Снова горят завтраки, снова омлет отправляется в мусорное ведро, потому что есть его, ну, просто невозможно! Скоропостижное возвращение Мина на учебу во Францию сказалось не только огромной грустью на юношеских плечах, но и на его желудке, который, кажется, скоро завоет о возвращении умельца, орудующего на кухне куда лучше его партнера. Чимина совсем чуточку отпустила подавленность от отсутствия своего парня, нежели то было два месяца назад — после его отлета в Париж. Короткое время, сладко проведенное вместе, до сих пор теплится в его памяти, приятные моменты с Юнги, что хранятся Паком столь бережно, каждый день перемываются в несчастной головушке снова и снова. И ведь не надоедает! К верхней полочке над рабочим столом приклеены несколько фотографий, сделанные полароидом под чиминовыми просьбами, которым Юнги не умеет противиться, да и вряд ли научится — что уж там, он готов был остаться в Корее, если бы возлюбленный настаивал.

      Учеба продолжается, жизнь течет своим спешным чередом, сбивая все на своем пути. Если так подумать, Чимин ведь и не заметил, как мимо него пролетели целые два месяца одиночества и тоски по Юнги, время, что упивалось лишь их переписками и уже более частыми звонками, чем раньше, если никто из них не уставал от учебы до ватных ног, которые отказывали при соприкосновении тела с кроватью. Они с Юнги всегда держали контакт на расстоянии, возможно, он просто привык к этому настолько, что после ухода от их мимолетной реальной близости, ему проще было вновь сесть за телефон и строчить сообщения о своем дне.

      У Юнги экзамены и подготовка к защите диплома — и вот, совсем скоро долгожданный выпуск, возвращение к Чимину, к его любимому Чим-чиму, который каждый вечер ему говорит о том, как сильно соскучился. Даже на расстоянии люди могут сблизиться так сильно, что никакие километры и моря не станут преградой для их чувств — Юнги в этом убедился на собственном опыте, теперь спешит покончить с учебой, выпуститься с отличием, бросив все свои планы на карьеру там же, где и выучился, во Франции. Как он может, когда его ждет маленькое лохматое чудо, засыпающее не в его объятьях, а с томиком манги на груди?

      Чимин на выходные уезжает к родителям в Пусан, как и прежде не вылезает из телефона, за что получает нагоняи от отца да недовольные вздохи матери. Люди старшего поколения не понимают нынешних новомодностей, они старого уклада ума, старых взглядов на жизнь, для них норма — это писать письма в другие города, ведь это куда интересней, нежели тыкаться в сенсорной коробочке, сгорбившись в три погибели!

      — Но у нас есть куда больше возможностей, чем в вашей молодости, благодаря интернету, — спорит Чимин, на что получает от отца очередной выговор и наказ есть молча.

      И Чимин молча ковыряет вилкой рисовые клецки в жгучем, его любимом, соусе, с совершенно другого угла смотря на нынешние реалии. У них и вправду куда больше информативных возможностей: посмотреть на совершенно любую страну мира в лучшем качестве — пожалуйста; не знаешь значение иностранного слова — пару раз тыкни по экрану, и ты уже можешь выучить целый язык, имея одно только желание и время! Не надо перебирать целые энциклопедии и словари в поиске нужной мизерной информации, тратить сотни часов только на поиски чего-либо, стало все куда проще, и Чимин совершенно не понимает, почему его родители и все люди их возраста так грозно настроены против технологий, не желая упрощать себе жизнь.

      — Ну вот сейчас, с кем ты там тыкаешься, не в силах даже на обед отвлечься? — вопрошает мать, складывая цветастое полотенце на спинку стула.

      — С Юнги. Это мой друг.

      — Лучше бы к нам его пригласил. Всяко лучше, чем общаться в этой «коробочке»!

      — Мам, он живет во Франции. Учится там.

      Чимин обязательно пригласит своего друга в гости и познакомит его со своими родителями, чуть позже, через месяцок, когда с экзаменами будет покончено и он вернется в Корею. Скорее бы уже, думается Паку. Хочется задушить Юнги в объятьях, напомнить ему, как сильно он скучал все это время, в губы по-настоящему прошептать сокровенные слова, только для них двоих дарованные.

      jm-jm:

мои родители пригласили тебя к нам в гости :)

      ygi:

обязательно с ними познакомлюсь, не переживай, солнце.

только чуточку позже, договорились?

      jm-jm:

конечно-конечно, хен!

