К тому времени, как Лея вернулась домой, Шми уже приготовила ужин. В доме пахло полевыми цветами и благовониями, что казалось Лее странным, пока она не вспомнила, как тщательно Шми исследовала ритуалы скорби Набу. Вероятно, она уже исполнила свои собственные, татуинские. Это было уважение к Корде в той форме, которая была знакома женщине.

Это не уменьшило слёз, навернувшихся на глаза Лее, когда она заметила маленькие букеты в каждой комнате, возле окон и дверей.

Ей нужно было поторопиться и поесть, прежде чем горе потребует от неё всего внимания.

— Лея?

Шми теперь казалась и лучше, и хуже. Её ритуалы успокоили её, но при этом оставили пространство, ощущаемое пустой дырой на месте, где должен был быть человек, и…

Позже. Держать. Ещё несколько минут, немного.

— Тебе нужно, чтобы я накрыла на стол?

Обычные задачи послужат щитом ещё на несколько минут. Еду в рот. Помыть посуду. Убрать кухню, всё убрать.

Это было глупо, но, как только они закончили, Лея почувствовала пустоту комнаты, и это было гнетуще. Задача была завершена, выполнена, теперь отдых, пустой и тихий…

Она слишком долго откладывала это.

Никаких слёз, когда она зажигала свои собственные палочки благовоний, мысленно читала молитвы об умерших, яростью унесённых (и как уместно, что на Набу было отдельное поминовение об этом). Никаких слёз, когда она подошла к дивану, остановилась, чтобы прикоснуться к цветам, которые купила Шми, перебирая мягкие шёлковые лепестки и улавливая аромат лета, солнца и нежности.

Лея подумала, что с Корде было тяжело — свернувшись калачиком на диване, подтянув колени вверх и внутрь, создавая барьер между ней и миром. Жёсткая, под мягкой красотой, как и Падме. Не злая, но сильная. Устойчивая. Она присоединилась к служанкам после вторжения, решимость и компетентность скрывали недостаток опыта, которого у неё в сравнении с другими не хватало. В тот день Сабе рассказывала историю за историей, пока они обрабатывали данные, поступающие с Корусанта, готовили письма для скорбящих семей, звонили, договаривались о финансовой компенсации, начинали предварительную работу над мемориалами. Они потеряли не только Корде, на посадочной рампе находились ещё четыре человека, два пилота и почти полдюжины корабельных дроидов.

И между каждыми двумя задачами Лея позволяла себе дать выход своему горю, настолько личному, что у неё почти перехватывало дыхание. Сабе ушла в качестве основного двойника Падме, когда Корде доказала, что справилась с этой задачей. Две руки, правая и левая, одна больше подходит Набу, другая — Сенату. Отношения, которые описала Падме, пресекая попытки Леи присоединиться к их группе, не были просто партнёрством двух человек. Это были три человека, один — всегда отдельно от остальных, стоявший немного в стороне, чтобы наблюдать за тем, что нельзя было увидеть вблизи.

Сабе пропустила атаку. Из того, что она не сказала, было ясно, что она считает смерть Корде своей виной. Своей трусостью. Своей некомпетентностью.

И Корде и Падме заплатили за это.

— Ты блуждаешь, — сказала Шми, вторгаясь в пространство Леи и садясь рядом с ней, обнимая её за плечи. — Оно всё равно будет здесь, куда бы ты ни пошла.

Да, пришло время встретиться лицом к лицу с её горем, а не избегать его, сопереживая горю Сабе.

— Я знала её всего несколько месяцев, — прошептала Лея. — И ещё…

Это не было горем от потери брата или родителей (или Хана). Но, звёзды и огонь, это было больно. Больно, потому что…

Потому что в тот момент, когда она посмотрела на то, как она была честна, она не просто увидела горе. Тьма, которую она ожидала, была переплетена, свита с красным, ярким, как кровь.

С яростью.

К её печали, к истине «ушла» приплелись ярость и злоба, от которых у неё почти перехватывало дыхание.

Было стыдно не оставить места для горя по Корде. Но Лея не могла этого сделать. Не могла избавиться от ярости, и огонь, обвивавший её, просачивался в её кости.

Или, может быть… Может быть, огонь всегда был здесь. Иногда его заливало горе или безнадёжность, и он превращался в малейшие мерцающие угли. Но он всегда возвращался. Когда горе проходило — или проливалось ещё больше крови.

Или когда холод сиял во тьме, мерцая синим, предлагая месть.

Предлагая мир. Предлагая цель.

— Семья, — голос Люка был едва слышным шёпотом. — Предлагая семью.

— Тебе нужно поговорить об этом. — Голос Шми прорвался сквозь вихри, приземлил Лею, и рука вокруг её плеч, и тёплый вес прижался к её боку. — Тебе нужно об этом поговорить.

