Хлёсткая пощёчина была не столь болезненной, сколько обидной. Прижимаю руку к щеке, но всё так же не поднимаю голову на Джихуна. Всё внутри раздирается от когтей обиды.

— Да что с тобой такое. Ты ведёшь себя неуважительно. Ким Тэхён, я очень сильно разочаровываюсь в тебе. — Видимо, моё возвращение в детство действительно взбесило его. Мои ответы, которые я позволял себе в институте, поведение, опять же, такое же, как и в институте. Я забылся и вернулся в беззаботное время. Но это и правда не позволяет ему так вести себя.

— Тэхён, давай не будем ругаться. Тем более, в такое время. — Альфа подошел слишком близко, заставляя приподнять голову с помощью пальцев, которые с силой сжали подбородок. Джихун поцеловал меня в щеку, оставляя ещё один поцелуй ниже, на шее, после переходя на плечо и ключицу. Вбираю воздух носом, стараясь почти не дышать, я вытянулся, словно струна, надеясь, что всё закончится быстро. Обычно, альфа не трогал меня в дни, когда не было течек, ему было неинтересно, так что сейчас не о чём был волноваться. Пока что. Она должна была начаться только через неделю, но… Что-то явно идёт не так. На секунду мне показалось, что я снова почувствовал запах Чонгука, который словно спасает от неприятных поцелуев мужа. Так не должно быть — я почти никогда не чувствовал запахи так ярко, как сейчас. Так что, я даже боюсь представить, что может произойти ещё. Низ живота немного потягивает уже сейчас, но это слишком рано. Чувствую, как одинокая слеза скатилась по щеке. Как же я хочу сейчас закрыть глаза и проснуться через неделю. И не важно, что будет происходить в этот период.

Джихун вышел из комнаты, а я просто скатился по стенке вниз. В детстве я всегда смеялся над такими проблемами. «В чем проблема просто уйти, развестись?» — теперь я понимаю, в чём проблема. Он оставит меня на улице, без всякой поддержки со стороны общества или родителей. В глаза людей я стану неправильным омегой, неспособным сохранить семью и брак. Мне страшно, что я не сомневаюсь в собственных родителях, которые отвернуться от меня. Эта безнадёжность пожирает изнутри. Перед глазами та встреча с Чонгуком в кафе. Как же теперь обидно из-за его дурацкого поведения. Он всегда был кокетлив, даже ещё в институте, и сейчас это дало мне какую-то мнимую надежду. Наверное, он и сам не совсем понимал, что тогда говорил.

***

Мне плохо, ощущение, словно кожа сама плавится, а кости разламываются на миллионы осколков, впиваясь в нежные мышцы. Пытаюсь открыть глаза, но всё слишком мутное из-за пота. Ладонями вытираю влажное лицо, чувствую себя липким и грязным. Пытаюсь встать, но ноги меня совершенно не слушаются, разъезжаясь от слабости. Из-за моих попыток встать проснулся Джихун, который попытался помочь мне встать и дойти до ванной. Но, к огромному сожалению, он не оставил меня одного у ванной, нежно приобнимая и целуя в висок. Мне слишком больно и тяжело, что не похоже на обычную течку, но, кажется, Джихуна это совсем не волнует.

Он приподнимает меня и заставляет сесть на небольшой комодик. Спереди неприятное, горячее тело альфы, сзади — холодная поверхность кафеля. Отчаянно пытаюсь отвернуть от него хотя бы голову, закусывая губы до крови, чтобы не расплакаться как маленькому. Руки альфы грубо хватаю за бока, разводят ноги и до боли сжимают возбужденный член. Мне обидно за собственное тело, которое просто не в состоянии не отзываться на чужие, хоть и грубые, прикосновения. Пару движений ладони Джихуна, которые на самом деле не приносят такого уж сильного удовольствия, и альфа притягивает меня к себе, прикасаясь своим членом к внутренней стороне бедра. Закрываю глаза и пытаюсь абстрагироваться. Так хочется, чтобы сейчас дверь ванной открылась, вошел… Вошел Чонгук и просто забрал меня отсюда. Да, именно сейчас я хотел бы видеть Чона рядом с собой. С надеждой смотрю на дверь, но знаю, что она не откроется. Это не любовный роман, не та история безумной любви. Закрываю глаза и чувствую, как слёзы покатились по щекам. Боль от толчков в собственное тело распространяется по всем нервным окончаниям.

