Раки для собаки

Мы похожи на троп "Кошка с собакой", но на самом деле являемся "солнца и луна"

Чтобы показать свое отношение к новой работе, Бэкхён показательно засовывает два пальца в рот и делает вид, что его тошнит. Переусердствует, вскакивает с места, убегая в туалет. Позер. Чондэ закатывает глаза, потому что только так получается не смеяться. Правда, Бэкхён оказывается настолько позером, что телефон Чондэ через пару минут разрывается от сообщений, в которых Бэкхён скидывает ему фотки разных отелей. Он хочет не появляться на работе никогда. Хочет, но не может себе выкрасть даже отпуск, поэтому просто строит планы, чтобы однажды отпуск появился и позволил ему сорваться.

Возвращается он с самым здоровым видом, потому что ничего и не было. Его офисный костюмчик выглядит немного несуразно, ему бы такие не носить, но к его профилю дел достаточно подходящий. Бён садится за свое место, но сразу же переезжает поближе к Чондэ, показывая еще пару вариантов. Отели рандомные, как и страны, где те находятся. На счету чертовски много денег, что Бэкхён искренне не смотрит на стоимости отелей. Он не был самым прагматичным, за этот вопрос в их скромной семье отвечал именно Чондэ, который тоже устал и был готов тратиться, поэтому его идеи казались одна безумнее другой.

— Из всех твоих предложений самым реальным звучит только "помочить ножки в луже", — ворчит Чондэ, сохраняя эскиз и отправляет распечататься, — составь план действий, а я уже выберу тебе место.

— Ты так говоришь, словно у нас получится куда-то поехать, — ворчит Бэкхён, трет глаза, а потом тянется за очками, чтобы сесть за работу, — ты придурок? Откуда красный-то?

— А? — Чондэ забирает распечатанным листок, но вопрос прекрасно слышал, смотрит на цветовое решение, устало вздыхает и возвращается менять покрас, — нам нужен отпуск.

— Ага, — мурлычет Бэкхён, лениво улыбается ему, словно в снисхождении, — только осталось его получить.

Дружелюбно обмениваются еще парой гадостей, а потом Чондэ уходит к ребятам из разработки, ведь работу совсем никто не отменял. В их случае - никогда не отменял. Бэкхён в принципе дописывает основную работу, а потом лениво крутится на стуле, надеясь дождаться Чондэ, чтобы пойти на обед. Работать ему совершенно не хотелось: жарко и обидно, что многие отдыхают, купаются, а они вынуждены просиживаться в офисе. И ладно Чондэ хотя бы перемещается по зданию, иногда развлекаясь в лабораториях и с другими людьми, Бён же сидел за компьютером весь день.

— Дрянь, — Чондэ ругается как-то умилительно приятно, Бэкхён всегда улыбается на это, смотрит на него, дожидаясь пояснения. Но Чондэ вместо этого ставит оба контейнера с обедом на его стол, отодвигая мышку тем самым.

— От тебя воняет, — смеется Бэкхён, но в противовес своим словам ловит руку Кима своей и осторожно целует рядом с красным неровным следом у запястья. Он обжегся, видимо, только что, морщит нос, но не вырывается, — что-то опять переделывать?

— Нет, просто не соваться туда пару дней, пока они меня не перестанут ненавидеть, — он вроде шутит, но накосячил, теперь будет ходить с некрасивым следом, — давай поедим, пока мне еще хочется жить.

Звучит убедительно, поэтому Бэкхён его отпускает, дожидается, пока Чондэ подсядет ближе к нему и захватит себе палочки. Рассказывает между делом о том, что пролил какой-то состав на рукав халата, а тот стек и на руку. Получил за это от специалистов, хотя нарушение было от них, а не от человека, отвечающего вообще за другие вещи. Почему его, художника, в такие места вообще гоняют. Бэкхён шутливо его жалеет и обязательно напоминает о том, что им нужен отдых. И всё бы ничего, но к ним подходит девушка из отдела кадров, мягко встревая между ними.

— Мне тут один график нашептал, что вы кучу лет не ходили летом в отпуск, — делится она, едва заметно размахивая какими-то бланками, привлекая внимание Бэкхёна. Чондэ скептически ее осматривает, потому что такие предложения могут привести к еще больше работе. Чондэ и дома сидит за рисунками, чтобы нахватать больше денег для всех целей их жизни.

— Так всё же было забито, — напоминает он, получает кивок, потому что они давно пропустили момент, когда надо было забивать себе очередь на лето. Они и зимой не отдыхали, отпуск казался слишком далеким понятием для них.

— Было. Но одного я уволила, а вторую отправила в декрет. Тут появились два местечка с разницей в два дня. На две недели. Берем?

— Еще бы, — мурлычет Бэкхён, тянет руку за бланком. Он полон энергии, Чондэ обязательно его нарисует в умилительно-мультяшном образе, чтобы продвигать свои соцсети вне этого офиса. Чондэ его всегда рисует именно после каких-то энергичных событий, а Бэкхен вроде и не против, будто это его выдуманный персонаж. Настоящий персонаж он вот тут, собирающийся с Чондэ в отпуск, но:

— А когда?

— Послезавтра первый, — она говорит это совершенно спокойной, отдает Бэкхёну бланк, второй начинает протягивает Чондэ. От него звучит что-то в стиле "так скоро", но Бэкхён хватает и второй бланк, с силой сжимает колено Кима и наклоняется к нему.

— Рот закрой.

— Правильное решение, — мурлычет девушка и уходит, оставляя их на заполнения. Бэкхён недовольно морщится и показывает Чондэ кулак, чтобы он не выделывался. Да хоть прямо сейчас, он собирается отдыхать, а не думать о планах и прочих мелочах. Конечно, для Кима спонтанные поездки будут ужасной нагрузкой, у него даже есть планы на послезавтра, но не_отдыхать_из-за_планов Бэкхён не собирался.

Ему не нравится, когда я рисую ему щенячьи ушки

Какой-то стойкий запах смесей из всяких дрянных компонентов печати объемного принтера остается на коже Чондэ, странный получается еще и из-за запаха геля для душа. Бэкхёну в принципе плевать, он немного неловко опирается коленями о диван так, чтобы ноги Чондэ были между его ногами. Зануда недовольно отрывает взгляд от книжки, у него всё еще есть полчаса из сорока минут чтения, но у Бэкхёна нет совсем никаких занятий для этих полчаса чтения. Он мягко зарывается руками в волосы Чондэ, с едва ощутимой силой их оттягивает чуть наверх и назад, заставляя Кима откинуть голову.

— Какой же ты мерзкий, Бэкхён, — шепчет Чондэ, но Бэкхён зарывается носом в его волосы и показательно вдыхает, словно нюхает чужую кожу таким способом. На самом деле, просто дразнится. Нежное похлопывание по бедру от Чондэ могло бы сойти за заигрывание, но он так делает только тогда, когда старается не злиться, но показать недовольство.

— Блять, люблю тебя, — быть таким же тихим, как Чондэ, у него не получается, но тоже почти что шепот. Бэкхён отстраняется, приглаживает чужие волосы ладошкой и смотрит на Чондэ сверху. Тот мягко его приобнимает за пояс, позволяя остаться вот так, да даже усесться себе на колени, — ты словно от факта приближающегося отпуска выглядишь спокойней.

— Смирился с мыслью, что опять буду перезаписываться к врачу.

— Ой, да ладно тебе. Нам же не обязательно не быть дома в этот день, — Бэкхён не очень-то помнит, когда они должны сходить, но и проблемы в этом не видит. Ни в том, чтобы перенести. Ни в том, чтобы быть тут. Чондэ фыркает на это, наклоняется вперед, чтобы быть немного ближе, — а? Мы едем в другую страну?

