– То есть ты ходишь к психологу? – потрясенно спросил Мидория с выпученными глазами, медленно разжевывая лёгкий завтрак, который для них приготовил Бакуго.

Кацуки встал раньше омеги (видимо, последний после вчерашних переживаний и слёз вымотался настолько, что проснулся только ближе к обеду) и после всех утренних процедур, пошёл на кухню, решив приготовить что-то вкусное и не тяжёлое. Изуку обожал тамагояки, также как и Бакуго, ведь оно было таким же ярким и солнечным, как Мидория, о чём альфа явно смущается говорить, ведь считает подобное слишком сопливым и романтичным, на что он, в принципе, не тянет со своим характером. Хотя омега, если бы узнал, наверное, очень обрадовался и засмущался. Если, в принципе, это возможно – радоваться тому, что тебя сравнили с каким-то максимально простым блюдом. В таком случае, лучше бы с самим солнцем или какой-то подобной хренью. А вообще, какого чёрта он думает об этом?

– Хожу, – коротко и невозмутимо отозвался парень, отпивая горячий крепкий кофе со своего стакана, будто до этого даже и не думая о том, что его омега сияет также ярко, как солнце в ясный безоблачный день.

– Я хочу подробностей! – бодро отозвался Изуку, с нетерпением глядя на альфу во все глаза.

– А мы можем сначала нормально поесть? – с лёгким раздражением спросил блондин, крепче сжимая ложку в руках.

Мидория немного нахмурился, надув свои губы, но хранил молчание, решив скорее справиться с едой и нормально поговорить. Кацуки никогда не любил разговаривать за столом – его почему-то это неимоверно бесило. И ещё его бесило, когда чавкают и говорят с набитым ртом. В какой-то степени, можно понять это раздражение, но Изуку всё же относился к подобному в разы спокойнее. Сам раньше грешил таким, правда, после совместного проживания с альфой не медля избавился от этих дурных привычек и вёл себя за столом тише воды ниже травы. Хотя иногда трудно сдерживаться – Бакуго готовит просто божественно. От одного запаха и вида его еды во рту скапливается водопад слюны и удивительно, как омега ещё не устроил потоп в их квартире.

Мидория решил сам помыть посуду, раз Кацуки позаботился о готовке, а после уборки кухни и кучи благодарностей за вкусный завтрак, парни переместились на диван в гостиную, сразу удобнее устраиваясь на своих местах.

Альфа просто развалился на диване, широко расставив ноги и вытянув руки на спинке, а омега же наоборот прижал ноги ближе к себе, слабо обняв их руками.

Между ними было расстояние вытянутой руки, но, должно быть, так даже к лучшему – Изуку не будет отвлекаться ни на что другое, кроме их диалога. Хотя кого он обманывает – прошло пару минут с тех пор, как он завис, наблюдая за профилем Бакуго, не в силах оторвать свой восхищённый взгляд. У альфы были достаточно острые черты лица, красивая линия скул, идеально ровный нос...

– Изуку? – с недоумением обратился Кацуки, слегка нахмурив свои светлые брови.

– А, д-да, – он тихо откашлялся в кулак и слегка покраснел, а затем продолжил: – Так... Расскажешь мне про ваши сеансы? – глаза, смотрящие на него с некоторой надеждой и трепетом, захватывали дух, словно горло что-то передавило и Бакуго не мог проронить ни слова.

Глаза Мидории... Кацуки буквально сходил с ума каждый раз, когда смотрел в них, но ему ужасно нравилось это необъяснимо приятное чувство, разливающееся по всему телу, которое словно пробивало током насквозь. В груди было невероятно тепло при осознании того, что эти прекрасные изумруды принадлежат ему. И только ему.

Этот глубокий и насыщенный изумрудный цвет, в котором так и хочется раствориться. Кажется, этим сейчас и занимается альфа.

– Красивые глаза... – прошептал парень.

