший во внутренний двор, услышал гвалт голосов и решил сначала, что придворные затеяли полемику о новых возможностях Темерии, но мгновенно понял в чем дело и метнулся в центр, к скамейкам у фонтанов. Он свернул на тропинку, добежал до кучки собравшихся слуг и больше не сделал ни шагу: перед ним в окружении стражников император и его дочь страшно кричали друг на друга. Эмгыр был зол, как никогда прежде, Цирилла на грани истерики. Морвран невольно залюбовался ей: ни на одной придворной даме роскошные нильфгаардские платья не сидели так превосходно, очерчивая фигуру, пожалуй, на ней даже тряпьё смотрелось бы восхитительно; ни одна из них не двигалась так свободно, изыскано и элегантно. Он просто таял при виде её тонких локонов, вздрагивающих от каждого движения… Воорхис влюбился. Давно. С первой встречи, и бесповоротно. Это чувство таилось глубоко в нём до тех пор, пока император не сообщил, что собирается отдать за него дочь. 

— Я делаю всё, что только прикажешь! — громко воскликнула будущая императрица, тем самым вырвав Морврана из созерцания её красоты, — И что же получаю взамен? Опять враньё?! Ложь! Предательство!

— Ты не можешь из-за этого отречься от престола, Цирилла! — властный голос Эмгыра перекрывал её крики, но не эмоции.

— Могу и отрекусь, если это подтвердится! Все только и хотят меня использовать! Ты подлый… если это правда... — она кинулась на отца, но была остановлена стражей.

— Отведите её в покои и заприте, пусть подумает над своим поведением! — бросил император и отвернулся.

— Нет! Хватит с меня твоей темницы! — Цири ловко улизнула от одного из стражников, выхватила меч у другого и с разворота замахнулась на Эмгыра.

Тот почувствовал и успел отскочить как раз вовремя, чтобы избежать серьёзных увечий, но остриё меча всё равно скользнуло по плечу, разрезая ткань и кожу. Он выругался, зажал рану, пытаясь остановить хлынувшую кровь, и грозно посмотрел на дочь.

— Ну хватит! Я знаю, что ты умеешь проявлять характер, но и госпожа Эйльхарт умеет сдерживать тебя и твои перемещения. Будешь сидеть в покоях и гулять только в сопровождении. Дворец до самой свадьбы не покинешь! А того, кто тебе сказал эту чушь, повешу.

Её опутала магия, связала, придавила к земле. Так случалось каждый раз, когда она пыталась возражать или действовать по своему, и именно поэтому перепалки с отцом стали происходить всё чаще. Цири не собиралась его убивать, она бы остановилась, но Эмгыр сам подставился под удар, повернувшись так неожиданно, и это сыграло свою роль. К тому же, на императора имела большое влияние Филиппа. Она не зря заменила Йеннифэр на посту придворной чародейки, её целью была Старшая Кровь и носитель этой крови, которого она никак не могла потерять в такой ответственный момент. Цири не желая мириться с должностью подопытного кролика и пленницы, пыталась вырваться, сорвать оковы, но не могла. Она гордо встретила взгляд отца.

— Твоя любовница не такая всемогущая, как думает! 

Он сделал шаг в её сторону, поднял строгий взор и наотмашь ударил по лицу так, что закружилась голова и внутренний двор поплыл перед глазами.

— Я устал это терпеть! В следующий раз будут розги. Уведите!

***

Цири выла от собственной беспомощности, утопая в мягких подушках опочивальни. Выбор жить во дворце она сделала сама, но даже, несмотря на такое отношение, ей не было жаль принятого решения, той жертвы, которую пришлось принести ради общего блага. Цири жалела только о том, что рядом нет Геральта, что вместо противной Филиппы не Йен. За поступок отца хотелось отомстить, сделать что-то необычное, что-то дерзкое, и в голове всплыло воспоминание, решающее этот вопрос.