— Не сейчас, — прошептала Лея. — Ещё нет.

Она думала, что Шми промолчит, но бабушка спросила:

— Ты уверена?

Лея не была уверена. Не была, потому что:

— Я их ненавижу. Я ненавижу их всех. Все они забирают у меня людей.

Было так легко обвинить Палпатина. Но если бы он был единственным…

— Это несправедливо, — продолжала она, уткнувшись лицом в плечо Шми, ища утешения и отказываясь от него. — Это несправедливо, что я продолжаю их терять. — Какой смысл даже пытаться, если… если…

Боги и бури, она была дочерью своего отца.

И она ненавидела себя ещё больше.

Потому что в смерти Корде не было вины ни Сабе, ни Падме, ни даже Императора.

Это была вина Леи. Она просто ещё не придумала, каким образом.

***

Лифт на этаж Падме на самом деле не был неестественно медленным, но Энакин всё равно чувствовал себя так, как будто задыхался. Вдали от Совета и не в полёте он мог ёрзать, что и делал.

— Волнуешься? — спросил Оби-Ван с немалой долей смеха.

— Прошло десять лет. Что, если она меня забыла? — Он ведь почти забыл её, не так ли? И как это произошло?

Посмеиваясь, Оби-Ван ответил:

— Падаван, мы видели её всего несколько недель назад. Я уверен, она тебя помнит. Она ведь помнила тебя тогда.

Энакин сумел улыбнуться в ответ, но не почувствовал особого утешения. Он был уверен, что тогда не произвёл хорошего впечатления, плача над матерью и постоянно теряясь в разговоре.

— Расслабься, — призвал его мастер, чувствуя растущее напряжение. — Мы здесь — телохранители, а не гости. Нашим приоритетом является её безопасность, а не её хорошее мнение. Ты сможешь завоевать её расположение позже, когда мы несколько раз спасём её жизнь.

— Несколько? — Энакин ответил более горячо, чем хотел. Это принесло ему поднятую бровь и высокомерный учительский взгляд.

— Ты слушал Совет? Да, я уверен, что это будет несколько раз.

Но, прежде чем Энакин успел потребовать от Оби-Вана подробностей, двери с шипением открылись, и джедаи вышли, чтобы поприветствовать встречающую их группу.

— Мастера джедаи, — сказал им охранник с повязкой на глазу, источая достаточно скептицизма, чтобы заставить Энакина нервничать. Неужели он просто не доверял джедаям — или жизнь Падме была в такой опасности? — Сюда, — сказал он, ведя их через дверь в гостиную, где уже находилось несколько офицеров службы безопасности Набу. Их расположение было неплохим, но Энакин всё равно потянулся к Силе, чувствуя, как то же самое делает Оби-Ван.

Именно так он почувствовал Падме до того, как увидел её, и был удивлён тем, насколько знакомой она ощущалась. Не просто как Падме, которую он помнил, но каким-то образом даже более… привязанная.

— Мастер Кеноби. — Она появилась в поле зрения без улыбки, и Энакину почти показалось, что он заметил намёк на красный цвет в её глазах. — Я так понимаю, Совет послал вас защитить меня.

— Да, — ответил его мастер, милостиво кивнув. — Я обещаю, что мы с Энакином сделаем всё возможное, чтобы позаботиться о вас и о вашем народе.

Напряжение, о котором Энакин не знал, ослабло при этих его последних словах, но оно полностью испарилось и сменилось неосторожным удивлением, только когда Падме увидела его.

— Вы привели Энакина? О, простите, конечно. Я просто… — Она запнулась, и Энакин почувствовал, как у него заныло в животе. — Я забыла, Энакин, как ты стал таким высоким?

Она забыла. И она нервничала, а это была не та реакция, которую ожидал Энакин.

— Ну, мастер Оби-Ван говорит, что гравитация ведёт проигрышную битву за то, чтобы удержать меня внизу. Я имею в виду, против моей космической головы. Нет, я имею в виду…

Всё это были неправильные слова, но смех Падме эхом отражал удивление, восторг, а не насмешку, и Энакин пообещал себе, что следующие будут лучше. Намного, намного лучше.

И всё же он улыбнулся.

— Я просто не могу в это поверить. Я привыкла думать о тебе, как он таком маленьком человеке. Но ты уже почти десять лет с джедаями.

Отчаянье. Она действительно забыла его. Всего за несколько коротких дней.

— Боюсь, что он ещё растёт, — смеялся за него Оби-Ван. — Что мне делать с падаваном, который в два раза выше меня?

— Сделать из него вешалку, — пробормотал охранник с повязкой на глазу. Энакин почти пропустил это.

