— Ну, что я могу сказать? Обычный солнечный удар, лорд. Юноше нужен покой, — убирая инструменты в саквояж, говорил семейный лекарь. Эрик, сложив руки на груди, внимательно его слушал, оперевшись о дверной косяк, пока Томас мирно спал.

— Через сколько он поправится? — спросил Эрик.

— Буквально пару дней, — пожал плечами лекарь, но на пороге спальни остановился и повернулся к барону. — Инструкции всё те же: ограничить солнце.

— Знаю, — поджав губы, произнёс Эрик. — Можете идти, — устало выдохнув, он прикрыл глаза.

Практически через мгновение после ухода лекаря в спальню ураганом ворвался Райан.

— Отец, как он? — шёпотом осведомился Рай, рассматривая спящего брата.

— Обычный солнечный удар, — скривив уголок губ, произнёс Эрик, недовольно глядя на младшего сына.

— О, а можно я посижу с ним? — стараясь не шуметь, Райан осторожно подходил к кровати Томаса.

— Нет, — отрезал Эрик, дёрнув головой.

— Почему? — слегка обиженно поинтересовался Райан.

— Ему нужен покой, а ты его не дашь, — подхватив Райана под локоть, Эрик вместе с ним вышел из покоев Томаса.

Выдернув руку из крепкой отцовской хватки, Райан, стараясь сдержать рвущиеся слёзы, почти бегом направился в сторону картинной галереи. Эрик, тихо простонав, приложил руку ко лбу.

***

Ожесточённо растирая золотые глаза кулаками, Райан медленно шёл меж картинами разных эпох и поколений его семьи. Он бывал здесь довольно редко, а в последние годы и подавно не появлялся. Вот огромное полотно, где Бог Бардов, Рали, дарил роду баронов Тройских своё благословение.

Наивное детское лицо с чарующей улыбкой. Очередной сын Аарона, совсем на него непохожий. Впрочем, таких много.

На следующем полотне уже изображались первые бароны в рыцарских доспехах.

Райан не смотрел по сторонам, он молча брёл вперёд, не замечая, как покинул основную часть галереи и дошёл до всегда закрытой секции. Эрик запрещал Райану туда заходить, но сейчас столь манящая дверь была неожиданно открыта. Внезапно проснувшееся упрямство заставило его зайти в запретное место. Райан не знал, чего ожидать, но уже представлял, как раскроет какие-нибудь невероятные тайны. Однако реальность оказалась куда более прозаичной, но не менее впечатляющей. В закрытой секции находилось лишь одно полотно, гордо занимающее небольшую территорию. Райан уже хотел было подойти поближе и рассмотреть то, что на нём изображено, как позади раздался глухой звук. Испугавшись быть обнаруженным, Райан стрелой вылетел из комнаты, успев её прикрыть, и спрятался за одним из поворотов.

Раздались тяжёлые чеканные шаги. Эрик, рассматривая картины, направлялся прямо к притаившемуся Райану. Хотя, может, и не к нему.

Заметив, что он один в галерее, Эрик вновь тяжело вздохнул и, прошептав: «Неугомонный» — отправился к уже знакомой Райану комнате.

Как только за отцом закрылась дверь, Рай выскользнул из своего укрытия и, стараясь не шуметь, быстро сбежал из галереи в соседний коридор, выходящий к оранжерее. В ней повсюду росли совершенно разные цветы и травы, Томас как-то рассказывал Райану, что их высаживала их мать.

Проведя рукой по роскошному бутону алой розы, Райан вновь погрузился в воспоминания о детстве. Его всегда волновал вопрос: почему отец пренебрегает им? Что Райан сделал не так? Неужели всё из-за того, что мать погибла после его родов? Крепко зажмурившись, Райан по привычке сжал кулаки и тут же почувствовал, как по ладони заструился теплый ручеёк алой крови. Выпустив из плена розу, Райан стал оглядываться в попытках найти то, чем можно будет перевязать руку. Однако вместо этого он заметил отца, как обычно, вышагивающего походкой военного прямо меж столбов коридора, отделявшего галерею от всего остального замка. Эрик, впрочем, как и всегда, не заметил Райана, опустившего голову и вновь сжавшего кулаки, не обращая внимания на кровь, продолжавшую медленно стекать по загорелым рукам юноши.

