Стук быстрых шагов утопал в общем шуме огромного потока студентов. Передвигаться по коридорам с желаемо большой скоростью после окончания всех занятий не представлялось возможным, что, тем самым, невероятно бесило Жана. Он в целом терпеть не мог людей, не говоря уже о большом скоплении их в одном месте. Бегать из одной части замка в другую с кучей учебников за спиной также было довольно ужасно и утомительно, но, так как это означало полную изоляцию от общества на какое-то время, парень продолжал делать так изо дня в день. Лишь бы снова забиться в самый дальний угол и провести часы за учебниками, абсолютно забыв о времени и собственных нуждах.
Библиотека Хогвартса — одно из самых любимых мест Моро. Огромный читальный зал с большим количеством различных книг, документов, старых газет и журналов. Казалось, все, что когда либо издавалось в волшебном мире, хранилось здесь. Поначалу, мысль о таком большом скоплении информации в простой школьной библиотеке даже звучала странно, но со временем парень начал этому, в какой-то степени, радоваться, ведь столько различного материала в свободном доступе не встретить нигде. А ещё Жану нравилась тишина, царившая в библиотеке. Она оглушала, но не давила. Было приятно окунуться в нее после долгого дня, наполненного отвратительным шумом, который создавали все вокруг, и от которого голова трещала по швам.
Стараясь не издавать слишком громких звуков, студент вошёл в читальный зал и прошел в конец помещения. За дальним столом, в самом углу, его уже ждали. Кевин Дэй — однокурсник Жана и его лучший друг. Такой же Когтевранец с огромной любовью к истории и нумерологии. Встречаться ежедневно в читальном зале было их общей привычкой. Они оба не знали, откуда и когда она взялась. Кажется, она была с ними все пять лет обучения в Хогвартсе и искореняться не собиралась. Да и не то, чтобы парни были против. Им нравилось сидеть рядом, занимаясь своими делами, читая книги и периодически устраивая споры на ту или иную тему, за чем нередко следовал нагоняй от библиотекаря, мадам Пинс, или других студентов, которым они мешали. Это хоть как-то помогало разбавить рутину и не сойти с ума от постоянной учебы и собственных проблем.
Несмотря на то, что Кевин и Жан считали друг друга лучшими друзьями, они редко говорили о чем-то, кроме учебы и квиддича. Они предпочитали не лезть в чужие жизни и оставлять свое мнение при себе, что бы не происходило. Но, увы, получалось не всегда. Обычно инициатором не самых приятных разговоров являлся Кевин, из-за своей нервозности.
Жан дописывал задание по трансфигурации как раз в тот момент, когда Дэй стал трясти ногой настолько сильно, что их стол буквально ходил ходуном, и писать стало невозможно.
— Кевин, — устало выдохнул Моро, отрываясь от своей писанины, — Хватит. Что с тобой, черт возьми?
Кевин тут же застыл и, наконец, перевел взгляд с пустого пергамента на друга. Он явно о чем-то думал, причем, много, и ни к чему хорошему его мысли не привели. Что ж, видимо, работу придется отложить на какое-то время.
— Я не думаю, что тебе это понравится, — отозвался Дэй, откидываясь на спинку стула.
— Мне много чего не нравится, не удивил, — фыркнул Жан. — Выкладывай.
Кевин вздохнул и уставился на свои руки, выдерживая длинную паузу. Казалось бы, он подбирает нужные слова, но Жан знал, что он лишь тянет время для драматичности. Хочет придать трагичность какой-то новости, которую счёл важной, хотя она наверняка такой не является.
— Ты и Рико, — наконец, выдал парень, так же не поднимая глаз на сидящего напротив. — Я знаю, что наверное не должен тебе об этом говорить, но…
Очередная драматичная пауза, но Жан уже не обращал на нее внимания. Они никогда не говорили об их отношениях. Кевин считал, что это абсолютно не его дело и всегда избегал любого разговора об этом. Для него отношения были странны и чужды, даже немного противны. И тут вдруг он заговорил о них. Хотелось спросить, не ударился ли он головой где-нибудь по пути в библиотеку, но Дэй решил продолжить раньше, чем Жан смог задать этот вопрос.
