Пока они добираются до места, в котором будет вечеринка, становится совсем темно. Район, в который они приехали, не шибко-то и благополучный. Конечно, разбитых фонарей и алкашей нет, скорее, сами дома выдают себя своей простотой и облупившейся краской по фасаду. Улица вся упичкана одноэтажными и двухэтажными домиками, а садики перед домами в большей части исхудавшие, сухие. Видно, что за ними никто не ухаживает. Людям некогда уделять внимание прекрасным творениям природы. Ещё с соседней улицы было слышно громкую музыку какого-то популярного хита.

Парни пришли вовремя, к назначенному времени, но дом уже был полон пьяными людьми, что пытаются как-то танцевать, стараясь не сбить друг друга. Это как сбивание кегель в боулинге, только им надо сделать всё наоборот, и, честно признаться, получается у них так себе. Тэхёну комфортно в такой среде, а вот Юнги немного не привык. Он старается ходить не задевая других людей, что в не сильно большом помещении зала сделать получается с трудом. Парень следует верным пёсиком за своим другом.

— Стив! Привет! — Тэхëн улыбается, обнимает знакомого, похлопывая по спине. — Это Юнги, мой друг. Я тебе про него говорил.

Мин улыбается из вежливости другу своего друга, и ему впихивают красный пластиковый стакан с не понятно чем, но явно чем-то алкогольным. Сделав первый глоток, Юнги провёл диагностику по поводу содержимого напитка и решил, что вероятность 99,9% это была водка с колой. Лучше бы это было пиво. Мда, подружишь с Тэхёном и разбираться научишься не только в алкоголе.

Через несколько минут он почувствовал, как мозг немного поплыл, но обещал приплыть обратно. Ему уже до фонаря было, о чём там разговаривает его друг, но говорит он явно о чём-то очень интересном, раз Стив так внимательно слушает и иногда похрюкивает от смеха.

Юнги особо в этом диалоге участвовать не хочет. Он выходит из небольшой кухни, огибает зал заторможенным взглядом. Ему хочется пойти потанцевать, но он пока что ещё не настолько пьян. Контингент людей варьируется от тех, кто, видимо, слишком взрослый, уж по крайней мере так говорит их внешний вид, тех, кто похож на подростков, но на самом деле взрослые и сами подростки.

Интересно, а он смахивает на взрослого мужчину? Видимо, опять Тэхён постарался впихнуть их во взрослое общество. Тот, небось, думает, что у них так связи появляются, они круче становятся, но на самом деле ни один ни второй на следующее утро не помнит ни одного человека, с которым познакомился ранее вечером. И как его ещё мама терпит с подобными выкидонами? Червь сомнения в юношеском мозгу, который просыпается только ночью, злостно шепчет <i>ну не все же твои родители</i>. Для Юнги, который немного недолюблен, это больная тема. Его мозг не может осознать, как вот таких детей любят, а его за небольшой промах сразу же наказывают. В нём просыпается детская обида, хочется насупиться и спрятаться под тёплое одеяло, а потом через минуту вылезти оттуда, потому что дышать становится невозможно.

Хочется послать всё к черту и хотя бы сейчас напиться до беспамятства, что он и делает.

Парень залпом опрокидывает в себя многочисленные остатки стакана, морщится от неприятного вкуса и ждëт.

В мозг ударяет почти сразу, и уже идея потанцевать кажется не такой абсурдной, и как-то всё равно, кто как посмотрит. Вот если бы можно было быть таким без алкоголя, по умолчанию. Он поднимает руки вверх, шевеля ими так, чтобы это было хоть немного похоже на танец, и идёт в середину комнаты, становится рядом с симпатичной темноволосой девушкой.

Девушка, видимо, и не против, что с ней танцуют, она кажется пьянее, чем Юнги. Они танцуют, иногда выглядят нелепо, но оба уверены, что всё, что они делают и как двигаются, это безумно горячо. Чувствуют себя королями этого мира.

Ну, хоть получают удовольствие. Девушка уже давно скрестила свои руки за шеей Юнги и поглаживает кожу на затылке. Парня это должно было, наверное, завести, но завело его это только в воспоминаниях об одном человеке.

