— Ну давайте, — милостиво разрешает Даби. Типа добейте. Типа поймали, обезоружили, теперь вяжите руки, ведите в карцер.

— Ума не приложу, откуда в тебе столько драматизма, — вздыхает Айзава.

— От отца, наверно.

Ну вы его видели. Тот ещё клоун. У них вообще не дом, а бляское шапито.

В карцер Даби действительно заводят. Точнее, в кабинет. Правда, в свете предстоящего разговора он ощущается минимум камерой Тартара. Даби уже чувствует тяжесть кандалов на запястьях.

— Я знаю всё, что вы можете мне сказать, — вызывающе заявляет Даби. Но пытаться провоцировать Айзаву — это как пытаться провоцировать камень. В лучшем случае не произойдёт ничего, в худшем — тебе разобьёт голову камнепадом.

— Тогда избавлю себя от необходимости повторять всё, что ты уже и так знаешь.

Про то, что «стажировка — это самая важная часть обучения», «во время неё вы приобретаете реальный опыт». Реальный опыт разочарований. Потому что Даби нереально не везло с агентствами для стажировки. Он сменил уже три. Первое он случайно сжёг. Второе сжёг не случайно. В третьем случайно наткнулся на злодея и чуть не сжёг вообще всё и всех, включая себя. После такого все порядочные агентства от него отказывались. Даби от этого не страдал. Потому что тогда, когда все (чуть ли не вприпрыжку) после школы бежали на свои стажировки, Даби шёл домой. А идти домой — буквально его любимая часть школьного обучения.

— Сразу скажи, как ты планируешь решать ситуацию, — продолжает Айзава. — У тебя будет неаттестация. Тебя вместе с ней и всеми прогулами исключат, — Айзава стучит пальцем по пустому окошку в ведомости, лежащей на его рабочем столе. — Что мне с этим делать?

Даби оглядывается. Понижает голос до шёпота:

— Ну допишите там что-нибудь, пока никто не видит, я не расскажу.

Айзава снова вздыхает, крайне удручённо. И в то же время с интонацией «я тебе на лбу сейчас что-нибудь допишу».

— Я вот чего не понимаю, — говорит Айзава, — ты в UA без рекомендации поступил, сам. Первые годы чуть не помирал, только бы на вершину рейтинга забраться. Правда же смотреть страшно было, думал угробишься со своим огнём. А сейчас…

Даби ждёт: «скатился», «распустился», «совсем отбился от рук».

Разочаровался. Понял, что отец не посмотрит, даже если будешь лучшим в классе, выиграешь все турниры, поможешь задержать опасного злодея, чуть не сдохнешь в процессе. Плевать. Какой тогда смысл вообще стараться?

— А сейчас успокоился вроде, — говорит Айзава то, чего Даби совсем не ждал. — Но тебя что-то из крайности в крайность. Сам-то ты чего хочешь? Свет клином на геройской карьере не сошёлся.

«Тоя, — звучит в ушах голос матери, — ты правда хочешь стать героем?»

Неправда.

«Мне кажется, ты слишком зациклен на примере отца».

Ты просто тоже считаешь, что у меня не получится, что я отбраковка, неудачная попытка.

— Я не говорю, что из тебя героя не выйдет, — продолжает Айзава, пока Даби тушит голоса в своей голове, словно вспыхнувшее вдруг пламя. Не получается. Всё это так же бесполезно, как заливать лесной пожар из ведёрка.

Но Айзава вдруг стучит костяшкой пальца Даби по лбу.

— С твоей головой из тебя хоть герой, хоть полярник, хоть физик-ядерщик выйдет.

И голоса вдруг затихают.

Нет, в ядерную физику ему нельзя, думает Даби, его причуда и ядерный реактор явно плохо сочетаются между собой. А вот полярник — это интересно. С его-то устойчивостью к холоду и нежеланием видеть людей ближайшие лет двадцать.

— Ты хоть сам знаешь, чего хочешь? — спрашивает Айзава.

Чтобы отец хотя бы смотрел на него. Чтобы чувство вины за маму, Фуюми и Шото не грызло.

— Поесть, поспать и покурить, — отвечает Даби совершенно честно, и Айзава будет величайшим на свете лжецом, если скажет, что не понимает его и не разделяет этих желаний.

Айзава вздыхает. В какой уже раз. И с каждым разом всё тяжелее.

— Всё, вали есть и думать, — Айзава машет на него рукой, типа всё, разговор окончен, пошёл прочь.

— А спать и курить?

— Не борзей. Сейчас останешься просто здесь сидеть и думать.

Без еды в смысле.

— Вы в курсе, что если лишить человека базовых потребностей, это негативно сказывается на его мыслительных способностях?