— Ты же понимаешь, с кем встречаешься? Я имею ввиду, — он взмахнул руками в неопределенном жесте, все ещё подбирая формулировки, — он не самый лучший человек. К тому же, ты знаешь, какие слухи ходят о нем и его семье. Нет, я не—
— Кевин, — перебил его Жан, — с чего вдруг ты заговорил об этом? Мне казалось, ты терпеть не можешь подобные разговоры. Так что случилось?
Кевин молча уставился на него. Складывалось впечатление, что Жан только что перебил его посреди очень важного монолога о том, как спасти планету от уничтожения. Но парень лишь вздохнул и наклонился ближе, скрестив руки на груди.
— Хорошо, я скажу прямо. Рико — наркоман и изменник. А ты пляшешь вокруг него и веришь каждому его слову. К тому же, он старше тебя на несколько лет и, честно говоря, ваши отношения, — произнося это слово с максимальным отвращением, на которое только способен, Кевин скривился, — не выглядят здорово, и все, чего я хочу это—
Глаза Моро округлились. Весь воздух вышел из лёгких. Он знал, что его парень не самый лучший, но услышать подобное от кого-то, вроде Дэя явно был не готов.
— Не лезь не в свое дело, — процедил сквозь зубы Жан, вновь перебив сидящего напротив. Такой наглости он явно не ожидал. — Он наркоман? А ты алкоголик. Но я все равно с тобой общаюсь.
Кевин было открыл рот, чтобы что-то возразить, но сделать этого ему снова не дали. Жан встал со своего места, громко отодвинув стул и начиная собирать свои вещи. Он не желал слушать нелестные высказывания в адрес своего парня и их отношений.
— Ты также не имеешь никакого права называть его изменником. Особенно, не имея никаких доказательств, — он всё так же игнорировал попытки Кевина что-то сказать, собираясь уйти. — Мне плевать что ты об этом думаешь. Я не хочу ничего слышать.
С этими словами Жан направился к выходу, оставляя Дэя одного.
***
Ноябрьские ночи становились все холоднее. Сидеть на берегу Черного озера с каждым разом получалось все меньше. Жан любил воду. Она всегда притягивала его больше всего. Держать руки в ледяной воде, доводя их до лёгкого обморожения, было ещё одной привычкой Моро. Это помогало справиться с огромным количеством навязчивых мыслей и чувств, для которых не было места.
Эмоции всю жизнь были чем-то странным для Жана. Тяжело было понять их природу и почти невозможно контролировать. Они казались ненужными и мешающими. Единственное, что парень быстро усвоил — эмоции, как и любые чувства, делают его уязвимым и слабым. Выражать их не является чем-то столь правильным и поощряемым. Жан почти смог подавить их, полностью избавившись, как от ненужной вещи, но потом появился Рико. Человек, объяснивший, что к чему, позволивший быть собой и подаривший свободу. В него нельзя было не влюбиться. Жан был благодарен ему за то, что тот для него сделал, и безумно любил, не видя дальнейшей жизни без Рико. В самом деле, как можно было уйти от того единственного, кто принимает тебя любым, несмотря ни на что? Да, у него были свои минусы и заскоки, но у кого их не было? Люди не безупречны, так почему он должен волноваться о том, что его партнёр не идеален?
— Что же ты делаешь, mon ange, — неожиданно раздался голос сверху, — ты ведь отморозишь свои прекрасные руки.
Не успел Жан опомниться, полностью выйдя из потока собственных мыслей, как его ладони уже вытащили из воды и закутали в зелёный шарф Слизерина. Кажется, за своими рассуждениями Моро не заметил, как к нему пришел сам Рико. Как будто он материализовался прямо из мыслей. Довольно забавно. Жан расплылся в улыбке, наблюдая за тем, как его парень пытается отогреть его кисти. Необъяснимое тепло, именуемое счастьем, начало заполнять каждую клеточку тела. Это все ещё было странно, но с каждым днём всё более привычно.