— Ты скинул кучу фоток разных развлечений, а не план, — напоминает Ким, — побегать по пустыне? Верблюды?

— Если что, это два разных пункта. Верблюды просто так пришлись к слову, пустыню я бы выбрал на внедорожнике. Или пешком. Ну и пляж, хочу пособирать ракушки.

— Звучит так, словно ты напрашиваешься в Эмираты, — Бэкхён задумывается, на этом моменте Чондэ его целует в подбородок, сам же жмурится, больше от усталости, чем от этого действия. Бэкхён хитро улыбается и смотрит на него с неким вызовом, — что? Правда напрашиваешься?

— Поебемся?

— Бэкхён, — он и сам прекрасно понимает, что глупо переводить тему вот так. Но он вроде и не переводил, а на самом деле предлагал. Только вот, Чондэ кусает его челюсть исподнизу, больше для того, чтобы показать, как ему не нравится это всё, потому Бэкхён морщится и мягко отодвигается, — отстань. Мы вроде решаем важные вещи.

— Тогда да, я хочу туда, — на самом деле, ему немного обидно, поэтому он самым вредным способом пытается раздражать Чондэ. Тот закатывает глаза, а потом лениво улыбается ему.

— Поебемся?

— Нет, — Бэкхён расслабляется, улыбается ему в ответ, потому и звучит мягче, — давай мы сначала подумаем про отпуск, а потом я отстану от тебя.

Если задуматься, Бэкхён бы на самом деле предложил Чондэ секс, точнее, он и предлагал. Но ведь прекрасно знал, как для него важно спокойствие, которого ему не хватает в течение дня. Безмолвное правило - не трогать Чондэ, пока он читает или рисует. Тем более, рисует дома Чондэ не всё время. Иностранцы заказывают у него нечто грандиозное или фурри, последнее он не очень любит делать, поэтому старается брать заказы пореже. Но деньги им нужны, даже если они не нуждаются. Вот сейчас.

— Ты же понимаешь, что мы не можем поехать туда? Нужно выбрать место попроще?

— Разве у нас не достаточно денег? — Чондэ передразнивает его, берет телефон с дивана, чтобы открыть приложение банка. Бэкхён мягко опирается лбом о лоб Чондэ, чтобы подглядывать в экран. Когда сидишь в такой позе, можно невольно подглядывать в широкий разрез футболки Чондэ, разглядывать его кожу с созвездиями родинок и драконами. Бэкхён не может не смотреть, поэтому Ким мягко похлопывает его по щеке, привлекая внимание на их предмет разговора.

— Ставка на кредиты за это время выросла в шесть раз, Бэкхён. И если мы сейчас сильно потратимся, ты и дальше будешь раз в месяц ругаться с хозяйкой и сам чинить краны. Оно тебе надо? Мы уже проебались с чистой суммой, давай не рыпаться сильно?

— Меня бесит, что ты умный, — ворчит Бэкхён, но искренне смотрит на то, что Чондэ ему хотел показать. Им правда придется брать кредит, даже если они не потратятся на отдых. Их счет может и выглядит хорошо, но конечные цели покупки безумно далеки от этого теперь, — давай всё равно отдохнем? Не там, но куда-нибудь поедем. Нам в любом случае не купить самим, просто внесем меньше, чем у нас есть. Две недели, мы заслужили.

— Хочешь пустыню? — Чондэ убирает телефон, но Бэкхён не может от него оторваться и хоть как-то отстраниться, впритык смотрит ему в глаза, моргает долго, показывая так согласие, — я бы море выбрал, если честно.

— Знаю, — шутливо дует на него Бэкхён, словно спасает от жары. Чондэ и правда не любит в жаркое время года быть активным. Бэкхёну бы побегать, кучу приключений, — если хочешь, можем выбрать место, где хорошая зона возле отеля или можно снять домик у воды. Только давай договоримся хотя бы на одну экскурсию.

— Схожу в тобой, куда хочешь, не парься, — обещает Чондэ, — так что можешь выбирать и активный план.

— Отлично, — Бэкхён отстраняется, даже поднимается, чтобы освободить Чондэ от своего веса, — это я и хотел услышать. Можешь дальше читать.

— Погоди? — Чондэ мягко ловит его футболку, не давая далеко уйти. Конечно, его сбили, никакие книжки не вернут внимание, — а как же спонтанное предложение?

— Мы вот так теперь секс называем? — Чондэ фыркает, но кивает, — допустим, я не против. Мне потом не будут высказывать за сбитый график жизни?

— Пиздуй мойся, а я главу дочитаю, — он смеется, опускает футболку и откидывается обратно на диван. Теперь очередь Бэкхёна закатывать глаза, но не возмущаться. Он в принципе никогда не бывает возмущен чем-то в Чондэ.

Иногда его солнце прячется за облаками, потому что даже самые яркие устают

Первым в отпуск уходит Чондэ, делает свои дела, покупает билеты и даже собирает сумки. Бэкхён краем глаза замечает Египет, но не спорит. Ему-то по большей части плевать на место, лишь бы оно было прекрасным. Он накидывает своих желаний, чтобы Ким самолично распределил все дни их отдыха, всё забронировал и устроил им. Бэкхён тем временем экстренно закрывает все документации и отчеты, чтобы потом скинуть Чондэ большую часть своей зарплаты на траты в этой поездке.

В их фирме Чондэ был постоянным сотрудником совсем недолго, скорее всего, он уволится сразу же, как они закончат разработку игры, и уйдет к китайцам. Последним очень нравится его стиль рисования, такое пригодится для их конвейерных игр, да и сам Чондэ явно не против сорвать юаней. Мелькая рисунками в промо их компании, Чондэ набивает себе популярности личной, хотя и так был не в самых потерянных закромах арт мира.

До своего отпуска Бэкхён делает себе ногти, потому что его забавляла эта идея для отпуска. Чондэ оценивает сердечки на средних пальцах, наверное, идея в большей мере принадлежала именно ему. Вообще, Чондэ во многих вещах поддерживает Бэкхёна, скорее ставит себя в менее выгодное положение, если это требует ситуация. В их отношениях он отвечает за комфортные решения, Бён искренне это ценит, старается ему соответствовать.

Хочешь отдых со всеми удовольствиями? Конечно, я его тебе устрою, даже если такие "удовольствия" мне не по душе. Хочешь эксперименты со внешностью? Я помогу найти тебе хорошего мастера, хотя сама идея мне может не нравиться. Бэкхён старается считаться с его мнением, с его вкусами и стилем быта. Это было безумно сложно в первое время для них обоих, потому что и Чондэ таким мягким к нему не был. Это совместная работа над комфортом? Похоже на то.

Человеком активным Чондэ не был, постоянный домосед, не самый общительный, так еще и не самый дружелюбный. Тот факт, что они познакомились, так еще и не через социальные сети, является каким-то чудом для Бэкхёна. Бэкхёна, который каждые выходные ходит с друзьями в какие-нибудь импровизированные походы, иногда и в бары, между делом два раза в зал. У него много энергии, сил, планов, желаний и друзей. Быть вместе казалось невыносимым вначале.

Их проявление любви было совершенно полярным друг другу, но теперь приносило самое настоящее удовольствие именно этим. Нельзя угадать, что ожидать, потому что вы разные. Бэкхён говорил, что они похожи на концепт "кошка с собакой", используемый в популярной культуре. Рисуя совершенно разные образы, Чондэ нашел более подходящее определение, которое не совсем было по душе Бэкхёну. Солнце и луна. Солнцем себя Бэкхён не считал, хотя был именно таким.

— В пять утра? — шепчет Бэкхён, разглядывая билеты. Чондэ сидит на полу, складывает последние вещи в чемодан, оборачивается на него, не видя ничего удивительного, — и что? Не спать?

