Несмотря на конец августа, солнце пекло вполне по-летнему. Оно просачивалось тонкими лучами сквозь жалюзи на окне, щедро согревая даже такими крохами. Неспешно гудел кондиционер. Я сидел в палате частной больницы на окраине города и пытался работать. На ногах уже привычно (за три недели и не к такому привыкнешь) гудел ноутбук, а мои глаза следили за мигающим в одном месте курсором текстового редактора на экране.

Работать не получалось. Вначале мои мысли постоянно метались вокруг состояния Яна, оттого я безбожно тупил на работе. Оттуда меня выкинула Нина Андреевна, с посылом разобраться наконец со всеми личными проблемами и в итоге начать нормально работать. Потом я у Пал Сергеевича узнал, где держали Яника. Поехал к нему с отцом на машине, потому как на общественном транспорте подобное путешествие длилось бы ни один час. А как увидел бледное до белизны лицо, вихрастую рыжую голову и бинты на неглубоко дышащей груди, то уехать уже не смог.

Потому вот уже неделю я кантовался в одной палате стационара вместе с Яном. За это время успел перетащить кое-какие вещи (благо со времени переезда не все коробки разобрал) и работу в одноместную палату, которую нам предоставили благодаря протекции одного моего нового знакомца - Тасуми Найса. Однако обо всем по порядку.

Пошла третья неделя, а Яник так и не пришел в себя ни разу. Теперь даже находясь рядом с ним, мое беспокойство не унималось. Правда оно уже не жгло раскаленной кочергой где-то под сердцем, а тупо ныло. Я помогал медсестрам как мог, неотрывно следил за состоянием раненого и думал, думал, думал. Постоянно, с каждым разом все больше осознавая одну простую истину: если бы в тот проклятущий момент на кухне моей новой квартиры Ян умер, то и я бы пошел вслед за ним. Потому что этот мир без него мне оказался вовсе без надобности.

Я тяжело вздохнул, вспоминая как проснулся на холодном полу своей новенькой кухни. Под головой лежало что-то мягкое, а незнакомая женщина держала мое запястье с отсутствующим видом. Спустя минуту она кивнула самой себе и обернулась, неторопливо перебросившись с кем-то парой слов. Я еще не до конца пришел в себя, индифферентно наблюдая за происходящим. Вокруг стоял жуткий для моей больной головы шум, перед глазами мельтешила куча народа. Какие-то странные люди в непривычной форме загружали на носилки бессознательного, бледного до синевы Яна. Только смутно знакомый вышитый знак кадуцея на синих куртках заставил меня сообразить, что это были медицинские сотрудники. Тяжело приподнявшись с пола на локтях, я застал бодро болтающих за столом Миру с Риткой, которые горячо обсуждали что-то с еще двумя красивыми, но незнакомыми мне девушками. От их трескотни у меня сильнее заболела голова, пришлось закрыть глаза, отстраняясь от шума. Потому я отвернулся в сторону окна, где на пару курили Михаил и Артем. За Тимой подобное водилось редко, только в минуты сильнейшего стресса. Тогда он смолил сигарету одну за другой, напоминая паровой двигатель. Друг выглядел бледным и уставшим, будто неделю без перерыва разгружал вагоны с углем в одни руки. Двое смолили в открытую форточку, однако дым все равно не спешил покидать помещение, забивая ноздри. Отчего я мигом закашлялся.

- С вами все хорошо? - мягкий мужской голос с тревогой прервал кухонный гам. Эта фраза стала первой, которую я услышал четко и осознал ее значение. До сего момента звуки в полноценные предложения не складывались.

Надо мной остановился еще один участник толкотни на кухне - мужчина неизвестного возраста невероятной красоты и невысокого роста. Его черные бездонные глаза буравили мое бренное тело так активно, что мне даже стало как-то не по себе.