— Ты мог бы посвятить меня в рыцари. — Он не хотел, чтобы это прозвучало как обвинение, но, очевидно, охранник беспокоил его больше, чем он думал. Оби-Ван теперь был расстроен. Сильно.

— Это решение зависит от Совета, — многозначительно сказал его мастер. — Но я уверен, что они будут заинтересованы в твоей работе во время этой миссии.

Это было сообщение «постой в очереди». И Падме теперь хмурилась. Совсем немного, чуть между глазами. Но Энакин заметил это, когда она посмотрела то ли на него, то ли на Оби-Вана.

— Мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы защитить тебя, Падме, — пообещал он. Ему хотелось ещё раз пошутить, но если Оби-Ван имел это в виду, когда говорил про его становление рыцарем, он должен был относиться серьёзно…

Она не выглядела успокоенной. Это было несправедливо.

Падме повернулась к Оби-Вану.

— Не то чтобы я не ценила вашу готовность, но мне не нужны дополнительные охранники. Мне нужен кто-то, кто выяснит, кто это делает, прежде чем ещё больше моих людей подвергнутся опасности.

Это… был очень реальный страх. Энакин почувствовал всплеск Силы, и, не раздумывая, потянулся, успокаивая. Щелчок Силы от Оби-Вана напомнил ему, что это грубо. Он не спрашивал. Но он не отступил сразу и заметил, что плечи Падме слегка расслабились.

Хорошо.

— Нам не поручали найти преступника, — мягко предупредил Оби-Ван. — Наша задача — защищать вас.

Да, но:

— Поэтому нам следует сосредоточиться на поиске преступника. Если мы его найдём, она будет в безопасности.

Не говоря уже о том, что с момента стрельбы прошли недели, а преступник так и не был найден. Это было просто неряшливо.

Теперь на него пристально смотрели Оби-Ван и охранник с повязкой на глазу. Это было несправедливо. У него была хорошая идея.

— Мы придерживаемся своих протоколов, Энакин. Наша цель — обеспечить безопасность сенатора до тех пор, пока не состоится голосование. Нет никакой гарантии, что мы сможем найти этого человека за три дня, и Падме останется без охраны, пока мы будем пытаться.

Слегка сгорбившись, Энакин кивнул. Это был важный момент. Но Падме хотела…

— Опять же, я ценю вашу заботу, но сейчас я больше беспокоюсь за своих людей. Некоторые из них воспринимают эту угрозу… слишком серьёзно.

В ответ на это Глазная Повязка закатил глаза, но, похоже, он не адресовал это Падме.

— Ты можешь приказать ей отступить, — сказал он таким тоном, как будто знал, что это проигнорируют.

Падме, кажется, фыркнула.

— Верно. Можно попробовать. Потом перескажет.

Энакин чувствовал, как от неё утекают привязанность и нежность. Что-то в нём перевернулось, и он сказал:

— Их мы тоже всегда сможем защитить.

Возможно, он показался слишком защищающим. Падме моргнула и ответила:

— Вообще-то, она сейчас на Набу. И я думаю, что мы сможем продержать её там хотя бы ещё несколько дней. Лея всегда практична. Она не подвергнет меня ещё большей опасности, появившись и отвлекая внимание.

— Она пыталась преследовать их в одиночку, — пробормотал Глазная Повязка, и лёгкость Падме снова переросла в страх, она сжала губы.

— Тогда, возможно, вам стоит присмотреть за ней, капитан.

Это было холодно. И это заставило капитана вздрогнуть.

— Капитан Панака удержит её. Мой долг — защищать вас, сенатор.

Что-то шло не так. Энакин не мог понять, но это было нечто большее, чем простот напряжение некоторых людей в этой комнате. Пытаясь что-нибудь исправить, он почти не заметил вопроса Оби-Вана:

— Вы беспокоитесь о Лее?

Падме моргнула.

— Вопрос о том, была ли она тоже мишенью для стрельбы, всегда оставался открытым. Это кажется мне вероятным, учитывая… ну, то, что произошло. И, поскольку мы никого не поймали, мы не можем этого исключать.

Оби-Ван нахмурился.

— Вы не взяли её с собой?

— Нет, она помогала… с другим проектом. — Падме посмотрела на Энакина, и его сердце подпрыгнуло к горлу. Почему она посмотрела на него именно в этот момент? — А после инцидента на Набу мы пытались свести количество персонала здесь к минимуму.

— Инцидент на Набу? — потребовал Энакин. Его мастер тоже выглядел удивлённым. Совет не упоминал…

— Произошла террористическая атака, — сказал Глазная Повязка, выражая в этот момент почти такое же разочарование, как и Падме. — Контингент сенатора, некоторые члены Королевского консультативного совета и члены Движения помощи беженцам попали под взрыв. — Он сузил глаза и посмотрел на Падме. — Отца сенатора только недавно выписали из больницы.