– Ч-чего!? – высоким голосом пискнул омега, глаза которого сейчас чуть ли из орбит не вывалились. – Э-это ты так прогресс хочешь показать или?.. Господи, Каччан, тебе за месяц терапии мозг сломали? Или у тебя температура? Чип какой-то вставили? Ты под гипнозом? С тобой точно всё нормально? Может быть, ты чего-то просто не замечал или...

– Да блять, забудь нахуй, что я сказал! – со смущением выпалил блондин, склоняя голову вниз, чтобы скрыться от загоревшихся глаз. Казалось, что это была самая неловкая ситуация в его жизни. – Нормально со мной всё. Не видел тебя давно, вот и несу хрень всякую... – тихо и немного раздражённо произнёс блондин, проводя ладонью по волосам. Даже он сам не понял, как быстро часть его мыслей обратилась вслух. Раньше такого с ним не происходило. Бубнеж под носом и мысли вслух – стихия Мидории, но никак не его.

– Н-нет, я... Прости, – грустно выдохнул Изуку, собираясь с мыслями. – Просто это было неожиданно. Видимо, для нас обоих, – он мягко посмеялся, начав теребить края своей футболки. Снова было слишком заметно то, как ему неловко. – Но мне было очень приятно. Я, честно, хотел бы чаще подобное слышать... То есть нет, я не заставляю тебя, если ты не хочешь, то ты и не обязан делать это... – Мидория имел такие дурные привычки, как: бубнить себе под нос, всегда извиняться, излишне нервничать и часто сбиваться с нормальной речи. Бакуго уже, конечно, привык ко всему, но всё же иногда поражался омеге.

– Я буду стараться говорить то, что думаю. Пока что... мне тяжело. Сейчас это вышло непроизвольно. И, наверное, совершенно не в тему нашего разговора.

– Всё же это было безумно приятно, – он расплылся в глупой и широкой улыбке, щёки снова слегка порозовели и появились небольшие, но невероятно милые и привлекательные ямочки. – Но давай вернёмся к теме психолога.

– Что ты хочешь услышать? Мне пересказать все наши сеансы «от» и «до»? Я не понимаю, – альфа устало вздохнул, потирая глаза указательным и большим пальцами.

– Наверное, я бы хотел услышать, что именно ты ему рассказываешь. Ты же говоришь про своё прошлое, свои чувства, а для меня это важно. Я хочу быть ближе к тебе, чтобы понять.

Изуку с грустью посмотрел на Кацуки, буквально умоляя его взглядом рассказать хоть что-нибудь. Это было запрещённое оружие, ведь такому взгляду невозможно отказать...

Он будет рад услышать всё, что угодно. Мидория и сам не хочет за один раз слушать абсолютно всё, ведь это будет достаточно трудно переварить. Скорее всего, его мозг просто взорвётся от большого количества полученной информации, поэтому он бы с удовольствием слушал всё понемногу, не торопясь, чтобы было время поразмыслить и понять, осознать. И, безусловно, адекватно выразить свои мысли и поддержку так, чтобы Кацуки не стало ещё хуже от его слов, иначе он может снова закрыться и держать всё в себе.

– Можешь рассказать про свои прошлые отношения? – Омега пристально смотрел на лицо Бакуго, пытаясь прочесть его эмоции, но, к сожалению, его выражение никак не поменялось. Или он давно научился скрывать свои настоящие чувства.

Кацуки недолго думал, быстро принимая решение. Всё-таки ему в любом случае придётся постепенно делиться с Изуку его прошлой жизнью и если сейчас он больше всего хочет узнать про его первые отношения, то альфа без сомнений поделится с ним всеми подробностями, которыми только сможет. Пусть не хотелось снова ворошить это, как месяц назад на втором сеансе у Ямато, но выбора не было. Раз у него серьёзные намерения на омегу и он хочет продолжать с ним находиться, то рано или поздно пришлось бы рассказать о многих аспектах его жизни. Так ведь делают все пары, верно? Делятся не только смешными историями из прошлого, но и своими какими-то травмами и болью, через которую когда-то пришлось пройти. Это нормально. Его не посчитают слабым за его чувства и эмоции. Тем более Изуку. Он не такой. Он понимающий, всегда поддержит, всем сопереживает и старается как-то помочь. Только единственное, что альфе не нужно – жалость.

