Ванда с высоты второго этажа смотрит в пустые глаза Вижена. Визг болгарок, которыми сотрудники М.Е.Ч.а снимают ценный вибраниум, ввинчивается в разум, заглушает голос Хэйворда. Больно так, что невыносимо терпеть. Толстое стекло, отделяющее её от лаборатории, взрывается миллионом осколков от одного удара магией. С её же помощью Ванда спускается к любимому. К тому, что от него осталось: груде металла, проводов и — ни малейшего признака жизни.
В ту же секунду она оказывается под прицелом людей с автоматами. Её окружают с трех сторон, позади — стена. Ванда не чувствует ни страха, ни гнева, ни боли. Только пустоту — такую же, как в глазах Вижена. Пустота быстро наполняется тьмой.
К чёрту вас всех!
Она сделает то, за чем пришла: заберёт его тело, чего бы ей это ни стоило! Ванда окутывает себя и Вижена силовым полем быстрее, чем солдаты начинают стрелять: пули отскакивают от алого барьера, со звоном падают на пол.
— Эй!
В гул чужих голосов вдруг врывается один: хорошо знакомый, но здесь и сейчас — невозможный.
— Вы совсем охренели? Опустите оружие, придурки!
Ванда с удивлением замечает среди камуфляжа и блестящих шлемов светлую макушку и лицо Клинта. Он расталкивает солдат, наплевав на их статусы, звания и автоматы в руках, и пробирается к ней. Они настолько озадачены его наглостью (или удивлены появлением), что послушно опускают стволы в пол и расступаются (он всё-таки Хоукай — это что-то да значит!)
— Идиоты!
Клинт врывается в круг. На нём даже нет бронежилета — лишь простые джинсы, чёрная футболка и рубашка в синюю клетку. Он видит разобранного на части Вижена и меняется в лице.
— Ты не можешь здесь командовать, Бартон! — доносится голос с верхней площадки.
— Иди к чёрту, Хэйворд! — советует Клинт и не ведёт бровью, когда три или четыре автомата упираются ему в грудь.
— М.Е.Ч. не подчиняется агентам Щ.И.Т.а, — настаивает Хэйворд. — Тем более, бывшим.
Ванде кажется: ещё чуть-чуть, и кто-нибудь из солдат сорвётся и выпустит в Бартона всю обойму до последнего патрона. Затылок холодеет.
— Это правда, — соглашается Клинт и чуть наклоняет голову. — Но тебе неприятности не нужны, а они будут, Хэйворд, ты это знаешь не хуже меня, если твои люди не опустят оружие и не отойдут назад!
— Делайте, как он говорит, — велит тот, и Ванда даже снизу слышит скрип его зубов.
Солдаты подчиняются.
— Ванда, — Клинт поворачивается к ней и упирается ладонями в магический кокон.
— Что ты творишь, Клинт? — едва не плачет она. Его не должно быть здесь, не должно! — Как ты тут оказался?
— Случайно, правда, — пожимает плечами он. — Пойдём, я выведу тебя отсюда, они тебя не тронут. Всё будет хорошо!
— Нет! — магия несильно толкает его в грудь, заставляя отступить на шаг. — Уходи, Бартон! Они не смогут причинить мне вреда.
Клинт внимательно смотрит на неё, и Ванда понимает: он знает, что она в безопасности. Магический щит мог защитить даже от ливневой атаки пушек Таноса, не то что от простых пуль. Клинт, скорее, боится за жизни агентов и учёных М.Е.Ч.а.
— Уходи, Клинт! — снова велит она, и алые нити хаоса угрожающе потрескивают, словно по ним пропускают разряд тока.
— Нет, — он качает головой и сильнее упирается ладонью в кокон, пытаясь протиснуться сквозь него.
— Ты меня не остановишь, — предупреждает она.
Магия обжигает ему руки, но Клинт стискивает зубы и упрямо пробивается вперёд.
— И не собираюсь, — он шипит от боли. От напряжения вздуваются вены на висках и запястьях, выпирают мускулы под рукавами рубашки. — Просто отправлюсь с тобой, куда бы ты там ни собралась, и всё.
— Чтоб тебя! — злится Ванда. Она боится, так сильно боится навредить ему, что разжимает пальцы, и алые нити расступаются. Клинт широко шагает вперёд, удерживается на ногах, и кокон сразу же смыкается за его спиной. — Чего ты хочешь?
— Чтобы ты десять раз подумала, прежде чем делать то, что собираешься.