— Извини, я постараюсь так не делать, — произнес Жан в ответ на тихий бубнеж Рико. Несмотря на желание закрыть глаза, полностью отдавшись в руки любимого человека, Моро стал быстро осматривать того на признаки опьянения или прихода. Это также стало привычкой. — Не думал, что ты будешь трезвым.
Просто фраза, брошенная в пустоту. Случайно озвученная мысль, не требовавшая ответа. Однако Рико тут же поднял взгляд в серые глаза напротив, сменяя в одночасье множество эмоций, которые Жан не сумел распознать так быстро.
— Сегодня слишком прекрасная ночь, чтобы быть нетрезвым, mon ange, — поцеловав кончики выглядывающих из-под шарфа пальцев, проговорил он.
И впрямь. Солнце уже давно опустилось за горизонт, и большая луна красовалась посреди ночного неба, усеянного миллионами звезд. Все это красиво отражалось на водной глади, завораживая еще больше. Жан знал, что его парень любил звёзды и очень много знал о них, поэтому, ещё будучи двенадцатилетним ребёнком, часто сбегал по ночам из башни, чтобы послушать очередную легенду о том или ином созвездии.
— У Слизерина намечается вечеринка в честь победы на последнем матче, — неожиданно прервал тишину Рико, — и я хотел бы, чтобы ты пришел.
— Но ты ведь знаешь, что я не люблю подобные мероприятия, — Жан не мог сказать ему «нет», поэтому пытался отказаться от этого предложения обходными путями.
— Знаю, но я был бы рад, если бы ты присутствовал на таком значимом для меня событии, — Рико знал, как подобная формулировка подействует на Моро. Тот просто не мог протестовать, когда слышал, что есть что-то, что может сделать его партнёра счастливым.
Молчание затянулось на долгие несколько минут. С одной стороны, это огромное скопление людей в не такой уж и большой гостиной Слизерина и возможность влезть в большие неприятности, получить травмы или словить паническую атаку. Но с другой… Рико ведь будет счастлив. Он будет добр к нему. Никаких нелестных высказываний в его адрес или ударов за «не правильный» взгляд. Возможно Рико даже не будет так много закидываться своей дрянью, ведь будет занят счастьем от присутствия Жана рядом. Не так ли?
— Хорошо, — наконец он сдался, падая лбом на плечо парня, — только если это сделает тебя счастливым.
***
Спускаться в подземелье к одному из факультетов очень не хотелось. Впервые Жан раздумывал над какой-нибудь отмазкой, чтобы остаться в своей кровати этой ночью. Но он обещал. Рико уже ждёт его. Руки начали трястись ещё сильнее. Дыхание участилось. Было страшно. Так глупо и по-детски. Жан боялся. Людей, шума, пьяных и под приходом, самого подземелья. Он много чего боялся. И этот страх вечно мешал. Хотелось сжаться в комочек и заплакать, будто ему не 16, а 5. Смешно. Так смешно и противно от самого себя.
— Жан, — Джереми стоял в дверном проёме с несколькими кружками в руках, — может останешься? Я достал пирожные, и мы собираемся устроить вечер чтения.
Джереми Нокс — главное солнце Когтеврана, если не всего Хогвартса. Жану нравилось проводить с ним время. Слушать его голос всегда было очень приятно и успокаивающе. Даже жаль, что этот вечер он проведет не в его компании.
— Нет, извини, — Моро наконец поднялся с кровати и, накинув свою мантию, подошел к выходу из спальни — Кевин уже ушел?
— Ты же знаешь, если где-то будет выпивка, он прибежит туда первым. — закатил глаза Джереми, пропуская однокурсника к дверям. — Только не задерживайтесь там надолго. И не давай Дэю много пить, иначе в этот раз я не смогу объяснить преподавателям, почему один из студентов умирает прямо посреди их аудитории.