Воспоминания, где он сидел на столешнице и так же поглаживал Хосока. Как ни странно, делать оказалось приятней, чем чувствовать. Мин Юнги ты самый гейский гей, вопит ему сознание, но подросток думает, что нет, нихуя! Он старается обмануть себя и природу.

Пока он там вспоминал, прокручивал в своей голове мысли, приходя к выводу, что он не гей, а всё, что было, это так, мимолётное увлечение, ошибка. Называйте, как хотите. Парень не заметил, как они ушли сначала из середины комнаты, потом вообще из зала.

Девушка открывает дверь первой попавшейся комнаты, толкает туда Мина, следом заходя туда же. Еë глаза блестят, она явно рассчитывает на то, чтобы провести сегодняшнюю ночь горячо.

Пихает его на кровать, а Юнги даже и не пытается сопротивляться. Он же не гей, а не геи от секса с девушкой не отказываются. Со взглядом кошки, грацией картошки она подходит к нему, облизывает свои пухлые губы, накрашенные ярко красной помадой. И как они у неё за всё это время не стёрлись?

Становится сначала одним коленом на кровать, еë юбка слегка задирается, освобождая из узкого плена ткани свои мясистые бедра. Ползёт, и подросток сильно напрягается. Итак, окей гугл! Как избавиться от девушки, которая хочет тебя трахнуть?

Она наклоняется к его лицу, начинает целовать сразу с напором. Пихает свой язык, размазывает свою помаду по всему лицу, показывая ему всю свою страсть и желание. С Хосоком было не так. Тот целовал его нежно, не напирал, пока ему не давал разрешения сам Мин. Юнги не нравится, ему не так, ему не хочется, он чувствует себя не на своём месте, но, вопреки всему, продолжает целоваться с этой девушкой. Он же не гей!

Девушка рывком снимает с него толстовку, слышен был хруст ниток, кажется, она где-то еë порвала. Оставшись без верхней одежды, Юнги почувствовал, как по его животу стали водить чем-то острым, спустя пару секунд до него дошло, что это всего лишь ногти, а по ощущениям острые ножи какие-то.

Девушка опускает руку на пах парня, сжимая, хмурится в поцелуе и отстраняется.

— Ты до сих пор не возбудился? — Юнги отрицательно мотает головой. Девушка симпатичная, можно даже сказать красивая. — Я думала, ты будешь погорячее, но не волнуйся! Я тебе помогу.

Она наклоняется к животу с игривой ухмылочкой, целует, оставляя красные следы и там. Спускается ещё ниже, расстёгивая ширинку, и освобождает член из плена нижнего белья. Только вот сколько бы времени она не потратила, солдатик по стройке смирно не встанет.

— Да что с тобой не так! — девушка бьëт кулаком по матрацу. — Я что?! Не достаточно привлекательна для тебя?! Или может, ни капельки не сексуальна?! Тебя разве не привлекает моя большая грудь?!

— Прости, я видимо… всё-таки гей… — Юнги опускает голову, чтобы девушка не увидела, как ему стыдно, и чувствует, как его начинают бить подушкой. — Эй, эй! Это не повод меня бить! Прекрати, мне неприятно!

— Ты! Да ты! Жалкий пидрила!

По щекам полились тёмные от туши дорожки слёз. Она встала и просто выбежала из комнаты, оставляя дверь открытой. Девушка, понятное дело, не фильтровала, что говорит, но Юнги и его пьяному мозгу от этого не легче. Он почему-то думает, что, стоит правде выйти на свет, и к нему все так будут относиться и говорить подобные обидные слова.

Юнги прикрыл глаза на секунду, может, это поможет им меньше слезиться. Он сжимает плотно губы и несколько раз бьëт кулаком по матрацу со всей силы, что в нём есть. Грудную клетку неприятно сжимает, и дышать становится не так легко, но, честно признаться, в этот момент он предпочёл бы задохнуться, чем пытаться втягивать в себя эти крупицы воздуха.

— Юнги?

Знакомый голос пробирается сквозь пелену алкогольного опьянения и его эмоций. Он ещё вчера хотел послушать этот успокаивающий, не низкий, не звонкий голос, но сейчас всё по-другому. Обстоятельства не так сложились.

