Благоуханный дворец был окружён суетой ещё большей, чем в тот день, когда Вэй Усянь прибыл, чтобы поговорить с Цзинь Лином: все вокруг чем-то занимались, люди всех рангов, званий и возрастов непременно что-то делали, куда-то ходили, с кем-то разговаривали, — даже Вэй Ин и Лань Чжань спорили с Не Хуайсаном насчёт правильности цвета тканевых салфеток на столах. Будущий глава Цзинь тоже был здесь, и он терпеливо объяснял ответственному за приборы адепту, что они должны лежать иначе, в соответствии с блюдами, которые подадут, а не так, как их положили. В это же время рядом с ним мялась служанка мастера по изготовлению парадных одежд и очень настаивала на том, чтобы Цзинь Лин немедленно прошёл в примерочную. К нему вообще выстроилась целая очередь, каждый человек в которой считал своим долгом напомнить о своей проблеме и её первостепенной важности. Глава Лань прибыл совсем недавно и сейчас стоял рядом с братом, но в разговоре не участвовал — его взгляд был устремлён куда-то вдаль и казался потерянным и отстранённым.

— Господин Вэй, простите, — адепт клана Цзинь, только что возникший будто из ниоткуда, поклонился Усяню.

— Что такое? — откликнулся тот и придвинулся к юноше, который понизил тон голоса, чтобы не мешать основному разговору. Вэй Ин слушал, иногда выдавая что-то вроде «<i>Так, и что?</i>» или «<i>Продолжай</i>» и «<i>Это уже интересно</i>», а в конце резко выпрямился, мельком взглянул на Ванцзи, избегая при этом Сиченя, и сказал, — Немедленно останови его!

— Кто? Я? — севшим голосом спросил адепт.

Усянь оценивающе осмотрел его и кивнул.

— Ты прав, я сам пойду, — он развернулся, собираясь идти к выходу, но вместо этого застыл на месте, как вкопанный.

Цзян Чэн появился в зале и целеустремлённо пошёл в их сторону, а точнее в сторону главы Лань. Вэй Ин знал, что Сичень покинул Пристань Лотоса не попрощавшись, только о причине не имел ни малейшего понятия, но, даже несмотря на это, он не подозревал, что увидит брата настолько взбешённым. Казалось, что его ярость, сверкая молниями в кольце, переливалась и по телу, скрывалась в каждом движении, в лёгких изгибах ткани одежд и взглядах, — это впечатление было создано не случайно, именно так и ощущал себя Ваньинь. Он глубоко плевал на статус человека, которому собирается всё высказать, и ещё больше на остальных, они тут будто и не существовали… ещё бы, ведь, преследуя лодку, он попал под дождь, ему пришлось часто останавливаться, и по итогу не только не догнать главу Лань, но и вовсе не успеть сюда к его прибытию. Усянь попытался преградить ему путь и был бесцеремонно отодвинут в сторону, Цзинь Лин заметил дядю и ошарашенно произнёс: «<i>Ох, это очень плохо</i>», — кому ещё, как не родному племяннику, было знать, что последует за всем этим. Цзян Чэн остановился перед Сиченем, который — к полной неожиданности окружающих — уверенно встретил его взгляд. И в этом взгляде не было ничего, что могло бы сойти за раскаяние или раздражение, ни одного намёка на объяснение своего поступка, — он смотрел очень холодно и безэмоционально, в полной мере подражая своему младшему брату. Главу Цзян это не смутило.

— Почему вы отправились сюда без меня? — очень громко спросил он и обратил на себя внимание той оставшейся небольшой части людей, которые умудрились его не заметить, — Мы же договорились, я согласился с вашими условиями уехать через два дня! Лань Сичень!

Ванцзи нахмурился от такой вольности, но сам Сичень остался бесстрастен, словно именно этого и ждал, хотя на самом деле он просто думал, что заслуживает намного более худшего обращения, что лучше будет им окончательно поругаться и не томиться в надежде новой встречи, которая, так или иначе, проявится между строк даже в официальной переписке. С ним такое уже случалось, повторять не стоило. Никакого тёплого отношения, никакого снисхождения ни к себе, ни к нему. Никакой надежды. Цзян Чэн же не унимался.

— Могли хотя бы предупредить! Сказать, что хотите отправиться в путь один, я бы сделал, что угодно, по вашему желанию… Как вы посмели бросить меня?!

От последних формулировок те, кто стоял рядом, буквально выпали в осадок, Вэй Ин и Ванцзи обеспокоенно переглянулись. Цзинь Лин, наконец, опомнился и начал прогонять из зала лишний народ, Не Хуайсан сразу же поддержал его. Глава Лань улыбнулся — улыбка вышла слишком натянутой и не живой, все знали, что улыбаться и изображать радушие в каких-либо целях он не умел, но сейчас, очевидно, сделал над собой усилие.

— Благодарю за ваше беспокойство, — очень официально и максимально сухо проговорил Сичень, — Но сейчас это вы не смеете обращаться ко мне в таком тоне!

В воздухе в этот момент повисло настолько абсолютное молчание, что его сравнительно тихий голос громом раскатывался по зале, в которой теперь кроме двух Нефритов Лань, главы Цзян и Старейшины Илин никого не было. Глава Лань продолжал.

— Мы не в Пристани Лотоса. Я опущу тот факт, что мне, как главе другого клана, вы не имели права приказывать и там, здесь тем более у вас нет никаких полномочий говорить мне нечто подобное, глава Цзян. Вы ведёте себя как ревнивая жена, хотя не тянете даже на друга.

