Не то чтобы Сун Ланем овладела алчность, нет, просто как дитя своей эпохи он не мог не испытывать восторга и благоговения, видя то, о чем поколения заклинателей лишь слышали в легендах: ветвь божественного древа!
– Нельзя уничтожать его, нужно как-то успокоить… – повторял он, надеясь, что бродяге не придет в голову и вправду сжечь живую легенду, а то в его глазах уже горел какой-то недобрый и хищный огонек.
Сюэ Ян, напряженно о чем-то думал, покусывая губу, призрак хохотал где-то под потолком, продолжая дразнить быка, который кидался то на стены, то на балки, пытаясь достать обидчика. Время тянулось очень медленно, но ни одной идеи Сун Ланю так и не пришло. Был бы здесь кто-то, обладающий более сильным оружием, возможно, тогда удалось бы пленить разбушевавшуюся ветвь, но… Мужчина прислушался к потокам ци в теле, но и она, и меридианы были заблокированы - видимо заклинание обмена душ накладывало определенные ограничения.
– Поднимешься на второй этаж – там на стене висят разные инструменты, – неожиданно сказал Сюэ Ян, нарушив напряженное молчание.
– Что? – Сун Лань аж вздрогнул – какие еще инструменты? Ему «инструментов» мало? Весь пол в них, еще и по воздуху летают!!! А на втором этаже они еще и по стенам развешаны?!! О боги, это место поистине вертеп разврата!
– Выбери что-то и неси сюда! Я отвлеку его на себя! – Сюэ Ян поднял с пола пару деревяшек и решительно зашагал к быку, стуча срамными предметами друг о друга.
– Я никуда не пойду! – решительно произнес мужчина, направляясь следом и зовя свой меч, но ладонь осталась пуста – сбитые с толку мечи отказывались повиноваться. Ни ци, ни оружия, ни заклинаний… Уйти нельзя, кто знает как поведет себя бревно, сколько людей пострадает? А остаться безоружным наедине с разъяренным божеством… равносильно смерти.
Бык развернулся, прислушиваясь к ритмичным ударам, и этот звук еще сильнее его разозлил. Наклонив голову, он начал бить копытом.
– Даочжан Сун, пошел на *** и без *** не возвращайся! – выругался бродяга. Не слыша удаляющихся шагов за своей спиной, он обернулся на даоса. Снова выругался и произнес уже куда тише, напряженно глядя на быка. – Я кое-что придумал. Но нужен инструмент. Хочешь эту деревяшку – доверься.
Сун Лань поджал губы. Довериться этому типу? Смешно! Но времени не было, а единственный выбор – либо встать рядом с врагом, плечом к плечу, либо сделать шаг в сторону – выполняя его приказ.
– В гробу я видал доверие к тебе! – упрямо огрызнулся он, разворачиваясь и стремительно шагая прочь.
Уходя, он мельком оглянулся. Странное чувство - смотреть на себя со стороны. На высокого мужчину с широкими и сильными плечами, неподвижного и надежного.
Так вот как люди видят его…
Отбросив срамные предметы, Сюэ Ян повел плечом, скидывая верхнее одеяние и ловко его перехватывая.
Бык бросился вперед, атакуя струящиеся ткани, но стоящий за ними заклинатель извернулся, и тут же метнулся в сторону, уводя животное за собой. Он двигался легко и быстро, а ткани в его руке плясали как живые, захватывая внимание атакующего.
Сун Лань отвернулся и поспешил прочь. Разгромленный коридор ширм уже не скрывал сундуки и мебель у стен, но мужчина не стал тратить время на разглядывание диковинных сооружений. Промчавшись мимо, он распахнул двери.