Не сейчас он бы хотел его видеть, ведь буквально пару минут назад Мин пытался заняться чудесами с девушкой, не сейчас, когда он плачет. Юнги не сможет сдержаться, эта плотина, казалось, никогда не переполнится. Она казалась такой высокой, но сейчас вода бежит через верх и сочится из всех щелей. Он расскажет ему всë, а потом будет жалеть, очень сильно. Пожалуй, ему одному только и хочется рассказать всë, выплеснуть эту боль, но нельзя.

— Юнги, всë хорошо? Ты в порядке? — парень не отвечает, а Хосок подходит ближе.

Мужчина подходит всë ближе, подмечает, что у Юнги расстёгнута ширинка и на нём нет даже футболки. Он заглядывается на белую грудь, видит красные разводы, кривится и думает, как прекрасно бы на ней смотрелись его засосы. Долго пялиться он себе не позволяет, наклонятся. Хосок аккуратно берёт Юнги за запястье, отодвигая руку от лица, и видит глаза, в которых боль плескается, как вода в океане, только слёзы его количеством соли побеждают эту бескрайнюю синюю равнину. Сердце непроизвольно сжимается, делает кульбит, а сознание орëт, ну сделай ты хоть что-нибудь.

— Ты плачешь?

— Нет, блять, ссу глазами! — Юнги вырывает свою руку, начиная тереть агрессивно глаза. Он размазывает солёную воду по лицу, пытается умыться своими слезами, смывая этот позор.

— Парень, полегче! Так и по ебалу можно получить.

— Да и похуй! — Юнги шмыгает носом, резко опускает руки от лица, будто в нём иссякли все силы. Видимо, они ушли на немногочисленные слёзы. В глаза смотреть совсем не хочется. Страшно увидеть в них осуждение или, ещё хуже, жалость.

Хосок присаживается перед парнем на корточки. Он не совсем уверен, как нужно правильно вести себя, может, Хо ведёт себя с ним, как с ребёнком, а подростков это очень бесит, по Тэхëну знает.

— Расскажи, что тебя так сильно расстроило? — Юнги мотает головой из стороны в сторону. Нет, такого он не выдержит, только не этому человеку. — Юнги… Пожалуйста. Доверься мне.

— Я просто… я… я устал. Чертовски устал. Нельзя любить парней. Это не нормально, а я самый ненормальный из всех.

Он смотрит в одну точку, чувствует себя на исповеди, только от этого легче не становится, а должно. Грудь не отпускает, так и продолжают стискивать дьявольские силки. По спине Хосока от одного его вида мурашки по коже бегут.

— Юнги, посмотри на меня, — подросток медленно поднимает свой взгляд от пола. Глаза красные, как и нос, хоть он вроде почти не плакал. — Кто бы тебе ни сказал подобную хуйню, он ничего не понимает. Ты в праве любить, кого хочешь, главное, чтобы это было взаимно, а всё остальное хуйня. Юнги, я тебя почти не знаю, но по тому, что я уже увидел, ты просто невероятный, и я не понимаю тех людей, что пытаются затоптать в тебе тебя. Всё остаётся в порядке, пока ты это ты. Не теряй себя, — он на секунду замолкает. — Пиздец, я тут наговорил, тебе стоит это оценить, я не для каждого так делаю.

Юнги смотрит на него так искренне, со слезящимися глазами, и слёзы эти, как брилианты. Хосок бы каждую собрал, сцеловал своими губами, пусть они и слишком грязны для этого ребёнка. Он попытается, попросит, а, если ему дадут согласие, мужчина остановиться не сможет. Ведь многие хотят прикоснуться к чему-то прекрасному, а у него к этому прекрасному любовь особенная. Будет оставлять поцелуй за поцелуем, пока на всём красивом юношеском теле не останется места.

Хосок кладёт руку на щёку Юнги, касается большим пальцем солёной капельки, стирает еë.

— Мой маленький прекрасный мальчик, — мужчина притягивает Юнги к себе, касаясь его губ. Целует, облизывает, становясь то мягче, то напористей. Он эти губы съесть хочет, они вкуснее самой любимой еды будут. Хосок бы этими губами завтрак, обед и ужин заменил бы.