как твои дела? как дела с учебой?

      ygi:

не удается больше гулять ночами.

я даже рад такой загруженности, ведь перед моей усталостью даже бессонница не устоит.

      jm-jm:

звучит продуктивно.

      ygi:

хочешь — не хочешь, а будешь продуктивным в последние месяцы учебы.

хорошо проводишь время с родителями?

      Чимин после обеда возвращается в свою комнату на втором этаже, прибранную, совсем не пыльную — мама постаралась перед его приездом. На губах сверкает легкая улыбка. Юноша падает на одноместную заправленную кровать, вдыхает запах своего старого пледа, он бледно-зеленого цвета с уже еле заметной пестрой ромашкой, и этот старенький плед занимает особое место в детских чиминовых воспоминаниях. Он кутался в него всю свою среднюю и старшую школу, когда сидел за стареньким компьютером, которого уже и в помине нет, а после — перетащил его на кровать, используя, как покрывало. Родительский дом всегда встречает его теплотой, несмотря на вечно ворчащих старших. Даже в их недовольном бухтении от образа жизни сына слышится ясная любовь.

      В этой комнате нет ни манги, ни фигурок персонажей, даже ни единого плаката хоть какой-нибудь музыкальной группой! Только классическая литература, небольшая библиотека, состоящая лишь из двух полочек шкафа со стеклянными дверцами. В школе Чимин думал лишь об учебе, зарывался в саморазвитии, а сейчас нашел отраду для души в чем-то другом, в том, что его родители опять же не поймут.

      Чимин хочет показать эту комнату Юнги. Показать свою скудную на веселье жизнь в школьные годы, рассказать историю каждой книги: как и в каком настроении он ее купил, какие впечатления она у него оставила. Пак проходится пальцами по известной книге Оскара Уайльда, дальше — Рэй Брэдбери со своими известными антиутопиями, а заканчивает полку Дюма с приключенческими романами, усыпанными историей такой уже породнившейся Чимину Франции.

      jm-jm:

вполне. скоро пойдем за покупками.

когда вернешься, обязательно покажу тебе комнату, в которой я жил до студенческой жизни.

      ygi:

договорились.

отдыхай и хорошо проведи время с родителями.

      Чимин не скучает эти два дня. Он умеет ценить такие простые моменты, как обычный поход за покупками вместе с семьей. Вечером он помогает маме готовить ужин, раскатывает тесто для мясного пирога с зеленью и заполняет керамическую форму начинкой, которую готовила уже женщина. Каждая улыбка, каждый пролитый смех — то, что стоит ценить в такие мелкие, но осязаемо счастливые моменты. Отец, как самый среднестатистический, читает газету, присев за краем угловатого кухонного столика, бурчит на государство и озадаченно охает на поднятие цен в магазинах. Человек не столь заинтересованный жизнью сына, но Чимин его любит от этого не меньше.

      — Я одурел без тебя за эти выходные! Думал, ты сегодня приедешь, а ты…! — причитает тот самый «не ценитель чужого личного пространства» с милейшими глазками.

      — Увидимся завтра на учебе. Не верю, что ты уж сильно и соскучился. У тебя отношения появились в кои-то веки, а тебе все скучно без меня.

      Звонок на чиминов телефон поступил столь же внезапно, как и начавшаяся весенняя гроза за окном. Уже почти стемнело, плотные шторы скрывают проливное буйство природы в купе с громким дождем, позволяя доносить лишь не впечатляющие звуки до ушей парня, что в несильной усталости развалился на кровати после плодотворного дня. Бодрый голос друга не в состоянии залить в Пака энергию, как то бывает обычно, в ленивые университетские дни, но точно дарит радость, отгоняя мимолетное чувство одиночества, которое противно расползлось в тишине.

      — Этим отношениям и недели нет! Мне даже писать ему первым неловко, — голос все еще возмущен, словно это Чимин виноват в трусости мальца, боящегося подойти до последнего к предмету своего воздыхания. — И все же, я вот думаю, какое же удивительно совпадение, что это именно Намджун оказался тогда на лестнице. Может, это самая настоящая судьба?

      Чимин страдальчески вздыхает. В судьбу он особо не верит, но, что уж тут таить, сам задумывался о таком варианте, когда узнал о крепкой любовной взаимности с Юнги.

      — Или у него тоже были дополнительные занятия в университете. Или… Что там еще делают в учебном заведении до самого закрытия?