— А у тебя есть другие варианты? — Чондэ его даже скептически осматривает, вероятно, уже имея планы, как себя развлечь, — можешь лечь спать сейчас, я разбужу тебя в два.

— А могу что еще? — в этот момент Чондэ как раз отворачивается, убирает их паспорта немного в сторону, чтобы случайно не запихнуть в вещи. Ким пожимает плечами, а Бэкхён тихонько подходит к нему со спины, присаживается на корточки и обнимает, — ну Чондэ?

— Можешь собрать себе аптечку блевотника, если тебе скучно, — Бэкхён кусает его плечо за такие слова, но Чондэ только гладит его по голове рукой пару секунд, возвращается к своим делам, — но предложение очень даже серьезное.

— Это дело двух минут.

— Есть двухминутные планы получше?

— Да расслабься ты, — Бэкхён мягко сжимает плечи Чондэ, словно собрался их размять немного. Тот, правда, держится в игнорирование этого факта не долго, откидывает голову назад, прикрывая глаза, — у нас есть столько времени без сна до самолета, можно посвятить его себе. Тем более, ты сделал всё, чтобы не собирать сумки в последний момент.

— Ты же знаешь...

— Ага, — Бэкхён встает на колени, потому что это будет более устойчивая позиция, как раз к моменту, как Чондэ полностью падает на него спиной, — поэтому риллакс? Там ванна с пеной, масочки?

Есть некая занудная черта в Чондэ: не уметь отдыхать. Он не был чертовым трудоголиком, но и процесс отдыха он создать для себя не мог. А то, что может ему предложить Бэкхён, было безумно непривычным для Чондэ. У Бёна отдых всегда был либо активным и выматывающим настолько, что потом падаешь, либо вот таким, где ванна и масочки. Отдых Чондэ был просто - не работать и рисовать, хотя рисовать и было его работой. Поэтому ему немного не по душе это всё вычурное "отдыхание".

Правда, сейчас он уже получает некое наслаждение от того, что Бэкхён ему может устроить. Планы относились к Чондэ, а вот их реализация - Бэкхён. Сейчас же Чондэ просто должен доставить его за ручки в Египет и выдать план, а там уже будет делать всё Бэкхён, пусть и везде опаздывать. У них и правда куча времени до самолета, наверное, стоит его провести вместе. Они давно не отдыхали, даже находясь в одной квартире вместе.

— Собери доки и таблеток, я тут заканчиваю. У тебя пятнадцать минут, — бросает Чондэ, целует Бэкхёна в щеку, прикладывая достаточно много усилий, чтобы приподняться к нему.

На самом деле, Бэкхёна действительно чертовски тошнит в дорогах, если они не пешие или не дикие. Поэтому ему правда стоит собрать себе лекарств от тошноты, да и всяких других, какие могут пригодиться, вроде обезболивающего или жаропонижающих. У них было мало путешествий вместе, тем более вне страны, но привычным стало то, что Бэкхён отвечает за лекарства, а Чондэ за документы. За документы, которые кидает сейчас рядом с кроссовками, чтобы точно не забыть. Лучший.

— Ты капаешься, — ворчит Чондэ, уходит наливать воду в ванну, по ходу дела ставит будильник на телефоне, чтобы у них было время собраться и вызвать такси, не забыв про него, — я сейчас передумаю и лягу спать.

— Ты максимум сядешь рисовать, — смеется Бэкхён, стараясь кинуть это ему вслед. Чондэ к нему возвращается уже без футболки, игриво пританцовывает, пока идет за бельем, — это соблазнение?

— Я не жду, — напоминает Чондэ, Бэкхён поднимается, наспех закидывает два разных пакетика с лекарствами в разные сумки, чтобы иметь в ручной клади самое необходимое, а остальное оставить на новую страну. Ким уже уходит обратно в ванную, поэтому Бэкхён раздевается уже по пути.

— Ты специально ведешь себя, как зануда, чтобы привлечь больше моих приставаний? — спрашивает Бэкхён, показательно строго, словно учитель какой-то. Чондэ улыбается ему, выключает воду, потому что тут достаточно, чтобы не перелить двумя телами. Но Бён недовольно закатывает глаза, подхватывает его, чтобы закинуть в воду, показывая свое недовольство. Нарочитое, ненастоящее во всех своих проявлениях, потому Чондэ, пусть и не ожидает этого, не ругается, — утоплю тебя, чтобы ты не ворчал.

— Сейчас ты ворчишь, — смеется Чондэ, тянет Бэкхёна к себе, как раз, когда тот забирается в воду, — если мы тут говорим, то я обожаю твое внимание, но иногда ты бываешь слишком настойчивым.

— Сейчас? — предполагает Бэкхён, на секунду замирая, чтобы решить, как устроиться получше. Это место не самое удобное, как хотелось бы для таких дел, — когда будем покупать квартиру, надо найти с большой ванной.

— Можем выбрать новостройку и самим взять ванну, какую хотим. Или переделать под ноль. С нуля? А? Что с лицом?

— Ты же сам сказал про цены, а теперь предлагаешь неподъемные варианты? — Бэкхён дразнится, но и на самом деле переживает из-за этого вопроса, но Чондэ мягко его поглаживает по плечу и целует в щеку, вселяя какую-то уверенность.

— Порисую в лишний раз фуррей.

— Ты когда это говоришь, прям источаешь омерзение.

— Наверное, это не моя любимая деятельность, — отмахивается Чондэ, снова целует Бэкхёна, этим уже успокаивая себя, — сейчас нам надо отдохнуть. Во всех смыслах этого слова. А там уже и фурри, и работа, и квартирные вопросы.

Иногда я боюсь, что ему может стать скучно

Кажется безумно забавным, что Чондэ пытается быть активным. Разговаривает на регистрации в аэропорту в одной стране, потом в другой. Он старательно объясняет таксисту всё, что может объяснить, потому что египтянам совершенно плевать на английский язык. А потом уже устало, но не менее старательно на том же английском общается с девушкой на рецепщене. Девушка говорит о том, что случилась какая-та накладка, что ей нужно проверить, просит подождать пару минут, а Бэкхён искренне ждет, что Чондэ расплачется. Не хочет, но не удивится.

Общаться с людьми ему было сложно. Накладно. Это требовало энергии. Чондэ был их тех людей, которые выбирают задавать вопросы в чате, а не по телефону, лучше боту, а тут взял на себя все вопросы коммуникации. Девушка проблему решает меньше, чем за две минуты, но Чондэ уже остается без сил, забирает карты-ключи и вымученно ей улыбается. Она дает им чертового швейцара, Чондэ терпит его до последнего, немного нервно прощается с ним. А потом закрывает дверь номера и присаживается на корточки, закрывая лицо руками.

— Ты молодец, — поддерживает Бэкхён, присаживается на корточки и мягко гладит его по плечу. Чондэ тихо сипит, не отвечая на это никак, — хочешь побыть один?

— Хочу порисовать, — признается Ким, а Бэкхён не может не улыбнуться на это. Чондэ очень сильно хочет побыть один, потому что рисование - изоляция от других. Бён это знает, целует его в макушку и встает.

— Пойду осмотрю территорию, — Бэкхён говорит это так, словно они погоду обсуждают, а не пытаются игнорировать чужой уровень социализации. Он убирает сумки подальше в номер, меняет футболку, позволяя Чондэ спокойно незамеченным уйти в ванную. А потом сам уходит, хватает с собой только телефон.