- Да, просто дыма многовато, - хриплым рокотом отозвался в ответ и ужасно испугался собственного голоса. Мужчина строго взглянул на двух производителей дыма. Сигареты плавно потухли, налетевший ветер разогнал остатки сигаретного духа, а все присутствующие вмиг сделались жутко серьезными. Незнакомец помог мне сесть за стол и начал беседу:

- А теперь, молодой человек, вы расскажете все, что знаете о произошедшем на этом самом месте.

И я рассказал. Как оказалось, подобными инцидентами занималась специальная организация "Вселенский Свет", инспектором которой незнакомец, представившийся странным именем Тасуми Найс, и являлся. Он подробно объяснил, что нам на помощь пришла боевая двойка в лице Михаила и его напарницы Майи, а Яна с того света вытащила Киюми - лекарь среднего класса. После допроса на "место происшествия" прибыли другие сотрудники в форме, которые всех выгнали, объясняясь следственными действиями. Также от Тасуми Найса я узнал, что в Диму вселился блуждающий призрак. Причем инспектор не брался утверждать, прибыл ли мой коллега уже одержимым или дух решил подобраться к своей жертве прямо в моей квартире.

- А что станет с Димой? - спросил я со странной смесью горечи и необъяснимого облегчения.

- Ничего с ним не будет, - легко отмахнулся Найс. - Призрака уже изгнали. Жаль, конечно, что от него остались только фрагментарные останки. Задержись он в этом мире, то помог бы следствию. Но в противном случае никто из вас бы не выжил.

Поэтому в итоге я махнул на все эти загадки рукой, будучи совершенно измотанным. И переключил внимание на более насущные вопросы. Однако даже решив все свои проблемы на ближайшее будущее, я сидел сейчас напротив спящего Яна и все равно не мог успокоиться. Меня не покидало ощущение, что я не успел, не сказал то, что действительно чувствовал к этому непростому рыжему парню. Боялся и накручивал, что у меня уже не будет возможности в этой жизни сказать, как я его...

- Люблю...

Я убрал ставший бесполезным ноутбук в сторону и придвинулся ближе к кровати больного. Яник лежал весь бледный, будто прозрачный, на светлых простынях. Только волосы пылали тусклым огнем посреди больничной белизны. Под глазами залегли тени, веснушки яркими пятнами горели на щеках и носу, подчеркивая нездоровый цвет кожи. Я выудил его тонкое запястье и пятерню из-под пледа, осторожно сжимая прохладную ладонь, согревая ее своим теплом. Тонкая ниточка пульса билась под кожей, давая надежду. Я прислонился лбом к ставшим еще более хрупким за время болезни пальцам, тяжело вздохнув.

«Ну когда же ты уже очнешься?» - билась в голове мысль по тысячному кругу.

- Привет, карасик! - послышался радостный оклик из-за ширмы, закрывающей входную дверь.

Я настолько увлекся очередной проверкой состояния Яна, что даже не заметил вошедшего в палату Артемку. Он вымученно улыбался, пряча пакет за спиной. Сам выписался не так давно из этого стационара, где оказался из-за тяжелого истощения.

- Я не вовремя? - с каким-то непонятным мне волнением спросил Тема, то и дело перекатываясь с пятки на носок от нетерпения. Будто не мог удержать себя на месте.

- Нет, - я отнял тонкие прохладные пальцы Яна от лба, но руки не отпустил. Усталость все же давала о себе знать. Моральное напряжение утомляло похлеще любой физической работы.

- Нет, ты совсем не помешал, - закончил я, вновь тяжело вздохнув. Тима улыбнулся в ответ, уже более уверенно. Он сел на табурет напротив, принявшись разбирать свой пакет с вкусностями. Бананы затолкал в маленький холодильник при входе, холодный квас оставил на подоконнике, поближе ко мне, свежие сдобные булочки сунул рядом. Затем выложил краснобокие яблоки в вазочку на тумбочке, которая никогда не пустовала. Посетители у Яна сновали толпами: и его семья, и друзья из университета, батька, мой отдел, и даже кто-то с его работы приходил.

- Как вы тут?

