В дверь позвонили. Это точно Хавьер. Они разве договаривались? Может быть… Что вчера было?.. Кроме <i>разговора</i> в баре. Хрен его знает. Рафаэль нехотя встал и открыл дверь.

— Ты?! — Эльвира чуть отступила и сжала ручку сумочки. — Что ты здесь забыла? Ты всё отсюда вывезла.

— Я пришла… поговорить. Вчера мы… я вчера сказала такие… ужасные вещи. Мне очень стыдно, и… я хотела извиниться и поговорить. Позволишь войти?

Первый порыв захлопнуть дверь подавить оказалось не так-то просто. Что ещё она может сказать? Извиниться? На кой ему извинения? Но он, тяжело выдохнув, отошёл с прохода и сел за стол, выжидающе глядя на неё. Эльвира, войдя, вжалась в стену и стала как будто ещё меньше, чем на самом деле. Постояв ещё немного, она присела рядом.

— Так что ты хотела? Говори и уходи.

— Прости, я сказала тебе такие ужасные вещи. Нет, я не думала и не ждала, что ты будешь вести себя, как… <i>он</i>. И точно не хотела. Прости, это… Не знаю, смогу ли найти правильные слова. — Эльвира вздохнула, глядя в пол, и заговорила вновь: — Всё и правда зашло очень далеко. Гораздо дальше, чем я могла себе представить. И я не осознавала этого, пока ты… пока ты не принёс те цветы и пока мы… — она покраснела и отвернулась, — ты понимаешь, о чём я. Когда мы легли спать, я вдруг осознала, что… что мне очень страшно. Не потому что ты поведёшь себя <i>так же</i>, а просто — довериться кому-то <i>настолько</i>. И я поняла, что <i>уже</i> это сделала, когда мы… Тогда я дождалась, пока ты уснёшь, собрала вещи и уехала.

Рафаэль отошёл выпить таблетки от головы и, сев обратно, сказал:

— Ты один хрен боялась, что я поведу себя, как этот урод.

— Нет, нет!.. Это касается не только тебя. Я… у меня поэтому нет друзей, кроме дона Карлоса и Исабель. Они ближе, чем семья. Это единственная причина, — она протянула руку, но одёрнула, не коснувшись его. — Мне стоило объясниться раньше. Но если бы я тогда дождалась утра, ты бы не позволил мне уехать. А мне это казалось необходимым.

— До сих пор кажется? — он поднял на неё испытующий взгляд.

— Не знаю, не… не уверена. Скажи, это дон Карлос позвал тебя вчера в бар?

— Какая тебе разница?

— Значит, он. Не представляю, зачем.

— Тебе ведь было очень… плохо. Так? И он решил, что… Неважно. Он ошибся, — Рафаэль прочесал волосы, прошёлся и слишком равнодушно спросил: — Вызвать тебе такси?

Эльвира обернулась к нему с глазами, полными слёз, — за свою холодность стало немного стыдно, даже несмотря на то, что он продолжал помнить, <i>что</i> она сказала и вчера, и сегодня. Она закрыла лицо руками и через несколько долгих секунд бросилась к Рафаэлю; а он, опешив на мгновения, притянул её к себе. 

— Прости меня! Дон Карлос… он прав! Мне плохо… очень плохо! Все эти… недели. Я так глупо… поступила… — Она отстранилась, вытерла щёки. — Прости, я не должна была… Да, мне лучше уехать.

Рафаэль налил воды и протянул ей стакан.

— Когда я проснулся и обнаружил, что ты ушла со всеми вещами… Чёрт… — он снова прочесал волосы и, вздохнув, продолжил: — Исабель сказала как-то, ещё давно, что не забудет <i>ничего</i>, но это не значит, что она будет дальше жить этими воспоминаниями. И я решил попробовать перешагнуть через… <i>неё</i>. Даже получилось. Ладно, неважно. Уехать так уехать.

Убер заботливо предложил маршрут до её дома. Сука… Вспомнилось, как ехал к ней в первый раз и как потом мчался с чемоданом. Нет, всё, хватит, к чёрту это всё.