***

До Разделения люди сказали бы, что сейчас одиннадцатый час ночи, но тем, кто всегда живёт при свете солнца, ныне неведомо подобное. Хоть они и сохранили свой режим за счёт часов. Поэтому, когда Эрик отправился спать, Райан выбрался из постели и пошёл к брату.

Благо, жили они по соседству, и риск быть замеченным являлся очень маленьким, ведь отец спал в другом крыле.

— Эй, Том, ты спишь? — тихо приоткрыв дверь и проскользнув внутрь, осведомился Райан.

— С тобой уснёшь, — послышался смешок с кровати. Томас, по-прежнему выглядящий довольно болезненно, приподнялся на подушках, щуря бездонные чёрные глаза от пробивающегося даже через занавеси солнца.

— У меня есть вопрос, — уже увереннее подойдя к кровати и присев на неё, начал Райан.

— Я даже не сомневался, — усмехнулся Томас, с теплотой наблюдая за братом.

— Ты помнишь маму? — спросил Райан и затаил дыхание в ожидании ответа. В глазах Томаса появилась глубокая задумчивость задёрнутая пеленой далёких воспоминаний.

— Да, хоть это и было довольно давно, — всё же произнёс он, прошелестев словно ветер в лесных ветвях.

— Какой она была? — поддавшись вперёд, продолжил расспрашивать Райан. Раньше он не осмеливался задавать вопросы о ней, боялся вызвать гнев отца, но сейчас его словно что-то толкало в эту пучину, из которой не выбраться.

— Очень… тёплой, мирной, спокойной. Она словно гавань, рядом с которой было безмерно уютно и комфортно, — мечтательно улыбаясь, произнёс Томас, продолжая вспоминать, порой его тянуло на излишнюю поэтичность, вдохновлённую старыми книгами. — Почему ты интересуешься?

— Ну, просто до этого как-то мне никто о ней не рассказывал. Единственное, что я о ней знал, так это то, что стал причиной её смерти, — с печалью пожал плечами Райан.

— Это не так, — мотнул головой Томас, слегка нахмурившись. Райан было вскинул на брата глаза, полные надежды, но тот вновь его остановил: — Прости, большего я сказать не могу, не моя тайна.

Печаль, сочувствие и предупреждение в глазах Томаса действительно заставили Райана отступить, но лишь от этой темы.

— Том, прости заранее за вопрос, но, всё же, ты не знаешь причины, почему отец так ко мне относится? — от волнения Райан начал ёрзать по кровати.

— Как? — приподнял бровь Томас, хотя в его глазах мелькнуло понимание.

— Иначе, чем к тебе. И дело не в старшинстве! — заметив, как брат уже открыл рот, дабы оспорить, Райан слегка повысил голос. — Просто ко мне он куда более холоден, словно я для него… какой-то другой, — тихо закончил Райан.

Томас откинулся на подушки, слегка передвинул одну из них вместе с балдахином, дабы прикрыться от вечного солнца, и стал задумчиво рассматривать потолок.

— Пообещай мне, что ты никогда не скажешь об этом отцу, — спустя несколько мучительно долгих мгновений тишины, произнёс Томас, не отрывая взгляда от расписных узоров.

— Конечно, — Райан истово закивал головой и даже затаил дыхание.

— Это, одновременно и очень просто объяснить, и очень сложно, — словно сам себе сказал Томас и, глубоко вздохнув, словно перед прыжком в воду, выпалил: — Ты не его сын.

Райан замер. Втянул воздух сквозь сомкнутые зубы и как-то неловко повернул голову в другую сторону, к стенам, двери, направляя взгляд куда угодно, кроме брата.

— И… как? — сипло спросил он спустя несколько мгновений, во время которых Томас с сочувствием за ним наблюдал.

