Ангар, переделанный под тренировочный блок, Рыжее болото не напоминал ничем.

Там, за периметром, в опасной зоне — гниловатые запахи разложившейся органики, проникающие сквозь любые носовые фильтры и заставляющие полгруппы беспрерывно чихать.

Тут — суховатый чистый и свежий воздух, в котором дышится легко.

Там лианы, то и дело ныряющие в болото, едва на поверхности булькает кисловатая смесь газов, обозначая для полуживотных-полурастений место охоты.

Тут — свисающие с потолка гибкие шланги из микросхем и пластика, мечущиеся по хаотичным траекториям, намеченным искусственным интеллектом.

Там — то ли кочки под ногами, то ли мутагены-амфибии, в качестве обманки выставляющие лоб на поверхность и готовые в любую секунду цапнуть ногу зазевавшегося будущего биолога. Кто их только мутагенами обозвал? И так ведь название прижилось на Корё для многочисленных обитателей болот, что даже в официальные документы занесено…

Тут — кубы и пирамиды, имитирующие и амфибий и кочки, всех форм и размеров.

Впрочем, кое-что общее и у болота, и у тренировочного блока было.

Это «общее» что там, что тут предпочитало по жаркой погоде шататься без одежды на верхней части торса, в одних лишь штанах в обтяг — чтоб ничего не мешало свободно двигаться. И одна-то разница — за периметром этот торс покрыт мелкими бисеринками пота, вызывая у Лакри почему-то сухость во рту и необоснованное раздражение. А тут — матово отражает неяркие прожекторы, имитирующие кирпичный свет Рыжего болота почти точь-в-точь. И да! Экзоскелет что там, что тут одинаково чернеет на этом самом торсе, поглощая свет и лишний раз притягивая внимание Лакри.

И с чего бы ей раздражаться из-за обнажённого торса своего Наставника, а? Для неё нагота — дело привычное… когда дело касается таких же, как она. Вот только, во имя Матери, у этого голого торса линии чётче, строже, так и манят провести по ним пальчиками — нет, ну правда, и такое бывает?

Лакри поспешно отводит глаза, досадуя на себя. Когда только успела обрасти здесь напускным смущением? Дали б ей волю — глаз бы с Наставника не сводила, но это вроде как по здешним меркам «непристойно». Что тут непристойного, любоваться на непривычную для глаз инопланетницы красоту? Лакри не понимает, но слушается, мимикрирует старательно. У неё, даже с боле-менее послушным после сеанса экзоскелетом, всё равно проблем — что массы в Чёрной дыре, не объять.

И больше всего — с Наставником…

— Вызывали, хённим? — подаёт она голос.

Наставник поворачивается резко и хмурится, морщит нос недовольно.

— Сонбэнним! — гаркает он, снова возвращаясь к пульту, а Лакри в отчаянии хлопает себя по лбу. Нет, ну что за планета такая! Нуна, онни, оппа, хён, ~нимы всех сортов и размеров — хоть ты на молекулы разложись, пока запомнишь! Да что ж их тут просто имена-то не устраивают?

Лакри подходит ближе, тянется, почти вставая на цыпочки и заглядывая через плечо. Наставник лишь косит в её сторону, не отвлекаясь от работы, сосредоточенно бегая пальцами по пульту, выставляя параметры тренировочного боя.

— Вызывали, О Сехун… ним? — спотыкается снова Лакри на последнем слоге. Что она из всего этого и запомнила: он точно старше и просто «О Сехун» — нельзя. Нельзя вроде бы и ~и, ~а, ~ши, а ~ним — вот его вроде можно всем и всегда.

— Вызывал, — подтверждает Наставник, но на этом замолкает ещё на пару минут, будто специально заставляя Лакри мучиться неизвестностью за его спиной. Лакри с одной стороны вроде и страшно — где опять накосячила? А с другой — вот он, обнажённый торс, прямо перед ней, любоваться тайком можно без страха получить укоризненный тычок под рёбра от сокурсниц или приказ «глаза в пол» от оппы (или онни?) постарше.

