Одуванчики

Лужайка густо усеяна одуванчиками. Саске борется с ними почти всё утро. Он заходит в дом, чтобы приготовить обед, и пару минут вычищает грязь из-под ногтей.

— Может, купим средство от сорняков? — спрашивает Сакура, оторвавшись от журналов, разложенных на обеденном столе.

— Нет, — Саске равнодушно осматривает беспорядок на нём и достаёт из холодильника яйца.

— Нет? — хмурится она. — Тебе нравится полоть?

— Нарежь капусту, — вместо ответа говорит Саске. Он разбивает в миску три яйца, солит и добавляет немного даси, покупая которое Сакура спросила с любознательностью опытного медика:

— Сколько миллилитров?

А Саске с безразличием домашнего повара ответил:

— Сколько хочешь.

Обед по его меркам вышел лёгкий: только рис, суп, салат и омлет. Саске оглядывает накрытый стол и — видимо, неудовлетворённый — выкладывает на блюдце умебоши.

— Мало получилось, — почти извиняющимся тоном говорит он, хмурясь, когда они приступают к еде.

— Голодом меня моришь? — поддразнивает Сакура, но она не жалуется. В больнице её спасали галеты сэмбэй и растворимый кофе. Тёплый рис на пару в обед и ужин — и так роскошь.

— Мне кажется, — размышляет Саске. Он смотрит на блюда, потом на неё и говорит удручённо: — пора прекращать друг перед другом выставляться.

Не ранее, чем прошлым вечером Саске подошёл к ней сзади, пока она пыталась достать книгу с верхней полки, положил подбородок ей на голову и, даже не потянувшись, взял книгу. А сегодняшним утром, когда он искал пропавший носок, она подняла кровать одной рукой. Выставляться друг перед другом они будут ещё долго, — подозревает Сакура. Но она понимает, к чему он клонит. Саске признаётся, что ему с ней хорошо, он ей доверяет.

После обеда Сакура моет посуду, а Саске смотрит во двор из окна кухни.

— Будешь так хмуриться — морщины появятся раньше времени, — предупреждает Сакура.

Саске не отвечает, словно не услышал. Возможно, он и не услышал, — понимает Сакура, когда он говорит:

— Я полоть. — Совсем не к месту.

Сакура с недоумением смотрит, как он выходит на улицу, садится на корточки перед клочком земли, усыпанным одуванчиками, и берётся за лопату.

***

Сакура приходит к Саю по делам и заглядывает в цветочный магазин, пристроенный к дому, где Ино продолжает семейное дело. Близится Танабата, поэтому Ино расставляет бамбук и цветы в высокие стойки, на которых будут висеть полоски цветной бумаги с пожеланиями.

— Лобастая, напишешь пожелание? — спрашивает Ино, показывая самую большую композицию из веток бамбука, на которых висело несколько разноцветных ленточек.

— Пожелаю, чтобы твоё дело процветало, — предлагает Сакура. По правде говоря, ей больше нравится записывать пожелания вместе с Саске и развешивать их на ветвях в бамбуковых зарослях рядом со святилищем Нака.

Ино протягивает ей розовый лист бумаги.

— Само собой, — сухо отзывается Сакура. — Другие цвета закончились? — и пока она пишет, они недолго беседуют. Танабата — праздник влюблённых, поэтому цветы в ходу и от покупателей нет отбоя.

— Наруто вчера заходил. Купил огромный букет фиалок. Просто громадный. А Ли за неделю скупил почти целый ящик роз.

— С Ли всё ясно, но чтобы Наруто вдруг стал романтиком… — смеётся Сакура. — Кто бы мог подумать…

— Кто бы мог подумать, что он станет завидным женихом? — отвечает Ино.

Пару мгновений обе размышляют и, обменявшись хитрыми взглядами, смеются:

— Хината.

— Ну а вы что? — интересуется Ино, вешая пожелание Сакуры на ветку бамбука. — Идёте на фестиваль?

— Спрашиваешь! Только… Осталось его уговорить.