Дневной свет показался ослепительным после темного подвального помещения, а запахов стало еще больше. Даос пронесся по залам и устремился на второй этаж, с отвращением рассматривая стены в поисках «инструментов», но всюду были лишь занавеси и картины. На его торопливые шаги обернулась одна из работниц дома удовольствий. Понаблюдав за мечущимся заклинателем, она уже было хотела предложить свою помощь, но тот сам к ней обратился:
– Где на втором этаже на стене висят «инструменты»? – едва сдерживая брезгливость от последнего слова, спросил он, надеясь, что девице хватит ума понять, о чем он, и она не станет спрашивать, какой именно «инструмент» так сильно понадобился даосу, что тот бегает по всему этажу кругами. Вот уж позорище будет…
Девушка безмолвно на него посмотрела, а потом подняла руку, указывая на стену, на которой среди картин висели гуцинь, пипа и еще несколько шелковых инструментов*.
Сун Лань застыл, вспыхнув от стыда. Он ведь раза три пробежал мимо этой стены в поисках… кхм, «инструментов».
– Ах, эти инструменты… – пробормотал он. Значит, Сюэ Яну понадобились музыкальные инструменты? Но зачем? И какой лучше выбрать?!
Но тратить драгоценное время на колебания мужчина не стал и, сорвав со стены тот инструмент, которым в совершенстве владел сам, кинулся обратно.
На первом этаже ему попыталась преградить путь хозяйка заведения. Стыдливо хихикнув, она качнула веером, собираясь что-то сказать, но подавилась тяжелым и яростным взглядом темных глаз.
Шарахнувшись от красавицы как от прокаженной, заклинатель распахнул двери и решительно шагнул во тьму подвала, в которой эхом раздавался восторженный хохот полубезумного призрака, срамные вопли, грохот очередной обрушенной ширмы, ругательства Сюэ Яна, удары тяжелых копыт и почти звонкий стук отшлифованных деревяшек, что продолжали летать в воздухе, атакуя, что попало.
Отчего-то там было уютнее, чем под хищным взглядом прелестницы, ожидающей его среди роскошных залов и покоев.
Кинувшись по коридору, мужчина снова увидел свое тело в центре зала. Необычайно ловкое, оно играючи уклонялось от рогов, а разъяренный бык раз за разом бросался на врага, высекая искры копытами. Словно большой черный кот игрался с ветром…
Обернувшись на шум шагов, Сюэ Ян едва не оступился, увидев, что принес заклинатель, и покачнулся, едва не потеряв равновесие.
– Гуцинь? – изумился он. – А покрупнее там ничего не нашлось?! – юноша нахмурился, глядя на врага как на идиота. – Играй!
– Что? – растерялся Сун Лань. Вот только игры на благородном гуцине в этом хаосе не хватало!!!
– Да мальчик, сыграй дяденькам мелодию весеннего блаженства! – расхохотался призрак и метнул в заклинателя один из полюбившихся предметов. Сун Лань легко уклонился. Выбрав место, он сел, укладывая инструмент на колени. Его пальцы пробежались по струнам, но ткань перчаток глушила звук… Не задумываясь, мужчина сорвал перчатки и начал играть первое, что пришло в голову. Простоватая, но нежная мелодия полилась переливами.
Пальцы правой руки, совершенно непривычные к работе подобного рода, нередко ошибались, а струны покусывали подушечки, не защищенные мозолями, что появляются при игре на струнных инструментах. Левая рука слушалась гораздо хуже, суставы и искалеченные сухожилия будто каменели. Играя, Сун Лань рассматривал шрамы и обрубок мизинца – если он навсегда останется в этом теле, то… изуродованная рука станет очень большой проблемой, так как заклинания нередко сопровождаются жестами. Плохо, очень плохо…
Встревоженный оклик заставил его вскинуть взгляд.
Бык несся на него.