— Нравится? — настигает её ехидный голос, и Лакри вскидывается испуганно. Залюбовалась на светлую полоску над краем штанов, не заметила, что кое-кто уже обернулся и пристально сверлит её карими глазами, искря в них предупредительными жёлтыми сигналами. Теперь уже неподдельное смущение заставляет Лакри уставиться вниз, крепко сцепить ладошки за спиной, умоляя лицо не краснеть так ярко. Может, в этом кирпично-рассеянном свете её алых щёк и не видно?

Ещё как видно — О Сехун отворачивается снова, изо всех сил сжимая губы, расползающиеся в предательской улыбке. Прав был тонсэн — не сделает она сама первого шага, а его подкаты ей до лампочки, откуда ей вообще знать об искусстве флирта? А он жадный, и он торопится — если её в оборот быстро не взять, уведут, как пить дать. Светлоокая, светловолосая, с необычной молочной кожей, со странным акцентом, что так ласкает слух — да он и так едва справляется, отваживая подальше от «подопечной» иных охотников. Только через её же экзоскелет действовать и остаётся…

— Мутагеном побудешь? — будничным тоном спрашивает он, касаясь кнопки «Пуск». Загудели едва слышно по всему помещению сервомоторы, подстраивая программу под новые параметры, чуть быстрее зашевелились нейролианы на площадке. — Пришёл мой заказ на дополнительные бионические руки, хочу испытать, — О Сехун кивает в сторону. Лакри поворачивается туда и застывает в недоумении. Для неё и экзоскелет в новинку, а тут висит вообще непонятно что: плоская круглая нашлёпка со свисающими ремнями, а от неё во все стороны растопырены четыре мультисегментные гибкие трубки, в два раза длинней руки, и цветом точь-в-точь как их с Сехуном экзоскелеты.

— Красавец, правда? — хмыкает слишком близко Наставник. Лакри сама не заметила, как подошла, разглядывая это чудо, а он воспользовался случаем, подкрался бесшумно, заставил дёрнуться в сторону неожиданно томным шёпотом на ухо.

— Почему я-то? — находится с вопросом Лакри.

Знала б ты, почему, — но Сехун и тут себя не выдаёт, обходя студентку и складывая на груди руки, делая вид, что тоже любуется новым приобретением.

— Я наших знаю, как облупленных, от них неожиданных ходов не дождёшься. А от инопланетников всегда что-нибудь новое да можно почерпнуть в плане тренировочного боя. Да и ты экзо лишний раз прокачаешь. Боишься? — скрывая хитрую усмешку в глазах, подначивает Наставник.

— Нет! — да она в жизни ничего не боялась!

Сехун лишь усмехается довольно, направляясь к новенькому девайсу. За её психопрофиль он тонсэну не один ужин будет должен.

— Иди, диск подключи к пульту, загрузи усиление, — командует Наставник. Лакри слушается — снимает с шеи контроллер, вставляет в выемку, и тот на пару мгновений утопает, поглощая новые данные. Сехун тем временем подходит к новому девайсу — замирает спиной к нему, поднимает ремни, натягивает их на себя, чувствуя, как силиконовая нашлёпка плотно прилипает к спине, утолщаясь вдоль позвоночника. Бионические руки торчат эдакими паучьими лапами — две высовываются из-за плеч, две пока волочатся по полу. На концах — по круглому мягкому шарику наносиликона, который может вытянуться до тонкой нити или затвердеть до состояния камня. Сехун добавляет на шею ещё один контроллер и ждёт, пока оба обменяются данными. В голове немного туманит — управлять четырьмя дополнительными конечностями та ещё морока, мозг справляется так себе. Отдельно бионик действовать всё равно не будет — скорее, повторять действия рук и ног Сехуна, но иногда выверты мозга, получившего допконечности, удивляют даже разработчиков.

Загрузку они заканчивают одновременно. Лакри заходит в симуляцию: её задача — поймать Наставника и уронить на пол. Можно хвататься за «лианы», но не все из них могут удержать её вес. А позорно шлёпнуться на пятую точку в разгар какого-нибудь акробатического выверта ей не хочется совсем. Сехун на пол ступать не имеет права — в реальности мигом бы провалился по самую макушку во взбаламученную оранжевую воду, застряв в илистом дне. Он может тут только скакать по кочкам-тумбам, да ещё (раз уж есть биоруки) сверху опираться немного на балки, имитирующие стволы деревьев.