— Как скажешь, мам, — смеясь, выкрикнул Жан, прежде чем за ним закрылась дверь в гостиную. Нокс был слишком заботливым старостой, чтобы за ним закрепилось прозвище мамы Когтеврана.
Идти по темным коридорам и каменным лестницам, постоянно менявшим свое направление, было уже не так весело. Прежний страх вернулся. Паника снова пыталась взять верх. Парень нервно заламывал пальцы, пока спускался в самый низ замка. Он знал этот маршрут даже лучше, чем путь в собственную комнату. И так же хорошо знал, что ничем хорошим это не закончится. Каждый раз, когда он приходил, Рико уже был под чем-то, и все, что ему нужно было, — это секс и выполнение его обязанностей. «Это просто тяжёлый период,» — объяснялся парень, как только трезвел. — «Скоро я обязательно брошу.» И Жан верил. И ждал. Но ничего не менялось. И, по всей видимости, меняться не собиралось.
Уже на подходе к стене-входу в гостиную Слизерина можно было услышать музыку. Ужасно. Еле поборов панику и желание сбежать, Жан назвал пароль и вошел внутрь. Зелёный свет противно ударил в глаза. Казалось, здесь было ещё холоднее, чем в коридорах. Запах алкоголя и неизвестных зелий заставил морщиться. Отпуская последнюю возможность уйти, Моро двинулся вперёд на поиски Рико.
Нашелся он довольно скоро. Парень восседал на огромном зелёном кресле с бокалом какой-то жидкости в окружении незнакомых Жану людей, среди которых был обнаружен пьяный Кевин. Но удивительным в этой картине было отнюдь не это. Рико не обращал на Жана никакого внимания. Ему было плевать. Он лишь быстро окинул его взглядом и продолжил развлекаться с другими. Что ж, ладно, он подождёт. Рико же сам сказал, что для него это важно. Он же не солгал?
Прошло не меньше часа прежде чем Жана наконец заметили. Рико долго извинялся, а потом всучил ему в руки бокал с чем-то неизвестным и сладко пахнущим, предложив расслабиться. А потом ещё один. И ещё. И ещё. Жан не мог отказать ему. И вскоре пожалел об этом.
Мир плыл перед глазами. Звуки сливались воедино. Тело казалось таким длинным и неподъемным. Мысли путались, сбиваясь в ком, делавший голову неприятно тяжёлой. В комнате было невыносимо жарко. Дышать становилось все тяжелее. Вдруг его подняли и куда-то потащили. Кажется, в спальню. Наверняка его сейчас уложат на кровать, закутают в одеяло и…
Боль прошлась по всему телу, заставив протрезветь. Комната завертелась и сосредоточить взгляд никак не получалось. Громкий хлопок двери казался оглушающим в таком состоянии. К тому моменту, когда Жан смог окончательно прийти в себя было уже поздно. Он лежал на полу, полураздетый, со связанными руками, в окружении неизвестных ему людей.
— Какого… Черта? — дрожащим голосом произнес Моро, дергаясь в попытках выбраться.
Над ним кто-то навис, схватив за подбородок и с притворной нежностью провел большим пальцем по щеке. В темноте понять, кто это, так и не удалось, поэтому, не придумав ничего лучше, Жан резко развернул голову в попытке укусить касавшуюся его руку.
— Ну что же ты, mon ange, тебе ли не знать, что все ангелы были мучениками, — Кто-то вновь попытался провести рукой по лицу Жана, искаженному гримасой ужаса. Наконец, сфокусировав взгляд на этом человеке, парень узнал Рико. Он смотрел на Моро с такой теплотой, будто предлагал ему связать их жизни узами вечной любви, а не оставлял прямо сейчас на растерзанье огромному количества людей, — я всего лишь помогаю тебе вознестись к небесам.
Осознание происходящего наконец ударило в голову. Нет. Нет, этого не может быть. Только не Рико. Он не может сделать его игрушкой для половины Хогвартса. Не может же? Нет. Это явно какая-то ошибка. Может, Жан просто уснул, и ему снится кошмар? Утром он проснется рядом с Рико, и окажется, что ничего этого не было. Это всего лишь дурной сон. Правда же? Да?