— Через две минуты подъедет.

— Спасибо. — Эльвира подошла к нему, поставила пустой стакан на стол и вполголоса проговорила: — Я ни разу не подумала, что ты будешь вести себя, как он. Просто мне правда до сих пор страшно открыться кому-нибудь. А ты… ты мне больше, чем нравишься, — она опустила голову и добавила: — Такси уже, наверное, приехало. Я пойду… 

— Я могу отменить заказ. Если ты хочешь, конечно.

<i>Что ты, мать твою, несёшь? Она свалила от тебя без объяснений.</i>

— Что? — Эльвира обернулась на него с непонимающим взглядом. — Не шути так... 

— Не настроен шутить. Так что?

— Хо-хорошо, отменяй, — прошептала она, будто зачарованная. И припала к стене.

— Есть, — отчеканил Рафаэль через несколько секунд, убирая телефон.

<i>Придурок. И что теперь?</i>

Эльвира буквально отползла на диван и долго сидела молча; Рафаэль включил чайник.

Она, по её словам, боится доверять. Кому угодно, кроме той парочки. И не доверяет ему — настолько, что свалила после первого же секса. А теперь пришла извиниться и рассказать это всё. Но чёрт, такое быстро не забудешь и не простишь.

— Что мне нужно было сделать? Чтобы ты не побоялась довериться мне настолько, чтоб не сбежать тогда. Расскажи, мне интересно, где я протупил.

Она взглянула на него, обхватив себя руками, и помотала головой. Да твою же мать!.. Рафаэль достал кружки, бросил в них чайные пакетики и залил кипятком.

— Я так виновата перед тобой! Думала лишь о себе и… Это правильно, что ты так… Я заслужила. Прости меня, — Эльвира закрыла лицо руками; её плечи мелко задрожали. Он взял кружки и сел рядом с ней.

— Вот же дьявол… Пей, тебе это нужно. И мне тоже, — он поморщился, потерев лоб.

— Ты смог бы простить меня? Когда-нибудь. — Она отпила чай, поставила кружку и, вскочив, шагнула к двери: — Нет, забудь, забудь. Я поеду. Мне не стоило приходить ещё тогда и… звонить, и дону Карлосу тоже. Прости меня…

— И всё? Как будто <i>ничего</i> не было, да? Или тебе очень хочется снова пострадать? По-другому не можешь? Сколько можно, Вирита? Ты не представляешь, как меня задрала эта сраная игра в молчанку! — он так резко поставил кружку, что чай выплеснулся на стол. — Сначала эта шалава не соизволила сообщить, что… уходит к этому уроду. Потом ты сбегаешь — и опять ни слова. И сейчас то же самое. А я должен сидеть тут и думать, где продолбался! Охрененная идея. Поэтому сейчас ты либо уходишь и больше <i>никогда</i> не появляешься, либо остаёшься, и мы пытаемся что-то придумать. Решай.

— Что здесь можно придумать? После того, что… что я сделала.

— Что-то точно можно. Если тебе этого хочется, конечно. И если то, что было между нами, тебе хоть немного важно.

— Ты это сейчас серьёзно? после всего? Ты хочешь..?

— Чёрт возьми, Вирита! Я что, не по-испански говорю? Да, хочу. Да, после всего. Теперь ты мне веришь? — Рафаэль прошёлся по комнате и остановился рядом с Эльвирой. — Но на этот раз у меня есть условие.

— Какое? — дрожащим голосом спросила она.

— Мне нахрен не нужны молчаливые страдания в уголке и жертвоприношения, ясно? Ты будешь говорить, когда что-то тебя не будет устраивать. Я уже сказал: игра в молчанку меня задолбала; с меня хватит. Я не колдун, чтоб мысли читать. Поэтому тебе придётся говорить, когда что-то будет не так. Это всё.

Эльвира опустила голову, немного помолчала и, подняв на него глаза, улыбнулась:

— Я остаюсь.