Артем взял одно яблоко в руки и принялся его чистить, аккуратно раскладывая дольки на большой расписанной тарелке, которую для красоты недавно притащила Рита.

- Как видишь, ничего нового. Состояние стабильное, ткани срастаются хорошо, - я неосознанно гладил истончившееся запястье с неистово бьющейся под кожей жилкой. Ян действительно шел на поправку по словам его доктора - Жанночки Борисовны. Эта уютная крупная женщина всегда тепло и устало улыбалась мне на очередной вопрос о состоянии больного. Вроде положительная тенденция имела место быть, Яник уже сам хорошо дышал. Но было одно "но"...

- Только в сознание он так и не приходит, - невесело закончил мое затянувшееся молчание друг. Мне оставалось только обреченно кивнуть.

- Лекс, я чего пришел-то вообще, - продолжил несколько нерешительно Тима. - Я хотел извиниться.

Я с глупым выражением лица глянул в искрящиеся глаза напротив. Опять двадцать пять. Только я нахмурил брови и набычился, как Тема замахал руками, останавливая мою гневную тираду.

- Погоди, погоди, погоди. Тут другое дело. Я сейчас объясню.

Он помолчал. Такая нерешительность могла свидетельствовать только об одном - обсуждать дело было неприятно ему самому. После тяжелого вздоха и беглого взгляда в сторону Яника, друг наконец решился начать:

- Во всей этой истории виновата моя семья, - друг закусил губу, а я опять ничего не понял. Потому перебил уже настроившегося Артема:

- Мы вроде с тобой этот вопрос уже закрыли? - в бесконечной круговерти повседневности, я как-то настолько запутался, что иногда путал явь и сон. Артем, раздраженный тем, что его прервали, глянул на меня, как на идиота, но все же пояснил.

- В нападении призрака виновата моя семья.

- В смысле? - в голове опять все смешалось. - Зачем им это? Ты же говорил, что меня искали, чтобы извиниться, но никак не убить.

- Видимо, меня провели.

Друг недовольно поджал губы. Мало кому было бы приятно знать, что его обвели вокруг пальца, как какого-то желторотого птенца. Особенно, когда это касается жизни близкого друга.

- Глупости какие! Я же не имею в их глазах никакой ценности!

Нет, похоже эта семейка никогда не успокоится!

- А вот в этом ты ошибаешься, Лекс, - Тима перебил мой гнев резко и неприятно. Но у меня даже мысли не возникло сказать слово против, настолько воинственно выглядел Артем в эту минуту.

- Ты Темный. Почему-то моя родня решила, что темный отступник, оттого и подписала тебе смертный приговор.

Я задумался. Где-то я уже это слышал. Заметив мой задумчивый взгляд Тимка все же пустился в объяснения с самого начала.

- Мне все рассказала Рита. Она все узнала, когда ты на выставке в обморок свалился.

- Но как... Кто она? - немного опешив спросил я, устав уже удивляться за последние полгода.

- Ты хотел спросить: что она такое? - ехидно отбил Артемка, сверкнув алмазными переливами глаз. - Всего лишь медиум. Причем довольно слабый. Только и может, что залезть в голову, и посмотреть, что на поверхности лежит.

Куча вопросов вихрем взметнулась в моей голове и также легко осела пеплом. Потом, все потом. Тима понял мой настрой слушать дальше, а потому продолжил:

- История такова, что в прошлой жизни ты был темным. Темным отступником, как посчитали некие жители городка Моклер. Это значит, что ты мог и можешь до сих пор, кстати говоря, управлять кровью. Умер ты тоже благодаря своему дару - какой-то мелкий мальчуган, которого тебе довелось спасти от кровопотери, проболтался об этом родителям. Они то и объявили тебя отступником, иначе говоря – сумасшедшим убийцей, посадив тебя на вилы.

Артем вырезал из яблок четырехконечные звездочки и аккуратно складывал их на тарелке подле себя. Неудачные варианты он просто съедал. Вот и сейчас он хрустел сочно пахнущим кусочком, невольно прервав свой рассказ. Я же терпеливо ждал продолжения.

