Люси поднимается в свою комнату на чердаке, устало отбрасывает грохочущий рюкзак в угол и садится на край мягко скрипнувшей кровати. Раздражение копится под кожей, колется, ежится между ребер.

В очередной раз что-то пошло не так — именно когда она поверила, что у агентства началась белая полоса, они напали на гнездо Рейзов. Это уже было странно, потому что обычно эти твари появлялись поодиночке. И теперь им приходится мириться с тем, что команда Киппса увела у них из-под носа заказ — потому что ресурсов больше, чтобы справиться с этим случаем.

Кто вообще называет агентов «ресурсами»? Ужасное слово, снимающее с тебя лицо и превращающее в слепую болванку, которую властительное начальство выставляет против призраков, будто манекенов из тренировочной комнаты! Какой же бред!

— Плохой день, Люси? — издевательски тянет Череп. Она злобно бурчит что-то в ответ. — Жаль, что ты вчера не взяла меня с собой. Я бы с радостью высосал глаза этого рыжего щенка Киппса. Хотя не думаю, что вид станет сильно хуже! Тебе бы понравилось? Я сделал бы это для тебя! — его смех похож на скрип когтями по железу.

День клонится к закату, и призрак оживленно взвивается за посеребренным стеклом. Люси поднимает на него усталый взгляд, подпирает щеку ладонью. Ей кажется, что Череп соскучился, пока она шаталась снаружи, рылась в архивах и договаривалась с «Санрайз» о поставке нового снаряжения. Унылая рутина агента, оставшегося без настоящей работы. Это заставляет Люси чувствовать себя не на своем месте, показывать колючки еще больше. Пока что от них страдает только Джордж, на которого она наткнулась внизу — этот придурок опять не помыл посуду в свой черед.

— Ну вот, теперь ты угрожаешь смертью не нам, а нашим врагам, — довольно усмехается Люси. — Кажется, у нашего сотрудничества наметился прогресс.

Она произносит это и вполовину не так радостно, как могла бы. Джордж приходит в такой восторг безумного ученого, когда она рассказывает ему о странных диалогах с призраком, а для Люси связь с потусторонним становится обыденной.

— Не думай, что я с тем же удовольствием не расправлюсь с тобой и твоими приятелями, — немного задето парирует Череп, приникая к самому стеклу. — Просто я оттяну момент мести подольше, чтобы она была слаще…

— А я думаю, что ты не убьешь меня, — вдруг говорит Люси, упиваясь своей самоуверенностью. — С кем тогда ты будешь болтать? Даже если тебе удастся освободиться, что ты будешь делать? Скитаться тут и там, убивать людишек? Звучит не очень-то весело.

Он задумчиво колыхается за стеклом, и тогда Люси вздыхает, забирает банку к себе поближе, ставит на кровать, чуть подтыкая пледом, чтобы она не завалилась навзничь. Впрочем, Люси было бы забавно посмотреть, как Череп вертится там, мерцая болотными огнями от ярости. Он ненавидит, когда его перетряхивают и обращаются так, как увлекающийся Джордж.

— Я много думала в последнее время…

— Это наверняка потребовало немыслимых усилий, — огрызается призрак.

— Я не… нет, заткнись! Мне просто стало интересно, сколько призраков могут говорить — просто они никогда не встретят никого, кто может их понять. Дар Слуха редкий, но… Даже если все совпадет, этот агент просто швырнет в Гостя магниевую вспышку! Не попытается понять, а нападет, потому что нас так учат. Что если… если кто-то не хочет, чтобы мы общались с призраками? — увлеченно говорит Люси, размахивая руками от возбуждения.

— Думаю, это потому что большинство из нас попытается выжечь твои легкие изнутри, — замечает Череп. — Гости по большей части такие же идиоты, как и люди.

