Первые сообщения об этой напасти появились чуть больше года назад. Тогда я не обратил на них внимания. Ну, выявили новую болезнь… вирусом больше, вирусом меньше, не в первый раз на моем веку. Правда, говорили, что в этот раз все гораздо серьезнее, но я не прислушивался. И не верил в жуткие и неправдоподобные подробности. Я думаю, что мне незачем стыдиться этого. Я ведь не был ни медиком, ни микробиологом. Я всего лишь преподавал биологию в колледже, и со своей работой я справлялся хорошо, честное слово. Студенты меня любили, насколько могут шестнадцатилетние оболтусы с ветром в голове любить преподавателя сложного и скучноватого предмета. А в медицине я разбирался немногим лучше этих оболтусов. Нет ничего постыдного в том, чтобы не разбираться в том, что не относится к твоей специальности.

      Через полгода ни один выпуск новостей не обходился без упоминаний об этой болезни. Говорили, что она вызвана мутировавшим вирусом бешенства. Я все ещё не волновался. От бешенства же существует вакцина, абсолютно эффективная — значит, и от этой болезни создадут. В истории про безумцев, голыми руками разрывающих людей на куски, безумцев, которых не всегда останавливала автоматная очередь, я по-прежнему не верил. Ну да, в интернете было немало роликов, но я не смотрю такое. Что блогеры, что журналисты — и те, и другие склонны делать из мухи слона, как выражаются мои студенты, «ради хайпа». Глупо и недостойно с их стороны было так сеять панику, ведь любому здравомыслящему человеку ясно, что это противоречит законам природы. Между тем многим людям как будто удовольствие доставляло - смаковать чудовищные подробности, живописать кровавые детали, добавлять шепотом, будто на самом деле все ещё страшнее, передавать слухи про целые города, полностью охваченные болезнью... Когда мы в перерыве пили кофе в преподавательской, я никогда не поддерживал подобных разговоров. Впрочем, были и такие люди, которые впадали в противоположную крайность и вовсе отрицали существование псевдобешенства, ролики считали постановочными и подводили под все это конспирологические теории... Просто поразительно, как много неадекватных оказалось среди моих знакомых! И никакого вируса не нужно, чтобы мозги отключились...

      Ещё через несколько месяцев эпидемия псевдобешенства добралась и до нашего городка. Впрочем, люди называли эту болезнь короче и страшнее — «зомбячка». Говорили, что в тех немногих случаях, когда зараженного удавалась своевременно выявить и госпитализировать, вспышка агрессии случалась уже после того, как энцефалограмма становилась прямой линией.

      Разумеется, это не давало повода всерьез считать больных живыми мертвецами. Вероятно, речь шла просто про очень глубокую кому, а может, то и вовсе были случайные погрешности. Ведь таких наблюдений было очень немного. Большинство заражённых до самой конечной стадии почти не отличались от здоровых, и своевременно госпитализировали только тех, кто заразился через укус, кто не погиб сразу после нападения «зомби».

Как заражались остальные, достоверно не известно. Предполагалось, что инфекцию разносили кровососущие насекомые. Но ведь никто не станет обращаться к врачу сразу после укуса комара!

      Эпидемия вошла в нашу жизнь как-то потихоньку, исподволь — или это только мне так казалось? Я почти никуда не ходил, кроме как на работу и в магазин, и поэтому, должно быть, последним заметил, что в городе закрыты кафе, стадион и кинотеатр. По улицам ходили вооруженные патрули — полиция, волонтеры и даже армейские. В местных новостях каждый день повторяли одно — рекомендовали по возможности не перемещаться по городу пешком, особенно в одиночку, быть осторожными и бдительными…

      Теперь по утрам я вставал на час раньше, чтобы довезти до работы четверых соседей по подъезду. Раньше одна из них ходила пешком — всего три квартала, это казалось немного. Двое других раньше ездили на автобусе.

