Мастер Кецилий, нет вечности, поиск тщетен,

бессмертие нам даровано только в детях,

но ваше отобрано смертью, и, враг неравный,

она не дает над собою вам, Мастер, прав.

Бояться уйти, вновь и вновь отдаляя грань и,

словно в насмешку, терзая свою же память,

искать путь туда, где кончаются все дороги,

но быть неготовым, когда подведут итог.

В безвременье, Мастер, так времени много стало,

что мысли о тех оставленных двух крестах

на севере дальнем терзают едва ль не чаще.

Морщины глубокие как скорби немой печать

ложатся поверх клейма рабской, страшной роли,

которое отрицает любой покой,

и в этот момент ослабляется хватка смерти.

А сын в первый раз приходит к нему во сне.