Люси только тихо фыркает. Да, возможно, когда речь идет о Первом типе, сложно говорить о какой-то сознательности. Это всего лишь зыбкие отголоски, тени на стенках светильника, унылое мычание, доносящееся словно из далекого подвала. Но ей удавалось слышать голос Анни Ворд, Люси встречалась с ней взглядом во сне…

Странная усталость наваливается на Люси. Это не то тянущее чувство, поселяющееся мигренью в висках после разговоров с ее приятелем из банки, а простое человеческое желание завалиться на кровать после долгого дня. Сегодня ночью у них нет работы, поэтому Люси свободна. Она так и делает — падает навзничь, приобнимая рукой неудобно ткнувшуюся в бок банку. Ей даже лень раздеваться.

Тихий смешок скрежещет в ушах.

— Ах, какое зрелище. Ты должна изгонять призраков, а не спать с ними в обнимку, Люси, неужели ты не знала? Ты испорченная маленькая девчонка, которая сама забывает, ради чего сражается… — загробно понижается его голос. — Что сказали бы твои приятели, если бы увидели? Что сказала бы бедняжка Норри?.. Твоя любимая подружка! А, точно, она же уже никогда ничего не увидит. Помнишь ее слепые глаза, Люси? Вот что случится с тобой, когда ты станешь мне не нужна.

Холод пробирает ее по-настоящему, Люси напрягается, тело деревенеет, как от призрачного захвата, и сердце колотится чаще, стукаясь о ребра. Она совсем не ожидала услышать это имя сейчас — все равно что кто-то накинулся на нее сверху и вонзил в грудь нож.

— Откуда ты?..

— О, а ты еще не поняла? Мы с тобой связаны, Люси. «Он, наверное, умеет читать по губам!» — передразнивает Череп кого-то, кажется, Джорджа. — Нет, я знаю столько же, сколько ты. Наши разумы соприкасаются, и тебе от этого не закрыться. Силенок не хватит.

Череп занимается тем же, чем и всегда: ищет слабые места, вонзает иглы под ногти. На что он надеется, что Люси озвереет, схватит банку и швырнет куда подальше, расколотит, освободив его? Глупый план. Люси находит в себе силы улыбнуться-оскалиться: что ж, если этот ублюдок может чувствовать ее мысли, то он знает, что мать крыла ее и худшими словами.

За окном сгущается тьма, зажигается, мягко пульсируя, призрак-лампа. Это и вправду странно — лежать с Гостем рядом и чувствовать себя в относительной безопасности. Невольно Люси вспоминает тот раз, когда она проснулась ночью, замерзшая и испуганная, и увидела над собой светящийся дух Анни Ворд. В этот раз все иначе; она устало вздыхает и мерно постукивает ногтями по боку банки, наблюдая, как эктоплазма недовольно вихрится.

— Ладно, может, поговорим нормально? — пробует Люси. — Ты так и не сказал, как тебя зовут.

— Можешь звать меня Энтони, если тебе так хочется… — вкрадчивым шелком льется призрачный голос.

Есть в нем что-то… эдакое, из-за чего Люси хочется скривиться и закатить глаза.

— Мне не нравится Локвуд.

— Разумеется, именно поэтому ты таращишься на него как влюбленная корова и ловишь каждое слово этого напыщенного мудака? — заводится Череп. — Ну да, а ты думала, как это выглядит со стороны?

— Локвуд — хороший лидер, он смелый, но в то же время расчетливый, и мне нравится его азарт, — отбривает Люси. — А ты, похоже, ревнуешь, что я не трачу свой Дар на разговоры с тобой, а работаю с Локвудом. Так что, не скажешь имя? Ладно… Как тебе Скалли? Вроде как Малдер и Скалли! — ехидно улыбается она, предвидя реакцию призрака.

Разумеется, он помер слишком давно, чтобы видеть культовый сериал, но Череп все равно недовольно вихрится, мерцая зеленым. Люси помнит, как впервые увидела его лицо — на том странном собеседовании; тогда оно казалось ей ужасным и мерзким, она впервые видела призрака вблизи. А теперь…

— Ты же понимаешь, что призраки не мерзнут? — терпеливо, как с душевнобольной говорит Череп, когда Люси натягивает на него плед, прикрывая банку мягкой клетчатой тканью.

