Их девять?

Кеша не успевает сосчитать: Гриша быстрым коротким движением ставит букет в вазу - и аккуратно берет его за руку.

- Как дела, Кеш?

Кеша пожимает плечами: ну как-как. В больнице-то.

- Н-Ну, голова еще болит, конечно... вот тут вот, сзади где. Но немного.

- Понял.

А чего тут и не понять, ну? Еще бы она не болела... так у-упасть и удариться-то. Откуда он упал-то?

Резкий цветочный запах бьет в ноздри. Розы - приятно. Но... белые - почему?

- И еда здесь, знаешь... ну, по секрету. Не самая-самая, да. Ты мне лучше е-еды привези в следующий раз, Гриш.

Гриша коротко кивает и вдруг спрашивает обеспокоенно:

- Ты таблетки пить не забываешь, отец?

- Ну Гриш, - Кеша морщится. Пристал опять со своими этими таблетками, ну вот так хорошо сидели и опять началось, - Я пью-пью, да, совсем пью.

- Кеша.

- Ну не пью... Гриш, ну они невкусные здесь совсем такие, и голова от них еще... кружится. А у меня, знаешь, и-итак тут голова болит, зачем этими таблетками в нее еще? Кружить.

Гриша вмиг становится серьезней - по очкам видно. Неуютно так сразу...

- Кеш, договаривались же.

- Ну Гриш...

- Где?

- Гриш...

- Таблетки где?

Кеша морщится: ну совсем так неуютно, и Гришу расстраивать не хочется. Ну, пока он здесь, можно и выпить... чтобы не расстраивался.

Достает из шкафчика таблетки, протигивает.

- Сколько?

- О-Одну.

- Кеша.

- Три...

Пьет, чего уж поделать. Гриша только расслабленней не становится.

- Гриш, ну ты чего? Ну я буду... пить, да. 

- Пей. Нормально пей, Кеш. Не выпустят тебя отсюда, пока не пропьешь курс этот.

- Помню... 

Не помнит, почему так жестко: он же упал просто, да. Да? Поэтому же здесь?

- Пей.

Пьет.

- А почему розы белые? Мне приятно очень, к-конечно... но т-ты же красные всегда приносил.

Кеша смотрит на розы. Красивый букет, очень, большой такой.

Гриша смотрит на пустую вазу. 

- Пойду я, Кеш. Дела.

- А, ну... давай, да. С-Спасибо, что зашел, Гриш.

Гриша кивает, целует его коротко в лоб и поднимается.

Придется санитарке руку нагреть. Чтобы следила.