Общественный транспорт ещё не отменили окончательно, но мало кто рисковал им пользоваться. В замкнутом пространстве салона у людей просто не было шансов уцелеть при нападении псевдобешеного…

       Я не забуду, как в первый раз увидел больного. Это случилось прямо на занятии. Позже, вспоминая подробности, я понял, что должен был обратить внимание на его замедленные движения, неподвижный взгляд, безучастное лицо. Должен был — но не обратил, не заметил, не подумал… Парень выглядел просто сонным.

А потом туповатое выражение лица вдруг сменилось чем-то хищным, звериным. И с нечеловеческим рычанием он кинулся на своего соседа.

      Моих студентов спасло то, что они были подростками, практически детьми. Взрослые на их месте растерялись бы, пытаясь понять, что происходит, и не веря в страшную правду. Мои бросились врассыпную раньше, чем поняли, что это не игра.

      Потом началась страшная пародия на обычные догонялки. Мальчишки метались по кабинету, уворачиваясь от того, кто недавно был их товарищем, перескакивали через столы, швыряли ему под ноги стулья…

      Со стыдом должен признаться, что я-то как раз, в отличие от своих учеников, растерялся. А ведь я отвечаю за безопасность детей, в конце концов это мой долг!

      Вместо того, чтобы взять ситуацию под контроль — я смог только нажать «тревожную кнопку», а после этого просто стоял истуканом. Только ещё сообразил ухватить двух девочек и затащить их к себе, под ненадежную защиту фанерной кафедры. Если бы зомби мог хоть немного соображать, это укрытие обернулось бы ловушкой. Но мозг там, видимо, действительно уже не работал.

Потом наконец вбежали охранники с оружием…

      Странное дело — никто из моих студентов так и не понял, что я оцепенел от страха. Позже я случайно услышал, как один из них рассказывал:

— А наш Гудман вообще крутой, мы все бегаем, как наскипидаренные, а он охрану вызвал и стоит спокойно, как ни в чем, девчонок собой закрывает…

      Не буду врать — услышать это было приятно. А о том, сколько раз я просыпался от ночных кошмаров, им не обязательно было знать. Мне снилось по ночам, как тот безумец ломает кафедру, добирается до перепуганных девчонок, разрывает их на куски… Я просыпался в холодном поту, ощущая, как жёсткие пальцы смыкаются на моем горле.

Но ещё страшнее были другие сны. Те, в которых я сам становился обезумевшей тварью с окровавленными клыками. Это было так… отвратительно. Мерзко, недостойно.

      Просыпаясь с бешено колотящимся сердцем, я раз за разом клялся себе, что не стану таким. Разумеется, я понимал, что не могу уберечься от заражения, хоть с головы до ног обмажусь репеллентами. Но все равно — можно же своевременно, при первых признаках недомогания, обратиться к врачам! И в самом худшем случае — можно покончить с собой прежде, чем процесс поражения головного мозга станет необратимым. Уж выкинуться в окно можно почти в любом состоянии! Я жил на шестом этаже, этого достаточно… Кровать я подтащил вплотную к окну, чтобы уж точно хватило сил.

      Ну что сказать… Разумеется, все вышло не так, как я думал.

      Я помню тот последний день. Больным я себя не чувствовал, честное слово, а только усталым и сонливым. Но ведь я уже третий месяц работал без малого на три ставки, потому что преподавателей не хватало. Кого-то уже не было в живых, кто-то уволился и заперся в квартире в надежде пересидеть эпидемию… Глупое и недостойное поведение (это я не про погибших, разумеется), ведь студенты не виноваты в том, что творится вокруг. И вообще если уж кругом беда — тем более каждый из нас должен стараться поступать правильно.

Интересно, что сказал бы врач, если бы я в тот вечер действительно обратился в поликлинику? Изменилось бы от этого что-нибудь?

      Я с трудом поднялся по лестнице (лифты давно не работали). Дошел до кровати и упал, даже не раздевшись…

Собственно, это и было последним, что я сделал при жизни.