      — Ловят привидений, — совершенно непринужденно выдает Чонгук, так, словно не сказал какой-то бессвязный бред только что.

      — Чего?

      — Забей. Не смей завтра опаздывать на первую пару!

      И отключается без всякого логического завершения диалога по мобильному. Как обычно. Однако Чимин привык к подобным причудам друга и уже давным-давно не возмущается на такую бесцеремонность с его стороны. Он складывает руки за головой, в полутьме рассматривает потолок, а после глаза прикрывает, отдаваясь желанию немного подремать. Сегодня стоит лечь раньше, ибо дорога до Сеула занимает продолжительное время на поезде.

      Юноше вспоминаются вопли Чонгука, когда тот столкнулся с Намджуном на лестнице. Точнее, чуть не полетел вниз, не увидев таявший лед, а второй, как настоящий принц, появившийся из-за кустов (только без белого коня), спас его от унизительного и — факт — очень больного падения. На губах Чимина появляется улыбка от осознания полной и будто рукописной романтики их истории.

      Неуклюжий Чонгук, забывший зонт дома, весенний дождь, не полностью сошедший с поверхностей снег, позднее возвращение домой и появление Намджуна, которое пришлось очень кстати. Пак знает их встречу лишь на словах друга, и если оставаться им верным, они шли за руку до самой остановки. А инициатором такого романтичного действа был, конечно, Ким Намджун — Гук никогда бы на такое не осмелился, и вообще порывался убежать, стоило ему увидеть, кто же ему помог не свалиться с оставшихся пяти ступеней.

      Как только Чонгук пересек порог дома, тут же начал трезвонить Паку, рассказывая все произошедшее смущенными визгами и догадками.

      Уже тогда Чимин не сомневался, чем кончится эта встреча. Только слепой не замечал бы «малоприметных» взглядов Чона, вот и Намджун не оказался из тех дураков, которым плевать, кто на них пялится. Не трудно догадаться, сложив «два» и «два», почему парень может тебя вечно буравить заинтересованным взглядом. Теперь Паку остается только благословить этих двоих и отпустить в мечтательный путь новоиспеченной парочки, которая будут пропадать в конфетно-букетном периоде.

      Как и они с Юнги чуть позже.

—

      Вторая встреча не происходит в кофейне напротив его дома. Она происходит прямо в аэропорту. Юнги, уставший и лохматый после долгого и изнурительного полета, заключает свое чудо в тесные объятья, отпуская багаж катиться вперед. Успешно защищенный диплом, сданные обоими экзамены, и вот, Мин тут же взял билеты, вернулся домой, в самые дорогие руки, которые всего несколько раз ощущал на себе. Хочется еще, теплее, сильнее, любимей. Чимин что-то бурчит ему в капюшон худи, а он со спокойствием выдыхает, оставляя долгожданный поцелуй на щечке своего возлюбленного.

      — Я сказал родителям, что приеду к ним завтра, так что сегодня я весь в твоем распоряжении, — Мин, обнимая юношу за плечи, берет чемодан за ручную кладь и двигается к выходу из аэропорта. — Я вызову такси. Напомнишь свой адрес?

      — Ты променял своих родителей на меня, не стыдно тебе?

      Пак усмехается, взглядом оглядывает руку Юнги, которая приятной тяжестью свисает с его плеча.

      — Ни чуть. Они взрослые люди, занятые работой. Даже если я сейчас завалюсь домой, не обнаружу их, ожидающих меня на кухне за чашкой чая.

      Такси увозит пару в столь знакомый Юнги район, в тот, где он впервые увидел человека, в которого влюбился так неожиданно. Он не верил в любовь на расстоянии, не верил в чувства, которые настолько сильны, что могут проявиться через… переписки. Бесчувственные переписки на экране смартфона, головокружительные такие порой, побуждающие мысли о невозможном. Редкие звонки, вечно сопровождающиеся улыбками обоих и чиминовым смущением, легким заиканием от неловкости, которое невозможно не заметить.

      Все дошло до отношений, до того, что его, Юнги, такого не интересного и ничем не впечатляющего, ждали в другой стране, писали каждый день, напоминали о том, как сильно скучают. И это все один лишь Чимин, маленькое солнышко, которое заменило парижанину самое настоящее, то, что в небе над Землей висит.

      — Я скучал, — шепот, отдающийся мурашками по всему телу, легкий холодок от чиминовых кончиков пальцев, блуждающих по спине Юнги под футболкой. — Я так сильно скучал, черт возьми.