— Тебе-то откуда знать, что я собираюсь? — горько усмехается она.
— Я не знаю, это точно, — он смотрит в глаза, но ей кажется — в самую душу. — Но не нужно быть магом, колдуном или — кто там этот Стрэндж? — верховным чародеем, чтобы понять, в каком ты отчаянии. Потому и прошу: подумай.
— О чём? — Слёзы бегут по щекам, срываются с подбородка. Ванда криво усмехается: — О том, что я монстр?
Клинт хмурится и качает головой:
— О, ты считаешь себя монстром, Ванда?
Он пускает её в память, позволяет коснуться прошлого. Его взгляд походит на стальной клинок, на его острие — пепел и кровь. Они будто повсюду, эти серые хлопья и багровые пятна: на его руках, на лице и рубашке, на остром, как бритва, клинке — по самую рукоять, — на улицах чужих городов. Его память алее её магии.
Ванда захлёбывается ужасом и старается поскорее сбросить это видение. Ей кажется, что и её руки тоже липкие от крови.
— Я виновен во всем этом, — Клинт чуть прищуривается и плотно сжимает губы. — Я не смогу ни простить себя, ни оправдать. А ты, Ванда? Пострадают люди — ты сможешь себя простить?
Ванда низко опускает голову, а Клинт кивает на солдат:
— Они тоже не простят, ты ведь понимаешь? Разве ты для этого столько времени училась контролировать свою силу? Чтобы разрушать, да? Ты этого хочешь?
Он опять отчитывает её, как первоклашку. Ванда дрожит, и алый щит искрит и мерцает, как экран телевизора во время грозы.
— Я просто хотела похоронить его, — шепчет она и хватается за горло: воздуха не хватает. — Я не хотела ничего плохого, понимаешь? А он сказал… И я…
Она задыхается и падает, но Клинт успевает подхватить её. Алый кокон распадается искрами под ногами, и в ту же секунду слышатся щелчки затворов. Ванда снова и снова пытается сотворить купол, но магия подводит.
Солдатам нужен всего один приказ и два выстрела, но Клинт прячет её за спину и качает головой.
— Забудьте об этом, парни, — он отворачивает воротник рубашки и повышает голос: — Эй, Хэйворд! Ты знаешь, что это? Эта запись передаётся сейчас на другое устройство. Если твои бойцы положат нас, весь мир тут же узнает, как вы распилили на части Мстителя, героя битв с Альтроном и Таносом, который отдал жизнь за спасение людей, и заодно прикончили ещё двоих Мстителей. Дай нам уйти, Тайлер! — требует он.
— Твою мать! — тот бестолково мечется на верхней площадке, потом замирает и яростно сплёвывает. — Валите нахер отсюда!
— Слышал бы тебя Роджерс! — бормочет Клинт, и Ванда слабо усмехается, а потом с мольбой смотрит на Вижена. Клинт ловит её взгляд. — Эй, Хэйворд! Мы забираем его с собой, — решительно говорит он, нарочно игнорируя громкие ругательства и «это же три чертовых миллиона долларов, сукин ты сын!», и смотрит на Ванду: — Справишься? Я тележку, прости, не захватил.
Пока Ванда сосредотачивается на своей силе, Клинт стоит между ней и солдатами, скрестив руки на груди, и суровым взглядом обводит комнату. Ванда вдруг ощущает это всем сознанием: даже совершенно безоружный, без привычных лука и стрел, без супергеройского костюма Клинт внушает всем этим ребятам трепет. И даже если Хэйворд прикажет, они не станут стрелять.
— Не хочу тебе мешать, — тихо говорит Клинт, с тревогой поглядывая наверх, — но нам стоит поторопиться.
Ванда кивает, собирается, и алая магия надёжно прячет их под куполом. Ванда манит рукой, и Вижен отрывается от стола.
— Теперь пошли, — Клинт хватает её за руку и тянет к выходу, и больше никто не пытается их остановить.
— Какие будут приказы, сэр? — слышат они уже у дверей.
— Вы все уволены! — орёт Хэйворд. — Валите нахер за ними следом!
На улице Ванда останавливается и облегчённо выдыхает, но Клинт тянет её на парковку.
— Ты на машине?
Ванда кивает на свой седан и хмурится: не понимает, почему Клинт спешит, ведь всё закончилось.
