Локи возвращается в темницы глубоко ночью, крадется в полной темноте, как ночной хищник, замирая возле дверей в камеру Сиф. Стражнику, которому положено здесь быть, он еще днем отдал приказ находиться при нем неотступно, денно и нощно, так что единственный возможный свидетель его слабости сейчас видит десятый сон возле дверей в его покои и не расскажет ни одной живой душе, куда под покровом ночи наведывался его хозяин.

Дверь скрипит, так что появление Локи в камере не остается незамеченным: Сиф дергается, отлетая к стене как можно дальше. Боится. Кажется, он сумел преподать ей урок.

Локи довольно улыбается, но в тот же миг его обрывает хриплый голос воительницы.

- Только тронь меня - и я убью тебя. - Локи не может разглядеть ее лица, но интонации его пугают. В этот раз здесь нет ключника с табуреткой наготове, чтобы оглушить деву, случись ей действительно на него напасть.

- Что может быть отвратительнее, чем прикосновения к тебе, Сиф? - кривится в ответ Локи. И это правда: некогда златовласая дева нравилась ему, впрочем, как и всем окружавшим его мужчинам, но очень быстро пыл его сошел на нет - острая на язык леди растоптала в нем все испытываемые к ней светлые чувства.

- Ты более отвратителен, Локи, - шипит ему в ответ воительница. - Жалкий, мерзкий, мстящий за личные обиды...

- Замолчи. - Локи делает к ней шаг, и Сиф смеется:

- Снова меня ударишь? Скажи, уродец, ты навещаешь всех пленников, а, или только мой вид доставляет тебе удовольствие? Глядя на закованных в цепи и беспомощных, ты чувствуешь себя всесильным? Бедный Локи... Владыка Асгарда наконец одержал победу над всеми, но не над своей слабостью и глупостью.

Сиф хохочет еще громче, и Локи отступает к двери, с опаской прислушиваясь, не идет ли кто.

- Гадюка. Грязная шлюха, - зло произносит он, но звучит не так оскорбительно, как ему бы хотелось: лица Сиф не видно, как и его собственного, и они не могут сжигать друг друга презрительными взглядами.

Спустя секунду камеру освещает свет от пламени, которое он создает на ладони. Он смотрит на воительницу и отшатывается к стене: лицо, руки, шея и оголенная грудь Сиф распороты длинными запекшимися царапинами.

Дева не замечает его взгляда, пытаясь проморгаться и пряча лицо от яркого для ее глаз света.

- Что ты с собой сделала? - он злобно щурится, вглядываясь ей в лицо.

- Я бы шкуру заживо с себя сняла, лишь бы смыть позор твоих прикосновений, выродок!

- Прикуси язык, а иначе...

- Что иначе?! - взвивается воительница. - Мерзкий ублюдок! Что ты можешь сделать со мной еще? Отвратительный, мерзкий, жалкий карлик-наследник королевства гигантов, попавший в благородный Асгард по иронии судьбы... Никогда тебе не сломить ни меня, ни других воинов. Никогда еще блохастая шавка не побеждала благородного зверя, как бы больно ни кусалась. Слышишь, Локи, сын лакея?!

Бог обмана отходит к двери, мысленно проклиная себя за идиотскую мысль - прийти сюда. Дева не хуже гончего пса рвется с цепи, за которую прикована к стене, вынуждая Локи пятиться, трусливо и поспешно.

- Проститутка, - пытаясь перекричать Сиф, кричит он, - теперь ты пожнешь плоды своего злорадства! Тор умрет на рассвете.

Он исчезает прежде, чем до девы доходит смысл его слов.

В коридорах пусто и мрачно. Весь путь до собственных покоев он проделывает с навязчивым страхом, что сейчас из ниоткуда на него кто-нибудь набросится. И, уже засыпая, он как наяву видит, как острие меча в руках Сиф замирает, касаясь его горла.