      Уставшее тело лежит на его собственной кровати с прикрытыми глазами, обнимает Пака, словно подушку. Они нежатся в объятьях друг друга уже около часа. Небольшой перекус в виде яичницы и бутербродов с чаем, после которого Юнги напросился по-быстрому принять душ, и теперь он уже лежит в чиминовой футболке на его кровати. Чемодан остался стоять в коридоре — его Юнги разберет уже дома, завтра, когда уедет от своего любимого, а пока что ему жизненно необходима доза физической любви, которую ему могут дать лишь в этой крохотной квартирке, где ежеутренне сжигаются завтраки и одно неуклюжее тело сбивает все на своем пути, опаздывая на учебу.

      — Я сильнее скучал.

      — Нет, я! — спорит Пак.

      — Не пререкайся со старшими, это неуважительно.

      Чимин даже подскакивает, выбираясь из таких теплых и приятных объятий. Он мило пыхтит, продолжает спорить и доказывать, что скучал он совсем не меньше. Юнги на спину переворачивается, смотрит на это нечто в футболке с мультяшным котом, а после резко садится напротив, обхватывает такого домашнего Пака руками и оставляет поцелуй на милейшем носике.

      — Ты старше меня всего-навсего на несколько лет!

      — Но ведь старше.

      — Но…

      Чимин недовольно фыркает. Его переиграли, переспорили, пусть и перевели тему. Он смотрит в глаза, погруженные, словно во тьму, черные, но от этого не менее красивые и им любимые, и Чимин видит в них самую искреннюю любовь, которая просто не может вязаться с чем-то черным, горестным и тяжким. Его любят — он любит не меньше, и от этого осознания улыбка на лице появляется самая широкая и счастливая. Юнги готов сделать все, чтобы она никогда не спадала с любимого лица, чтобы Чимин всегда улыбался, радовал этой улыбкой и окружающий мир.

      — Ты говорил, что хотел мне показать что-то, — Юнги на пару секунд замолкает, пытаясь вспомнить, о чем тогда шла речь в их переписке пару месяцев назад. — кажется, комнату.

      — Да. Родительский дом, в котором я жил все детство. Когда поступил в Сеул, съехал сюда. Познакомлю тебя со своими родителями заодно. Не боишься?

      Чимин не уверен, стоит ли знакомить его со своими родителями, которые не всегда бывают тактичны. Скорее всего, Юнги завалят вопросами об учебе в Париже, жизни во Франции, юноша не уверен, что Мину будет интересно на все это отвечать, не уверен, что будет чувствовать себя комфортно в такой компании, как чиминовы родители.

      — Не переживай, — парень напротив кладет ладонь ему на колено, заставляя обратить на себя внимание и вынырнуть из беспокоящих мыслей Чимина, на лице которого уже красным мигает «тревога». — Главное, чтобы я им понравился.

      Юнги не мог не понравиться родителям Чимина. Детям всегда сложно со старшим поколением, но это понимает не один лишь Пак, ведь Юнги тоже человек, тоже чей-то ребенок, который точно так же сталкивался с непониманием со стороны взрослых. Юноша в считанные минуты диалога очаровал госпожу Пак, терпеливо отвечал на всё их любопытство, смог поддержать с отцом Чимина и тему о кроссвордах в газетах, которые мужчина так любит разгадывать. Не требовалось даже особое участие сына в диалоге, ему не нужно было странно жестикулировать где-то за углом, чтобы мама не напирала так сильно с чем-либо.

      Несколько часов в приятных разговорах, со вкусным чаем и черничным пирогом из ближайшей пекарни… Чимин нарадоваться не может этим вечером, когда Юнги впервые пересек порог родительского дома и очаровал его семью. Их дом наполнился гармоничным смехом, который редко можно услышать, если Пак приезжает сюда на выходные. Все обыденно, скудно и ограничивается только легкими улыбками и частым ворчанием. Все ведь взрослые такие — ворчливые. Но один лишь приход Юнги, его друга под прикрытием, смог изменить весь вечер целиком. Пак младший редко водил в дом друзей в школьные годы — только лишь Чонгука, которому изредка требовалась помощь с домашним заданием. Возможно, если бы он чаще знакомил родителей со своим малым окружением, Чимин узнал бы родителей с другой стороны, как и они его.

      — У тебя прекрасные родители, — за парой захлопывается дверь бывшей комнаты Чимина. Хозяин сей каморки щелкает выключателем и комнату озаряет яркий теплый свет. — и отец приятный, с юмором. А еще он очень эрудированный, в отличие от меня.