— Окей, опусти Вижена в кузов моего пикапа, а сама — садись в седан, — командует он, затягивает кузов брезентом и гремит ключами. — Едем на Бруклинское кладбище, хорошо?
— Постой, — она ловит его руку. — Что-то не так, да? Ты же сказал про запись…
— Боже, Ванда… — Клинт так красноречиво закатывает глаза, что та с ходу всё понимает.
— Ты блефовал! — она округляет глаза от ужаса, шока и восхищения одновременно.
— Само собой! Какая, к чертям, камера — обычная пуговица!
— Чёрт! Он убил бы нас обоих, если бы догадался! — она бьёт кулаком в его плечо. — Чтоб тебя, Клинт! Если бы он спустился вниз и подошёл ближе, то понял бы…
— Однозначно. Какое счастье, что на двери его кабинета совершенно случайно заглючила электроника.
Ванда нервно смеётся, но Клинту, кажется, не до смеха.
— На Бруклинское кладбище, — напоминает он и прыгает в пикап. — Разными дорогами и следим за хвостом!
Ванда кивает и трогается с места.
На кладбище она приезжает через полчаса после Клинта. Он ждёт её у центральных ворот.
— Хвост был?
— Не заметила, — она качает головой и щелчком пальцев заставляет тело Вижена исчезнуть.
— Крутой фокус, — одобрительно хмыкает Клинт и, к удивлению Ванды, достаёт из кузова небольшую штыковую лопату. — Что? Я живу на ферме, там без лопаты никуда!
На территорию Грин-Вуда они заходят пешком и идут на север — туда, где чаще лес и выше деревья.
Клинт копает могилу, а Ванда снимает с Вижена фильтр восприятия. Она касается искорёженного Таносом лба, пропускает алые нити между пальцами: какая-то часть души всё ещё надеется на чудо.
— Я не чувствую тебя, — шепчет она, и слёзы разбиваются о металлические пластины на его лице. — Не чувствую…
Ванда распластывается на его груди. Она готова лежать так целую вечность и отправиться вместе с ним в могилу, но Клинт осторожно поднимает её.
— Его нет, Ванда, — говорит он, когда она беспомощно оглядывается на вырытую могилу и тело Вижена на её краю. — Ты хотела похоронить его: давай сделаем это. Тебе придётся отпустить, ты же знаешь…
Ванда молча кивает и не моргая смотрит, как Клинт по частям спускает его в яму и засыпает землёй. Из последних сил она творит на могиле любимого неприметную стелу и затягивает травой потревоженную землю.
Когда Клинт обнимает её, Ванда заходится глухими рыданиями.
— Его нет, — повторяет она.
Клинт утешающе гладит её по волосам, но Ванда никак не может успокоиться, хоть и проревела его рубашку насквозь.
— Они все умерли, Клинт! Родители, Пьетро! Вижен! Никого нет! У меня больше никого не осталось…
— Но ты не одна, Ванда, конечно, нет.
Она всхлипывает и от удивления затихает.
— Я твой друг, и ты никогда не останешься без моей помощи и поддержки.
Она благодарно утыкается лбом в его плечо и вдруг соображает:
— Так ты не случайно оказался в штабе М.Е.Ч.а?
Он так неопределенно пожимает плечами и хмыкает, что Ванда сразу убеждается в своей правоте. Клинт проводит ладонью по её голове.
— Обещай мне, — вдруг тихо говорит он, — что будешь жить. Что бы ни случилось, как бы сильно ни хотелось уйти, ты не сделаешь этого.
— Кажется, у меня не осталось причин, — отвечает она и пугается: Клинт будто влез в её мысли.
— Ошибаешься, — он немного отстраняется и смотрит в глаза. — Ты сама и есть та причина, понимаешь? Потери всегда были и будут частью нашей жизни. Этого не избежать, как сильно ни старайся. Тяжело? Чёрт возьми, да. Больно? Охренеть, как. Но если ты уйдёшь, то для чего тогда погиб Вижен? А Нат? А Тони? Уйдёшь — и их смерть окажется напрасной. И вместе с ними напрасно погибли сотни наших соратников, да?
Он быстро кивает и смаргивает слёзы. Ванда мимолётно цепляет образ Наташи в его памяти.
— Живи, пожалуйста, живи столько, сколько отмерит тебе судьба, Ванда. Обещаешь?
Он прижимается губами к её лбу, и Ванда кивает.
— Обещаю, — шепчет она и понимает, что не сможет нарушить свое слово, потому что дано оно Клинту.