Они всё утро просидели, копаясь в бумагах. Падме хотела остаться с ними, но в итоге с ними был Джа-Джа, улыбавшийся и напевавший, слишком радостный с тех пор, как они решили остаться на Набу.

На самом деле он и правда немного помог. Большая часть документов, которые они заполняли, были переработаны в то время, когда гунганы стали гражданами Набу и были внесены в базы данных. Он был знаком с нюансами бюрократического языка Набу, что Лею откровенно ошеломило.

— Это с тех пор, как моя быть королевский эксперт, — гордо объяснял он, помогая Лее. — То есть, моя быть хороший друг королевы. Она мне много раз объяснять, чтобы моя помочь с этим. Это потому, что другие гунганы быть подозрительными.

— Я не понимаю, зачем мне столько документов, —жаловался Трипио, пока Шми пробиралась через формулировки. — Это как будто я органический. Я не могу переносить болезни, паразитов или ещё что-то.

— Вообще-то, можешь, — Клео, помогавшая им работница, оторвалась от просмотра бумаг Леи. — Некоторым тварям очень нравится жить в проводке. Но они нужны не для этого. Дроиды — нечто среднее между собственностью и служащими. Нам нужно удостовериться в правильности документации на случай, если тебя украдут. Чтобы тебя нельзя было увезти с планеты.

Шми подняла глаза.

— Это обычное дело?

Клео покачала головой.

— Нет. По крайней мере, мы не даём им вылетать за пределы планеты. Набу — мирная планета, но уровень преступности у нас типичный для планет Среднего Кольца. Мы — удобное место для остановки контрабандистов. Но вы остаётесь недалеко от портов, так что всё будет в порядке. Кроме того, — она критически оглядела Трипио, — я сомневаюсь, что кто-то захочет его украсть.

— А как вы это всё узнали? — сладко спросила Лея, постучав пальцем по столу, чтобы привлечь внимание.

Она, казалось, абсолютно точно поняла смысл её улыбки.

— Этим занимается мой брат. Он работает в органах, — добавила она, когда улыбка Леи стала острее. — Он держит меня в курсе. Беженцы становятся хорошими целями. Я передаю то, что он знает, просто на всякий случай. Вдруг это может помочь.

Когда она расслабилась и вернулась на своё место, Лея поняла, что знает: она сказала правду. И немного загордилась собой: также она знала, что получает это ощущение от Силы. Что это — не просто хорошее чутьё на честность.

— Ваша беспокоится за дроида? — спросил Джа-Джа, глядя на них, и его гордость сменилась тревогой. — С ним быть проблем. Моя обещать.

Лея подумала, что, когда дело касается Джа-Джа, она не замечает кого-то важного. Он не был глуп. У него было ярко выраженное чувство самосохранения, и распространялось оно не только на него, но и на всех, о ком он заботился. Он был неуклюж, как и сказал Трипио, но у Леи создавалось впечатление, что, когда не было опасности, он просто не беспокоился об окружающих вещах.

Казалось, он был где-то между тем, чтобы быть глубоко погружённым в себя и пугающе наблюдательным.

— Трипио умеет выбираться из опасных ситуаций, — сказала Лея, наблюдая за Джа-Джа. — И я полагаю, что он создан с некоторыми дополнительными функциями, помогающими ему выбраться, если он этого захочет.

— Он сделан на заказ? — спросила Клео, будто бы немного испугавшись. — Большинство людей не выбирают протокольных дроидов для чего-то подобного. Это очень грубо.

— Это не мы его собирали, — мягко сказала Шми. — Это мой сын.

Клео в замешательстве посмотрела на неё и на Лею, затем кивнула.

— Хорошо. Ну, он умный парень.

— Он был не по годам развитым ребёнком, — пожаловался Трипио. — Но оставил меня незаконченным. Не знаю, что бы я делал, если бы госпожа Шми не нашла для меня покрытие.

