- Нихуя не в порядке, - рявкает в ответ на один только взгляд в его сторону Рамлоу, Стиву не приходится даже задавать вопросы. - Такое уже было. Все думали, что все нормально, что все идет как обычно, а потом Солдат пропал, и нашли его уже в петле.

Он не ходит из угла в угол, как ходил бы Роджерс, если бы нервничал, не мельтешит в попытке схватиться за любую надежду, но по одной его напряженной спине, по чересчур равнодушному лицу Стив читает, насколько все плохо. Джеймс пропал, и у него нет ни малейшего предположения, куда тот исчез, а главное зачем. И это дико обидно, если отодвинуть страх, потому что все, что ему остается - это надеяться на Рамлоу, который знает Баки лучше, чем Роджерс. Стив заставляет себя забыть об этом хотя бы ненадолго, он лишь надеется - плевать, что принцем на белом коне, спасающим Джеймса, окажется не он сам - что они успеют вовремя. Если Брок прав, если Зимний опять сорвался.

- Что послужило причиной? - разговаривать не хочется, но и обыскивать все ближайшие стройки в гробовом молчании не хочется тоже.

- Ты, как обычно. Всегда все портишь, - Рамлоу кривит губы в подобии улыбки, а после замирает как вкопанный. - Ну конечно, конечно же. Вчера он разнылся, - и это звучит так грубо, что Стиву приходится заставить себя успокоиться, - на тему того, как вы жили, - а вот это уже греет, потому что глаз Брока дергается, когда он произносит эти слова, - до всего этого, ныл минут сорок, а потом уснул. Тихо так лежал: ни шороха, ни звука.

"Плакал", - понимает Стив, и сердце ухает в пятки. Переживать свою боль он научен с первого же дня своего появления в этом мире. Пережить боль Джеймса он, кажется, не будет способен никогда.

- Нужно было заметить, но приступов так давно не было, что я не обратил внимания. А утром его и след простыл. - Рамлоу оглядывает недостроенные этажи с таким лицом, словно Солдат вот-вот шагнет с любого из них в пустоту, и собирай потом в пакет то, что осталось, и Роджерс прощает выбор Джеймса, если вообще имеет на это право, впервые. Потому что забота сквозит в каждом жесте наемника ГИДРы, пусть даже тот никогда не признается в этом даже себе самому.

А еще в голове что-то щелкает, и Роджерс более чем уверен, что не прогадает с местом, где может быть Баки. Если Джеймс вспоминал прошлое, то наверняка отправился туда же. Он высказывает свои предположения Рамлоу, и тот соглашается, поэтому они разделяются: Брок отправляется на военное кладбище, Стив - туда, где прежде находился его дом.

Он не звонит Рамлоу, когда находит Баки. Тот сидит в переулке, прижавшись спиной к стене, и лицо у него белое-белое. Джеймса трясет, он не позволяет к себе прикасаться, когда Роджерс кидается к нему, не подпускает, и это проходится ножом по сердцу, только вот самое страшное еще впереди.

- Джеймс Барнс... Личный номер 32557... Сто седьмой пехотный... Джеймс Барнс... Личный номер... - Джеймс повторяет это снова и снова, и по его глазам видно, что он застрял, застрял на той войне, и ни Стив, ни Рамлоу, ни что угодно не вытащат его из этого ада. Джеймс не узнает его, когда Роджерс говорит, что это он, что он рядом. Потому что в его голове Стив никогда не приходит. Никогда не приходит. Никогда. И проще выйти в окно или вздернуться, чем заставлять себя поверить, что однажды...

И глаза у Солдата черные, как ущелье, на дне которого все еще гниет тело Барнса.