Джихун что-то шепчет, как-то называет меня, вроде бы даже ласково, но я пытаюсь просто отключится. Кажется, у меня это получилось. Прихожу в себя уже в самом конце. Джихун кончил на бедро, от чего появляется радость, ведь в последнее время и понял лишь одно — я просто не смогу стать хорошим папой для маленького малыша. Я просто не смогу.

Мужчина помог мне дойти до несчастной ванны, даже настроил душ, но дальше я отправил его в спальню. Как только дверь закрылась, меня скрутило в ужасной судороге боли, которая не позволяла даже вдохнуть. Но, что-то мне подсказывает, что причина этой боли не физическая. Стараюсь отдышаться, и пока ещё есть возможность, открываю потайной ящичек, в котором лежат маленькие, полные блистеры. Выдавливаю сразу две таблетки, попутно ранняя ещё одну куда-то в водосток, и заставляю себя проглотить их, даже не запивая водой.

Скручиваюсь калачиком в ванной, чувствую, как капли воды ударяют по коже. Теперь, ребёнка точно не будет. Когда-то я хотел маленького малыша, хотел трогать его мягкие щёчки и крохотные ручки, но сейчас я понимаю, что испорчу его жизнь. Я не хочу этого, не хочу ломать чью-то жизнь только из-за своей хотелки. Так хочется закричать, выплёскивая всю свою боль, но сил нет даже на это.

***

Джихун оставил меня одного и я этому безумно рад. Весь день лежу на кровати, обнимая одеяло. Что-то явно идёт не так — мне слишком больно, слишком плохо. Ощущение, словно меня выворачивает изнутри. Я то проваливаюсь в сон, то прихожу в себя от жуткой агонии и паники, которая появляется из-за того, что мне кажется будто я умираю. Не сразу понимаю, что телефон уже не первые десять минут разрывается от настойчивых звонков. Протягиваю руку и вижу ни дисплее неизвестный номер. Первым порывом было не отвечать, но потом, что-то всё же заставило смахнуть звонок вправо, отвечая.

Бархатный, радостный голос Чона заставляет чуть ли не расплакаться. Это не остаётся незамеченным альфой, так что уже через секунду Чонгук пытается узнать, что же произошло. Я не хочу ему рассказывать. Не хочу падать в его глазах. Парень устало выдыхает и спрашивает только одно:

— Чем я могу тебе помочь?

Закрываю лицо ладонью, но мне кажется, что ничего не сможет скрыть мою улыбку, которая медленно и меня вытаскивает из апатии и боли. Говорю какой-то бред, вроде бы прошу его рассказать какую-нибудь сказку. Чонгук молчит, а я уже готов взорваться от смеха. Представляю его удивлённое, немного вытянутое лицо — у него часто такое было в институте. Я уже был готов сказать ему, что пошутил, но альфа стал рассказывать историю про брошенного под дождём котёнка.

Чем дольше я его слушал, те сильнее я убеждался в том, что Чон выдумывает эту историю на ходу. Когда этот бред стал перерастать в пересказ звёздных войн, я попытался остановить парня, но он уверял меня, что я точно не мог этого нигде слышать.

— Тэхён, — вся шутливость пропала из голоса Чона. — если что-то произошло — расскажи мне. Я твой друг. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе… Всё что потребуется. — Это не правильно, что от каждого слова этого мелкого, хотя называть его так уже некорректно, сердце сжимается в сладкой судороге. Он слишком молодой, сам не понимает, что говорит. Такое не должны говорить просто друзьям.

— Спасибо, мне и правда полегчало. — Мне кажется, я даже услышал, как парень улыбнулся. Своей искренней открытой и победной улыбкой. Возможно, как и в институте, даже рукой махнул, а мысленно произнёс «Есс!»

Но, когда пришло время возвращаться в реальность, я снова захотел исчезнуть. Мне так хорошо и легко рядом с Чонгуком, что это начинает восприниматься как что-то нереальное. Думаю, омега, который будет рядом с Чоном, будет самым счастливым. Теперь я понимаю, что романтичные фильмы снимают именно про таких, как Чон Чонгук. Его жизнь точно будет идеальной, и я правда счастлив за него. Но, почему-то, одинокая слезинка стала обжигать левую щёку.