Лея избежала взгляда Клео и сделала вид, будто рассматривает бумаги. Она знала, что и от Шми та больше ничего не получит.

Однако Джа-Джа сказал:

— Эни всегда попадал в большие неприятности. Но всегда из них выбирался. Такой вот он странный.

— Спасибо, Джа-Джа. — Шми, похоже, успокоилась. Это было хорошо. Объяснять, что они вряд ли станут целями преступников, потому что она этого не допустит — последнее, чего хотелось Лее.

Это могло потребовать слишком подробных объяснений.

— Всё хорошо, — сказала Клео, возвращая Лее её бумаги. — Мне нужно, чтобы вы написали ваше полное имя, и всё будет готово.

Лея написала своё имя и собиралась написать фамилию — но застыла.

Точно. Она не могла написать здесь фамилию Органа.

Она подумала, что могла бы написать Соло, подавила принесённую этой мыслью волну горя. Хан… Хан бы не стал возражать. Он бы, наверное, даже посмеялся.

Но это выглядело, как быстрый способ свести себя с ума — издеваться над собой, каждый божий день напоминая себе о том, чего не будет. И она не могла взять имя любого из тех, кого знала. Эти имена были связаны с ними неразрывно. И возможно даже, что люди с этими именами были здесь, жили сейчас, и, может, даже занимали какие-либо руководящие посты. Она не могла рисковать.

И.

И это должно было быть её имя. То, которым люди всегда смогут звать её здесь. Оно не было временной маской. Оно должно было стать её новым «я». Тем, которое изменит прошлое будущее.

Её руку накрыла чья-то рука, и Лея посмотрела на Шми, зная, что в её глазах одно отчаянье.

— Я…

— Ты оставила всё позади. — В её словах не было осуждения. Лишь понимание. — Оно принадлежит прошлому. А это — твоё будущее.

Лея подумала: Ларс. Она могла бы стать Ларс, Шми поймёт. Если бы её отец забрал Люка, а она бы отправилась с Оби-Ваном. Может, может, ей стоит…

— Я знаю. — Шми болезненно сжала пальцы, на мгновение опустила глаза, а затем снова посмотрела на Лею. — Я знаю, что просить об этом непросто. Но если ты хочешь, если тебе это нужно, — очень, очень глубокий вздох, — то здесь мы с тобой — семья.

Слёзы, — поняла Лея. На её лице были слёзы. Тоски, надежды, отчаянья. Шми будто бы смутилась, а Лея только и смогла, что сжать её пальцы и сказать:

— Пожалуйста. Ты уверенна?

Мозолистая рука, коснувшаяся её щеки. Карие глаза, так похожие на её собственные. Взволнованная, но решительная улыбка.

— Я всегда была уверенна. Была готова предложить.

Лея вздохнула и дрожащими руками ввела фамилию. Затем замерла, глядя только на датапад перед собой, и чувствуя, как весь её мир сдвигается, сдвигается, — и переворачивается полностью.

Лея Скайуокер.

Сегодня будет много боли.

***

За пределами дворца вид на город был совсем другим. Почти противным. Лея не была уверенна, что в Тиде можно найти действительно противное место, но из окон их нынешнего места жительства было видно совсем чуть-чуть неба и много-много каменных стен.

Лея пригубила напиток, фоново предположила его происхождение, качество и крепость, осознанно захотела, чтоб он был крепче и заставил её забыть.

— Лея.

Она отпустила свои мысли, и они принесли ей слабое эхо воспоминания о воспоминании из уже исчезнувшего момента времени. Оно всё раздирало и раздирало её чувства, даже когда она старалась это прекратить.

Но всё было не так плохо, как во снах.

Он был там. Всего на мгновение, но он был там. И он улыбнулся, он был так счастлив её увидеть.

А потом он исчез.