Вот только ощущение чужих рук было слишком реальным. Как и холодный пол, и темная комната, и боль. Много боли. Жан кричал, просил прекратить, рыдал и задыхался. Но всем было плевать. Ему лишь заткнули чей-то шарф в глотку. Никто так и не остановился до самого восхода солнца. А Рико лишь сидел и смотрел на это. Ему было весело. Он улыбался во все тридцать два и смотрел на Моро, как на мусор, которым он всегда его и считал.
В ту ночь Жан возненавидел себя и весь мир.
В ту ночь Жан был предан. Вновь.
Та ночь стала последним толчком к окончанию этой истории.
***
Открывать глаза не хотелось. Просыпаться тоже. Жить уж тем более. С того дня прошла неделя. Все это время Жан не появлялся на занятиях и не вставал с постели. Он просто надеялся, что никто не узнает. Что это так и останется за дверьми той злосчастной спальни. Ох, как же он ошибался.
— Ну? Теперь ты доволен? — Кевин стоял у изножья его кровати. Вновь со скрещенными руками и недовольным лицом. — Рико все ещё хороший?
— Молодец, Дэй, отличная поддержка! — взорвалась Альварес. — Выйди отсюда, к чертовой матери, если не можешь сказать что-нибудь лучше!
Слушать их крики — невыносимо. Слухи о случившемся расползлись невероятно быстро, и уже спустя пару дней весь Когтевран стоял на ушах. Только они знали правду. Только они пытались защитить Жана. Но, казалось, все было бессмысленно. Из-за полной изоляции, парень не знал, что именно о нем говорят, но, смотря на реакцию однокурсников, он сделал вывод, что это даже к лучшему.
— Заткнитесь, — голос все ещё был хриплым, но уже не таким, как неделю назад, когда он только вернулся с сорванными связками. Говорить было больно, но желание тишины и покоя пересилило. — Хватит. Хотите поорать — Хогвартс большой, не обязательно делать это здесь.
Жан молчал последние дней пять. Только лежал, бесцельно смотря в стену. Понимание и сочувствие сокурсников закончилось уже на третий день, и вот, на седьмой он окончательно не выдержал. Все присутствующие молча уставились на него, когда парень сел и обвел их недовольным взглядом.
— О, так ты оказывается живой. А мы уже хоронить тебя собирались, — все так же продолжал недовольствовать Кевин под возгласы Джереми и Альварес. — Может ты расскажешь нам, наконец, что тогда произошло? Одни говорят одно, другие — другое. Рико вообще третье. Хочется услышать оригинал истории.
— А разве не очевидно? — Жан не понимал подобного поведения. Почему Дэй зол? Неужели он верит в то, что про него говорят?
— Жан, не обращай внимания. Кевин злится не на тебя, — начал Джереми, но договорить ему не дали.
— Ещё бы я мог злиться на жертву насилия. Как вообще можно было об этом подумать? — Кевин стал очень активно жестикулировать руками, наворачивая круги по спальне. — Возможно я обижен на него, но только за то, что меня бросили ради этого мудака. Злюсь я по большей части на Рико.
— Может ты перестанешь орать? Тебя, кажется, попросили. — вновь влезла Альварес.
Это было невозможно. Они все равно создавали шум. Голова стала болеть ещё сильнее. Звон в ушах только нарастал. Отвратительно. Хотелось уйти. Спрятаться где-нибудь. Желательно навсегда. Вот только, куда бы он не пошел, покоя ему бы не дали.
— Могу я узнать о слухах? — вновь подал голос Жан, прерывая очередной спор Кевина и Альварес. Они резко замерли, не зная что делать. Что-то не давало им сказать. Видимо они боялись. Но чего? Его реакции? Хуже того, что с ним произошло, быть уже не может.