— Вот и не лишай меня базовой потребности не видеть учеников хотя бы в перемену.

***

Не то чтобы Ястребу реально было какое-то дело до Даби, на нём свет клином не сошёлся. Разве что совсем чуть-чуть. Капельку так, одним лучиком. Поэтому Ястребу было интересно что-то узнать о нём, только чтобы противостоять, когда он снова начнёт цепляться. А он начнёт, Ястреб был в этом уверен. И неважно, что уже вторую неделю после поединка в их отношениях царило хрупкое перемирие. Это затишье перед бурей. Даби коварен, поэтому расслабляться нельзя. Вот Ястреб и не расслаблялся.

Как тут расслабишься, когда сидишь на непрочной ветке, пытаясь подслушать чужой разговор, происходящий прямо под тобой.

— Почему мне каждый раз приходится уговаривать тебя, как маленького? — вздыхает Юу.

— А ты не пробовала, ну я не знаю, перестать? — голос у Даби усталый, даже вымученный, но вряд ли этому виной Юу. Ещё в начале обеденной перемены его поймал Айзава и, видимо, только недавно отпустил. А теперь вот Юу. Даби прямо нарасхват.

Сам же Ястреб не собирался за ними подслушивать. Он собирался, как все нормальные люди, пообедать во внутреннем дворе. Ну да, на дереве, и что? Листья создают приятную тень и ощущение уединения. А после шумного обсуждения фестиваля Ястребу хотелось тишины. Кто же знал, что обсуждение фестиваля нагонит его таким странным образом. Этот фестиваль, как всплывающая реклама, назойливый баннер, который не выходит ни закрыть, ни игнорировать.

— Все на тебя рассчитывают, без тебя вообще ничего не получится, — Юу упирает руки в бока, грозно смотрит на Даби снизу вверх. Обманчивая разница в росте для девушки, которая буквально может в мгновение ока стать размером с многоэтажку.

— Так не надо было выбирать вариант, который упирается в меня. Вы меня вообще не спросили, — Даби наверняка закатывает глаза. Из-за листвы Ястребу его почти невидно, но выражение его лица не так уж сложно представить. Не то чтобы Ястреб часто представлял лицо Даби. Просто память хорошая.

— Да тебя хоть спрашивай, хоть нет, всё равно откажешься!

— Ага. В точку, — Даби щёлкает пальцами. — И вам бы неплохо принять это. Свобода воли, слышала о такой?

— Мельком, — усмехается Юу. — Только вот знаешь, о чём я думаю?

— Догадываюсь, — голос у Даби становится совсем измученный.

— О том, что Фуюми-чан бы так расстроилась, если бы узнала, что ты подводишь весь класс.

— Не начинай.

— И о том, как прогуливаешь занятия. И о том, как куришь за школой. И к однокласснику цепляешься. И…

— Умолкни, — в голосе снова одна лишь усталость, усталость, усталость.

Юу правда замолкает, но не из сочувствия, а потому что сказала всё, что хотела сказать. Лишь на прощание бросает короткое «ну ты подумай» и уходит, махнув рукой.

Ястреб думает. Кто же такая эта Фуюми? Какой-то очень важный для Даби человек. Человек, перед которым он не хотел бы выглядеть плохо. Даби-то. Тот, кто всем своим видом кричит: «Либо принимайте меня таким, какой есть, либо идите нахуй». А тут… Вывод напрашивается один: Фуюми — девушка, которая ему очень нравится. Очень-очень нравится. Он просто по уши в неё влюблён.

Не тот секрет, на который Ястреб рассчитывал, но сгодится. Хотя лучше бы у него обнаружились какие-то проблемы с законом. Вот это было бы интересно!

А тут всего лишь девушка. Ястреб чуть-чуть разочарован. Только потому что это ужасно скучно.

Ветка под ним трещит, и только тогда Ястреб понимает, что чуть подался вперёд, пытаясь рассмотреть лицо Даби. Ветка трещит и начинает медленно уходить вниз. И сердце Ястреба тоже. Потихонечку в пятки.

Даби, видимо, повинуясь врождённому чувству опасности (или школьному звонку), отходит от дерева. Ястреб выдыхает. Ветка трескается.

***

На треск и грохот Даби оборачивается резко, тревожно, едва огонь под рукой не вспыхивает. За спиной валяется упавшая ветка. На минуту раньше и по голове бы прилетело. Даби вздыхает, отличное вышло бы завершение дня. Зато хотя бы на оставшиеся уроки можно было бы не идти.

Даби смотрит на ветку: он-то думал, деревья к осени только листья сбрасывают, но это решило не мелочиться. Впрочем, в ворохе листьев только парочка красных. Острых таких, не слишком похожих по форме на остальные.

Даби усмехается. Октябрь.