Мучительные спазмы в животе заставили его открыть глаза. К затмевающему все чувству голода присоединился холод, добравшийся до тщедушного тельца сквозь ворох старого тряпья, которое когда-то было одеждой. Он медленно приподнялся на пожелтевшем от времени матрасе, зябко потирая руки. В комнате царил полумрак и витал спертый запах чего-то неприятного. Он не знал, что именно это за запах, но он был только в этом доме. В их доме.

С недавних пор они жили здесь вдвоем, мамы не стало в начале весны, а сейчас неумолимо приближалась зима. Дни стали короче, ветер с озера все чаще был пробирающим до костей. Стены не сохраняли должного тепла, а денег на полноценное отопление дровами у них не было. Было тихо, и он осторожно вышел из комнаты, кутаясь в футболку на несколько размеров больше. Босыми ногами прошлепал на кухню, пытаясь найти хоть что-нибудь, чем можно было перекусить. С тихим скрипом открыл все тумбочки и ящики. Ничего, кроме посуды и пыли. Были еще полки наверху, но до них ему не дотянуться. В холодильник он даже не заглядывал - тот сломался еще летом, и в нем ничего не хранилось.

Оглядевшись, он подтянул стул и взобравшись на него, начал осматривать полки. Тоже ничего кроме пыли и каких-то крошек. Взгляд наткнулся на неплотно закрытую бутылку с половиной жидкости внутри. Он откупорил ее, понюхал, тут же сморщившись. Тот же самый запах, что и от отца, когда тот забывается пьяным сном. Поджав губы, он снял бутыль с полки.

Отца не было дома уже несколько дней. Последнее время он часто так пропадал, а возвращаясь, был непременно чертовски пьян и зол. Поначалу он еще что-то оставлял своему сыну, теперь в его распоряжении была только вода из-под крана. Ослабшими руками он впился в столешницу, неловко спрыгнув со стула, прижимая бутылку к себе. Донес до раковины и вылил ее содержимое. Может это как-нибудь поможет отцу бросить?

Пытаясь отвлечься, он обошел весь дом, в последнюю очередь зайдя в комнату родителей. Отец не любил, когда он там "шарился", но втайне от него мальчик приходил туда и закрывался в шкафу. Это было единственное место, где сохранился запах мамы, идущий от ее вещей. Он напоминал о том, что так было не всегда, и отец начал пить после ее смерти. В голове звучал ее голос, поющий ему колыбельные, мягкие руки, которые гладили светло-рыжие волосы. Тепло ее тела, когда она обнимала его и прижимала к себе. Только здесь память о ней сохранилась, и он мог остаться здесь, пока не вернется отец. Мальчик не заметил, как глаза закрылись, и он вновь провалился в сон, уткнувшись носом в мамину блузку.

Поэтому он не сразу понял, что происходит, когда внизу раздался грохот, а после пьяная ругань. Он так не хотел вылезать, чтобы навсегда остаться с ней. Тяжелые шаги стали громче и направлялись прямо к шкафу. Дверца распахнулась и он упал под ноги к отцу.

- Так и знал, что ты здесь! Сколько раз говорено сюда не ходить?! Совсем папку своего не слушаешь... Ну ничего, я тебя научу...

Пьяно прошипев, он схватил сына за шкирку, как котенка и бросил на кровать. Мальчик испуганно вскрикнул, окончательно просыпаясь.

- Не надо!

Но отец не слушал, обрушив на него всю свою злость. Удары кулака прилетали казалось со всех сторон, попадая по лицу, животу, ногам, заставляя мальчика вскрикивать и плакать от боли.

- Не уважаешь меня! Я тебя растил, кормил, а ты вот как со мной! Оно же бешеных денег стоило!

Его трясло от обиды и слез. Синяки пульсировали по всему телу, из разбитой губы выступила кровь.

- Сученок, лучше бы ты сдох... - отец пьяно прошипел это ему в лицо и швырнул мальчишку на пол. Раздался механический звук, и в руках у отца появился выкидной нож. Острие сверкнуло, поймав скудный свет со стороны окна. Мальчик приподнялся, сразу поняв, что это ничем хорошим для него не кончится. Побои можно было пережить, и синяки заживали, но нож нес гораздо большую угрозу. В сознании билась только одна мысль - "он меня убьет". Этого хватило, чтобы придать сил ватным ногам. Он вскочил и выбежал из комнаты.

- А ну стоять! Я не договорил с тобой, стой!

Грохот шагов подгонял его, если догонит, то все, конец. Слезы сделали мир мутным и плохо различимым, но он знал, где входная дверь. Влетев в нее плечом, он дернул ручку и кубарем вывалился на крыльцо. Дверь, шарахнув об стену, по инерции закрылась и треснула его преследователя по лицу. Раздался хруст и новая порция ругательств. Но он уже их почти не различал - он несся без оглядки по ночной улице, слыша лишь гулкие удары собственного сердца. Слезы катились из глаз не переставая, босые ступни ударялись об асфальт, набивая новые шишки и кровавые мозоли. Мальчик бежал, пока не миновал мост и силы не оставили его в ближайшем лесу. Он тяжело дышал, хватая ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Упав на колени в опавшую листву, он разревелся в голос, закрыв лицо руками.