Через неделю домишки запоздало одевались в снег. Как девушка в магазине одежды за ширмой и её нетерпеливый парень, бросающий раздражённые взгляды на часы. Скоро она там? В том и дело, что непонятно, но рано или поздно зима полноценно наступит и возлюбленная выйдет.
Марк прогуливался по двору, отпечатывая литерами ног своё задумчивое послание на снежной бумаге. В этом мире ещё не изобрели книгопечатный станок, но бумага уже в ходу. В Ваабисе есть небольшая фабрика — там можно её приобрести в разном качестве: от почти тонкой и просвечивающейся до плотной и качественной. Марк вместе с Коррусом купил небольшой запас дешёвых листов, несколько флаконов чернил и писчие перья. Такой с ними ад, просто не передать.
Даже сейчас указательный и средний палец правой руки в побледневших остатках синих чернил. В идеале нужен карандаш, но здесь его ещё не изобрели.
Он пытался придумать конструкцию протеза для ноги Клэр, но прогресс был таким медленным! Это сильно удручало. Чтобы что-то создать, нужны условия и рабочая обстановка вокруг. Как бы он ни хотел этого признавать, но данный проект придётся отложить на время после семилетия в марте. Он тренировался писать на фанза и хотел ускорить свои навыки письма, вырабатывая мелкую моторику.
— Наконец-то. — Марк подул на руки, увидев Микульпа. — Что так долго?
— Беф спрятал носок. — Веснушчатое лицо Мика выдавило улыбку.
Лавия поручила им сходить в кондитерскую лавку, и так как Мик был заядлым сладкоежкой, сделать это он мог лучше всех. Но, зная подоплёку пословицы про козла и огород, мудрая женщина приставила к нему надсмотрщика. Не занятым оказался только Марк. Все остальные суетились с подготовкой ко дню рождения Мура. Их приёмному брату исполнилось тринадцать.
Замкнутый, неразговорчивый, аккуратный — вот что сразу приходило в голову при упоминании Мура. Даже чересчур аккуратный. Ребёнок определённо страдал ОКР*. Марк не обманывался этим всегда спокойным и хладнокровным выражением лица. Подростки нередко уходят в свой мир, и нужно большое терпение и опыт, чтобы грамотно развязать узел давней травмы. Такого уровня эмпатии у Марка не было, и всё, что он мог — это создать такие условия, при которых Муру всегда будет комфортно в их семье.
Доверительная атмосфера должна помочь. Иногда хотелось ускорить этот процесс, но Марк себя сдерживал, понимая, что сделает только хуже. Чего хочет Мур? Что у него на уме? Конечно, он не расскажет вот так в лоб или просто отшутится. И вообще, какого чёрта он загоняется по этому поводу? Больше всех надо? Он не профессиональный психолог. У самого крыша течёт. Кстати, по поводу протечек.
— Мик, в следующий раз как пойдёшь доносить на нас Лавии — поговори со мной. Я посоветую, что можно сказать, а что нет.
Марк прошёл мимо остановившегося брата. Через несколько шагов он зачерпнул рукой немного снега. Капельки воды тут же потекли по тёплым рукам. Часть морозного пуха он съел, созерцая застывшее в растерянности лицо Микульпа. Раскаяние, страх, стыд.
— П-прости, — начал было заикаться маленький предатель.
— Прощаю, — перебил Марк. — Пойдём, чего встал?
— Разве, — голос немного осип, но справился, — разве ты н-не злишься на меня?
— Ни в коем разе, — улыбнулся Марк. В какой-то мере это помогло ему. Духота секретности ушла из их дома. — Расслабься.
Марк понял, что к чему, после разговора с Лавией. Дело в том, что Мик — недолюбленное дитя. Его биологическая мать жива, но не появляется дома неделями, вот он и прибился к семье Лавии. Ест, спит, ревностно участвует в жизни новой семьи. Они давно приняли Мика, но малый, видимо, боялся, что ему когда-нибудь скажут собирать чемоданы. Оттого и навязывался всем. Особенно это было заметно в самом начале, когда Марк ещё не умел ходить. За последние семь лет Мик набрался уверенности, но слить инфу про кристаллы мог только он — тот, кто боялся за своё положение.