ИсИн{?}[ИсИн - Искусственный Интеллект] не ждёт, пока они подготовятся — даёт короткий сигнал мгновенно, едва оба оказываются за очерченным лазерными лучами периметром.

Лакри выдохлась. Полчаса беспрерывных, да ещё и очень интенсивных движений — а Наставник кажется неутомимым. Его задача — поймать Лакри, вытолкнуть из симуляции, тогда ИИ признает его победу и остановит бой. Девушка делает колесо, почти затем садясь на шпагат. Экзо держит, повинуясь мысленному смазанному приказу, вовремя унося ноги от слишком быстро двигающихся биорук Наставника. Лакри начинает злиться — ей даже близко не удаётся подобраться к Сехуну, бионик старательно держит её на расстоянии. Уронить? Дайте только подобраться! Ох уж она его и уронит! Как следует припечатает, и хотя его экзо наверняка успеет спружинить, не дав навредить мышцам и связкам, коже всё равно достанется — пришлёпнет так, что этот вредный Наставник почувствует всеми болевыми рецепторами! Как же её бесит, когда он начинает командовать!

Она ныряет за широкую и высокую, почти по бёдра, «кочку», ухитряется там же затормозить, перегруппироваться, и вынырнуть с той же стороны, обманным манёвром путая Сехуна. Тот на автопилоте кидается на другую сторону, а Лакри удаётся ловко цапнуть его за щиколотку, изо всех сил потянуть на себя, лишая под ногами опоры. Да только зря. Бионик успевает не только вернуть Наставнику равновесие и поставить на ноги, но ещё и Лакри схватить за локоть, дёрнуть вверх, а затем снова вниз, разворачивая и роняя на колени. Она ахает, падая назад, но спина неожиданно находит опору. Тумба-«кочка» под ней — из упругого пористого пластика, легко принимает её форму, топя в себе и затрудняя движения. Коленки подгибаются, невольно разъезжаясь, а Сехун спрыгивает на пол сам и с улыбкой во всю ширь любуется девушкой сверху.

— Сдаёшься? — с усмешкой спрашивает он, блестя огоньками в глазах.

Чего?

Лакри моргает несколько раз, тяжело дыша. У неё колени подогнуты, спина неустойчиво то ли лежит, то ли висит на тумбе, а руки бесполезно шарят вокруг — слишком высоко, до пола она не достаёт. Она болтается, утопая в пружинистой мягкой поверхности, как жук на булавке, и единственная возможная опора — всё тот же Наставник прямо перед ней. Лакри бы нужно отвлечь внимание, уронить парня на пол и подняться самой и — йес! — её задача завершена.

— З-зачем? — запинаясь, недоумевает вместо этого Лакри. Ему бы сейчас, по задумке искусственного интеллекта, вытолкать девушку за периметр тренировочной площадки — и программа тут же закончит симуляцию, но он зачем-то вдруг наклоняется всё ниже и ниже, не отрывая желтеющих глаз от её… губ?

До Лакри доходит. И поздняя эта тренировка, и отсутствие группы, хотя таких «мутагенов», как она, на симуляцию приглашают обычно по пять-шесть штук.

Нога сама взвивается вверх, пяткой упираясь в его бедро, стараясь оттолкнуть и откинуть, вот только…

Чёртовы биоруки!

Гибкие ленты мгновенно скручивают кисти девушки, задирая над головой, а ногу за щиколотку дёргают обратно вниз, да ещё и разводят потом колени в стороны. А чёртов Наставник даже не шевелится, так над ней и нависает, будто бы любуясь. И биоником управляет так ловко, будто давным-давно его и опробовал, и настроил, и вообще он на нём как влитой, а не первый раз распакованный. У Лакри по венам от его взгляда растекается солнечным штормом возбуждение, одновременно почему-то приводя её в ужас. Сехун опускается на колено, почти ложится на подопечную, опираясь локтями на тумбу по бокам от Лакри, и медленно-медленно убирает растрепавшиеся светлые пряди за уши. Лакри от его внезапной тяжести утопает в упругом материале под спиной ещё больше, не сдержав полустона-полувздоха.