Только сейчас Бён вдается в подробности своего местонахождения. Вокруг шумно, явно не для его спутника, но не так уж и разнообразно, как могло бы понравиться в полной мере Бэкхёну. Шарм-эш-Шейх во всех афишах звучал отдыхом семейным. Джаз Фанара, конечно, место с кучей звезд и развлечений, но от него тоже веет неким семейным образом. Бэкхён набирает кучу брошюрок, словно у Чондэ нет никаких четких планов, покупает за кучу местных денег вино, примерно рассчитывает, сколько времени нужно Чондэ успокоиться.

Жарко. Контраст от кондиционеров заставляет виски болеть, они непривычные к такому климату, менее влажному, более горячему, Бэкхён ощущает себя мокрым насквозь. Таким же является, видит в отражении зеркал лифта, какие у него мокрые волосы и лицо, но раздеваться искренне не хочется, когда ты на улице. Духота стоит дикая, сжимает всё внутри легких, если пробежаться немного. Приходится постоять пару секунд, безумно долгих, чтобы собраться с мыслями и зайти в номер. Делать вид, что Чондэ не выдохся в первую минуту их отдыха, было сложно.

— Какая же тут безумная жара, — тянет Бэкхён, заходя внутрь, стягивает обувь и проходит внутрь. Кима он находит в кресле, рисует сидит в планшете, свив себе гнездышко в этом огромным кресле. Чондэ достаточно равнодушно указывает куда-то рядом с собой. Вода со льдом. Какой заботливый. Бэкхён наливает себе стакан и садится рядом на подлокотник кресла, — как дела?

— Если это имеет значение, у меня правда не было планов на сегодняшний день, я бы предложил тебе поебланиться и послоняться. Это правда так и задумано, а не мои заг...

— Я бы тоже никуда сегодня не пошел, — это правда. И Бэкхён бы никуда не хотел сейчас идти. И Чондэ не врет, дело не в том, что его социальная батарейка иссякла. Бэкхён заглядывает в планшет, приглядываясь к рисунку, — о? Опять я?

— Ты меня успокаиваешь, — улыбается Чондэ, продолжает казаться уставшим, но уже и правда выглядит спокойней. Ким рисует в основном в аниме стиле, не портретное сходство, так, общие черты. Но у него есть конкретный персонаж Бэкхёна, который узнаваем и в его профиле, и в жизни Бэкхёна, — пусть для разнообразия будет Кёнпён в шляпке.

— Умилительные плечики, — ворчит Бён и поднимается с места, чтобы лучше осмотреть номер. Чондэ тихо хихикает, но всё же убавляет румянец на чужих нарисованных плечах.

Номер отличный. Даже слишком. Тут была отдельная зона для быта, вроде крошечного коридорчика со шкафами, холодильничком и входит в ванную. Место для сна отделялось неполной стенкой из стеклянных окошек, словно под стиль Прованса. Огромная кровать рядом с окном и пара кресел со столиком в противоположном углу. Окно было угловым, с одной стороны являясь балконом, располагалось от потолка к полу. А вид какой. Чондэ явно постарался с выбором?

На улице солнечно сегодня, это самое солнце отражается на коже Чондэ, потому что кресла стоят напротив окна, достает даже тут. Ким собрал им светлой одежды, даже домашней, смотрится контрастно. Он предугадал? Или это художественный взгляд? Бэкхёну не важно, он просто рад, что они могут тут передохнуть в этом вычурном комфорте. Перелет выбивает силы из всех, особенно из таких восприимчивых, Бэкхён даже рад, что планов не было. Лучше бы им отдохнуть вместе, а потом уже пытаться строить из себя героев, которыми ни один из них не был.

— Я взял вино, — делится Бэкхён, заставляя Чондэ на себя посмотреть так, словно это вообще было не нужно.

— В баре есть, я брал номер для взрослых.

— Для взрослых? — мурлычет Бэкхён, игриво поводя бровями, — а что тут еще для взрослых есть?

— Твои контексты, — Бэкхён закатывает глаза, но улыбается, — кстати про взрослых, я нашел неплохое заведение, если захочется, можем вечером сходить.

— Бар? Клуб с хорошим баром? — на последнем Чондэ кивает, — ты умрешь со скуки, если оставить тебя в баре одного.

— Еще никогда не умирал от скуки один, — Бэкхён проверяет холодильник с баром, вытягивает оттуда другое местное вино, ставя на место свое купленное, чтобы остыло хоть немного. Он захватывает бокалы, пока Чондэ достает из рюкзака родные сухарики, чтобы было чем закусить, — ты не обижаешься, что сегодня никуда?

— Не, — отмахивается Бэкхён, садится в кресло напротив, открывая бутылку, — там жара, нам нужно привыкнуть тут находиться. Если вдруг будет лучше настроение, можем попробовать пройтись вечером. А может и в бар.

— Мне искренне перед тобой стыдно, — Бэкхён протягивает ему бокал, улыбается, как бы приглашая. Чондэ фыркает, но берет и мягко чокается с ним, — и что ты скажешь?

— Я люблю тебя, а еще очень рад, что мы с тобой не на работе.

— Это не очень много меняет, — Чондэ лениво пробует вино, немного морщится, потому что сладко. Бэкхён слегка наклоняется к нему ближе, оставляя бокал на малюсенький столик между ними.

— Эй? Ты расстроился из-за того, что ты обычный человек, способный испытывать эмоции? — Чондэ закатывает глаза, но его это всё вовсе не веселит. Ему правда не по себе от того, что так плохо получилось пережить излишки коммуникации. На работе он отлично справляется с тем, чтобы общаться с коллегами. Бён предполагает, что там он просто привык.

— Я подвожу нас обоих тем, что терпеть не могу общаться с людьми.

— Когда мы начинали встречаться, я уже знал, что меня ждет, но ни капли не разочаровался за это время, — Чондэ смущенно улыбается, — мне нравится, что ты иногда пытаешься быть активным, это же так ценно. Но тебе бывает сложно, не забывай, что всегда можешь попросить в коммуникацию меня.

— Ты подхалим, Бэкхён, — Чондэ всё же расслабляется, вероятно, если они сейчас переведут тему, он даже забудет, что ему было стыдно, — но я сделаю вид, что не знаю этого.

Он так нравится людям, что порой я не могу заставить себя не ревновать

Когда Чондэ говорит, что знает египтянский, Бэкхён не уверен, что египтянский язык вообще существует, но точно знает, что они накидались. Чондэ между делом публикует рисунок в шляпке в свои соцсети, не оставляя телефон в номере, когда они уходят. Идея бара уже не кажется плохой. Клуба с хорошим баром. В этой погоде приходится одеваться легче, хотя они точно знают, что станет прохладней в разы. Но Чондэ умилительно вышагивает в сандалиях, завязанных на щиколотках неровно, на пару раз, потому что они ему широкие.

Бэкхён в белой рубашке с коротким рукавом, сделанной в том самом летнем, почти гавайском, стиле, но без четких рисунков. Больше похоже на выкройки, но в таких мелочах не разбирается ни один из них. Зато Чондэ завязывает ему вместо галстучка цветастый платочек, видимо, украденный где-то уже здесь. Выглядит немного комично, но в стиле их настроения, а еще в стиле футболки Чондэ с широкими рукавами до логтей, а белый цвет рубашки отлично сочетается с его белыми браслетами.

На баре Чондэ игриво болтает с барменом на английском, выбирая им что-то приторно сладкое, Бэкхён в подробности не вдается. Вдается только в то, что отпрашивается у Кима потанцевать, позволяя ему побыть одному в неодиноком месте. Настроение странное, в теле безумная усталость от перелета, но эта усталость совсем не против танцев. Выдержки хватает на четыре клубные песни и парочку рандомных разговоров, потом Бэкхён просит у бармена маргариту для "того прекрасного красавчика", а сам сбегает еще на одну песню.