- По этой причине мои родственники отчего-то решили, что, войдя в круг перерождения, ты непременно возненавидишь этот мир. Оттого станешь мстить всем существам вокруг. За тем тебя и искали, чтобы избавиться от бомбы замедленного действия.

- Интересно девки пляшут, - пробормотал я себе под нос, пытаясь переварить услышанное.

- И не говори, друг, - усмехнулся Тима. - Мои дальние родственники покаялись, не без помощи конечно, но такие подробности мне знать все же не хотелось.

Он отправил в рот очередной неудачный экземпляр звездочки в рот, громко хрустнув на всю палату. Сладковатый аромат яблок кружил голову, как и полученные мной сведения.

- А как по мне, так эти твари просто хотели замять некрасивый инцидент со смертью члена семьи. О нем мало кто знал, да и то внутренний круг. Мама о нем случайно узнала и подрядилась помочь. Как оказалось, всей правды не знала и она. Проболтайся кто-нибудь о чем-то подобном, например, что старшая дочь в роду сбежала из-под покровительства рода к людям, то скандала не оберешься! Семье не выгодно, чтобы причина их позора оставалась в живых - такие дела. Но все равно, - добавил Тима после некоторой паузы. - Это дерьмо всплыло с оглушительным шумом. Вселенский Свет постарался на славу. Такого удара по репутации нашему роду ещё никто не наносил, - с кривой улыбкой закончил друг и замолк на полуслове. Что-то сильно его удивило. Я почувствовал, как пальцы в моих руках легонько сжались, и, подняв глаза, наткнулся на мутный взгляд Яна.

Ух, и как же все стремительно закружилось! Артем молниеносно нажал на кнопку вызова медсестры, потом унесся в коридор с криками: "Врача, скорее!". Я не мог двинуться с места, все смотрел и смотрел в такое любимое лицо.

- Что ж ты плачешь, Сашка? - шепотом с тяжелым присвистом спросил Яник. Он выглядел еще более болезненно, чем когда спал, будто пробуждение забрало у него последние остатки сил.

А потом налетела толпа медиков, меня попросили удалиться, но я не слышал ничего. Только беззвучно плакал и смотрел в бездонные глаза напротив, пока Артем силой не уволок меня в коридор.

Когда врач разрешил вернуться в палату, Яник уже спал. И теперь было видно, что он именно спит, ведь в беспамятстве не лежат уютно свернувшись калачиком. Я сел рядом и не заметил, как задремал, несмотря на неудобный стул. Все-таки последние три недели спать приходилось в пол-уха: вдруг с Яном что-то случится? Потому облегчение оттого, что ему наконец стало лучше, стало своеобразным спусковым крючком для глубокого сна.

Проснулся я неожиданно. Вы можете подумать, что, мол, как можно ожидать собственного пробуждения? А я вам отвечу: еще никогда мне не приходилось просыпаться от поцелуя. Открыв глаза, мне предстала занимательная картина: сначала вытянувшееся лицо Яна, потом его покрасневшие щеки и шея на контрасте с болезненно бледной кожей.

- Доброе утро, любовь моя, - хриплым спросонья голосом сказал я, обнаружив себя почему-то прикорнувшем головой на краю Яниной подушки. И как извернулся то?! Я зажмурился и потянулся, ощущая хруст по всему телу. Да, спать на стуле - тот еще экстрим. Открыв глаза, я обнаружил хватающего воздух Яна с выпученными глазами, красного от смущения.

- Как же я рад, что ты проснулся, мой хороший, - мои руки осторожно обняли тонкий после ранения стан и притянули чуть ближе, позволяя ощутить тепло его тела. И не давая очнуться от наваждения пошел в атаку:

- Ты меня любишь? - спросил я, уткнувшись носом в его макушку.

- Люблю, - Ян сказал это тихо, с тяжелым выдохом, будто потерял много сил разом, но уверенно.

- И не оставишь в одиночестве? - решительно продолжил я такой знакомый диалог.

- Не оставлю.