Му Цин знал, что отец никогда его не хотел. Мама всегда мечтала о ребёнке, о счастливой семье и когда узнала, что беременна, то была очень счастлива. А вот отец нет. Этот монстр имел кучу проблем и долгов, а ребёнок, который явно будет требовать денег, в его планы не входил. Как итог, их и так не самая примерная семья упала ещё ниже, попав в самый неблагоприятный район. Матушка желала как можно быстрее выбраться из грязи, ведь ребёнок явно заслуживал больше, чем все то, что сейчас у них было, но отцу было насрать. Он даже не удостоился забрать матушку с роддома.

Отец считал его проблемой и причиной их окончательного краха. Вот и бил его, кричал, ругал мать за то, что позволила этому случится. Кричал в пьяном угаре, что лучше б она сделала аборт, а мать прижимала к себе малыша и закрывала ему уши и глаза, шипела, стараясь побитой кошкой защитить, но никогда не получалось. А потом плакала, много и горько, извиняясь за каждый синяк. Обрабатывала раны от бутылочного стекла своими слезами и мазью, прижимая ребёнка к себе, будто это могло отправить его в лучший мир и защитить от всех бед, что свалились на его маленькую голову.

И Му Цин понял, что являлся главной проблемой. Если б не он, мама бы не плакала и не получила бы столько ран. Если б не он, отец бы не кричал так много. Если б не он, то все было бы лучше. Если б не он, родители бы любили б друг друга и жили б в прекрасном богатом районе, где можно мыться каждый день, есть не только дешёвые макароны с каким то куском мяса раз в неделю, да и одежда была б намного лучше.

Му Цин всегда знал, что единственный монстр в этой семье – это он сам. Как бы он не старался, как бы он не злился на отца, он прекрасно понимал, что это он виноват. Вина за грехи взрослых лежит только на нем. Он не уверен, а был ли это правильный поступок – защитить мать, пырнув отца. В конце концов, матушка так испугалась за здоровье сына, что у неё случился приступ и она попала в больницу, а он, грязный, с ножом в руке и избитый, оказался здесь. А что если б он ничего не сделал? Он ведь даже не знает, как чувствует себя матушка. Возможно, было бы лучше, если б она никогда его не знала. Он виноват.

Вина грызла его за все. Он виноват за свое рождение, за крах отца, за то, что мать попала в больницу. И вина порождала тревогу, которая сладким голосом потверждала все его мысли. От него одни проблемы. Эти люди хотят убить тебя. Отец отомстит. Мать мертва, ведь иначе она б навестила б его за эти два с лишним месяца. Эти врачи желают ему смерти. Над ним все смеются. За ним наблюдают миллионы глаз. Лучше всегда оставаться в комнате и никогда не вылазить даже в коридор.

Жалкий кусок грязи.

За время терапии, Юйши Хуан смогла его убедить в другом. Она, стараясь не давить, пыталась помочь ему понять, что не он виноват в проблемах этого мира, что не он причина всех проблем. Что он не монстр. И он почти поверил ей, почти согласился.

Но когда Фэн Синь в панике выбежал из палаты, истерически вереща, будто его догоняло чудовище, когда в медпункте сказали, что у Фэн Синя сотрясение мозга и сломанный нос...Когда он вспомнил, что именно после того, когда он заставил его поесть, мысли вернулись вновь. Если б он его трогал, то с другом все было бы хорошо. Если б он его не догонял, то Фэн Синь бы не сбежал. Если б не он...

Если б его не существовало б, мир был бы лучше.

— Му Цин? – Юйши Хуан мягко позвала его , продолжая сидеть за столом и смотреть на него, стараясь не давить, прекрасно понимая, какие мысли у него в голове могут быть. Когда голову ребёнка посещают тревожные мысли, его глаза бегают из сторону в сторону, будто желают уцепиться за что то, но скользкие поверхности не желают позволить взгляду остановится хоть на чем-то, порождая злые и параноидальные мысли, с которым даже взрослые не справляются, что уж говорить о ребёнке?