Бармен маргариту делает как-то непозволительно медленно, но Чондэ не против, лениво дорисовывает очередной знакомый образ уже через телефон, больше для того, чтобы не забыть и сделать потом целым рисунком. А может и не сделать, образ такой пьяный, что Чондэ не захочет к нему возвращаться на трезвую голову. Рисовать через маленький экран, тем более пальцем, он не любил, линии получались немного уродливыми, но пойдет для такого развлечения. Бармен ставит ему маргариту, привлекая к себе внимание в тот момент, как Ким загружает набросок в историю своего профиля.

— Прошу прощение, но вы уверенны, что маргарита стоит того? — Чондэ вопросительно выгибает бровь, смотря на бармена, — вы оба пьяны...

— А, насчет этого, — улыбается ему Чондэ, ощущая себя и виноватым, и чужим тут, — мы просто с самолета, не такие пьяные, как кажемся.

— Все так говорят.

— Тогда сделайте что-то безумно сладкое или кислое, но без алкоголя, — просит Чондэ, надеясь, что этот разговор сейчас же закончится. Бармен прищуривается, Ким ловит себя на мысли, что у этого человека пока что лучший английский за сегодняшний день, уходит, выполнять заказы. Чондэ остается наедине с маргаритой, прекрасно зная, как сильно он пьян и без фактора перелета.

Бэкхён возвращается как раз в тот момент, когда музыка становится чуть-чуть спокойней, словно для медленных танцев созданная. Кокетливо предлагает Чондэ потанцевать вместе, но самому не хватает дыхания, потому не слышит ответа и садится рядом. Чондэ в шутку брезгливо от него отстраняется, а Бён развязывает импровизированный галстук и завязывает на голове так, чтобы мокрые волосы не касались лба.

— Поебемся?

— Пошел нахуй, — смеется Чондэ, а бармен ставит им нечто, напоминающее по цвету мохито, но явно таким не являющееся. Бэкхён пьет прямо из стакана, игнорируя трубочку, отчего морщится, понимая, какой это вкус.

— Мы пошли в отрезвительный путь? — понимает он, отчасти завидуя тому, что у Чондэ всё еще есть остатки маргариты, которую он мог бы выпить двумя глотками, — у нас есть завтра планы?

— Ленивый отдых, мы хотели на море и прокатиться по городу. А покуда я не уверен, что нам дадут картинг с похмелья, думаю, пора закругляться. И кто-то должен довести меня до номера.

— Киса, если ты просто хочешь спать, скажи, — Бэкхён говорит это настолько кокетливо, что теперь очередь Чондэ морщиться, звучит ужасно. Они иногда ведут себя как те самые геи из комичных американских фильмов: кокетливо-манерно, бросаются грязными фразочками, глупыми жестами. Никакие геи себя так в жизни не ведут. Стереотип уродский, более гомофобный, чем гомофобы.

— Слушай, а ты уверен, что подкатываешь к нужному человеку? — они оба смотрят сначала удивленно друг на друга, а потом на девушку, что сидит за баром позади Бэкхёна. Она спрашивает это на каком-то безумно акцентном английском, что не может не удивлять.

— Простите? — улыбается Бэкхён, обернувшись на нее. Чондэ ее давно заметил, но она будто бы не была так близко до этого. Вероятно, родной корейский она не понимала, но тон их голосов - вполне, — мы мешаем?

— Вы выглядите, как попытки слишком сексуального человека затащить в постель слишком несексуального, — Чондэ бы согласился, потому что Бэкхён сейчас безумно привлекательный. И если бы у флирта было бы лицо, оно бы явно было бы с лицом такого Бэкхёна: мокрого, заведенного, улыбающегося и чего-то желающего, — имеет ли это смысл?

— Леди, — мурлычет Бэкхён, оборачиваясь к ней полностью, словно собрался устраивать какой-то заговор против Чондэ, даже рукой немного назад указывает на него, — это самый сексуальный человек в моей жизни, трахаюсь с ним уже семь лет, проверено. Можно мы дальше усвинячимся в своей компании и уйдем отсюда без лишних советов?

Девушка оскорбленно морщит носик, немного даже мило на ее крошечном лице со смуглой кожей. Она не казалась местной, но была колоритно притягательной. Вероятно, болтливый Бэкхён привлекал девушек своей энергетикой. Только вот Бэкхёну с его безумной энергетикой совсем не нравились девушки. Чондэ это понял еще на моменте, когда чуть ли не на первом их свидании тот рассказывал о том, что совсем не любит брить ноги, но мужчин любит больше, чем не любит первое.

— Девчонки, — Бэкхён уже возвращается на привычный ему язык, расслабляясь в его влиянии. Чондэ лениво ему улыбается, поглядывая за девушкой, пока та не находит себе новую цель до придирок, — подозреваешь ее?

— Она тут давно тусуется, — отмахивается Чондэ, позволяя себе немного успокоиться внутри. Он сам того не ожидает, не всегда даже замечает, когда напрягается от чужого внимания. И если ему было сложно просто общаться с людьми из-за своей закрытости, то общение Бэкхёна с другими людьми иногда вызывало ревность. Рандомно. Он мог спокойно относиться к тому, что тот общается с парнем, похожим на свой идеал, а мог случайно загореться из-за того, что тот общался с девушками, — наверное, ей нужно с кем-то пообщаться.

— Ага, она бы развела одного из нас на деньги, — фыркает Бэкхён, показывая, что ему уже не интересна эта персона, — это же местная, они явно все хотят заработать.

— Местные заработают на нас деньги всеми путешествиями, которые мне удалось найти, — он смеется, пьет свой коктейль, слегка жмурясь, но нужно выпить, чтобы хотя бы немного протрезветь. Бэкхён смотрит на него таким взглядом, словно очень влюблен, а еще очень пьян, но это уже отягощение, не может подкупать, — пойдем домой?

— Только из-за того, что я хочу, чтобы завтрашний день быстрее начался.

Мы никогда не меняемся ролями, но от попыток это сделать он так умилителен

— Пьянчушка, — Бэкхён вроде даже мурлычет, а Чондэ вроде даже это безумно любит, но сейчас только и хочет, что спрятаться под подушку и никуда не идти. Но Бэкхён ловко садится на его бедра, руками сжимает спину, как кошка лапками, мнет, заставляя проявить внимание, — я уже не могу сидеть без дела. Ты обещал движений, а мы пропустили завтрак.

— Он бы не помешал, — ворчит Чондэ, пытается развернуться, что Бэкхён ему позволяет, мягко скатываясь с него, чтобы оказаться сбоку.

— Я взял тебе немного, — Чондэ смотрит на него с прищуром, как бы спрашивая, как Бэкхён вообще умудрился уйти есть без него, — ты бы не встал еще час назад. А теперь уже слишком нагло не вставать. Ты же не болеешь обычно.

— Обычно я и не пью так, — приходится потереть глаза, Чондэ стонет и потягивается, в себя приходить ужасно сложно, — какой кошмар.

— А кто-то там говорил, что в барах алкашку разводят?

— В барах, Бэкхён, — Чондэ даже приподнимается, чтобы посмотреть на него достаточно строго, — когда ты пьешь некую дрянь из бутылки на двоих, вопросов уже поменьше. В основном один, какого хера?

— Казалось уместным, — Бэкхён делает вид, что ему стыдно, но это вовсе не так. Он хотел напиться, к цели шел быстро и ловко. Чондэ не хотел сопротивляться, но искренне был бы благодарен, если бы Бэкхён ситуацию контролировал, — ты был живчиком, эй.

— По ощущениям, меня размазало еще в самом начале выпивки, — Чондэ садится, опять трет глаза и пытается решить, в какую позу лучше перебраться, чтобы встать. Получается плохо, тело было в ужасном конфликте с его желаниями, приходится продолжить сидеть в безопасной позе. Чондэ трет плечи руками, мнет шею, будто это могло ему помочь, — не одобряю пьяный секс, Бэкхён.