— А что, не хочешь? — спрашивает он и неожиданно ведёт носом от пупка до подбородка, сминая и задирая вверх футболку. Прихватывает зубами ткань ровно посередине груди, а у самого лица шумно выдыхает-выплёвывает и беззастенчиво пялится на плотный топ.

— Чего не хочу? — жалобно блеет Лакри, дёргаясь всем телом. Становится хуже — колено Сехуна упирается в промежность, приятно трётся, гонит неожиданно тёплую тяжесть вверх. И то ли от этой смены гравитации, то ли от наглого взгляда соски наливаются, твёрдыми кнопками дерзко торчат сквозь ткань. Сехун еле успевает погасить тихий смешок и поднимает на Лакри глаза. В них ни одного привычного светло-жёлтого огонька — они, как две чёрные дыры, поглощают свет, суля ей что-то космическое.

— Сдаться мне не хочешь?

Лакри кажется, что и её сейчас поглотят — Наставник не останавливается, прижимаясь ещё больше, тёплым дыханием обдаёт губы. Она как в первой стадии анабиоза — чувствует всё, а пошевелить не может ни одним мускулом, хотя кажется — стоит лишь сделать усилие и она будет свободна.

— Отпусти… — умоляюще шепчет она, лихорадочно пытаясь воскресить в памяти условия контракта о социальном взаимодействии.

— Оттолкни, — предлагает Сехун и накрывает её губы своими.

Симуляция ускользает, едва иной острый вкус властно вторгается в рот. Ей бы укусить его в ответ, выпростать руки, ударить, сбежать — но Лакри лишь чуть шире приоткрывает губы. А Наставнику только того и нужно — упруго исследует языком непривычный аромат, алчно пробуя каждую каплю. Ему мало на ней почти лежать, мало вторгнуться между разведённых коленок. Он рукой подныривает под поясницу, прижимая как можно ближе к себе, торопливо шарит по телу, хотя куда торопиться? Ангар заперт, никто не помешает им ещё много часов. Но он хочет больше — наполнить собой каждую её клеточку, занять каждую мысль, чтобы только стонала и дышала тяжело, чтобы не смела больше возражать и перечить. Он отрывается от сладких губ, толкает меж них пальцы — и, о чудо, Лакри послушно обхватывает, втягивает в себя, заставляя его вспыхнуть ещё больше. Ей нравится! Наставник удержаться не может от довольного выдоха, улыбается, пока тянет носом по шее до задранной футболки, спускается ниже, к манящим холмикам. Так и продолжает орудовать пальцами во рту, а сам языком исследует грудь, причмокивая и широко размазывая слюну. Топ с футболкой то и дело наползают ему на губы, Сехун сердится на мешающуюся одежду и, наконец, не выдерживает — отрывается на мгновение от желанной добычи, хватает края, и под пальцами, усиленными тонкими полосками экзоскелета, с бумажным треском легко расходится плотная ткань. Лакри дёргается снова, но биоруки не дают пошевелиться, растягивая девушку в разные стороны и лишая выбора. А Сехун останавливаться даже не думает — закончив с двумя надоевшими тряпками, переходит к оставшимся двум, и шорты с трусиками бесполезными лоскутами летят вслед за топом и футболкой.

Прохлада мажет между обнажённых ног, и Лакри отчётливо понимает, что возбуждена уже давно — как только началась тренировка, а шаловливые руки Наставника то ласково водили по плечам и бокам, якобы уходя от её захватов, то шлёпали небрежно по половинкам, празднуя её очередную неудачу. И да, ей не показалось — он тогда в разгар боя действительно ущипнул её прямо за грудь, а потом ещё и подмигнул озорно, плавно уходя от атаки. Ведь могла же она остановить симуляцию и потребовать запись? Могла! Но…