Заглушив звук рукой, Лея подавилась всхлипом, прижалась к окну и стала искать утешения у холодного стекла, уже не в силах игнорировать текущие по лицу слёзы. Они лились и лились, но уносили с собой лишь малейшую часть её боли и сожаления.

Лея почувствовала, как на плечи ей легло одеяло, оглянулась и увидела Шми, смотрящую в окно, а не ей в лицо. Лея легла в объятия, дающие столь нужную поддержку, и заставила себя посмотреть правде в глаза. Вспомнить тот момент во сне, когда вдруг брат оказался рядом, очень близко, так близко, что можно было дотронуться.

А потом он этого не сделал.

Шми ничего не сказала. Даже когда небо побледнело и стали заметны отголоски рассвета.

***

— Вообще не представляю, что я сейчас делаю.

Признаваться было неприятно, но необходимо. Нужно было сделать это по-настоящему, не только внутри, но и вне себя.

— У тебя всё хорошо, — возразила Шми, подходя к ней сзади и направляя её руки. — Ты просто не должна позволить ему прилипнуть ко дну сковороды.

Это имело смысл. Это действительно имело смысл. Это было логично и имело смысл. Лея изо всех сил пыталась осознать это, пусть ей и хотелось погрязнуть в своей неудаче и выбросить всё в окно.

— Практика, — пробормотала она себе под нос. — Некоторые вещи требуют практики.

Люк мог это делать. Хан мог это делать. Чуи мог это делать. Она знала, что технически она на это способна. Она способна на большее, чем просто добавить воды в блюдо быстрого приготовления. Один или два раза она уже это делала.

Проблема была в том, что Шми постоянно отходила и оставляла Лею одну. И именно тогда всё и шло не так.

— Я заберу это. — Шми посмотрела на тот ужас, который Лея устроила на сковороде, и улыбнулась. — А у тебя будет следующий. Он будет лучше.

Он был хуже. Лея не могла оправдаться перед собой за то, что Шми приходится есть её противную еду, тем более, если она больше не собиралась страдать от этого противного занятия.

— Я не знаю, зачем я это делаю, — проворчала она, тыкая вилкой в обугленную массу перед собой, щедро приправленную вареньем.

— Ты можешь завтра попробовать ещё раз, — сказала Шми, всё ещё улыбаясь. — Не волнуйся, Энакин сначала был так же плох.

Лея сумела удержать лицо полностью невозмутимым.

— Ему было сколько, четыре?

Шми насмешливо посмотрела на неё.

— Ну, это да.

Лея простонала.

***

— Она всё, умерла? — весело спросила Падме.

Лея приоткрыла глаза, взглянула на подругу. Та только помахала в ответ.

— Я не умерла.

— Она занималась нашим спидером, — сказала Шми. — И жаловалась на отсутствие кого-то более опытного, способного ей помочь.

— Вы не можете его починить? — осторожно спросила Падме, зная, что навязывается, но просто не способна не выразить озабоченности.

Размяв пальцы, Лея сказала.

— Нет, мы бы смогли, если бы нужно было именно это. Я просто не привыкла летать на чём-то столь… плохо управляемом. Он вообще не проходил техобслуживание, и я пытаюсь заменить некоторые части до того, как это станет проблемой вроде падения с неба.

Она знала названия всех частей. Основных, по крайней мере. И, как ни странно, она хорошо знала марки для замены. Хан и Люк часто работали с устаревшим оборудованием, и сейчас это очень помогало.

Нет, проблема была в том, что она действительно, действительно, действительно была избалована, и это было очень заметно, когда дело касалось всякой электроники. Семья помогала ей во всём, чему она хотела научиться, но здесь речь шла о базовом обслуживании, а не о тюнинге и тонкой настройке. Ей не хватило именно этих знаний, когда она пыталась восстановить внутренности спидера с нуля по частям. Она думала, что она сможет. Оказалось, нет.

Она всегда знала: они одарённые. Она просто не понимала, насколько сильно полагалась на это.