— Видишь ли, мы никогда не хотели тебе говорить, но, думаю, сейчас это… То, с чего нужно начать. — Джереми первым нарушил тишину. Он говорил очень осторожно, подбирая слова, — Рико… Он никогда не считал тебя… Своим партнёром. О чем часто заявлял… В определенных кругах. Сейчас же, кто-то…
— Пустил слух о том, что ты шлюха, — перебил его Кевин. Судя по взглядам, которыми в него метнули, никто не хотел говорит об этом так прямо. — И Рико это подтверждает. Он всегда это подтверждал. А теперь вспомни мои слова про измену. Эта сволочь неоднократно затаскивал к себе в постель всех желающих и не очень. И "встречался" он не только с тобой.
Мир вокруг стремительно рушился. Жан не хотел в это верить. Нет. Кевин врёт. Все они врут. Этого просто не может быть. Нет. Рико же сам говорил, как сильно любит его. Нет, это просто невозможно. Больно. Снова очень больно. Только теперь не физически. Все внутри рвалось на тысячи мелких кусочков. Нет. Он не мог заплакать прямо сейчас. Только не перед другими. Он не имеет права на такую слабость, как слезы.
— Откуда ты знаешь? — дрожь била по телу. Хотелось услышать, что это просто злая шутка. Дурной сон. Один из миллиона таких же кошмаров, которые неоднократно снятся Жану каждую ночь.
— Потому что я сам был одним из них, — с этими словами Кевин вышел из комнаты. За ним выбежала Альварес, а чуть позже и Джереми.
Это дало последнюю трещину в самообладании. Все рухнуло в один момент. Мало того, что человек, которого он любил больше жизни, изменял ему направо и налево, постоянно врал и говорил о нем ужасные вещи, так ещё и его лучший друг спал с его парнем. Этого было слишком много.
Неужели он правда заслужил это?
Неужели это все, чего он достоин в этой жизни?
Миллионы вопросов и многочасовые истерики душили Жана на протяжении нескольких дней. Было противно от себя и от всех вокруг. Мысли о самоубийстве уже не казались такими ужасными.
А потом настало время возвращаться на учебу. Чем больше Жан старался жить дальше и не обращать внимания на других студентов, тем хуже все становилось. Постоянные оскорбления и обидные шутки, свист и различные предметы, летящие в спину, записки с вопросами о стоимости «услуг». Все это ужасно давило и сводило с ума. Кульминацией издевательств и концом терпения самого Моро стала порча вещей, путем превращения их в жуков прямо в его руках. Невыносимо. Отвратительно. Кошмарно. Поверить в то, что жизнь смогла превратиться в такой ад всего за одну ночь, Жан все ещё не мог. Спасения для него не было нигде. Даже в его любимом читальном зале находились те, у кого хватало смелости превращать библиотечную собственность в противных насекомых, которых он так боялся.
Поэтому Жан стал тайком пробираться в Запретную секцию. В ней никогда никого не было. Только тишина и огромное количество пыльных книг. На удивление, это место оказалось даже интереснее основной части библиотеки. Здесь было собрано все то, о чем на занятиях почти не упоминали или говорили не так подробно. Каждый раз, когда находиться среди студентов становилось совсем невыносимо, Моро прибегал сюда, боролся с истериками и срывами, а потом брался за книги, сидя там до самой ночи, пока мадам Пинс не начинала обход всей библиотеки.
Жан честно думал, что справляется. Думал, что нужно просто переждать, и все само пройдет. Думал, что все не так плохо, и он сможет это вытерпеть.
А потом вновь появился Рико.
Он зажал его в тупике, когда Моро спешил на ЗОТИ. И все снова рухнуло. Жан не мог простить его и не мог отпустить. Только после той вечеринки он понял, что зависим. Так же, как Рико от наркотиков и Кевин от алкоголя.
Жан Моро был зависим от такого ублюдка, как Рико.
Смешно и противно. Кто вообще мог зависеть от другого человека? Но это была отвратительная реальность, и осознание этого заставляло ненавидеть себя ещё больше.