Но губы снова впиваются в набухшие полушария, крепкая рука тянет вверх поясницу, прогибая её навстречу, и палец вторгается в жаркое узкое нутро, скользя бережно и мягко. Самообладание Лакри искрит, пасуя перед чужой волей, разлетается атомами, но, даже сдаваясь, никак не желает признать, что самой девушке хотелось этого чуть ли не с первой их встречи. Стоны тихим треком рвутся наружу, становятся громче, едва пальцев внутри оказывается два, растягивая и нежно ублажая. Негромкое хлюпанье вплетается в мелодию, гасится ровным гулом сервомоторов, Лакри откидывает голову назад, чувствуя, как гулко бьётся сердце, отзываясь на каждое лаковое касание, а ледяные мурашки иголками колют кожу. Она вязнет в прямом и в переносном смысле — клятая мягкая тумба обволакивает торс, гася усилия, бионик тянет тело во все стороны, без единого шанса пошевелиться. А дикая энергетика Сехуна давит на нервы, создавая безумное напряжение, нарастающее равномерным ритмом. Три пальца сразу повышают уровень децибел, и Лакри сама не знает, что быстрее её прикончит — дикий накал там, где они орудуют, или бешеные техно-биты в ушах. Она уже почти…

— Не так быстро! — и Лакри «за мгновение до» неожиданно отпускают, распутывают и ставят на ноги.

— Ты! — у неё снова, как в прошлый раз, звёзды почти вспыхивают перед глазами, и она готова заскулить жалобно, лишь бы вредный Наставник продолжил. Девушка шатается, чуть не падает, потому что мускулы плавятся жидкой лавой и никак не способны удержать хозяйку в вертикальном положении даже в экзоскелете. Но кажется, парню только того и надо. Бионик послушно опутывает её предплечья, талию, а сам Сехун поспешно освобождается от штанов. А Лакри пугается, когда смысл шутки про императорский размер доходит до девушки. Она знать не знает, что за «императорский», кто такие вообще эти «императоры», но понимает теперь суть сравнения — да её от этой штуки просто порвёт!

На испуг ей времени не дают, на раздумья тоже. Сехун садится на тумбу, утопая в ней сам, и требовательно тянет Лакри на себя. Заставляет пошире расставить над собой колени, а сам впивается губами болюче где-то под грудью, оставляя засос прямо на рёбрах. Лакри вскрикивает от неожиданности, замахивается освобождёнными руками, в последний момент тормозя их в сантиметре от кожи. Она в экзо, не рассчитает усилие — и ключицы Наставника просто раскрошатся под её ладонями. Только и остаётся, что шлёпнуть его обиженно, впиться затем пальцами в крепкие плечи и снова доверчиво отдаться чужой воле. Снова погрузиться в эйфорию ощущений, чувствовать, как её неспешно насаживают, и обычными руками и бионическими неумолимо опуская тело вниз. Как мягко подаются навстречу бёдрами, раздвигая влажное податливое нутро, бережно позволяя привыкнуть. Как проникают всё глубже, нанизывают до упора, встречают губами рваные частые выдохи, жадно ловят туманную поволоку в широко распахнутых глазах, требовательно шепчут:

— Хорошо? Тебе нравится?

И рассыпают тихие смешки по розовеющей коже в ответ на её стонущее «да-а-а».

Тело Лакри ей будто больше и не принадлежит — его мнут, щупают, тискают жадно и без стеснения, пока биоруки тягают то вверх, то вниз. Ей бы и хотелось ответить тем же — пройтись по всем этим вздувающимся мышцам, тоже залезть пальцами в соблазнительный рот, оттянуть взъерошенные волосы на затылке, чтобы Наставник запрокинул голову назад, полюбоваться, как от её ласк плавно ходит кадык, сглатывая слюну. Но хватает её только на то, чтобы нелепо перебирать ладонями по его плечам и груди, стонать почти жалобно от тугой горячей наполненности внутри, да иногда вскрикивать от нового поцелуя-укуса — Сехун щедро рассыпает их по всему телу, перед этим будто прицеливаясь каждый раз. Господи, да ей кажется, что это он её сейчас сожрёт — и кто тут из них ещё мутаген?

— Сехунии-и-и, — тянет она, и чёрт — изнутри её распирает ещё больше, а парень дышит всё чаще, подбрасывая бёдра всё быстрее.