«Геральт с невероятно хитрой миной делает вид, что рассматривает записи Аваллак’ха в его тайной лаборатории, а сам тем временем медленно двигает полупустую бутылку к краю стола… бутылка падает…»

Как же это было давно. Ей полегчало, она улыбнулась и встала, расстегнула корсет… тяжёлое платье упало на пол, нижние юбки отлетели в сторону. Цири голышом прошла к сундуку и, порывшись с минуту, выудила свою старую одежду (светлую рубаху с пуговицей на груди, широкий пояс, брюки, высокие сапоги, наручи, перчатки и ведьмачий кулон), переоделась. Клинка не было, но она и так неплохо справлялась, рассекая воздух воображаемым мечом, который чуть позже заменила изящным подсвечником: вазы, декор, книги, — всё полетело на пол. В запале будущая императрица не услышала, как скрипнула дверь, однако звук шагов, который удачно скрадывал ворсистый ковёр, не ускользнул от её тонкого слуха.

— О чём был спор?

Цири узнала голос и сердце её встрепенулось, — генерал Воорхис.

— Ты… всё видел, Морвран?

— Что именно? Погром в ваших покоях, ваше высочество? — он усмехнулся — Или...

— Или.

Воорхис не ответил, взглянул на неё и тут же пожалел, о своём собственном вопросе — щека Цири горела красным пятном. Он подошёл ближе, опасно близко для генерала и наследницы, неуверенно поднял руку и, после короткой паузы, коснулся её лица. Цири не отстранилась. Она так долго оставалась тут без поддержки, что единственное проявление сочувствия, доброты и жалости считала как минимум знаком дружбы. И он действительно относился к ней искренно и показывал это в силу своих возможностей. 

— Больно? — его вопрос прозвучал слишком наивно.

Цирилла улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Нет, уже нет.

Ещё утром она приказала слугам не открывать портьер, а свечи только что разнесла сама, оттого теперь в покоях царила полутьма и достаточно интимная обстановка. В глубине души Цири рассчитывала на это, хотя и корила себя, что поступает так в угоду собственным желаниям.

— Мне очень жаль, — Воорхис сделал шаг назад, поклонился, — Я всё же позволю себе вольность и вновь вернусь к вашей ссоре с Его Величеством. Вы не согласны с решением отца относительно будущего союза? Если это так, я бы не хотел принуждать, — он поклонился снова, — ваше высочество.

— Дело не в этом. Ты, я, это не при чём.

— Хорошо, — Морвран расслабился, — Значит дело в Филиппе. Она мне тоже не нравится, но покуда мы с вами добрые друзья, я буду сопровождать вас и постараюсь избавить от чародейских пут.

— Да, только твоя великодушность омрачается приказом, не так ли?

— Не совсем. Согласитесь, намного приятнее проводить время со мной, чем с кем-нибудь из личной императорской охраны.

Их взгляды встретились.

— Не уходи, — шепнула она, — ты единственный, кто здесь меня понимает. И, прошу, без официально обращения.

— Как же мне звать вас? — удивился он, — Несмотря на довольно доверительные отношения ещё до объявления решения вашего отца, я не смел и думать о том, чтобы обращаться с вами, как с...

— С девкой? Ты это хотел сказать? Я устала от титулов. Возможно, это было бы неуместно в других обстоятельствах, но я прошу сама, поэтому… Цири. Просто, Цири, — она шагнула к нему.

