Люди похожи на стёкла. Они сверкают и сияют, когда светит солнце, но когда воцаряется тьма, их истинная красота открывается лишь благодаря свету, идущему изнутри…

— Как думаешь, боги действительно нас слышат? — шепотом спросил загорелый брюнет с золотистыми глазами. У него были резковатые черты лица, высокие скулы, нос с небольшой горбинкой, тяжёлый подбородок, широкие брови, однако живые и по-детски искристые слегка раскосые глаза необычного цвета тут же меняли впечатление, делая из сурового юноши задорного мальчишку, которому от силы было лет семнадцать.

— Жрецы говорят, что да, — блекло улыбнулся другой юноша. Сквозь утонченные черты его лица проглядывалась безмерная усталость. Он был похож на своего собеседника, но это сходство было заметным лишь тогда, когда в их внешность вглядывались. Те же высокие скулы и слегка раскосые глаза цвета воронового крыла, как и его длинные, немного вьющиеся на концах волосы. Лицо у него было более изящным, с острым подбородком, тонкими бровями и высоким лбом. Юноша был на удивление бледен, что ещё ярче подчёркивалось его волосами. На вид ему было около двадцати лет.

— Но, Томас, почему мы верим жрецам? — спросил обладатель золотых глаз, задумчиво приподняв голову, рассматривая солнце, что постоянно светило на их сторону мира. Удивительно, но ему совершенно не жгло глаза, как бывало с другими людьми. Впрочем, вряд ли он знал об этом.

— Потому что их избрали боги, Райан, а сейчас давай послушаем, что они нам скажут, — тяжело вздохнул Томас, в который уже раз объясняя брату казалось бы банальные вещи. На его лбу выступила испарина, которую он тут же постарался прикрыть длинными локонами.

— Может, тебе стоит перебраться куда-нибудь в другое место? Том, тебе же нехорошо, — обеспокоено спросил Райан.

— Куда? Здесь везде солнце, я не имею права уйти перед Аароном туда, где нет его власти, — с каждым словом испарины становилось всё больше. В бездонных раскосых глазах Томаса всё больше отражались боль и едва сдерживаемое желание просто упасть.

— Но… — Рай уже потянулся рукой к брату, однако его прервали.

— Поприветствуем же того, кто даровал нам эту жизнь! Величайшего из богов, Аарона! Принёсшего солнечный свет и избавившего нас от гнусной тьмы! — пафосно простирая руки над коленнопреклонным народом, вещал главный жрец.

Аристократы, что сидели на мягких подушках и небольших возвышениях, склонили головы, в то время как простой люд сгибал спины на площади.

— А почему мы только головой киваем, а крестьяне полностью? — неугомонный Райан продолжил задавать вопросы.

— Жрецы говорят, что чем выше статус человека, тем ближе он к богам, — терпеливо пояснял Томас, сжимая ладони в полагающийся жест — между собой и опустив пальцы вниз — и стараясь унять неуместную дрожь.

— А с незаконорожденными как? — Райан, оглянувшись по сторонам, почесал нос.

— Я не знаю, Рай, давай просто послушаем жреца, — у Тома получалось всё хуже скрывать своё состояние. Его начало качать из стороны в сторону.

— Может, тебе уйти? — Райан не мог не обратить внимания на поведение брата.

— И оскорбить тем самым храм? — Томас саркастически усмехнулся, стараясь спрятать печаль.

— Твоё здоровье дороже, — Райан нахмурился.

— … И чтобы злобные чудовища Изнанки не забрали ваши души после смерти, вы должны быть благочестивы и преподносить жертвы нашему храму! — тем временем продолжал жрец, возвышаясь над всеми, стоя на специальном постаменте перед главным храмом Аарона.

— Зачем они богам? Я как-то читал, что Аарон вообще не властен над Изнанкой, как он тогда сможет помочь умершим?

— Райан, — шикнул Томас.

— Ладно, я постараюсь молчать.

— … И последователи ужасной Богини Хаоса и Разрушений не заберут ваши души!

— Разве она не была женой Аарона?

— Райан! — рыкнул Томас.

— Молчу.

— Откройтесь солнцу и очистите ваши души от мрака!

— Почему их так волнуют наши души? — с лёгким сарказмом поинтересовался Рай.

— Райан! — уже простонал Томас.

— Прости, — прикрыв длинными ресницами золотые глаза, ответил Райан.