Если до этого у Вэй Ина и Лань Чжаня была причина для беспокойства, то сейчас появилась причина для настоящей паники. Усянь порывисто вздохнул, ощущая как сердце ушло в пятки. Цзян Чэн совсем недавно пережил похожее обращение Цзинь Лина, и вот Цзеу-Цзюнь повторяет подобный опыт, словно намеренно, словно уже заранее знает куда будет больнее всего ударить, ведь было очевидно, что глава Цзян не равнодушен к нему... не важно, как к другу, как к мужчине или как к пациенту своего лекаря... но он не равнодушен. Вэй Ин снова встретился взглядом с Ванцзи и, выждав долю секунды, решил предотвратить неминуемую вспышку гнева своего брата.

— Цзян Чэн, — позвал он, потому что тот всё это время молчал и никак, совершенно никак на сказанное не реагировал.

Ваньинь ещё краткий миг бездействовал, а после крутанулся на месте так, что взлетели полы одежд, и выхватил Саньду, указывая остриём на Усяня.

— Ты! Не вмешивайся! Это не твоё дело! Понял?

— Знаешь, — Вэй Ин поднял руки и отступил на несколько шагов, поближе к Лань Чжаню, — благодаря тебе, оно уже наше общее. Успокойся. Быть может… — он сжался, ожидая удара, и добавил, — Цзеу-Цзюнь прав?

Ванцзи, опережая события, сделал шаг вперёд и оказался перед мужем секундой раньше, чем меч Цзян Чэна опустился на него. Бичень преградил путь Саньду.

— Глава Цзян, предупреждаю...

— А то, что? Ханьгуан-Цзюнь, вечный защитник Вэй Усяня? Дайте ему хоть раз сразиться со мной по-человечески!

— Достаточно! — Ванцзи сделал изящное движение, пытаясь выбить меч из рук главы Цзян, но тот был достойным противником и этого не допустил.

— Я сам буду решать, когда достаточно. Вам голубкам вообще нечего тут делать.

— Вы нанесли оскорбление двум близким мне людям. Предлагаете стоять в стороне? — светлые глаза Лань Чжаня сверкнули непоколебимой решимостью.

Он вдруг отклонился, шагнул в сторону, увернулся от атаки, предугадывающей его действие, и замахнулся — клинок дрогнул и замер прямо над головой Первого Нефрита, появившегося на линии удара. Сичень шагнул вперёд и так же, как Ванцзи минутами ранее заслонил собой мужа, заслонил Цзян Чэна, защищаясь вместо меча раскрытой ладонью.

— Нет нужды обнажать мечи, — вымолвил он спокойно, — Ванцзи, пожалуйста, опусти Бичень.

Снова повисла пауза, но продлилась совсем недолго. Глава Лань вздохнул, успокаивая душевные волнения, тем более, что рядом с Лань Чжанем ему это давалось очень легко, недовольно взмахнул рукавом ханьфу и пошёл к выходу. Почти одновременно с ним глава Цзян сделал то же самое, но направился в другую сторону.

— Цзян Чэн!

— Брат!

Вэй Ин и Ванцзи бросились каждый за своим братом, но наткнулись на одинаково холодную стену безразличия.

— Если подойдёшь ко мне, я тебя прикончу, Вэй Усянь, — не останавливаясь, бросил Цзян Чэн.

— Оставь меня, Ванцзи, — решительно сказал Сичень тоном, не требующем возражений.

И Ванцзи смиренно принял это. Они с мужем остались в смятении и растерянности от произошедшего, с полным ощущением того, что только что либо предотвратили мировую катастрофу, либо дали толчок к её началу. Усянь почесал нос, замечая, какая лёгкость и умиротворение воцарились вокруг, но не в его сердце.

— Лань Чжань… — задумчиво обратился он.

— Мгм? — тот ещё смотрел на полоску яркого света, льющегося из двери, за которой скрылся глава Лань.

— Твой брат, он что, пьян? — спросил Вэй Ин.

Лань Чжань отвлёкся и, наконец, взглянул на него.

— Нет.

— Странно. Ты уверен? Тогда что? Мы умерли и попали в другой мир, где Цзеу-Цзюнь может так себя вести?

— Вздор! — покачал головой Ванцзи.

— Ой, только не говори, что ты хоть раз в жизни видел или слышал от него что-то подобное.

— Нет… Ты был прав.

Усянь вздрогнул от этих слов.

— Насчёт чего?

— Что их нельзя оставлять наедине. Никто и никогда не доводил так брата.

Вэй Ин приоткрыл рот от удивления, но сразу же расплылся в довольной улыбке.

— Нет, гэ-гэ, мой милый Лань Чжань, — он подошёл и повис у него на плечах, — прав оказался ты. Вспомни, кто так же сильно довёл совершенно бесстрастного и неприступного Второго Нефрита, и кем он впоследствии ему стал.

— Вэй Ин, — Ванцзи обнял его за талию и кратким поцелуем коснулся губ, — не думаю, что они похожи на нас.

— Но ведь мы договорились попробовать. Или ты уже снова против?

— Нет. Начнём после церемонии. Раз решили, нужно довести дело до конца.

— И предупредить о начале Цзинь Лина, — Усянь потянулся к нему, и Лань Чжань снова поцеловал его, но на этот раз не отпустил так быстро.