Му Цин в ответ ничего не сказал, замеров на стуле, будто за любое движение его убьют. Он явно снова погрузился в себя, прокручивая в голове варианты событий без своего участия. И, хоть в действительности никто не знает, как было бы по другому, если сейчас спросить у ребёнка, он с уверенностью скажет, что виноват только он. Юйши Хуан вздохнула и встала со своего места, после чего подошла к ребёнку и начала мягко гладить его по голове

Как и в прошлые разы, Му Цин посмотрел на неё большими мокрыми глазами, а потом первые слезы побежали по его щекам. Он всхлипнул, после чего прижался к нем, обнимая, позволив слезам вырваться наружу. За последние два дня он был в сильном напряжении из-за состояния Фэн Синя, а когда узнал, что у того серьёзные проблемы с головой и носом, то и вовсе потух и снова впал в депрессивное и тревожное состояние, что так характерно для его расстройства. Юйши Хуан могла только тихо вздохнуть и прижать ребёнка к себе, позволяя тому выплакать то, что копилось внутри него.

— Му Цин, ты же понимаешь, что не виноват?

— В-виноват! – ребёнок громко всхлипнул и начал тереть лицо, размазывая слезы, – Это все из-за меня! Если б Фэнь Синь не пообедал тогда, он бы не побежал ночью, а значит не сломал бы себе нос! Ему всегда плохо из-за меня! Сначала мы поссорились и он начал боятся меня, потом, з-защищая меня, за ним начали следить врачи! Т-теперь...теперь он снова пострадал из-за меня!

Мысль, что он в этом виноват, грызла его голову как червь, желая насладиться вкусной плотью ребёнка. Му Цин уверен, что если б его не существовала б, то ни мама, ни папа, ни Фэнь Синь бы не жили так, как сейчас — было бы намного лучше, красочнее и не так болезненно. Это он причина всех бед, он настоящий паразит и вредитель.

— Это я...Я настоящий монстр! – очередной приступ слез накрыл ребёнка с головой, закрыв ему уши, из-за чего психотерапевт смогла достучаться до него только после того, как мягко вытерла ему слезы платком.

— Му Цин, ты не виноват в том, что случилось с Фэн Синем, – она села перед ним на корточки и смотрела в его глаза, держа за дрожащии худые ручки – опять не питается нормально на нервной почве, — То, что случилось с ним, произошло из-за другого ребёнка, который подсыпал свое лекарство ему в тарелку. Тот ребёнок не хотел его принимать, а потому решил высыпать в чужую тарелку, понимаешь? И приступ, который случился, тем более не твоя вина. Ты должен понять, что там, где ты приложил руку и спровоцировал, ответственность лежит на тебе. Как в тот раз, когда ты разозлился на своего друга и хотел забрать его вещь, которая была ему важна. Но это не смертельно, это не страшно. Это можно ещё исправить.

Му Цин смотрел на неё широко раскрыв глаза. Было видно – не верит. Не понимает грань между тем, где его вина, а где нет. Замаринованный в своих мыслях на протяжении нескольких лет, ребёнок напоминал больше комочек вины, чем живого человека. И Юйши Хуан должна была забрать весь этот груз, что лежал на его детских плечах.

— Ты...должен понять, что ты ещё ребёнок. Му Цин, проблемы взрослых — проблемы, которые ты не должен решать. Это не твоя ответственность. Я понимаю, ты ещё плохо осознаешь это, но попробуй, — она посмотрела в его глаза, все ещё мокрые, но такие внимательные, как у маленького котёнка, — Давай проанализируем ситуацию опять. Ты подсыпал таблетки в еду Фэн Синя?

— Н-нет, – темноволосый шмыгнул носом, продолжая держать психотерапевта за руку.

— Ты знал, что в еде есть таблетки?

— Нет..

— Ты хотел, чтоб Фэн Синю было плохо?

— Нет!

— Это твоя вина, что ему стало плохо?

—... – ребёнок замолчал, обдумывая все ранее сказанное, — Нет?..

Юйши Хуан улыбнулась и мягко погладила его по ладоням. Она знала, что ей предстоит ещё много работы, которую надо проделать, чтоб этот ребёнок мог жить нормально. И она это сделает, как делала раньше. В конце концов, это её работа, и если б она не могла, или если б она не хотела, то её бы здесь не было.

— К сожалению, Му Цин, наш час вышел. Но перед тем, как ты уйдёшь, я должна тебе кое что дать, — Юйши Хуан встала с колен, ощущая, как неприятно покалывают из-за не очень удобного положения пальцы, а после подошла к столу. Открыв тумбочку, она достала от туда леденец, который затем отдала Му Цину, мягко улыбнувшись.