Бефальт, Найша и Мур попали к ним в пять лет. Мик прибился в четырёхлетнем возрасте. Корруса подбросили ещё младенцем, и он носил ту же фамилию, что и Марк — Альгус. Согласно законодательству Рилгана всем усыновлённым с младенчества детям, спонсируемым государством, присваивалась фамилия населённого пункта, где они родились. По достижении восемнадцати лет ребёнок обязан её сменить на любую другую, кроме аристократических фамилий, занесённых в дворянский реестр. Марк ещё не придумал себе родовое имя.
Они довольно быстро сходили за сладостями в «Мадам Парфеллу». Мик выбрал песочный медовый торт с полосатой прослойкой крема и таявшими во рту коржами. Несколько разноцветных ягод кишимицы и морщинистых орешков украшали рыхлый круг верхушки. Также они набрали творожных пирожных, вздувшееся тесто которых прятало белую начинку, а сахарная пудра была первым, что попадало на язык при попытке надкусить эту сладость. Они всё-таки съели пару штук.
— Этого Лавии необязательно знать. — Марк облизал пальцы, а Мик лишь угукнул, уплетая лакомство, пока мадам Парфелла упаковывала их заказ в бумагу. Женщина не была знатной, но какое-то внутреннее кокетство и шалость заставили её назвать так своё заведение, и все уже забыли настоящее имя хозяйки. В этом царстве кремов, шоколада, взбитых сливок и слоёного теста она была самой главной булкой, царицей выпечки, высшей формой существования сахара и муки. Полнокровный и радостный мираж её тела свободно парил в сливочных, хрустящих и кофейных ароматах кондитерской, обслуживая покупателей с материнской улыбкой. Заходите ещё. Шутите? Заверните нам прилавок.
Контраст выпитого горячего кофе в желудке и морозного воздуха застал их на улице. Сладости уютно лежали в одолженных плетёных корзинках — повод для Мика зайти сюда в другой раз. Назад они добрались в приподнятом настроении. Марк сразу же побежал к себе на чердак — там он оборудовал небольшой кабинет.
— Привет, — слабый цветочный запах, а затем и Найша с порога поздоровались с ним. Что она тут делает? Марк присел на кровать, скидывая тёплый свитер.
— Привет, как там стол?
— Почти всё готово. Извини, зашла к тебе занести постиранные вещи и увидела твои рисунки. — Значит, её миниатюрный любопытный носик не удержался. Девушка положила лист бумаги с анатомическим рисунком голени. Марк освежал в памяти свои знания и по латыни подписывал названия артерий, вен, мышц, костей, их впадин, отверстий, линий, бугристостей и возвышений. — Откуда ты так подробно знаешь, как выглядят кости? — Её дыхание даже на несколько секунд задержалось, и Марк увидел небольшую родинку на шее. — Ты не мог их раньше видеть.
— Когда тренировался с маной, наткнулся на несколько костей возле реки, — соврал Марк.
— Да? — Она снова посмотрела на рисунок и провела пальцем. — А как это читается?
Надо как-то её потихоньку спровадить, подумал Марк. Бледно-розовый ноготок показывал на «Margo interosseus».
— Это межкостный край большеберцовой кости.
Её синие глаза полезли на лоб. Марк сообразил, что со стороны эта реплика слышалась как тарабарщина.
— Это вот эта кость, видишь? — Он показал любопытной девушке на большую кость голени.
Снизу позвала Лавия. Как же вовремя. Он виновато улыбнулся Найше, забрал рисунки и спрятал в миниатюрную деревянную тумбочку — подарок дедушки Мио на пятилетие.
— Потом расскажешь поподробней, хорошо? — Она юркнула в дверь.
На кой ляд ей эта анатомия? Марк присел на кровать. Ещё чуть-чуть и нога полностью пройдёт. Он немного помассировал стопу. Не терпелось уже почувствовать бег с пневмодвижением — это ни с чем не сравнимое чувство свободы. В том мире он не особо усердно занимался физкультурой, и поэтому прелесть хорошего владения собственным телом была недоступна. Здесь это скорее необходимость, но какой же кайф ощущать силу мышц, хоть и небольших.
Закончив, он достал из-под кровати свой подарок Муру: небольшой набор инструментов — именные долото и добротный молоток. Отец Асты подсобил — у любого хорошего каменщика должно быть своё снаряжение. Мур пошёл в школу на год позже остальных, но последние полгода обучения закончил экстерном, и только в тринадцать лет начиналось его обучение у мастера. Он выбрал профессию каменщика, и Марк хотел, чтобы его приёмный брат ни в чём не нуждался.