— Не то чтобы у меня были виды на твоего мужа, — лукаво протягивает Ино, — но нарядить его в юката и вывести в свет — это твоя государственная обязанность. На него не налюбуешься.

— А эта благотворительность налогом облагается?

— Лобастая, — вздыхает Ино, — что с тобой сделал брак? Как ты умудрилась приплести сюда налоги?

На прощание она даёт Сакуре букет не самых свежих гардений.

— Их уже не купят, но запах отменный.

Сакура припоминает значение цветка из уроков по методам шифрования.

— Тайная любовь?

— Даже немножко грустно, да? — Ино отдаёт ей цветы. — Хотя, — поправляет она, — ни ты, ни я в детстве особой тайны не делали.

***

Когда Сакура возвращается домой, Саске ещё полет во дворе.

— Красота, — говорит она, встав рядом с ним. Сакура рассматривает его широкополую соломенную шляпу, закинутое на шею полотенце, обтянувшую ладонь прорезиненную перчатку. Оглядывает гардении в своих руках, а потом вновь обращает взгляд к Саске и смеётся:

— Здравствуй, тайная любовь.

— Сакура, — он щурится, на мгновение подняв на неё взгляд, но потом смотрит вниз, чтобы с корнем вырвать одуванчик.

Сакура садится на корточки и наблюдает, как он избавляется от сорняков.

— Если ты гардения, — произносит она, — то какой цветок я?

Саске замирает. Он отрывает взгляд от земли и смотрит в упор. Наконец не спеша отвечает:

— Сакура.

Сакура закатывает глаза.

— Банально. Подумай ещё.

Саске возвращается к своим сорнякам. Он соскребает землю вместе со стеблями ползучего клевера.

— Я слышала, Наруто подарил Хинате огромный букет фиалок, — говорит Сакура. — Для признания самое то. Они означают честность.

Саске срывает чуть увядший одуванчик, к корням которого пристала грязь, и протягивает Сакуре. Она смотрит на растение, потом на него.

— Сорняк? — спрашивает она.

Саске садится на пятки, оглядывая лужайку.

— Смотри, как много уже белых, — говорит он. — Как думаешь, сколько семян на каждом? Я проиграл эту войну.

Сакура насторожено косится на него. Приятнее ей не стало. 

— Одуванчики упрямые и стойкие, — Саске снова берётся за клевер. — Мне от них, похоже, не избавиться.

Сакура снимает комочки земли с корней одуванчика.

— Полоть? Да, нравится, — Саске отвечает на её вопрос, заданный до обеда, словно не прошло ни минуты. — Тихо, спокойно. Думается легко.

— Не раздражает? — хмурится Сакура.

Хохотнув, Саске поворачивается, и когда их взгляды встречаются — его глаза блестят.

— Ещё как, — соглашается он.

Сакура вздыхает и встаёт.

— Ты такой странный, — говорит она. Когда Саске тянется за одуванчиком в её руках, она не отдаёт. — Нет, — говорит Сакура. — Это первый цветок, который ты мне подарил.

— Весной я положил тебе в саке цветок сливы, — возражает Саске. — Я слышал, стебли одуванчиков жарят. Отдай, я приготовлю на ужин.

— Романтик, — вздыхает Сакура. — Давай, жарь мой цветок.

— С морским окунем на гриле, пореем и юзу, — планирует Саске. — Хочешь ещё чего-нибудь?

— Суп. Данго и суп из корня лотоса.

— Ладно.

— И агедаси тофу.

— Да.

— И… — Сакура наклоняет голову, рассматривает терпеливо ждущего мужа. Она думает о розах, фиалках и гардениях, о сакурамоти, которое Саске приготовил ей минувшей весной, и об одуванчиках, которые собирается пожарить на ужин. О своей тайной любви в академии и о том, что её медицинские журналы теперь громоздятся на их обеденном столе. — Ничего, — говорит Сакура, улыбаясь, а затем приветствует мужа как положено: — Я дома.

— М-м, — отвечает он. — С возвращением.