Падме всё ещё выглядела обеспокоенной.

— Если вам нужно что-то в лучшем состоянии… — она закусила губу, посмотрела куда-то между ними.

— У нас всё в порядке. — Шми точно знала, как заставить кого-то расслабиться от одной только улыбки. — Лея просто очень требовательна к своему транспорту.

Избалована, — Лея потёрла голову, не обращая внимания не боль в пальцах. Она была избалована. Вот почему никто не воспринимал её всерьёз. Никогда.

— Что ж, если вы готовы просто послушать скучную информацию, то я могу рассказать, как наш комитет обрабатывает то, что ты нашла.

Лея немедленно села.

— Как всё прошло?

Падме вздохнула, села и потёрла лоб.

— Не очень хорошо. Мы вызвали некоторую панику, и это, конечно, реакция, но ни разу не адекватная. Я имею в виду, в целом — нет. Мы с Бейлом, Бейлом Органой, — добавила она (и Лея не вздрогнула и посчитала это маленькой победой), — сенатором от Альдераана, смогли немного их успокоить. Указать, что, помимо заговора, это имеет и другое значение. Проблема в том…

— Что это всё законно. – В свободное время, когда не работала и не ремонтировала вещи для их дома, Лея сидела в местных библиотеках и галанете, читала. Пыталась заново ознакомиться с доимперскими законами и быть в курсе событий. — Технически.

— Теперь у нас много работы. Нужно сформировать больше подкомитетов, чтобы глубже в это вникнуть, затем предоставить эту информацию всему сенату, а затем заставить их согласиться, что наши рекомендации — лучший способ дальнейших действий…

— Единственная хорошая новость заключается в том, сколько времени займёт первая часть — вы можете проявить инициативу и предоставить планы дальнейших продвижений.

— Если мы сможем действовать вместе, то да. — Падме приняла у Шми чашку чая, и Лея дала ей время просто им насладиться.

На чай Шми всегда выделяли минутку.

Когда сенатор выпила немного, Лея спросила:

— Что ещё?

Падме поморщилась.

— Королева Джамилия также хочет, чтобы я продвигала новую программу для беженцев. Здесь она уже реализуется, но она хочет, чтобы я поспрашивала в сенате, нашла другие системы, оптимальные для её проверки. Места, где набирают влияние сепаратисты.

— Это можно долго так спрашивать, — пробормотала Лея, принимая у Шми свою чашку чая и медленно отпивая из неё. — Ты считаешь, это лучшее место для начала?

— Нет, — сказала Шми, и Падме и Лея удивлённо на неё уставились, и она покраснела. — Я имею в виду, я так думаю.

Падме поставила чашку.

— Почему?

— Я просто… — запнулась Шми. — Они должны остаться с вами, да? Вы хотите, чтобы они вернулись? Тогда, вместо того, чтобы разделять их, разве вы не должны сосредоточиться на разумных, у кого больше, больше…

— Постоянных проблем? — предположила Лея.

Шми быстро кивнула.

Падме коснулась пальцами губ.

— В этом есть смысл. Много смысла. Не то чтобы мы должны что-то запрещать людям, которые чувствуют, что должны покинуть сепаратистскую систему, но было бы лучше побудить их остаться, показав, что Республика готова к переговорам.

— И тогда вы не будете рисковать чувствами местных, вызывать у них такую злость, — добавила Лея, вспоминая о старых счетах между повстанцами из бывших республиканских и сепаратистских систем. — И не получите обвинений в шпионаже и провокациях.

Теперь уже все смотрели на неё:

— И где ты снова получила свой опыт? — спросила Падме, но скорее насмешливо, без требования.

— В гражданских конфликтах, — ответила Лея. — Разного рода.

— Я думаю, я не буду упоминать об этом, — сказала Падме, откинувшись на спинку стула. — В сенате.

— Может, это и к лучшему.