Также он купил и уже раздал всем мальчишкам пояса под кристаллы наподобие того, что подарила Марку Клэр. Найше достался браслет, а Лавии — серёжки-капельки. Так никто из них не потеряет или случайно не выронит свои кристаллы.
Оквима обошла Мура стороной. Ещё в полночь они узнали, что у него стало двадцать три маны. Плюс две единицы за этот год. Марк так боялся за себя, а остальные ребята продолжали спокойно жить, хотя до сих пор в большой зоне риска. Они не видели другой жизни кроме этой. Они не знают другой формы общественной организации кроме классового неравенства и относятся к своей участи как к чему-то давно решённому.
Да, мы не выбираем родителей, но вправе иметь выбор, кем хотим стать. Это базовые понятия его прошлого мира. Здесь это лишь жалкий пердёж в пустоту. Даже если родиться аристократом — есть риск недобрать маны, как это было с Лавией. Один из родителей имел хорошие гены, но наследование пошло по линии матери и всё пропало. Даже школа по блату не смогла помочь. Сложно ужиться с теми, кто не равен тебе. Марк даже не знал, как обозвать это неравенство. Есть неравенство интеллектуальное, есть разница в физиологии и хорошей генетике, а мана — это что? Скорее физиология, подумал Марк. Корректируемая её часть.
Вся семья потихоньку собралась за обильным столом. Из взрослых подошли Мио и Кунц. Отец Асты и староста тоже были тут. Сын кузнеца старался делать вид, что не замечает Найшу. Все по очереди подходили отдать свой подарок. Из правой руки в сторону сердца именинника пускалась слабая струйка магического воздуха. Ветер перемен.
Марк отдал свой подарок. Мур как обычно держался спокойно, но крылья носа подозрительно широко топорщились. Ещё один год пройден, ещё один — впереди, и жизнь крутит своё бесконечное колесо рождений. А может, у неё другая форма — переплетающиеся нити? Или это череда снов внутри сна и мы с каждым годом просыпаемся, приближаясь к реальному пробуждению?
— Я хочу поздравить своего брата и хорошего друга, — начал Марк.
— И самую опасную бровь Ваабиса! — крикнул Беф, тут же получив подзатыльник от рядом сидящей Найши.
— Мур, знай, что ты дорог каждому из нас. — Что-то он загнул с официальностью: у Лавии заблестели глаза. — Поэтому, пожалуйста, говори нам больше, чем по три слова в день. — Раздались небольшие смешки. — А если серьёзно, мы тебя все уважаем. За упорство в учёбе...
— В отличие от этих двух болванов, — в этот раз перебила Найша, скрестив руки и подняв презрительно носик. Заядлые прогульщики Мик и Беф опустили глаза.
—... за твою храбрость и готовность защищать родных...
— Да его просто отпинали... ай! — Беф получил добавку и Марк услышал тихое под нос: «Да в чем я не прав?»
—... за стремление найти свой путь в жизни. Каменщик — очень полезная профессия. Пусть твои желания сбудутся и да будет ветер перемен.
Муримий опустил глаза, крепко сжимая в руке кружку с сиропом из цитрусовых. Ну вот, засмущал парня. Но тот, собравшись, поблагодарил:
— Спасибо, Гург. Идеальное поздравление.
— Ветер перемен! — хором подхватили все, и тут же весёлый шум и чоканье кружками расползлись по комнате, передавая улыбки и тёплое настроение каждому, а звон посуды и запахи жареного мяса распаляли аппетит. Тут тебе и овощная поджарка, и сладкий батат, изнывающий в пару, когда его разрезают пополам, и печёнка в соку из луковых колец, и мягко осыпающийся белый хлеб, просящий, чтобы ты его надломил с шероховатым хрустом, и сморщенное золото печёных яблок, и нарезанный дольками сыр-решето, и грибы в овощной подливке, и скрывшиеся в едва затвердевшей шкурке жареные куриные окорока, и нежная белизна отварных яиц...
— Хорошо сказано, — ткнул в бок Коррус, — скоро и твоё отпразднуем.
Да. Сколько ему стукнет? Тридцать. «Боже, какой же я старый», — подумал Марк и вцепился молочными зубами в сочную курицу.
* Обсессивно-компульсивное расстройство.