Их дыхания переплелись, будущая императрица закрыла глаза, и замерла. Морвран мгновение восхищённо разглядывал её лицо, не веря, что это происходит на самом деле, а после поцеловал. Сначала робко, осторожно, будто ожидая негативной реакции, но выяснив, что она не против, стал более настойчив в своих ласках. В конце-концов он осмелел и решился обнять её за талию, притянуть к себе… только Цири, вместо того, чтобы прильнуть и обвить руками его шею, напряглась. В этих сухих горячих поцелуях она не ощущала того, о чём упоминал Геральт, когда рассказывал про поцелуи с Йен. Цири была уверена, что не знает, что такое любовь, но в этот момент абсолютно точно осознала, любви тут нет. Только страсть, жгучая, дикая, такая, что мгновенно вспыхнет, и так же утихнет, а после оставит пепел… пепел и сожаление. Она скользнула рукой по форме, сквозь ткань которой чувствовалась твёрдость мышц, закалённых в боях, на мгновение отстранилась и, накрыла пальцами его губы.

— Не надо, пожалуйста. Не сейчас.

Морвран выдохнул, нехотя отпустил и вдруг упал на колени, обнял руками её ноги и уткнулся в гладкую ткань брюк.

— Моё сердце принадлежит тебе, Цири, — страстно зашептал он, — Моя любовь, моя жизнь и моя честь, если пожелаешь. Умоляю, скажи, дай надежду или покончи с этим… чей голос звучит в твоей голове громче моего? 

Цири оцепенела — ещё ни один мужчина не преклонялся перед ней вот так. Перед ней! Не перед Нильфгаардской принцессой, не перед княжной из Цинтры, а перед ней самой. Женщиной, девочкой, девушкой… Глаза защипало, и она закрыла их, раздумывая над ответом: вспомнила Геральта, Йен, дядюшку Весемира, и вдруг, словно наяву, услышала голос того, кого поклялась забыть, после выхода из портала в Tor Gvalch'ca.

«Зираель>», — услышала Цири сквозь призму времени. 

Она всегда думала о нём. Об эльфском чародее, в чьих устах даже обидное d'hoine звучало, как комплимент, как самая невероятная мелодия… Мгновение очарования прошлым сменились злобой, однако Цири не показала этого, а только печально улыбнулась.

— Вот уже год, как я пребываю во дворце и исполняю своё предназначение. Моё новое положение обязывает чем-то жертвовать, и я жертвовала. Жертвую. Уж поверь мне…

Воорхис поднял голову, не совсем понимая о чем она говорит, но перебивать не стал.

— Империя процветает, народ ликует, зная, что на трон вскоре взойдет новая императрица. Я политическая фигура и всегда ей была, Морвран. Оставить людей, которых я люблю, ради общего блага, вот, что значит быть мной… Не далее, чем вчера, я назвала тебя самым дорогим мне человеком во дворце, и это так. Уже год, как ты поддерживаешь меня, помогаешь, защищаешь... Я готова выйти за тебя не только по приказу отца, но и по многим иным причинам, и всё же ты должен знать. Прошлое никогда не отпустит меня, и я всегда буду чувствовать себя не на своём месте, и едва ли когда-то смогу разделить с тобой постель так, как ты того желаешь.

Он долго хранил молчание, а когда ответил, голос его звучал разочарованно.

— Ответ достойный истинного политика, ваше высочество. Клянусь и присягаю, что готов ждать сколько угодно, лишь бы ты откликнулась, лишь бы ты меня полюбила. Я сделаю всё, чтобы однажды это случилось.

— Всё? — Цири бросила на него красноречивый взгляд, но тут же отвернулась, боясь выдать свои мысли.

Морвран понял, какую совершил ошибку, и встал. Снова полупоклон, расстояние не ближе трёх шагов, всё по протоколу. Будущая императрица уже много месяцев наблюдала, как он борется между долгом и чувством к ней.

— Я не помогу сбежать, ваше высочество.

Она снисходительно улыбнулась.

— Я не об этом. Мне нужен один документ, старый дневник чародея, который хранит у себя Филиппа Эйльхарт. Это очень важно.

Воорхис выдохнул и усмехнулся.

— Женская глупость. Мне бы не хотелось в это лезть.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, — Цири сложила руки у губ, словно для молитвы, — Это же такая мелочь, там всё на Старшей речи и ничего существенного нет. Я не умею читать Старшую речь, просто хочу её позлить.