— Твой отец пострадал? — Энакин не паниковал, но мог только представить, насколько это ужасно. Его мать…

Нет, он не мог думать об этом. Те времена остались позади.

— Он был ранен. — Падме была в смятении от эмоций, когда сказала это. Но она немного расслабилась и добавила: — Они держали его под наблюдением дольше обычного, чтобы убедиться, что он не перенапряжётся на работе, пока выздоравливает.

— Семейная черта? — предположил Оби-Ван с улыбкой.

На секунду казалось, что Падме обиделась, но затем она улыбнулась в ответ.

— Это хороший способ выразить это.

Учитель Энакина на мгновение задумался, а потом спросил:

— Лея была частью контингента, попавшего под атаку?

Падме покачала головой.

— Нет, она в тот момент находилась за пределами планеты, на одной из наших лун.

— И её ожидали или не ожидали в составе вашей команды, когда вы вернулись на голосование? — Оби-Ван казался обеспокоенным. Это было едва заметно, но Энакин бывал в ловушке в гнезде гандарков с этим человеком. Таким образом они быстро выучили знаки.

— Нет.

Скрестив руки, Оби-Ван сказал: 

— Не похоже, чтобы она представляла из себя большую цель, если в двух из трёх атак она не участвовала. Я думаю, вы можете быть спокойны, когда дело касается её.

Падме выгнула бровь.

— Мы говорим об одном и том же человеке?

Это заставило его мастера задуматься, а затем поморщиться.

— Возможно… она может навлечь на себя неприятности. Если она думает, что это необходимо.

Кто была эта Лея? За исключением… да, она была партнёршей Оби-Вана на ужине.

— У неё есть охрана на Набу? — спросил Энакин.

Если Падме всё ещё беспокоится, лучше сначала разобраться с этим. В конце концов, они были здесь, чтобы позаботиться о ней.

— Не формально, — сказала Падме, глядя на Глазную Повязку. — Наверное, нам стоит это организовать. Хотя бы для того, чтобы уберечь её от неприятностей.

— Её матери это не понравится, — сказал Глазная Повязка. — И нам придётся охранять их обеих, чтобы это сработало.

— Шми не… — начала Падме, и Энакин почувствовало, что галактика вокруг него зашаталась. Лишь краем глаза он заметил, что на него взглянула Падме, а затем Оби-Ван. — Шми не мать Леи.

Глазной Повязке каким-то образом удалось ещё больше нахмуриться, когда он посмотрел на Энакина.

— Значит, двоюродный брат?

Что? Это было не… У них не было семьи. Не… не было кровных уз в Ядре.

— Нет? Я не…

— Лея взяла фамилию Скайуокер, когда они прибыли на Набу. — Падме не выглядела счастливой объяснять это. Энакин не был рад это слышать. Почему его мать не сказала ему? — Я не знаю подробностей, они об этом не говорят.

Энакин должен был признать, что это действительно походило на его маму. А Лея, Лея Скайуокер, ну, ему не стоило удивляться. Если она потеряла дом, семью… Мама всегда хотела ещё детей.

И всё же на самом деле он не думал, что она заменит его.

(Больно.)

— Я был бы рад обсудить это позже. — Оби-Ван определённо солгал об этом. Подождите, он знал Лею. Всё это время он знал? — Но сейчас, я думаю, нам нужно обсудить, какие меры безопасности уже приняты и где мы можем быть наиболее полезны.

— В Сенате… — начала говорить Падме, но Глазная Повязка сказал:

— Я проведу… Нет, миледи. Вы не пойдёте.

— Какой смысл, — потребовала Падме, её ярость прокатилась по комнате, как приливная волна, — в том, чтобы застрять на этой планете, если мне не разрешают делать мою работу?

— Возможно, — Оби-Ван физически встал между ними, обращаясь к Падме, — мы можем осмотреть здание и обсудить текущие меры защиты. Тогда мы с Энакином можем решить, разумна ли поездка в Административное здание или Сенат.

Да, да, это было грубо, когда Энакин предлагал утешение, не спрашивая, но Оби-Вану было разрешено проявлять сочувствие повсюду, когда он хотел. Конечно.

— Хорошо, — согласилась Падме. — Но окончательное решение за мной. — Она пристально посмотрела на Глазную Повязку. — Всё ясно?

Его лицо выражало «нет», но охранник только кивнул.

— Если вы двое пойдёте со мной.

О, отлично, они возвращались к лифту. Что ж, Энакин, по крайней мере, мог быть рад, что однажды заставил Падме улыбнуться. Когда они уходили, он оглянулся через плечо и не мог не заметить, какой напряжённой и испуганной она выглядела.

Ему придётся что-то с этим сделать.