— Не скажу, что вчера ты был против, — Чондэ мягко его толкает, потому что против он никогда не бывает, если вопрос в Бэкхёне, — мы когда в пустыню?

— Ты взял права? — Бэкхён кивает, — я тебе пьяный это всё рассказывал?

— Ну, я был пьяный тоже, поэтому будет неплохо, если мы сможем это обсудить в трезвом виде.

— Надо позвонить насчет машины. Там бронь подтверждается за сутки, надо отметиться на внедорожнике. И насчет транспорта надо отзвониться, нам с тобой по городу не пройтись пешком. Займешься?

— Узнаю тебя, — улыбается Бэкхён, целует его в щеку и поднимается с постели. Он и правда кажется активным, словно от похмелья обычно не страдает он, — дашь номера? Что нужно узнать? У тебя где-то записано?

— Ты такой шумный, — шепчет Чондэ, — давай я умоюсь и мы всё сделаем?

Бэкхён фыркает на замечание, но указывает рукой в сторону ванной, позволяя уйти. Чондэ через силу умывается, ощущая себя от привкуса зубной пасты еще хуже, но терпит. Терпит боль в голове, пока расчесывается, мысленно ругая себя за то, что вымыл голову перед сном и теперь вынужден бороться с этим мятым пухом. Когда он выходит, то находит Бэкхёна на своем месте, только более активным: читает что-то в телефоне, слегка помахивая ногами.

— Ты решил не пробовать ничего из местной кухни? — усмехается Чондэ, разглядывая, что ему украли с завтрака. Ничего нового, достаточно понятный и простой набор. Бэкхён оглядывается на него, слегка прищуриваясь, но без злого умысла.

— Ты бы не вынес этого вкусового несоответствия, — Чондэ согласно кивает, садится в кресло, чтобы хоть как-то перекусить, — ты в какой момент вчера нарисовал миллион скетчей?

— Там всего один.

— Из нескольких, — поправляет Бэкхён, — суть не меняет, ты же все время был рядом.

— Пока ты танцевал. Там же криво, пальцем нарисовано.

— Словно пьяным, — Чондэ закатывает глаза, но сразу же жмурится, потому что от этого ему не легче. Бэкхён шутил, что такая привычка присуща только сукам, но сам же ее перенял, научился по степени этого действия определять, злятся ли на него, — кофе налить?

— Будь добр.

— Мне не нравится твоя аудитория, — не то, чтобы это не удивляло Чондэ, но он выжидающе смотрит на Бэкхёна, ожидая пояснений, — почему, когда ты рисуешь меня, всегда найдется кто-то с уродскими предложениями в комментариях?

— Потому что я однажды пошутил, что, если ты будешь себя плохо вести, я нарисую тебя секси фуряшкой?

— После шляпки нашлись те, кто не отказался бы посмотреть на Кёнпёна в виде русалки.

— О боже, — посмеяться у Чондэ получается куда более искренне, чем он ожидал, даже не так плохо. Бэкхён недовольно держит в руках кружку с кофе, которую Чондэ вынужден у него забрать, продолжая улыбаться, — не читай комментарии под моими постами. Они рандомные, даже я их не читаю.

— Ага, а как ты понимаешь, что именно людям нравится?

— По тому, за что платят, — Чондэ искренне нравится разговаривать о том, что ему нравится. А нравится ему рисовать. Особенно, если это ему приносит и удовольствие, и деньги. Он не рисует Кёнпёна за деньги, но иногда чьи-нибудь безумные просьбы настолько необычны, что ему самому хочется нарисовать такое. Даже бесплатно. Русалка ему явно нравилось, — люди хотят видеть тебя, почему бы и нет. А еще, это выдуманный образ, гиперболизированный и нелепый из-за этого. Ты не бываешь таким утрированным. Прошу не забывать, что ты человек, а это вымышленный персонаж, пусть и на тебя похожий.

— Рисуешь-то ты меня.

— Ну, — Чондэ пьет кофе, который не кажется невкусным, словно состояние улучшилось, — если мой муженек против таких рисунков, я их и не буду рисовать, даже если это вымышленный персонаж.

Бэкхён смотрит на него пару секунд без каких-то читаемых эмоций, а потом смущенно улыбается и отводит взгляд. Чондэ улыбается, стараясь не засмеяться с этого, чтобы случайно Бёна не обидеть. Он знает, но всё равно слышит тихое "обожаю, когда ты называешь меня мужем" от Бэкхёна, который показательно отходит от него. Это было вместо признаний в любви иногда. Они в принципе почему-то редко говорили о том, что любят друг друга, а тут такое слово, словно они сто лет семья. Отчасти, таким это и было, давно-давно семья.

Почему-то мы не умеем говорить о любви

Отчасти Чондэ удивляется тому, что они работают в одной компании, а уровень английского у них такой разный. Но ему бы удивляться тому, что у них такой разный навык общения. Бэкхёну не хватает знаний в значении слов, особенно профессиональных, а тут еще и ужасный акцент того, с кем он разговаривает. Бён держит телефон на расстоянии вытянутой руки на громкой связи, пока Чондэ мажет его шею и плечи солнцезащитным кремом и время от времени переводит фразы.

Завтра в девять утра нужно будет забрать внедорожник, а в десять уже быть в поездке, чтобы быть с гидом. Бэкхён не совсем понимает, чем именно они будут заниматься, но умилительно улыбается всё то время, пока ведет разговор, потому что он в предвкушении. Чондэ смотрит на него, время от времени улыбаясь ему в ответ, а потом мягко мажет ему щеки кремом, нежно их сжимая. Бэкхён шутливо дразнится, но разговор продолжает чертовски профессионально и непринужденно.

Потом Бэкхён отзванивается в другое место, вопросительно смотрит на Чондэ, подтверждая бронь. А потом шепчет "велик?". Чондэ усмехается и кивает, потому что там далеко не велосипед, а вещи более весомые. Но Бэкхён словно не придает значения тому, что это был сарказм. Чондэ вручает ему желтую футболку, свою, но Бэкхёну в принципе она подходит. Они не совсем одинаковой комплектации и размера, что уже говорить о вкусах. Но тут где-то мелькает мысль о том, что в жару лучше иметь свободную одежду.

Между делом они решают, что хотят пройтись по местным достопримечательностям и рынкам, а ближе к вечеру покупаться. Бэкхён показательно собирает небольшую сумку для того, чтобы с собой было самое необходимое и вода. Чондэ накидывает на светлую майку полупрозрачную белую рубашку, чтобы не сгореть сразу же. Глупо на это надеяться, но пока что он об этом не думает. У Кима более смуглая кожа, она не сгорит красными нелепыми пятнами, даже если и будет легкий ожог. А вот Бэкхён имеет все шансы приобрести пятнистость на своей светлой коже.

Бён удивленно пару раз моргает, когда видит мотоцикл, будто у него не было ни одного предположения. Это даже не крошечный скутер, которым пользуются туристы, а именно мотоцикл. Чондэ с некой нежностью завязывает ему платок на шее, чтобы скрыть и от солнца, и от ветра, а потом вручает шлем. Ким Бэкхёну напоминает некого мафиози, когда разговаривает с арендодателем на беглом английском, используя в этом всем достаточно низкий голос. Убирает волосы со лба рукой так сексуально, что нельзя не любоваться, так еще и драконы на его руке дополняют антуража к тяжелому мотоциклу.