Блондин рассказывает про свои отношения от самого начала до самого конца, стараясь не упускать важных деталей. Только имя он так и не назвал, посчитав это чем-то не особенно важным. Не хотелось даже произносить его. Мерзко. До сих пор не отпустило, несмотря на месяц похождений к Ямато. Его преследовало ощущение грязи и вкус горечи на языке при произношении этого имени. И проверять осталось ли это чувство до сих пор – не было никакого желания.

Хорошего в его монологе было мало – он незамедлительно перешёл к самой отвратной, но в то же время важной части. Рассказал про многочисленные измены, которые каким-то чудесным образом получалось каждый раз скрывать от Бакуго, чему Мидория очень удивился – у Каччана неповторимое, можно сказать, что даже чувствительное обоняние. Изуку такого никогда не встречал. Хотя, возможно, именно эта ситуация и была провокатором для обострения его обоняния. Кацуки также не упустил той части, что раньше это с ним ничем не делились из личной жизни, не смотря на все расспросы и уговоры.

С ним обращались не лучшим образом: постоянно манипулировали и использовали в своих целях. Звонили, писали, встречались в основном тогда, когда тому было что-то нужно от Кацуки, а он ведь раньше был практически безотказным. Позовёшь – придёт. Хоть будет на другом конце света – неважно, он всегда приходил, невзирая на своё состояние, погодные условия и занятость. Всегда выделял время, откладывая свои дела на потом.

В один момент розовые очки слетели, обнажая всю горькую правду, и он решил ставить себя на первое место и заботиться только о себе. Это, безусловно, хорошо, но всё ведь не может пройти нормально, как у обычных людей. Бакуго настолько погрузился в «себя», что перестал замечать абсолютно всё, что происходит вокруг, и всех, кто находился рядом это время. Он не замечал порой самых очевидных вещей, даже своего не самого лучшего поведения. Если такие грубости его друзья ещё могли стерпеть и не имели особо ничего против, то вот его омеге было всегда очень сложно, но он долго молчал об этом, впитывая весь негатив в себя и проглатывая его вместе с комом в горле. Из его чаши терпения уже лилось водопадом и омега перестал молчать, решив всё же начать делиться своими чувствами. И его не отвергли. Да, Кацуки бы навряд ли делал какие-то даже малейшие шаги, если бы Изуку не взял паузу и не ушёл от него. Это было к лучшему и чётко показало Бакуго, что будет, если он так и продолжит внешне оставаться чёрствым сухарём, не способным показать и правильно выражать свою любовь.

Если Мидория и вправду бы ушёл, не дав ему и шанса на исправление, то он бы точно загнулся и, скорее всего, не подпускал бы к себе больше никого, но Изуку просто невероятный человек, которого он обожает всем сердцем и которого он готов оберегать как зеницу ока. Просто раньше альфа никак не выражал своё настоящее отношение к нему и больше отталкивал, но теперь постепенно хочет научиться показывать всю ценность омеги в его жизни. О чём он в этот раз не постеснялся сказать.

– Только не надо жалеть меня. Я в порядке и сейчас стараюсь избавиться от этой херни в моей голове. Хотя не могу сказать, что я до конца принимаю твоё общение с двумордым, но запрещать тебе видеться с ним не хочу и не буду. Я бы предпочёл с ним встретиться, чтобы узнать получше того, с кем всё-таки жила моя омега. Не скажу, что горю желанием с ним хоть как-то пересекаться, но, возможно, мне будет чуть спокойнее, узнай я его больше.