Всю ночь вчера в мозгу прокручивал, как так получилось. Ведь любви с первого взгляда не существует! А этот мальчик обратное доказывает. Хосоку думается, что это симпатия, пройдёт со временем, и признаться боится, что совсем не хочется, чтобы проходило. Но чтобы быстрее прошло, надо либо обрубить все контакты, либо что-то начать, чтобы это что-то надоело. Он встаëт, аккуратно за плечи Юнги укладывает, эти же плечи поглаживает. Они в комнате, но парень всё равно дрожит и сам не может понять, почему. Не вырывается, наоборот, к себе ближе тянет, согреться пытается. Ему слишком мало тепла, смотрит, на телепатическом уровне договориться пытается. Просит научить быть таким же.

Хосок свои желания исполняет, сантиметор за сантиметром кожу живительными поцелуями покрывает, у Юнги, кажется, от этих поцелуев ранки затягиваются. Обещает быть рядом, а Юнги хочет верить, но не может. Он просто не умеет. Его веру когда-то давно растоптали, теперь он и позабыл уже, что это такое.

Они оказываются без одежды, но обнажённым себя чувствует только Юнги. Он никогда себя таким не показывал, но об этом не так сильно переживается, как о его недавних слезах.

Для него это сильный и эмоциональный, и физический стресс.

Хосок оглаживает его впалый живот, проводит рукой по ключице и, где провёл, багровый след оставляет. Спускается ниже к тазовым косточкам, целует каждую поочередно. Юнги выглядит таким худеньким, он желание пойти на кулинарные курсы внутри Хосока разжигает.

— Хосок, Хосок. Мне плохо… — Юнги отталкивает мужчину, загаживая чужой белоснежный ковёр своей рвотой. Он вытирает остатки неприятной жидкости рукой, рот неприятно вяжет. Парень ложится на кровать, прикрывая налитые свинцом глаза, и почти моментально засыпает.

Хосок встаëт со своего места, надевает свои джинсы, аккуратно сворачивает ковëр в трубочку и ставит его между стеллажом и стенкой, чтобы если что хозяин дома не сразу заметил.

Садится обратно на кровать, смотрит на такое красивое и одновременно грустное лицо. Юнги даже во сне хмурится. Мужчина разглаживает складку между бровей, оглаживает черты, улыбаясь. Он понимает, что мальчик ему нравится, и уже даже почти не сопротивляется своим чувствам, плывёт по течению.

Юнги к нему так тянулся, протягивал свои руки, всё ближе прижимал, сам ласки просил, разве это не говорит о взаимности чувств? Он уверен, что да, но строить ложные надежды всë равно не будет.

С парнем надо что-то делать, не оставлять же его в незнакомом месте, он, скорее всего, испугается сильно, когда проснётся. <i>А у тебя дома он не испугается?</i> нашёптывает трезвое сознание, но Хосок благополучно запихивает это всë в тёмный ящик, не обращая внимания на возмущение, и закрывает этот ящичек на ключ.

Пусть посидит так до завтра, осознает свои несуществующие ошибки. Он одевает Юнги, самое сложное было с джинсами, но мужчина справился. И вот стоило его тогда раздевать? Только, кажется, сейчас Хосок понимает, какой глупой идеей было переспать с Мином в чужом доме и с дозой алкоголя в крови.

Он звонит одному своему другу, что должен ему за знакомство с одним милым парнем, с которым тот уже третий год живёт. Спустя полчаса к дому подъезжает чёрная машина. Хосок берёт Юнги на руки, парень оказывается намного тяжелее, чем тот представлял, поэтому его резко потянуло к полу, от этого он, кажется, даже протрезвел, перехватил парня поудобнее и пошёл к выходу. Положил Юнги на заднее сиденье, мальчик продолжал спать, хотя Хосок думал, что от таких манипуляций он проснётся. Заходит в последний раз в дом, в котором всё ещё кутят гости, за футболкой и телефоном, оглядывает зал, не находя своего брата. Решает не искать его, ему бы домой побыстрее да в душ, а с Тэхëном ничего не случится, он парень сильный. По лицу даст так, что с неделю точно болеть будет, Хосок сам учил.