Пальцы дрогнули, но продолжили неловко ласкать струны, пока ум высчитывал ситуацию. Смущенные обменом тел мечи не отзывались – ни Цзянцзай, ни Фусюэ. Поднять руки, выстраивая защитное заклинание – уже пробовал, левая рука не слушается, повреждены не только кости и жилы, но и меридианы… Да и вообще заклинание обмена душ как-то странно действовало на тело, блокируя способности к управлению ци. Извернуться, выходя из-под удара? Помешает тяжелый гуцинь, лежащий на коленях, хотя… это тело легкое и быстрое, а уж какое ловкое…
Приняв решение, он чуть наклонился вперед, собираясь перехватить инструмент, чтобы в последний миг уйти из-под атаки рогов, но… рядом о пол ударил каблук черного сапога, взметнулись ткани. Черная тень метнулась навстречу быку, хватая заостренные рога и упираясь в землю ногами.
Пальцы продолжали играть, откуда-то сверху, кружась, опускался использованный талисман, все еще испускающий легкое сияние. Эхо хохота плененного призрака гасло, а «инструменты» падали на пол, более не удерживаемые его силой.
Сапоги со скрежетом ехали по полу, уступая напору быка, но все медленнее, а когда между ними и коленом Сун Ланя оставалось чуть больше пары ладоней, остановились.
Мгновение ничего не происходило.
Двигались только пальцы, ласкающие струны.
Слышалось тяжелое дыхание, скрип напряженного дерева.
Приподнялся каблук черного сапога, перенося вес на носок, а потом нога и вовсе оторвалась от пола…
Сюэ Ян сделал шаг, усиливая напор и заставляя быка пятиться.
Животное издало недовольный звук и тряхнуло рогами, сбрасывая руки. Развеялось дымкой, тут же появившись у одной из стен, и нахмурилось, исподлобья глядя на человека в черном.
– Хэй! – негромко возмутился Сун Лань. Видимо юноша использовал какое-то усилительное заклинание, ибо мужчина не был уверен, что смог бы остановить быка на полном ходу голыми руками. Что это вообще за выходки? Раз тело чужое, то его не жалко? – Будь аккуратнее с моим телом!
– А ты с моим, – огрызнулся мальчишка. – Не мог жопу поднять и пересесть в безопасное место?
– Ты сказал «доверься» и сказал «играй», – Сун Лань неожиданно услышал в своем тоне едва уловимые ехидные нотки. Мягкий кошачий голосок Сюэ Яна был словно создан для иронии и подтрунивания – даже самые обычные слова, произнесенные им, звучали чуть лукаво и насмешливо.
– Лучше б ты взял флейту, – тихо выругался Сюэ Ян, не уточняя почему – потому, что она позволила бы заклинателю легко уклоняться от атак, или потому что ему пришлось бы делать это молча. – Нужно что-то более быстрое и ритмичное.
Он направился вперед, выходя в центр зала, и начал хлопать в ладоши, задавая темп.
Все еще не понимая, что задумал зловредный враг, даос изменил мелодию, подстраиваясь под ритм и с интересом наблюдая, что еще выкинет застрявший в его теле мальчишка.
И Сюэ Яну вновь удалось удивить врага! И не только его:
Под изумленным взглядами быка и даоса он вдруг развернулся и начал танцевать, повторяя движения девы-древа!
Сун Лань распахнул глаза.
А ведь и вправду…
И потолок, и стены, и полы – все было усеяно пританцовывающими шагами! И танец под бой барабанов был тем, чем ветвь приветствовала их! Вот оно!
Ритм музыки тут же изменился, повторяя ритм ритуальных барабанов, что еще совсем недавно разносились по подвалу, движения мальчишки стали четче, подстраиваясь под более подходящий ритм.
Замерший у одной из стен бык фыркнул, качнув головой и переступил с ноги на ногу, но в его движениях уже не чувствовалось ярости – скорее озадаченность слишком быстро изменившейся ситуацией. Однако юноша продолжал танцевать, давая тому время на раздумья.
Запечатанный призрак молчал, более не нарушая тишину срамными выкриками и не дразня ветвь летающими «инструментами».