      Юнги улыбается, подмечает особенности близких людей своего парня, вызывая у него ответные светлые эмоции. Пак проходит в комнату и садится на свою старенькую кровать, следя за любопытным взглядом Мина, который изучает немногочисленные полки шкафа и рабочее место Чимина.

      — Необычно?

      — Очень, — невооруженным взглядом заметно, что же Юнги хочет спросить у своего возлюбленного. — Тут так… пусто. Не сказал бы, что ты жил здесь. Или ты просто перевез все в «ту» квартиру?

      Чимин отрицательно качает головой.

      — Только несколько книг и все самое необходимое: одежда, ноутбук. Комната почти не изменилась после моего переезда в Сеул.

      Нет и намека на легкую зависимость Пака на японскую мультипликацию — никаких фигурок, ярких плакатов, стендов и картинок на рабочем столе. Все слишком скучно и примитивно.

      Юнги еще раз оглядывает пространство вокруг себя, разглядывает книги, пальцами по корешкам проходится — точно так же с недоверием, как и Чимин пару месяцев назад. Сейчас он узнаёт своего парня с совершенно другой стороны: когда в школьные годы Чимин думал лишь об учебе, не имел и нескольких друзей, ограничиваясь лишь Гуком, ведь его все устраивало. Чимин был настоящим затворником, предпочитал читать «умную классику», нежели общаться с людьми и социализироваться, как нормальный подросток в свои четырнадцать-шестнадцать лет. Нормальность — понятие слишком растяжимое, чтобы подгонять свою жизнь в эти странные рамки. Но Пак Чимин умудрился создать свою нормальность, которой гордился, заставляя гордиться собой и окружающих: родителей и учителей.

      — Судя по всему, ты был закрытым подростком, — выносит свой вердикт Юнги, возвращая внимание к Чимину, что терпеливо ожидал, сидя на кровати. — не нравилось общаться со сверстниками?

    — Не сказал бы. Мне нравилось читать. Они не понимали меня, а я — их. Не находил веселья и отрады в курении, алкоголе и тусовках. Поэтому предпочитал учиться и нашел увлечение в чтении.

      — А манга?

      — Это пришло чуть позже. Как ты мог видеть, полностью засосало, — усмехается Чимин.

      Чимин тогда, несколько лет назад, отличался от круга своих сверстников, и сейчас — тоже. Несмотря на то, что находит общий язык почти с каждым, сталкивается с легкой критикой и непониманием, когда начинает говорить о своих увлечениях.

      — Какая твоя любимая? — Мин кивает на полки с книгами. — Я не так часто читаю, лишь иногда.

      — «Цель жизни — самосовершенствование. Каждый из нас здесь для того, чтобы понять свою сущность. Сейчас люди боятся самих себя. Они забыли, что высший долг — это долг перед самим собой. Разумеется, они милосердны. Они кормят голодных и помогают нуждающимся, в то время как их собственные души голодны и беспомощны».

      Чимин привлекает цитированием любопытный взгляд своего парня, а когда заканчивает, поднимается с кровати и берет книгу с верхней полки с яркой желтой обложкой, на которой глянцевыми буквами выведены инициалы писателя.

      — Оскар Уайльд, значит, — с интересом хмыкает Мин, листая белоснежные страницы. — мы проходили «Портрет Дориана Грея» в университете.

      — Жизнь писателя была такой же интересной, как и его главный роман.

      С кухни слышится зов матери — она испекла пирожные с апельсиновой начинкой. Оба улыбаются друг другу, Чимин повышает голос, говоря, что они сейчас придут. Он рад до покалывания кончиков пальцев, что его семье понравился Юнги, что теперь они вместе смогут приезжать к ним, и вечера в родительском доме каждый раз будут обретать новые и новые краски, которые чиминовому глазу ранее были незримы.

      — Юнги, — шепчет Чимин в полусонном забвении. Они теснятся на одноместной кровати в объятьях, в доме, где Пак вырос, пережил все свое детство. За окном слышится лай собак, а комнату еле-еле освещает свет луны, проглядывающий через жалюзи. — я люблю тебя. Сильно-крепко.

      — И я тебя, — ночь покровом темноты укрывает их поцелуй и счастливые улыбки, адресованные лишь друг другу. — сильно-крепко, Чимин.

      — И все же я сильней скучал, знаешь.

      — Нет, я.