— Так как ты очень хорошо себя ведёшь и идёшь со мной на контакт, я дам тебе этот леденец в знак нашей дружбы, хорошо? – смотря на большую сладость, Му Цин радостно кивнул на чужое слова и вытер слезы, улыбаясь. В этот момент Юйши Хуан в который раз убедилась, что он лишь ребёнок и не заслуживает всего того, что он пережил.

— Большое спасибо, госпожа Юйши! – ребёнок встал с кресла и снова обнял психотерапевта, как раз в тот момент, когда в дверь постучали. Медсестра пришла забрать ребёнка обратно в палату.

После того, как Му Цин ушёл, женщина тяжело вздохнула. Она взяла свой телефон, что лежал на столе, и, набрав уже давно заученный номер, стала ожидать ответа:

— Бань Юэ, дорогая, у тебя когда перерыв? Мне нужна компания для кофе.

***

Детям на улицу особо не разрешали выходить, но с медсестрами у них была регулярная прогулка по два часа в день. Детей просто выводили на территорию и наблюдали за ними, пока они веселились и дурачились. За псих.больницей находилась детская площадка, с горками, качелями и местом, где можно побегать или поиграть.

Му Цин сидел на лавочке и ел свой леденец, наблюдая за другими детьми. После встреч с Юйши Хуан ему всегда хорошо и на душе приятно, поэтому мальчишка сейчас наслаждался жизнью и ни о чем не думал. Отсутствие мыслей в данной ситуации было намного лучше, чем их присутствие.

— Эй, слышь, — послышался детский, но неприятный голос где-то со стороны.

Му Цин повернул голову и нахмурился, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это был Хин Чан, местный хулиган. Разве он не должен сидеть в белой комнате, специально для таких буйных, как он?

— Чего тебе? – темноволосый нахмурился. Ему явно не нравилась перспектива провести время с этим отморозком.

— Э, че за грубость, – парнишка фыркнул и стал подходить ближе, – За такое и в нос получить можно, придурок. Но ты можешь откупиться и дать мне этот твой леденец.

Ребёнок мерзко улыбнулся и засмеялся. Он был немного старше Му Цина и крупнее в плечах, из-за чего сам парень казался меньше и слабее. Парень нахмурился, закусив губу. Он не хочет получить в нос, но и леденец отдавать не хочет.

— Пошёл нахуй, – фыркнул темноволосый, а потом тут же дал дёру, прекрасно зная, что будет избитым, после этой фразы.

Последствия не стали ждать и уже вскоре он усовшао злобный крик хулигана, который бежал за ним как разьяренный кабан. Впрочем, этот монстренок был ещё той свиньёй.

Они бежали не долго, все же, Му Цин был немного слабее физически, из-за чего его вскоре повалили на землю. Издав испуганный крик, он посмотрел на Хин Чана и замер, видя гневную гримасу. Ну все, теперь его изобьют, сломают, заставят харкать кровью, а может даже и убьют. Не стоило говорить те слова, не стоило вообще приходить сюда, лучше б остался в комнате, это его вина, все его вина, его в-

Не успел парень ощутить привкус крови из-за разбитой губы, как мальчишку пнули, из-за чего Хин Чан ответил на метр в сторону.

— Прочь отсюда, долбоеб, – чей-то холодный, пронзающий до мозга костей голос вырвал Му Цина из размышлений. Подняв голову, он встретился с золотыми глазами, которые, в отличии от фэн синьих, были словно подводные камни – холодные, мёртвые.

Это был Хэ Сюань, известный как Черновод. Парень был подростком, ему около четырнадцати лет, но он был сильнее многих, из-за чего мелкие хулиганы больше выглядели как рыбешки, по сравнению с акулой. Но самое страшное не это. Хэ Сюань получил свое прозвище из-за того, что в первые месяцы нахождения здесь пытался утопить нескольких детей ха то, что они обижали его. Он находился здесь уже около пяти лет, но абсолютно все помнят кто он, что он делал и кем он является. А являлся он далеко не обычным душевнобольным ребёнком, как и все здесь. Семья его состояла из каннибалов-сектантов, что топила своих жертв, а потом поедала. А остатки от "пищи" выбрасывали в море, поднося таким образом жертву их богу Шу Эй. И Хэ Чбань был вынужден соблюдать правила, хоть и не хотел. В итоге, когда служба доставила его сюда, ребёнку диагностировали РПП, а так же ПТСР.