В попытке предотвратить паническую атаку, Жан стал бить и отталкивать Рико. Хотелось бежать. Так далеко, чтобы никто и никогда не смог его найти. Хотелось спрятаться. Сжаться в маленький комочек и сидеть так, пока все зло не исчезнет. Но все, что он мог — лишь задыхаться и рыдать, ощущая чужие руки на своем теле и губы на своей шее.
Омерзительно.
Кожа горела.
Хотелось содрать ее и сжечь.
В голове набатом звенела мысль о ненависти к себе.
Ужасно.
Противно.
Мерзко.
Хватит.
Хватит.
Хватит.
Он не помнил, как наступила ночь. Он не помнил, как оказался в самом углу Запретной секции. Он не помнил, почему его руки в крови. Он ничего не помнил дальше того злосчастного коридора.
— Ты даже не представляешь, как сильно ты напугал меня, идиот.
Кто это? Откуда исходил этот голос? Он был незнакомым. Жан завертел головой, пытаясь найти говорящего, но все безуспешно.
— Могу ли я поинтересоваться, что же заставило тебя разодрать себе руки в мясо одними ногтями, а, красивый мальчик? — вдруг прямо перед ним возник юноша. Он стоял, склонившись над несчастным когтевранцем, и смотрел ему прямо в глаза. Призрак, которого никто никогда не встречал в Хогвартсе.
— Я… Не помню…– наконец, отозвался Жан. Он все ещё был шокирован столь внезапным появлением приведения.
— Оно и понятно. Мало того, что ворвался на мою территорию, так ещё и поимел наглости захотеть умереть здесь. Извини, красивый мальчик, но Запретная секция больше одного мертвого не потянет, — парень забавно вертел головой и жестикулировал во время разговора. Он оказался низким и довольно молодым. Около 160 см ростом и примерно одного возраста с самим Моро. Из-за чего же он умер так рано? — Да что ты вылупился на меня, как баран на новые ворота? Никогда призрака не видел?
— Кто ты? — вопрос сам слетел с губ Жана. Наверно он обязательно об этом пожалеет. Но он всегда был слишком любопытным, чтобы подавлять свой интерес. — Я никогда раньше не видел тебя здесь.
Вновь по-птичьи склонив голову и сощурив глаза, парень молчал. Казалось, он оценивает Жана, но взгляд был устремлён исключительно в серые глаза, не двигаясь ни на миллиметр. Это делало его ещё более странным.
— Ты француз? Почему ты не в Шармбатоне? — этот вопрос заставил Моро вновь выпасть в ступор. Почему он спрашивает об этом?
— Я из Марселя, но ещё в детстве после развода родителей переехал в Лидс с матерью. Но разве это важно? — Жан правда не понимал. Какая разница где он учится? — И все же, я первый задал вопрос. Кто ты?
— Меня зовут Натаниэль. И нет, я не самоубийца как т,. — опять, выдержав паузу, выдал призрак. Почему он так любит отвечать с задержкой? — Так как долго ты собираешься здесь сидеть? Тебе нужно в медпункт, если ты не в курсе.
Речь Натаниэля сбивала с толку. Она была быстрой и не всегда четкой. Если вслушаться, можно заметить его шепелявость. Но, возможно, дело было не в том, что и как он говорит, а в самом человеке. Он сам создавал образ чего-то быстрого и хаотичного. Из-за этого наблюдать за ним было довольно забавно.
— Не думаю, что хочу сейчас возвращаться. — поникшие пробормотал Жан, уставившись на свои руки. Белая рубашка пропиталась кровью на рукавах и немного на торсе так, что ее оставалось только выкинуть.
— Что ж, тогда устраивайся поудобнее, красивый мальчик, тебя ожидает бесплатный сеанс психотерапии от великого и прекрасного меня! — с этими словами Натаниэль развалился на полу, откинувшись спиной на стеллаж, под удивленный взгляд Жана. — Что? Мне правда интересно послушать, почему же такой вечно спокойный и уравновешенный ты только что чуть не выдрал себе вены голыми руками.