У них у обоих есть права, они оба достаточно давно пользуются личным транспортом и имеют отличный опыт, но почему-то в новых местах за рулем всегда оказывается Чондэ, даже если и болеет с похмелья. Бён всегда шутил, что это из-за высокой внимательности, но отчасти шутка была и правдой. Сейчас они едут просто по памяти того, что Чондэ посмотрел в навигаторе дорогу до того, как начать путь.

— О боже, — шепчет Бэкхён, когда они выбираются на пешую дорогу. Они собирались посмотреть местный исторический храм, но по дороге к нему куча лавочек с местными вкусностями, — я хочу есть.

— Какой же ты балованный ребенок, — усмехается Чондэ, стягивает с себя рубашку и завязывает ее на поясе, невольно оттягивает воротник майки, словно его это остудит, — пошли выберем что-то безопасное.

Бэкхён улыбается и игриво от него убегает к лапочкам, чтобы разглядеть, что же там такого вкусного. За ним лениво идет Чондэ, не ощущая себя ни голодным, ни заинтересованным. Местная кухня не кажется ему чем-то воодушевляющим, поэтому он бы выбрал нечто сладкое, чем съестное, потому что это не вызывает тошноту своим только видом. Бэкхён пытается общаться с торговцами, получается плохо, они скорее знают славянские языки, нежели английский. Чондэ скептически это всё осматривает и присаживается на корточки, чтобы перезавязать шнурки на сандалиях плотнее, чтобы не скатывались.

— Мистер Недовольное ебало, на тебя брать? Или тебя тошнит? — спрашивает Бэкхён, даже не смотря на Чондэ, а показывая в этот момент торговцу, что хочет взять. Чондэ поднимает на него взгляд, слегка щурясь.

— Что-то без трав, но с кучей специй.

— О, как раз то, что я тебе уже выбрал, — было бы странно, если бы Бэкхён не знал, что ему нравится, а что нет. Чондэ поднимается, смотрит на то, как Бён расплачивается его картой, а потом берет два бумажных подносика с едой. Бэкхён мило ему улыбается и кивком головы зовет за собой. Маленькие столики без сидений, просто чтобы перекусить. Бэкхён ставит еду, целует Чондэ в щеку и убегает взять напитки.

— Так, нам надо подниматься десять миллиардов лестниц? — Бэкхён это спрашивает тогда, когда возвращается, ставит стаканчики, в них не сильно видно, что там такое, поэтому Чондэ тянет к себе один, но Бён мягко меняет их местами.

— Ну, не так много, но идти далеко, вроде лесной тропинки с кучей подъемов.

— Выбрал же, — фыркает Бэкхён, а Чондэ пробует лимонад на какой-то траве, вопросительно смотрит на своего компаньона, мягко указывая на него этим же стаканчиком. Бэкхён забирает у него, пробует, а потом пробует свой. Встает и уходит с одним из них. Как у него получается? Он меняет лимонад без каких-то разборок, меньше минуты уходит на то, чтобы договориться и получить новый.

— Сказал, что моему мафиози не нравится такой вкус, — мурлычет Бэкхён, принося ему апельсиновый вкус, а себе забирает травяной, — ты же не против?

— Пойдет, — соглашается Чондэ, наконец пробуя что-то нормальное для охлаждения, — почему мафиози?

— Потому что египтян прикалывают азиаты с внешностью мафии? — предполагает Бэкхён, пробуя то, что взял из еды, — тебе надо было купить узкие солнцезащитные очки, так вообще был бы якудзой. Как забавно, что неразличение культур Азии не является расизмом.

— Ты тоже не разбираешься в культурах восточных народов, — Бён кивает, — вот и не выебывайся.

— Зануда, — он вроде бы даже играется, но всё же немного это его задевает. Это было частью расизма во всем мире: считать китайцами всех азиатов, думая, что якудза в этой же стране. Любой азиат с татуировками - преступник. Бэкхён дает попробовать то, что уже сам надкусил, потому что это безопасно, Чондэ не отказывается, — нам надо поменять машину.

— Которую из? — уточняет Ким, жуя без особого энтузиазма. Ему не очень нравится вкус, наверное, от тошноты, а не от его наполнения.

— Обе? Давай продадим обе и купим одну крутую?

— Нет, даж...

— Эй? Мы работаем в одном месте, нам почти не надо пользоваться второй, — Бён придумывает минусы того, что у них есть у каждого своя машина, но в минусах стоит только налог и парковочное место, — ну что ты так цепляешься?

— У нас огромная разница в ритме жизни. И если на работу я еще согласен поехать с тобой, то терпеть дискомфорт и твой уебский ритм...

— Ути-пути, — Бэкхён закатывает глаза и пьет лимонад из трубочки, показательно недовольно, — это у тебя дедовский ритм, вот тебе и не нравится. У меня, между прочим, хорошая машина, а не это недоразумение. Ты когда покупал, был в настр...ой, нет, всё.

Чондэ не спорит. Продолжать этот разговор он не хочет, потому что не хотел бы его начинать. Они всегда не сходятся во мнениях, если разговор идет про машины и про передвижение по городу. Чондэ, пусть и не самый активный человек, предпочитает быстрый ритм, чтобы не оставаться в городе долго. Бэкхён же может простоять лишний светофор, а то и проехать лишний круг. Он не разгоняется на огромные скорости, а потому и мотоциклы его не воодушевляют, как и машины, которые предпочитает Чондэ. Он никогда не был богатым, чтобы покупать спорткары, но всегда был достаточно наглым, выбирая японские быстрогонки.

— Пока тебя ждал, там стояла белая камри, подумал, что такие бы тебе нравились.

— Нравились, — соглашается Чондэ, — бы.

— Ты издеваешься? — Бэкхён уже на самом деле возмущается, на что Чондэ смеется и нежно похлопывает его по бедру, привлекая внимание к тому, что они в тупике, — ну серьезно?

— Дам тебе деньги, если ты хочешь, продавай свою и покупай новую. Я потратился на двигатель, вопрос даже не в деньгах, а в том, что это уйма времени. Меня полностью устраивает и комфорт, и состояние. Если брать новую, то только с салона. Камри, кстати, буд...

— Да я знаю, — Бэкхён отмахивается, смотрит в сторону какое-то время, словно ищет новую тему для разговора. Смотрит на Чондэ, а потом расплывается в улыбке, — у тебя щека сгорела.

— Похоже на аллергию, — Чондэ трогает кожу, хотя заметил это немного раньше, но теперь данное ощущение и физически заметно, — попробуй так напиться в новом месте и не облезть.

— Ты уверен, что хорошо себя чувствуешь для похода куда-то? — Чондэ кивает, — всё в порядке?

— Всё в порядке, не беспокойся, — Чондэ бы соврал, если бы сказал, что ему не льстит это внимание к себе. Было приятно, хотя внутри та еще помойка из ощущений. Наверное, ему бы и правда было бы лучше остаться и прийти в себя, но оставлять Бэкхёна одного, а уж тем более без развлечений, он не собирался

Розовые плечики стоит сохранить только на рисунках

В галереи появляется куча новых фотографий, в основном дуратский, которые даже не выложишь никуда. Щека у Чондэ словно в полной мере показывает аллергию, хотя не говорит на что. Бэкхён шутит, что Чондэ просто единично сгорел, а потом всё встает на свои места, ведь сгорел тут только он. Ходить по местным храмам было увлекательно, хотя Бён предпочел пробовать тут в основном еду, а не виды. У него сгорает лицо и колени, но он не обращает на это внимание совершенно. Забавно, что Чондэ невольно чешет руки, потому что он тоже подгорел немного.

А потом Бён раздевается на пляже, уходя купаться, потому и сгорает еще сильнее, чем мог бы, чем хотел бы. Он не очень любит плавать, потому что не очень умеет, но оказывается не против просто побеситься в воде, а потом даже берется собирать ракушки. Он и правда это делает? Делает, а еще не пытается вытащить из воды Чондэ, который впервые за день чувствует себя лучше, чем до этого. Может быть и похмелье сходит на нет, а может вода и правда делает чуть-чуть лучше.