Возвращается к машине, садится на переднее сиденье, потому что заднее всё занял Юнги, открывает окно, проветривая голову от алкогольных паров. Наслаждается темнотой. Хосок всегда любил это время суток, хотя всё самое плохое случалось именно ночью, но даже это не отбило у него любовь. Мотыльки тянутся на свет, а он в темноту.

— Это твой парень? — Хосок понуро качает головой. — А жаль, он миленький, но личико у него, конечно, детское.

Знакомого Чона звали Намджун. Классный парень, не будь тот активом они, может быть, даже замутили, но подставлять свои прелести он что тогда не хотел, что сейчас. А так и по характеру схожи, и Хосок уверен, что и быт бы у них сложился, но что-то его всегда отталкивало от этого парня, как от партнёра. Ну ничего, они стали хорошими друзьями.

— Он несовершеннолетний, — проговаривает Хосок, царапая ткань на коленке.

— Мдэ, — мужчина усмехается, останавливаясь на светофоре. — Восемь лет строгоча, значит.

— Вообще-то нифига не смешно.

— Не смешно, не спорю. Но не я же думаю, что возраст это только цифры, — барабанит по рулю Джун, мечтая побыстрее вернуться в кровать к Чимину. Представляет, как прижмëт его к груди и остаток утра будет слушать его прекрасное сопение.

— Да мы не пара и даже не спали, — Хосок трëт лицо, раздражённый этим диалогом. Он и сам прекрасно знает, что встречаться с подростком фигня затея, но что он сделает, если сердце в последнее время только к нему и просится? — Так, поцеловались пару раз, и всë.

— И этого тебе стало достаточно, чтобы влюбиться.

— Я не влюблён. Он мне пока только нравится.

— Вот именно, что пока.

За разговором они и не заметили, как добрались до хосоковой квартиры.

— Спасибо, что помог, — Хосок со всей аккуратностью пытается достать парня из машины, и у него это вроде как получается. Нам машет ему рукой на прощанье, желает удачи и уезжает.

Он поднимается на свой этаж, кое-как открывает квартиру. Проходит прямо в обуви в свою комнату, укладывает Юнги на кровать, раздевает и заботливо укрывает одеялом, а сам уходит курить на балкон. Долго пробыть там не получается, и Хосок возвращается обратно из-за холода, сам раздевается, ложась рядом с парнем и обнимая его, как подушку. Спать с кем-то так приятно. Хосока всегда это удивляло. Вроде живое тело, наоборот, мешать должно, руки- ноги на него складывают, а ему приятно. Сумасшедший.

<center>***</center>

Стив – давний друг Чонгука ещё со школы, и поэтому, когда его приглашают на вечеринку в честь приезда мужчины, Чон просто не может отказаться. У него, вообще-то, на сегодня были другие планы, но, как говорится, не судьба. Придётся отложить спокойный просмотр фильма дома и топать к чёрту на куличики.

Чонгук иногда бывает агрессивным, когда его трогают. Это нехорошо, и Чонгук это понимает, но иногда в такие моменты сдерживаться не совсем получается, но он старается. Какой-то человек случайно в него врезался, и он ему мысленно уже устраивает поминки. Он разворачивается, хватая того несчастного.

— Воу, полегче! Я случайно, — Тэхён поднимает руки в сдающемся жесте.

Чон видит перед собой подростка и сразу остывает, вот с кем с кем, а с ними он драться не будет. Категории немного разные, он же, если ударит, размажет его по стенке, особенно сейчас, когда он набрал форму. Мужчина отпускает кофту парня, поглаживая те места, которые секунду назад держал.

— Сорян, я иногда бываю вспыльчив.

— Ничего, — Тэ понимающе кивает, не держа на того зла. Он же всё-таки не успел ударить его, а значит, всё закончилось вполне себе неплохо. — Выпьем?

— Выпьем, — Чонгук пожимает плечами, смотря на уже, кажется, слишком пьяного парня.