— Ага, я в курсе. Но ты светишься слишком ярко, а я хочу спать.

Череп издает клокочущее хмыканье. Отблески плазмы будто бы становятся ярче, словно он назло Люси пытается стать зеленым светильником. Но она только невозмутимо поправляет плед, и Череп немного успокаивается. Люси уже прикрывает глаза, думая о том, как это в самом деле глупо — спать рядом с призраком, с естественным врагом, по сути. Но нет никаких шансов, что банка откроется сама собой, а значит, он надежно заперт и не сможет ей навредить.

Да и не станет, наверно. Больше всего Череп боится одиночества. Смерть — это не потеря тела, а полное забвение, это люди, которые тебя не замечают вовсе или не понимают.

— Если я умру, ты останешься совсем один, — шепчет Люси негромко. — Это должно быть грустно, да? Как будто ты кот… но хуже кота. По характеру ты определенно нечто кошачье.

— Не знал, что у тебя есть воображение.

Она усмехается. Это были долгие пару дней. Руки до сих пор ноют от усталости — она выписывала рапирой узлы, отгоняя Рейзов, пока не подоспела команда Киппса, чтобы отвлечь призраков. Их встречи становятся менее напряженными, можно даже сказать, они помогают друг другу, но все равно Люси выжигает изнутри разочарование: это их агентство приняло заказ от бывшего сторожа уже закрытой школы, в которой что-то… происходило. Может быть, дело в эмоциях. В энергии, оставшейся на старых лестницах и в покинутых классных комнатах. Подростки, конечно. Школа годами пропитывалась болью и обидами, и Люси надеется, что отголоски не придут к ней во сне. Вчера она так и не смогла заснуть, слушая отзвуки мертвой школы.

Но сегодня Люси тихо улыбается, засыпая радом с банкой. Чуть заметно пахнет лавандой.

***

Джордж заглядывает к Люси, подозрительно осматриваясь. Он ищет соляные бомбы — вполне вероятно, Карлайл не достала их из сумки со вчерашнего дня, и теперь что-то не сходится, нескольких не хватает. Сегодня он отвечает за экипировку, а значит, Локвуд надерет его уши, а не забывчивой Люси.

Она уже спит, а будить Карлайл станет только самоубийца, поэтому Джордж наклоняется над рюкзаком, ворча себе под нос. Конечно, что-то звякает, гремит, он сердито шипит, тыкая рюкзак ногой. Джордж пытается быть настолько аккуратным, насколько может: Люси заслужила немного отдыха.

Наконец он находит два соляные бомбы, кладет их в растянутый карман старого кардигана.

Любопытство кошку сгубило — и Джорджа Каббинса. Он замечает, что Люси не одна в кровати, рядом с ней нечто прячется под пледом. Напоминает мягкую игрушку, но Джорджу сложно представить, чтобы Люси обнималась с каким-нибудь мишкой.

Он осторожно сдвигает плед — и смотрит на хорошо известную ему призрак-банку. Лицо Люси безмятежно и спокойно, во сне она выглядит обычной девушкой, какие жили до Проблемы. Думали об учебе или о парнях — тут кому на что мозгов хватит.

Люси не просыпается. Наверное, ее чуткий слух улавливает тяжелые шаги Джорджа — поэтому она не чувствует опасности, он ее товарищ по оружию, она ему верит. Зато Череп пробуждается, вспыхивает зеленой плазмой, будто бы бросаясь на Джорджа с яростным оскалом, как сторожевой пес. Это все иллюзия из-за чуть выпуклого бока призрак-банки, но Джордж невольно отшатывается, едва не путаясь в ногах. Рука сама собой тянется к карману с соляными бомбами…

Вполголоса ругаясь, Джордж быстро покидает чердак. Его шаги гулко отдаются по старой лестнице.

А Череп довольно смеется и засыпает снова.