— Русалкам стоит выбираться, пока твоя кожа не превратилась в лягушачью, — ворчит Бэкхён, заворачивая найденные ракушки в платок, который ему дал Чондэ еще в самом начале сегодняшней поездки. Бён немного устал от воды, но Чондэ не заставляет себя ждать, быстро оказывается рядом.

— У тебя сгорела спина, — Чондэ показывает ему свои руки, которые и правда уже лягушачьи, отчего Бэкхён морщится, будто ему не приятно. Кима это забавляет, потому он трогает плечи Бэкхёна, получая недовольный выкрик и попытки убежать.

— Прекрати, мерзкий.

— Это ты мерзкий, — смеется Чондэ, вытирается майкой, потому что полотенце убежало от него на плече Бэкхёна, — поедем обратно?

— Я украл кучу брошюрок с мероприятиями, — Бэкхён к нему возвращается, сам же его вытирает, отмечая, что и Чондэ весь в легких солнечных покраснениях, — может сходим куда вечером?

— Ты не устал? Можем прокатиться, если тебе сильно хочется куда-то вылезать, — Бён мягко обнимает щеки Чондэ полотенцем и смотрит как-то излишне серьезно, — ну что?

— Самочувствие так себе?

— Нам завтра нужно поехать в пустыню, клоун, — Чондэ мягко выбирается из захвата, натягивает майку, пусть и мокрую, — если мы пойдем куда-то, ты накидаешься, а я не поеду завтра за рулем внедорожника. Нам тут быть достаточно долго, а на послезавтра нет никаких планов.

— Ты потратился на то, чтобы у нас был мотоцикл под рукой? — Чондэ кивает, — давай поедем приведем себя в порядок, а вечером в местный рестик?

— Без проблем. Я же сказал, что пойду с тобой на всякий движ.

— Я могу воспользоваться этим обещанием.

— Не рискуй.

И не стал бы рисковать. Вряд ли бы Чондэ оценил, если бы Бэкхён его этим тыкал. Не стал бы, но иногда очень хочется. Когда это действительно нужно, Чондэ и сам согласится. Скорее всего, он и на ресторан согласился потом, а не сейчас, чтобы откупиться от похода на всякие шоу. Но и правда стоит сделать некий перерыв в сегодняшнем приключении, отсидеться в домике, а еще что-то сделать с тем, что хочется выть от того, как горит кожа.

— Надо будет найти тебе что-то закрытое, — смеется Бэкхён, мягко рукой зовет за собой, чтобы пойти с пляжа. Чондэ закатывает глаза и плетется за ним, выжимая волосы в полотенце, которое успел у Бёна выхватить.

— Мне кажется, единственный, кто замечает, тут только ты.

— Тебе кажется, потому что у тебя слабая реакция на людей, — Бэкхён оборачивается к нему, продолжая идти теперь спиной вперед, — но на тебя и правда поглядывают в лишний раз. Меня, конечно, забавляет ходить с мафиозником, но ощущаю себя некомфортно, когда на тебя засматриваются.

— Ты не допускаешь варианта, что я просто слишком красив, и засматриваются из-за этого? — Бэкхён останавливается, дожидается, пока Чондэ до него дойдет и остановится тоже. Мягко берет пальцами за подбородок, словно оценивающе осматривает, а потом легко целует.

— Я, конечно, достаточно здоровый человек, чтобы не ревновать, но давай мы не будем говорить о том, что я еще и ревную, помимо того, что беспокоюсь.

— Ты сам-то понял, что сказал? — самое забавное, что это понял Чондэ. Бэкхён обладал высокой самооценкой, а еще всеми теми качествами, которых нет у людей, ревнующих всех ко всему. Например? Например, доверием. Но Ким ему нравился так сильно. Но его он и любил еще сильнее, что иногда позволял себе пропустить такую лишнюю мысль или прогнать ненужного (потенциально опасного) человека из круга общения Чондэ. Такое случалось редко, но случилось.

— Ты издеваешься же? — Чондэ кивает, на что Бэкхён его отпускает и продолжает идти уже нормально, — не хочу звучать, как твой фанат, но ты не рисуешь себя без татушек.

— Они же мелкие.

— Родинки у меня мелкие, а ты их рисуешь, — Бэкхён даже оглядывается, потому что это подозрительно, но Чондэ ему умилительно улыбается, не собираясь спорить. Просто рисовать себе черным руку не было никакого смысла, а вот Бэкхёна он любит.

У него бы могли быть веснушки, но их нет, заменить бы их поцелуями

Уродливые красные следы остаются на коже Бэкхёна, поэтому Чондэ любвеобильно размазывает крем по его плечам и шее, не сильно надеясь, что поможет. Болит еще не так сильно, как будет, но Бэкхён уже жмурится от прикосновений, прикладывая холодную колу к местам, где Чондэ уже поработал. У него точно будет температура, но никто про это не думает сейчас. Ким целует его плечо и поднимается, чтобы порыться в сумке. Бэкхён перекладывает колу на новое место и оборачивается за ним, приглядываясь.

— Чего ты там шакалишь?

— Найти тебе обезбол, — предполагает Чондэ, — однажды мы доживем до того, когда море тебе не будет противопоказано.

— Кстати про море, — оживляется Бён, а Чондэ отходит налить ему воды, чтобы запить таблетку, — я нашел брошюрку на круиз по морю. Пойдем?

— Тяжело, наверное, не знать, что такое круиз, — усмехается Ким и отдает ему стакан вместе с таблеткой. Бэкхён пожимает плечами и выпивает нужное, надеясь, что перестанет болеть сразу же. Едва ли.

— Предполагаю, что экскурсия.

— Неплохое предположение. Только эта экскурсия проходит на корабле или лодочке, мой блевотный друг. Я-то не против поездок по морю, но что-то мне подсказывает, что кто-то сдохнет.

— Ой, фу, — Бэкхён делает максимально недовольное лицо, чтобы показать свое противостояние своему же предложению. Чондэ смеется и падает на постель, морщит нос, потому что его кожа тоже раздражена, пусть и не требует такого ухода, — ну там дельфины может?

— Можно, — Чондэ пожимает плечами, а Бэкхён мягко опускается рядом, держась на локтях, — я только сейчас задумался на тем, а потянешь ли ты долгую поездку на внедорожнике?

— Судя по брони, там огромная железка с кучей колес, но без всякого закрытого верха. Потяну, тем более, если я за рулем.

— Насколько я понял правила, можно будет остановиться, если что-то пойдет не так.

— Остановка на откачку, — Чондэ кивает, что заставляет Бэкхёна посмеяться. Он не планировал останавливаться из-за такой ерунды, но отрицать вариант, где его укачает, было бы слишком опрометчиво, — я тут слышал, что Египет считается доступным отдыхом. Тут и правда не самые большие цены. Нет ощущения, что мы с тобой придурки?

— Есть, но в этом отеле, если судить по отзывам, останавливаются очень богатые славяне. А мы с тобой парочка азиатов, такие обычно приезжают сюда ради дешевого отдыха на море, а не достаточно комфортных вещей. Смею предположить, что мы немного шикуем на уровне, к которому нас можно приписать.

— Мы с тобой работаем на чертового игрового гиганта, а всё еще выебываемся, что бедны.

— Признай, тебе иногда нравится забывать, что ты не беден, и получать удовольствие, что смог себе позволить дорогое что-то, — дразнится Чондэ, тоже немного приподнимается, чтобы быть на одном уровне. Бэкхён ловит его руку своей и целует пальцы.

— Ты моя самая важная ценность.