Присаживаются на диван в углу зала, выпивают пару стаканов вместе. Тэхён просит оставить ему номер телефона, Чонгук оставляет, и подросток просит проводить его до дома. На улице Тэхён становится адекватным, но только на пару минут. Получается так, что они искали его дом около часа, если не больше. Потому что каждый раз, когда они «приходили» Тэхён ошибался и после слов <i>упс, не туда</i> его выгоняли. Чонгук уже тысячу раз проклинал авантюру, на которую согласился. Будь это кто-то из его друзей, он бы с утра попросил компенсацию за потраченные нервы, ну а с этого что возьмёшь? Тетрадки да учебники? Мда, надо было тогда с Хосоком идти курить, тогда, может быть, это чучело бы не встретил. Чон покупает воду и выходит к Тэхёну, что сидит возле магазина и покорно его ждёт. Он протягивает ему бутылку, ждёт, пока парню станет лучше и тот попьёт.

— Спасибо, что возишься со мной, — привлекает к себе внимание Тэхён. — Ты выйдешь за меня?

Парень протягивает ему колечко от крышки бутылки. Мужчина закашлялся с такого прикола, точнее, с того, с каким серьёзным лицом смотрел на него Тэ, и покраснел.

— Не парься, шучу я, — Тэхён сам сидит, смеётся с чужой реакции.

— Шутник, блять.

По итогу они всё-таки находят, где живёт Тэхён, и со спокойной душой мужчина передаёт его родителям. Уходит, посмеиваясь с шутки подростка, и прячет «обручальное колечко» в карман.

<center>***</center>

Юнги открывает глаза, потолок почти такой же белый, как и в его комнате, но что-то всë равно не так. Правда, он не может понять пока что. Мин присаживается на кровати, оглядывает комнату, точно не его.

Сама комната небольшая, возле кровати стоит тумбочка, напротив окно с пустыми белыми подоконниками, а в углу возле двери стоит рабочий стол с ноутом и никаких цветов, даже сухих, как в зале.

Юнги проводит рукой по волосам, вспоминает всë из вчерашнего вечера. Он же брал только один красный стакан, как он с одного умудрился так нажраться, неизвестно. Но потом вспоминается приятный голос девушки, которая ему всë подливала, а затем предлагала выпить на брудершафт, и он соглашался.

Юнги встаëт с кровати, понимает, что единственная вещь из гардероба, что на нём сохранилась, это нижнее бельë. Смотрит по сторонам, пытаясь найти хоть намёк на присутствие в этой комнате его одежды, но не находит. Он закутывается в одеяло, мало ли кого он может встретить в этом доме.

Осторожно открывает дверь из комнаты, выходит, оглядывается, понимает, в чей квартире находится.

Юнги бьëт себя по лбу, ну и угораздило же его. Он, конечно, помнит смутно Хосока, но всё равно надеялся, что это его мозг решил над ним подшутить и подкинуть ему образ мужчины, по которому соскучился.

Юнги почти голый, дышит часто, думает о том, какой он дурак раз подарил свою девственность вот так, с пьяну. Он хотел по-другому, может быть, при свечах, и чтобы Хосок сказал ему много хороших слов и комплиментов, но точно не так.

Юнги проходит в кухню, Хосок стоит с голой спиной, готовит завтрак, напевая под нос какую-то песню и, кажется совсем не замечает ещё одного человека рядом. Парень шмыгает носом, и мужчина резко разворачивается, улыбаясь.

— Ты уже встал, — констатирует факт. У Хосока сердце щемит при таком Юнги. Он как плюшевый мишка, такой домашний и тёплый. Хочется подойти, обнять со всей силы, поцеловать в лобик, как маленького ребёнка, но выполнять свои желания на этот раз он не будет. Боится, что его оттолкнут. Юнги ведь на этот раз трезвый и уж наверняка пошлет его. Он принимает решение, что нужно сначала поговорить, а уж потом затискать подростка.

— Ну, как видишь, — Юнги посильнее запахивает одеяло. — Вчера… между нами что-то было?

Хосок перекладывает оладушки на тарелку рядом, как-то грустно улыбаясь. Он, на самом деле, ждал этого вопроса и всё утро прокручивал в голове, как на него ответит.