Опустив взгляд на руки, Сун Лань снова поморщился. Струны отчаянно кусали пальцы, каждое новое прикосновение казалось все более болезненным. Однако раздражала заклинателя вовсе не боль, а несовершенство мелодии – эти руки то и дело ошибались, то путая струны, то задевая соседей, а то ошибаясь с силой касания. Неумелость ощущалась даже в простом ритме, подражающем барабанному бою. Терпеть такое, даже еще хуже того – быть источником этих звуков – истинная мука!
Мужчина горестно вздохнул, снова поднимая взгляд. Бык неторопливо, чуть пританцовывая, оббежал Сюэ Яна, настороженно поглядывая на него, но все же решился.
Розовые узоры потекли по бело-золотистой коже, меняя узор и форму, и вот уже вместо массивного туловища быка на ноги поднимается девичья фигурка. Ее движения плавные и грациозные, а в воздухе расцветает бой барабанов. Под потолком снова вспыхивает одноглазое небо, и раздаются голоса людей, живших тысячелетия тому назад, когда деревья, реки и долы становились божествами. Древо говорило на том языке, которое знало, показывая свою суть.
Иллюзия становилась все плотнее, голоса и барабаны громче, а ветер нес запахи древнего леса и огня.
Рядом с танцующими появились золотистые силуэты – юноши и девушки, пляшущие в свете костра, а за ними возвышалось огромное древо с кроной, закрывающей небеса. Среди листвы блуждали звезды и ветра, а барабаны пели, заменяя биение сердца…
Но празднества сменялись войнами, и вместо ритуальных вин землю поила кровь, вместо дыма благовоний в небо поднимался смог сожженных жилищ, а вместо просьб о благоденствии люди молили о разрушениях и гибели врагов. Древо не различало людей, для него все люди любимые дети и давать оружие одним, чтобы убивать других… слишком горестно. Потому божество сокрыло свое присутствие. Больше никто не мог его найти. Леса поглотили разоренный город, люди ушли, больше никто не молился и не совершал жертвоприношений, не танцевал, не пел, не бил в барабаны, не поил землю винами, а небеса благовониями.
Шли годы – очень, очень, очень много лет, что складывались в века, а те в тысячелетия. У покинутого божества было много времени подумать: изменилось ли что-то, ответь оно на молитвы? Если бы оно дало оружие, если бы использовало свою силу чтобы сгубить часть детей… если бы, если бы, если бы… у божества было слишком много времени на подобные раздумья, потому когда пришли чужаки, божество, тосковавшее без людей, явило себя.
Они хотели желтого металла – и Древо дало его, так много, что Им не хватило карманов. Древо с умилением смотрело, как счастливые дети любуются украшениями, хохоча и смеясь, как подкидывают их воздух и громко, счастливо кричат.
Они хотели чудес и волшебных мечей – и Древо дало Им это. Оно слишком долго размышляло, не ошиблось ли века тому назад, не дав своим детям желанные игрушки…
Но Им было мало.
Не желая довольствоваться тем, что Им дали добровольно, Они решили взять сами и срубили ветвь божественного Древа.
Но даже тогда божество отпустило Их.
Они унесли срубленную ветвь далеко-далеко, и устроили гульбище в доме удовольствий. Вино лилось рекой, прекрасные девы танцевали, ласкали струны музыкальных инструментов и нежно пели. Древо искренне наслаждалось всеми этими давно забытыми сокровищами рода людского, глядя на мир чрез отрубленную ветвь… наслаждалось… искренне… пока один из Них не обнажил меч.
В конце концов, сколько бы веков не прошло, люди всегда остаются людьми, вкус вин сменяется кровью, благовония пожаром сожженных жилищ, а благословления проклятиями.
Правильного решения нет и не было: и скрывшись, и дав оружие, Божественное Древо ошиблось.
И если уж даже божества не знают правильных путей, то как тогда жить людям?
Вырезано:
Сун Лань аж прослезился от того, как отвратительно играет.
Сюэ Ян: – Не смей плакать в моем теле!
Пометка: в древнем Китае струны изготавливали из шелка, потому струнные инструменты традиционно относят к шелковым инструментам.