— Я не знаю подробностей, — качнул головой Том. — Но это было не по её воле. Отец был в столице, она, из-за слабого здоровья, осталась здесь. Тогда всё и произошло. Из этой связи родился ты, — эти слова давались Томасу с большим трудом, но он продолжал их вываливать, в какой-то мере стремясь таким образом избавиться от груза вины перед братом и ответственности перед собой.

— А ты? — едва сдерживаясь, чтобы не поддаться эмоциям, спросил Райан.

— Мне было три года, я находился в другом крыле и сам узнал обо всём от отца только через несколько лет, — в этот раз Рай чувствовал, что брат не врал, до этого он недоговаривал, и только сейчас был чист, но выяснять подробности не мог, этого и так было достаточно, чтобы навсегда пошатнуть хрупкое равновесие их семьи и отношений внутри неё.

— Но почему он оставил меня?! Почему не бросил?! Я ведь доказательство его позора! — не выдержав, Райан вскочил и стал метаться по спальне, словно загнанный зверь, ищущий глупую надежду для собственной свободы.

— Потому что так хотела мать, — раздался поразительно холодный для такой ситуации голос Томаса.

— Что? — отпустив чернильные пряди, которые сжимал, в попытках утихомирить внутреннюю боль, поражённый Райан повернулся к брату.

— Она попросила оставить тебя и заботиться как о родном сыне. Отец тоже любит тебя, но порой воспоминания могут застилать ему глаза, — куда более проникновенно продолжил Томас. — Тебе просто надо поверить. В себя, свои силы и мысли, в окружающих.

— Поверить? — чуть не захлебнувшись в последствиях всё подкатывающих слёз, спросил Рай. — Вера слишком эфемерна и незначительна, — влияние братских книг и с Райаном сыграло злую шутку.

— Но именно она заставляет двигаться вперёд, — вновь покачав головой, с сочувствием произнёс Томас.

Ничего не ответив и лишь поджав губы, Райан выбежал из комнаты брата на улицу.

Томас устало выдохнул, тем самым напомнив отца, и вновь откинулся на подушки.

— Ему надо побыть одному, чтобы всё осознать и принять, — прошептал он сам себе и вновь забылся беспокойным сном.

Райан, тем временем бродя по оранжерее, действительно пытался осознать все слова брата.

— Я для отца позор, ублюдок, — беспорядочно шептали его губы. — Я должен доказать ему, что тоже достоин называться его сыном, стать, пусть и не кровным, но достойным наследником его крови… но как это сделать? В сравнении с Томасом я бесполезен, только более здоровый. А, может, на том и сыграть? Раньше ведь доказывали свои права на дуэлях и сражениях! Как и сейчас! — остановившись в центре оранжереи, Райан невменяемыми глазами осмотрел всё вокруг и остановился на плотном тумане, что тянулся из леса. — Я могу стать героем, если приведу доказательство своей победы из подлунной стороны.

Райан метнулся в замок. В бесчисленных коридорах, где иногда мелькали силуэты беспокойных слуг, он начинал красться, словно вор, нарушивший покой благочестивой семьи. Витые лестницы, коридоры, двери сменяли друг друга калейдоскопом красок и бликов, но Райан всё же смог добраться до собственных покоев, чутко прислушиваясь к звукам окружающего его мира.

Тишина.

Проскользнув внутрь, он тут же кинулся рыться в собственных вещах. В одной из тумб он нашёл искомое: старый двуручный меч, который Райан использовал для не самых успешных тренировок. Спрятав оружие в лежавшие рядом ножны, он передвинул пояс так, чтобы меч оказался на его спине, спрятанный под одеждой.

Обратный путь к оранжереи протекал словно в тумане. Тумане бессвязных мыслей и спутанных эмоций метущегося сознания.

Стараясь передвигаться как можно тише, Райан покинул коридор и вновь вышел на улицу, в оранжерею. Его мысли по-прежнему несли мало вразумительного, сейчас им правили эмоции, поэтому без каких-либо намёков на страх, Райан бросился в лес, окутанный туманом.