— Давай ты сейчас покушаешь, а после этого мы поговорим, хорошо? Не волнуйся я тебе всë расскажу, — Хосок за плечи усаживает Юнги за стол и ставит перед ним тарелку.

Парень пытается есть нормально, но из-за того, что он боится оголить своë тело у него это выходит не очень.

— Твои вещи в ванной, можешь сходить переодеться, — Хосок заваривает себе крепкий кофе и садится за стол, маленькими глоточками попивая любимый напиток.

Юнги возвращается спустя какое-то время уже в своих вещах, садится на стул, на котором буквально пару минут назад сидел, неуверенно ковыряется в еде и откусывает небольшой кусочек. Вкусно, но голова парня забита совсем не едой поэтому он не может в полной мере насладиться приготовленными Хосоком оладьями.

— Не вкусно?

— Нет, очень вкусно, но я бы сначала хотел поговорить.

Он откладывает столовые приборы и отодвигает тарелку в сторону, а Хосок кружку.

— Кхм, — Хосок прочищает горло прежде, чем начать свой монолог. — Я так понимаю, больше всего тебя интересует, занимались мы вчера сексом или нет. Так вот, если бы занимались, ты бы так просто здесь не сидел и сразу бы это понял. Эти ощущения ни с чем спутать невозможно.

Мужчина смотрит на то, как Юнги выдыхает, наконец расслабляясь.

— Но я хотел поговорить о другом. Я бы хотел попробовать построить с тобой отношения.

Да, вот так. Никаких люблю, никаких нравишься, просто и понятно. В стиле Хосока.

Сердце Юнги плюхается куда-то вниз. Оно, наверное, просто заскучало и вот решило навестить другие органы его организма, а у Мина от этого голова кружиться начинает, как на карусели. Ему, конечно, послышалось, в жизни ведь так не бывает, а эта хулиганка обратное доказывает. Он столкнулся с взаимностью, но только сможет ли он принять её в полной мере. Пальцы похолодели, парень смотрит в глаза Хосока, пытаясь в них правильный ответ отыскать, и видит только огоньки предвкушения.

Сердце тянет песню: как прекрасен этот мир, а разум ему нашептывает: ну совсем кукуха поехала.

— Неловкое молчание, — Хосок поднимает уголки губ в нервной улыбке, пытаясь разбавить обстановку. — Я тебе не нравлюсь? Почему ты молчишь?

— Я… я не думаю, что это хорошая идея, — как бы просыпается Юнги, понимая, что сейчас надо отвечать и принимать решения. — Мама будет против.

— Ну так я и не с твоей мамой собираюсь встречаться.

Хосок незаметно сжимает челюсти сильнее. Он понимает, о чём думает и говорит подросток, у него ведь была похожая ситуация. Мужчина тогда не прогнулся, а Юнги насильно прогибают. Хосок чувствует, как в его венах кровь закипает от злости на общество. Почему вечно люди должны диктовать, кто кому должен нравиться и кто с кем должен встречаться.

— Слушай, — Чон устало выдыхает, стараясь успокоиться, — давай хотя бы попробуем? Никогда не поздно будет разойтись, а на первых стадиях отношений о том, с кем ты встречаешься говорить не обязательно.

Нелегко. А кто сказал, что с подростком встречаться будет легко? Это те же дети, которые только вступают во взрослую жизнь. Царапаются и кусаются, а говорить не умеют. В них черти пляшут с комплексами и неловкостью в придачу.

— Ну же, Юнги. Я же вижу, что я тебе нравлюсь. Ты мне тоже нравишься, а с остальным мы позже разберёмся.

Хосок берёт руку подростка в свою, поглаживает тыльную сторону ладони большим пальцем, доверие вселить пытается. Юнги смотрит на все хосоковы манипуляции с его рукой, жуёт губу, не зная, что ответить. Много аспектов, а какие важнее, выбрать не получается.

— Хорошо, — сдаётся парень.

Хосок его руку со своей переплетает, безудержную радость чувствует, подносит красивую худую ручку к своим губам и целует. Для него это счастье, а для Юнги это бремя, которое ещё не известно, к чему приведёт.