— Какой же ты странный. Ладно, я расскажу, только перестань строить из себя психотерапевта, — закатил глаза Моро. — И перестань называть меня «красивым мальчиком». Меня зовут Жан.
— Как скажешь, красивый мальчик. — кивнул Нат, вновь уставившись в глаза напротив. — Ну, - протянул он, — так что же тебя беспокоит?
Что ж, призрак был не только странным, но ещё и невыносимым. Он ужасно раздражал своим поведением. Но, на удивление, он очень внимательно слушал Жана. Он не обращал внимания на излишние эмоции, долгие разглагольствования об одном и том же. Только слушал, позволяя выговориться и отпустить все накопленное. Вот только, по мере рассказа парень становился все мрачнее, а в конце и вовсе смотрел в стену пустым взглядом, с обречённым выражением лица.
— Морияма, значит, — выдавил Натаниэль, когда Жан закончил. — Знал я одного такого. Ичиро звали.
Ичиро Морияма — старший брат Рико. Один из министров магии, но, несмотря на это, довольно значимая персона что в министерстве, что в магическом мире в целом. Видимо, он учился вместе с Натаниэлем и мало чем отличался от своего младшего брата.
— А знаешь, что самое забавное? — усмехнулся приведение, вновь поворачивая голову вбок. — Я был на твоём месте. Они поняли, что я мертв только спустя два с половиной часа.
Ужас мурашками прошёлся по телу Жана. Это было отвратительно. Все это было отвратительно. Не зря, оказывается, о Морияма такие слухи ходили. Осознавать это было тяжело. Ещё тяжелее понимать, что на месте Ната мог оказаться и он.
— Я думал, что если стану призраком, смогу ему отомстить. Знаешь, как в маггловских книгах, приведения доводят своих убийц до суицида, путем давления на совесть и все такое, — истерический хохот эхом отражался от стен библиотеки. Слушать это было невыносимо. — Вот только, я одного не учел — у Мориям нет такой ненужной вещи как совесть. Им чужда вина за содеянное. И вот теперь я здесь. Заперт в чертовой школе на целую вечность! Забавно, да?
Ничего забавного в этом не было. История Натаниэля вызывала лишь боль и опустошение. Верить в реальность этого не хотелось абсолютно. Но, увы, жизнь — штука жестокая.
— Знаешь, пообещай мне только одно, — вставая с пола, проговорил парень. — Доживи хотя бы до каникул. А там, если умрёшь, никогда не выбирай стать призраком. Уж поверь, оно тебе не надо.
С этими словами он исчез, оставив Жана с огромным ворохом запутанных мыслей.
***
После той ночи в библиотеке Натаниэль больше не появлялся, как будто его и не было. Будто это все было лишь ведением, сгенерированным уставшим мозгом. Но тем не менее, Жан свое обещание держал. Не смотря на все издевательства и домогательства других студентов, Моро продолжал жить своей обычной жизнью и ждать конца семестра. Что же будет после? Он предпочитал не думать.
— Поедешь домой на рождество? — спрашивает Джереми, упаковывая свои вещи. Он уже готов к скорой поездке домой и никак не может ее дождаться.
— Нет, я останусь здесь с Кевином, — помотал головой Жан, перелистывая страницу книги. Он стащил ее из Запретной секции. Как оказалось, она принадлежала Натаниэлю и содержала множество его пометок и забавных комментариев.
— Я думал, ты не захочешь оставаться здесь дольше положенного, — выгнул бровь Кевин. Он больше всех удивлялся резкой перемене в состоянии Моро. После того, как он заночевал в библиотеке, его спокойствию поражался даже сам Нокс.
— Ну, не бросать же мне тебя одного в праздники. Сопьешься ведь, — хмыкнул Жан, уворачиваясь от полетевшей в него подушки.
Удивительно, как быстро все стало налаживаться после той злосчастной вечеринки. Вновь вернулись безобидные шутки и подколы, спокойные вечера с чтением у камина и рассказами страшилок, придуманных на ходу.
И никто даже не подозревал, что рождественская ночь станет последней в жизни Жана.