И сейчас этот монстр стоял рядом с Му Цином и смотрел на него. Неужели его съедят?..

— Ты в порядке? – парень садится рядом с ним и лениво смотрит, поднимая с травы леденец. Встряхнув его и убрав траву, он засовывает его в рот, прекрасно зная, что Му Цин, как и другие дети, не возьмут еду с пола.

Ребёнок тем временем с шоком смотрел на Черновода, боясь вздохнуть.

— Я-я н-нормально, спасибо...– тихо сказал он, нервно сглотнув. Черт, что же делать? Он чувствовал себя как мышка рядом с кошкой, ещё одно движение и его сожрут!

Хэ Сюань тяжело вздохнул, отведя взгляд в сторону. Ему эта реакция знакомая, тем более он прекрасно чувствует запах страха, что витает в воздухе.

— Я не собираюсь тебя есть, успокойся, – тот встаёт с травы, а после разворачивается и, было уже хотел уходить, но услышав шипение, развернулся и снова посмотрел на Му Цина.

У того была разбита коленка в кровь, которая текла по ноге и пачкала одежду. Рана не серьёзная, но очень болючая, да и обработать надо, чтоб инфекция не попала. Му Цин не может встать, а рядом больше никого нет. И вот, когда темноволосый думал, что делать, его берут на руки и закидывает на спину, пока он тихо вскрикнул от неожиданности.

— Я донесу тебя, не бойся, — ответил Хэ Сюань и они медленно пошли в сторону входа в больницу.

Му Цин не мог поверить своим глазам, ушам и ощущениям. Черновод...взял его на руки?

— Почему...ты мне помогаешь?

— А что, нельзя? Тем более, тебе самому не дойти. Считай просто настроение хорошее, — продолжая грызть конфету, спокойно ответил бывший каннибал. Му Цин на это слабо хмыкнул и аккуратно сжал чужие плечи. Кроме матушки, его никто никогда на руки не брали.

Тишина не напрягала, напротив, была приятной. Но осознав, что опасности нет, у Му Цина, как и у других детей его возраста, проснулся интерес к новому собеседнику.

— Тебе не тяжело?

— Нет, ты лёгкий.

— А тебе..не жарко ходить в чёрном?

— Нормально.

— Почему ты взял конфету с земли? Она же грязная...

— Но вкусная. Но тебе не стоит брать все с пола, глисты будут.

— ...У тебя что, глисты?

— ...Нет, но у тебя будут.

В подобной манере речи они оба дошли до входа. Му Цин уже полностью обнимал Хэ Сюаня за шею и тихо смеялся, прижимаясь к нему. Оказывается, Черновод плохой только с монстрами, он тоже хороший. Возможно, Му Цин так быстро привык к нему, потому что он похож на Фэн Синя? Они оба были в аду, но оба остались людьми и сейчас дают отпор монстрам и монстрятам. От этой мысли на душе стало тепло, хоть и сердце сжалось от мыслей об Фэн Сине. Он надеется, что с ним все хорошо..

— А-Сюань, – тихо позвал того Му Цин, пока они шли по коридорам в сторону медпункта.

— Что?

— А мы...можем встретиться завтра? — глупая идея, глупая, какое ему дело до него, он просто помог, черт, Му Цин, за-

— Хорошо. Встретимся в столовой? – будто не замечая страха и тревоги, Хэ Сюань спокойно ответил и слабо хмыкнул, ощутив, как тело на его спине дрогнуло, а потом обняло его крепче.

— Спасибо! Я тебе покажу книгу, которую мы с Фэн Синем, моим другом, нарисовали. А потом мы сможем пойти погулять. Но надо будет вечером опять к Фэн Синю сходить. Меня правда не пускают, но я знаю, как пройти, не переживай, проблем не будет! А ещё мы сможем что-то порисовать, возможно даже поиграть!

Слушая детскую болтовню, Хэ Сюань вспомнил свою, ныне мёртвую, сестру. Малышка тоже имела такие же большие серые глаза. Воспоминания о том, как он тащил её на себе, врезались ему в голову, но уже не так больно, как раньше.

Он никогда не простит себе того, что с ней сделал. Но возможно, искупление кроется в этом тревожном парнишке?