Наконец-то успокоившись, из-за чувства вины перед Томасом Рай просидел оставшуюся часть жреческих излияний молча, что давалось ему с большим трудом.

— А теперь пора принести пожертвования для вашего покаяния и принятия истинного света!

Вскочив, не столько из желания что-то отдавать храму, сколько просто для размятия оттекших ног, Райан еле успел подхватить покачнувшегося Томаса.

— Брат, что с тобой? — не на шутку забеспокоившись, слишком громко произнёс Райан.

— Всё в порядке, просто ноги затекли, — блекло улыбнулся Томас.

К ним чеканным шагом уже подходил высокий статный мужчина, что всё это время сидел неподалёку от них и слышал большую часть разговора.

Загорелый, как и большинство жителей солнечной стороны, с тёмными волосами и тёмно-карими глазами, не столь глубокими и пронзительными, как у Томаса. На его лице словно отметились многочисленные сражения, настолько оно было усталым и одновременно суровым, с проступившей щетиной.

— Что у вас здесь происходит? — мужчина внимательно разглядывал Томаса.

— Отец, Тому плохо стало, видимо, он слишком долго простоял на солнце, — начал Райан.

Кивнув и больше никак не обозначив, что уделил внимание Райану, мужчина поддержал Томаса и повёл в сторону их кареты. Разумеется, им надо было выглядеть, как образцовая семья, а значит, Томасу нужно усердно делать вид, словно он в порядке. По крайней мере, до того, как они окажутся в безопасном нутре кареты.

— Эрик Тройский! Рад тебя видеть, друг! — к ним приближался ещё один солидный мужчина с широкой улыбкой. — Твои сыновья скоро станут настоящими покорителями дамских сердец! Сколько им осталось до совершеннолетия?

— Томасу уже исполнился двадцать один год пару месяцев назад, а Райану вскоре будет семнадцать, виконт, — натянуто улыбнулся Эрик.

— Вот как, а чего не пригласил старого друга на такой праздник? Совсем после смерти жены двор не мил тебе стал, да? — сочувствие, пропитанное едкой фальшью, давило.

— Да, друг, ты уж пойми и прости, но нам пора, — продолжая натянуто улыбаться, Эрик старательно продвигал Томаса ближе к карете, не без помощи Райана, разумеется.

— Конечно, барон, счастливой дороги, — распрощавшись напоследок, Тройские, наконец, зашли в карету и сумели выдохнуть. — Старший так на мать похож, до ужаса, та такая же болезная была, — цыкнул напоследок виконт и удалился.

В карете Райан снял с себя надоевший камзол и кинул его на голову брата, уплывшего в обморок, укрывая тем самым от солнечного света, бьющего в окна. Уже давно всё было приспособлено для того, чтобы солнце видело всё. Ведь люди этой стороны так боялись ночи и того, что в ней скрывалось, особенно после рассказов жрецов.

— Райан, о чём ты опять расспрашивал Томаса? — смотря в окно, спросил их отец.

— Мне просто была интересна логика поступков жрецов. Зачем богам наши жертвы? Жрецы говорят, что боги, особенно Аарон, нас везде услышат, где есть солнце, но при этом мы обязаны ходить в храм и именно там, после платы, что-то просить у него. Волнуют ли вообще богов наши просьбы или им достаточно только того, что мы в них верим? — рассматривая собственные руки и боясь поднять на отца глаза, потому что снова мог увидеть в них разочарование, тихо озвучил свои мысли Райан.

Тяжело выдохнув, Эрик сжал пальцами переносицу.

— За что мне это? Райан, я прошу тебя, перестань задумываться надо всем этим хотя бы во время службы, не позорь меня.

— Да, отец, — едва слышно произнёс Райан.

— Почему? Он ведь просто любопытствовал, это же не запрещено, — прохрипел Томас, пару мгновений назад успевший вернуться из обморока.

— И ты туда же, — устало стукнувшись затылком о стену кареты, сказал Эрик. — Достаточно на сегодня, нам снова надо будет обращаться к лекарю для тебя.

Братья не решились спорить и замолчали, а через пару часов они прибыли из столицы к своему семейному замку, расположенному вблизи подлунной стороны мира.

Граница выглядела как обычный лес, хоть и затянутый непроглядным туманом. Кто знает с солнечной стороны — какие тайны он скрывает?