Он замялся.

— Ну… ну, хорошо. Только сейчас, я не имею права оставлять свой пост, а вот сегодня ночью... это вполне возможно. Во всяком случае я сделаю всё, что от меня зависит.

— О, если вы сделаете это для меня, генерал Воорхис, я буду очень, очень вам признательна, — улыбнулась она многообещающей улыбкой соблазнительницы. Цири была уверена, что достигла своего, и пусть в этом вопросе ей совсем не хотелось использовать именно Морврана, но страсть поквитаться с Филиппой гораздо сильнее тревожила её душу, чем предстоящий ничего не значащий акт королевского долга, — Я буду ждать на закате. Завтра прогуляемся в сад, в этой комнате слишком... А пока, позвольте мне остаться одной.

Он поклонился, улыбнулся и удалился за дверь, вставая там рядом с охраной, словно часовой.

***

— Ceádmil, Креван Эспане аэп Каомхан Маха, — Ге’эльс отошел от мольберта, остановился у парапета террасы дворца в Тир На Лиа и даже не взглянул на эльфа, поднимающегося по ступеням из полутьмы, — Признаться, искать тебя стало всё сложнее. Как там говорится? Тебя сложно найти, легко потерять и…

— Это не смешно, — отозвался Аваллак’х, присоединяясь к нему. Он был непоколебим и ничем не выдавал своего волнения, — Ceádmil. Que suecc’s? Я не понимаю по какой причине ты отвлекаешь меня, снова пытаешься язвить. Моя миссия…

— О, да, твоя миссия, — насмешливый тон Ге’эльса сменился злой иронией, — слишком напоминает Лару Доррен.

— Я не собираюсь это обсуждать, — Знающий говорил более чем спокойно, — Если это та тема, из-за которой ищейки шли по моему следу, то я ухожу.

— Креван! — сурово одёрнул его собеседник, — Ты же знаешь, что с падением Эредина место наместника короля никуда не делось. Мне пришлось взять на себя обязанность, отвечать за всё, единолично принимать решения, пока ты…

— В чём состояла сложность твоей задачи? Созвать Совет? — перебил Аваллак’х.

— Да. Без поддержки такие вопросы сложны в исполнении, — Ге’эльс, очевидно, был взволнован не меньше.

— Но вопрос уже решён? — Знающий смотрел на водопады Тир На Лиа, на луны в ночном небе, на яркие огоньки на другой стороне обрыва, пока наместник изучал его профиль.

— О, вот как! Тебе всё известно…  

— Не всё, — Аваллак’х склонил голову на бок, — каково решение Совета?

— Не знаешь самого интересного? Хм. Совет исключил Эредина из наследственной ветви правления. Его предательство не совместимо с претензией на власть, что означает для нас следование указам последнего короля. Ауберона Муиркетаха.

— В таком случае претендентов на трон только двое. И ни один не является носителем гена Старшей крови.

— Ты прав, однако, только у одного есть влияние и возможность сделать всё, чтобы Старшая Кровь снова вернулась в Aen Elle, — Ге’эльс тянул, — Перст предназначения указывает на тебя.

Аваллак’х уже знал, с первых слов разговора понял, к чему всё шло, и всё равно внутренне содрогнулся.

— До этого дня я занимался исследованиями, это так, и надеялся, что меня не станут отвлекать, а чести носить корону удостоишься ты, — он не сумел скрыть разочарования. Становиться Королём Aen Elle не было в его планах.

— Увы. На твоей стороне более мощный аргумент, и никто не говорил об исследованиях. Совет настроен решительно, они считают, что твоя связь с Зираель и с Aen Hen Ichaer более чем очевидна, и справедливо полагают, что именно тебе удастся переманить её на свою сторону в качестве союзницы.

— Союзницы? И только?

— Союзницы и королевы, конечно, — наместник хмыкнул, заметив, как дрогнули руки будущего короля.