Он рычит на её призыв, упирается лбом ей в грудь, позволяет остаткам сдержанности улететь прочь. Они оба, кажется, свихнутся от бешеного темпа, но бионик и экзоскелеты держат, качают ритм, распаляя парочку до опасной отметки. Лакри взрывается первой, едва пальцы Сехуна пробираются между плотно сплетёнными телами, чуть касаются упругого набухшего комочка. Каждый мускул девушки вибрирует от бушующего внутри огненного шторма, безумно пульсируя в такт почти невесомым ласкам. Ей бы замереть, остановиться, упасть, наслаждаясь снизошедшим покоем, но кто ж ей даст? Наставник их разворачивает, нависает сверху и отпускает себя — толкается быстро, сильно, глубоко. Стонет, зарывая лицо в разметавшиеся светлые волосы, вжимается в тело Лакри так, будто от этого его жизнь зависит. Она под ним отзывается дрожью — слишком чувствителен сейчас каждый нерв, любое его движение новой волной послеоргазменной неги погружает девушку глубже в истому, почти разрывая связь сознания с реальностью. Сехуну кажется, что в её глазах взрываются Галактики, он ловит взглядом расплывчатые отблески, а обессиленный тихий стон словно спускает триггер — он тоже кончает с шумными выдохами и протяжным грудным рыком.

Его оргазм такой сладкий и такой долгожданный, что замереть бы сейчас и тоже не двигаться, но ему хватает сил на то, чтобы перевернуться, соскальзывая с тумбы спиной на пол. Он крепко держит свою студентку, боясь выпустить из объятий и укладывая на себя сверху. Бионик замирает, распластывается вокруг них звёздочкой — мозгу бы сейчас со своими конечностями справиться, не то что с накладными. Сехун бережно приподнимает лицо девушки — в глазах у Лакри туман, она никого и ничего не видит и не слышит.

— Ты нечестно сражался, — бурчит недовольно Лакри. Дыхание давно восстановлено, симуляция отключена, сняты контроллеры с экзоскелетов, а бионик валяется многосуставчатой кучкой на полу. Сехун утащил девушку на тумбу побольше, позволяя валяться и нежиться сколько влезет.

— Чего это? — удивляется Наставник, водя пальцами по линиям её бёдер.

— Ты отлично пилотируешь бионик, а меня заставил думать, что пробовал им управлять первый раз.

— Навыдумывала? Я сказал, что хочу обкатать новый, а не то, что я не умею им управлять,— хитро усмехается Сехун, нависая над ней и не позволяя отвести глаза. — А у тебя в экзо было подгружено усиление в четыре раза, против моих обычных двух. Ты меня могла разложить за пять секунд как нефиг делать. Ну, и почему не разложила?

Лакри на это только тянет руку, укладывая его обратно, и молча утыкается лбом в плечо. А Наставник тихо смеётся, разнеженно гладит молочную кожу, целует бережно макушку, трётся щекой и негромко предупреждает:

— Теперь от ужина не отвертишься.

Он не ждёт ответа, но Лакри тихо, чуть охрипшим голосом всё же тянет немного жалобно:

— Почему мы не можем каждый в своей комнате поесть?

Вот потому-то подкаты и не работают. Знать они там, у себя на Мадре, не знают ни о каких свиданиях.

— А давай мы всё же поедим у тебя, а заодно ты покажешь мне свою комнату? — предлагает он. Лакри приподнимает голову. У неё немного сонное выражение лица, такое спокойное и расслабленное, что парень просто не может сдержать довольной улыбки от того, что это всё его усилиями. Но в глазах у девушки всё равно недоумение и кажется, рот он ей позволил раскрыть зря.

— Сехун-ним, но она точно такая же, как и твоя! У вас здесь стандартные блоки со стандартной планировкой, и комнаты у всех одинаковые, так зачем…

Вот где взять терпения на эту девчонку? Наставник затыкает ей рот поцелуем, коротким и совсем немного раздражённым, затем смотрит строго и уже не спрашивает — сообщает повелительным тоном:

— Завтра вечером, после практики, ты покажешь мне свою комнату, мы поужинаем у тебя, а потом я снова тебя оттрахаю! Есть возражения?

Лакри моргает, краснеет вдруг неудержимо, зарывается носом куда-то ему за ухо, пряча смущение. Помогает не очень — розовые пятна на молочной коже расползаются по плечам и шее, выдавая хозяйку. А затем тёплое дыхание девушки растекается по его шее вместе с робким вопросом:

— А без ужина и осмотра комнаты никак нельзя, онни?

Ну вот и как с ней по-хорошему, а?