– Конечно, Каччан! Думаю, что Шото не будет против. Тем более... У вас похожий жизненный опыт. Шото тоже изменяли, но помогли ему не сломаться его друзья и их поддержка, так что, мне кажется, он сможет понять тебя. На самом деле, мне тяжело осознать то, что такому альфе, как ты, мог кто-то изменять и так пользоваться твоей добротой. Да и вообще... Это просто омерзительно. Так не по-человечески... Но я рад, что потом ты обо всём узнал и как можно скорее прекратил эти токсичные отношения. Всё-таки из такого часто бывает непросто выбраться, но ты смог. Ты ведь у меня сильный. – Мидория слабо улыбнулся ему, мягко касаясь его руки. Было тяжело сдержать фразу «мне жаль», но он справился. Ему искренне жаль, что Кацуки пришлось пройти подобное и что это его сломало. – Каччан, пожалуйста, помни, что ты не один и я всегда буду рядом. Ты можешь быть со мной настоящим и не скрывать свои чувства, я приму тебя любого, потому что ты для меня самый дорогой человек.

– Ты не можешь говорить мне, что всегда будешь рядом, – хмуро отозвался альфа, сводя брови у переносицы.

– Глупенький, я же всё-таки хочу выйти за тебя замуж, получить твою метку и... иметь с тобой семью, нашу семью, – Изуку невероятно смутился, пока медленно растягивал слова про их совместное будущее. И очень надеялся на то, что Бакуго не будет ничего из этого против и правда их осуществит, когда будет готов. Мидория умеет ждать, он терпеливый, так что это для него не является огромной проблемой.

– Семью? – Кацуки округлил свои глаза, чуть крепче сжимая небольшую ладонь в своей руке. – Ты имеешь в виду ребёнка, правильно?

– Н-ну, я... Я бы очень хотел этого, правда... Но если ты не хоч...

– Что?! Нет, конечно, я хочу, о чём ты! – воскликнул альфа. – Сейчас я, правда, не готов, да и ты, думаю, тоже, но через пару лет будет самое время.

– Правда?! – радостно и с нотками удивления закричал Мидория, бросаясь обнимать Кацуки и целовать всё его лицо.

– Конечно. У нас будут невероятные дети. Надеюсь, у них будет твой характер, – хрипло рассмеялся Бакуго, обнимая омегу за талию.

– Дети? Ты хочешь... больше одного? – Изуку на секунду замер, поражаясь тому, что они сейчас действительно говорят об их будущих малышах.

– Я предлагаю обсудить подобные вопросы уже позже, когда всё станет более менее стабильно, – легко рассмеялся Кацуки. – Раз сегодня выходной, то, может быть, организуешь встречу с двумордым?

Мидория кивнул и сразу же набрал знакомый номер, ожидая ответа, который поступил незамедлительно. Тодороки обычно не заставляет ждать его.

– Привет, Изуку, что-то случилось? Как вы там? Всё в порядке? – обеспокоенно начал друг.

– Привет, всё замечательно, спасибо, Шото, – омега мягко улыбнулся. Было приятно, что за него переживали и интересовались как он. – Я хотел спросить кое-что... Ты свободен сегодня вечером?

– Для тебя – всегда, ты же знаешь. Не прошло даже суток, а ты уже соскучился? – он тихо посмеялся.

– Вообще Каччан хочет нормально познакомиться с тобой... Ты же не будешь против?

– Нет, я с радостью, мне давно было интересно лично его узнать. Так во сколько и где?

Мидория вопросительно посмотрел на Бакуго.

– Давай у нас в шесть. Я приготовлю что-нибудь.

– У нас в шесть вечера, Каччан приготовит ужин.

– Надеюсь, он не отравит меня, – нервно рассмеялся Тодороки, но всё же согласился прийти.

– Нет, конечно, что ты, – также нервно рассмеялся Изуку, кладя трубку. – Ты ведь правда не будешь его травить? – обеспокоенно поинтересовался Мидория.

Подобная мысль уже мимолётно пронеслась в голове у альфы, но он сразу же её откинул. Всё-таки будет слишком очевидно и Изуку бы, мягко говоря, расстроился... Да и нельзя о таком думать вообще! Всё ведь нормально будет, правильно? Тут нечего переживать, простое знакомство с обычным другом его пары. Что может пойти не так?