Тот повернулся и прислонился к парапету. Он некоторое время молча смотрел куда-то в сторону, а после усмехнулся.

— Это невозможно. Моя миссия…

— Я уже говорил, — сурово перебил Ге’эльс, которого не смогла провести эта маска, скрывающая истинные чувства его друга, — «твоя миссия» весьма привлекательна и очень тебе доверяет. Доверие легко может склонить чашу весов на сторону взаимных чувств: страсти, влечения… — он тяжело вздохнул, — Совет принял решение, сейчас это единственная неоспоримая власть и закон. Но лично я за то, чтобы ты занял трон, а искать ли Зираель или не искать пусть останется на твоей совести. Наш народ ждёт мудрого короля, по крайней мере такого, который избавит их от вечных войн, продолжающихся уже не одно столетие, и, если ты знаешь как сделать это без Зираель, то пожалуйста… всё в твоих руках.

Аваллак’х принял его нравоучение с весьма ироничным выражением лица и повторил снова.

— Невозможно не потому, что я имею какие-то личные основания утверждать это, а из-за её положения. Неужели до Совета не дошли слухи о пути, который она избрала?

— Безусловно дошли.

— И как Совет планирует отвоевать Зираель в мире Aen Seidhe, не имея возможности отправить даже горстку обученных бойцов туда, где нужна армия?

— Для этого не нужна армия…

— Ошибаешься. Армия понадобиться только для того, чтобы убрать с дороги Гвинблейда. На императора Эмгыра и сопротивление самой Зираель нам сил уже не хватит.

— Ирония, это хорошо, друг мой, — Ге’эльс сложил руки за спиной и отвернулся, — однако я повторюсь. Армия не нужна. Император Эмгыр больше не встанет между вами, а Vatt’ghern доверяет тебе.

Губы Знающего снова тронула усмешка.

— А Эредин твой незаконнорожденный сын?

Наместник едва сдерживал гнев от понимания, что этот выбор Совета не угоден ни одному из них. Лис издевался над ним и над его поражением, хотя сам победы не желал, что бесило ещё больше.

— Я не вижу причин для веселья и говорю совершенно серьёзно, Креван. У Aen Elle будет Король, который является одновременно и Aen Saevherne. Ты, сделаешь это. Она пойдёт за тобой… — Ге’эльс не договорил, ожидая, что его собеседник догадается. И тот догадался.

— Но тем не менее ты озаботился некоторой поддержкой в этом вопросе?

Наместник кивнул.

— Да, впрочем, с лёгким оттенком жестокости, — он наткнулся на взгляд Аваллак’ха и поспешил продолжить, — Зираель узнает, как погибла её мать. Эта информация в симбиозе с твоим появлением сыграет роль, которая изменит её отношение к отцу. Она должна отречься от престола, уйти. 

— И?

Ге'эльс покачал головой.

— Ты раскрываешь все мои карты... Естественно, есть ещё кое-какая информация, Ида Эмеан аэп Сивней первая забила тревогу ещё до того, как Совет принял это сложное решение. Впервые в истории на троне дитя dh'oine c примесью Старшей крови... 

— К делу. Что сказала Ида?

— Некая чародейка очень опасна для Зираель. Если мы не поспешим, есть большая вероятность, что начнётся война, погибнут миллионы. С приходом сюда Зираель спасёт оба мира. До твоей коронации есть ещё время, но нужно торопиться, Креван.

Аваллак’х долго молчал. По лицу невозможно было прочесть, что именно твориться с ним, и о чём его мысли. Мгновения тянулись невыносимо долго для обоих.

— Я согласен, — наконец, произнёс он.

Ночь подходила к концу… кисть утонула в краске, а картина почти высохла… На ней в лунном свете выделялся пейзаж Тир На Лиа и парапет дворца, рядом с которым в реальности уже несколько минут никто не стоял.