Эдгар оглядывается нервно, словно самый настоящий вор, но ни секунды не медлит, прежде чем поддеть ручкой кисти защелку на чужом окне, открывая его. Рама ударяется об стену с оглушительным (для его слуха) грохотом.

Алхимик шепчет короткую молитву в надежде на то, что шум этот окажется незамеченным, и спешит забраться внутрь, содрогаясь от холода.

С одежды его бегут на пол тонкие ручейки холодной воды, и выглядит он, наверное, сейчас очень жалко.

Даже в столь поздний час хозяин дома не спит, сверяя какие-то формулы в бесконечных записях, переписывает на чистую бумагу, щурится, стараясь не пропустить ни одной ошибки. События на большом собрании только раззадорили Луку продолжать свои исследования, проводить опыты и добиваться куда больших результатов, чем превращение простых медных монет в золотые. Ведь если есть кто-то, достигший куда большего, то почему у него не должно получиться?

На стук, едва слышный из другой комнаты, Бальза реагирует не сразу. Медленно выпрямляет спину, прищуривается единственным зрячим глазом, и внимательно прислушивается. Ему не показалось, верно? Может, просто ветер? Погода за окном довольно скверная.

И всё-таки, если окно открылось, его следует прикрыть. Не хочется впускать в дом холод, да и всякое может быть. Изобретатель осторожно приоткрывает дверь.

— Эй, есть тут кто? — На всякий случай спрашивает Лука, чуть повышая голос, надеясь, что спугнёт незванного гостя (если тот вообще есть).

Если к нему в дом забрался кто-то посторонний, он не боится. Сложно бояться, когда по всему твоему телу бежит электрический ток, поддерживающий жизнь, когда неосторожное касание может стать последним для нападавшего. Разве что сам Электролиз не хочет лишних жертв.

Вот только Лука замирает удивлённо, когда видит кто решил "заглянуть в гости". Золотое Сечение — под этим именем знает Эдгара общество алхимиков, так? Бальза молча окидывает взглядом внезапного гостя с ног до головы. Боже, да этот потрёпанный вид не сулит ничего хорошего! Он попал в беду? На ум не идёт других догадок.

— Почему ты здесь? — Только и может спросить он у Эдгара, не сводя с того удивлённого взгляда.

Эдгар дергается нервно, словно не ожидал, что его обнаружат, смотрит на хозяина дома почему-то зло и явно хочет ответить в своем обычном, ядовито-высокомерном стиле, но внезапно...не решается. Ограничивается тем, что отворачивается, складывая руки на груди (то ли закрывается, то ли согреться пытается), и произносит:

— Они все...ищут меня.

Кто такие “они” догадаться несложно: речь наверняка про других алхимиков. Почему ищут, тоже можно понять. На недавно прошедшем большом собрании он показал им настоящее чудо. Естественно, все желают узнать об этом как можно больше.

— Я знаю, что они хотят от меня услышать. И я не могу им ничего рассказать. Боюсь, правда, мой отказ их не устроит.

Он презрительно фыркает, но в глазах его — самая настоящая ненависть, порожденная ужасом.

— И я предполагаю, что с тобой еще возможно договориться.

Но даже смертельная угроза не заставит его ничего просить.

— Ну и дела, — качает Бальза головой, обдумывая услышанное. Да, такой исход был очевиден — люди их круга очень жадны до новых знаний, уж в этом Лука не сомневается. Сам как будто лучше.

Он смотрит на Эдгара вновь, задумчиво хмуря брови и постукивая пальцами друг об друга. Да, изобретатель и сам хочет тут же расспросить о том, как Сечение смог достигнуть таких результатов в алхимии, но всё-таки понимает, что перед ним человек, которому в первую очередь нужна помощь. И у Луки, всё-таки, осталась совесть.

— Да ты весь промок! — Внезапно дёргается хозяин дома, прервав свои размышления. — Если не хочешь простудиться, то тебе нужна сухая одежда! Могу предложить что-нибудь из своего, если ты не против. А потом мы спокойно обсудим это за чашечкой чая, идёт? И не смотри на меня так, я не кусаюсь!

Лука улыбается дружелюбно и по-привычке хочет ладонь протянуть, но внезапно одёргивает себя и прячет руки за спину.

— Только… не трогай меня, пожалуйста. Особенно сейчас, когда ты после дождя.

— Я и не… — алхимик замечает промелькнувшую по металлу молнию и тут же понимает, в чем суть столь странной просьбы. — Как скажешь.

Взгляд его заметно теплеет, как только он решает для самого себя, что Лука и правда заслуживает...некоторого доверия: по крайней мере, он не выставил его обратно на улицу, да и вообще отреагировал неожиданно дружелюбно, хотя к этому его ничего не обязывало.

Эдгар даже держится теперь почти так же, как и раньше: по-настоящему аристократично, несмотря на усталость и испорченную одежду.

— Хорошо, — медленно кивает он. — Я с благодарностью приму твою помощь.

— Только вот у меня беспорядок, я не ожидал гостей, — Лука всё также улыбается, будто и не произошло ничего особенного. — Просто игнорируй, ладно?

Чистая одежда, благо, находится быстро, правда размер немного больше необходимого, но в данный момент это не должно быть такой сильной проблемой. Изобретатель кивает удовлетворённо, а затем жестом показывает следовать за ним, ведя своего ночного гостя на кухню.

У Луки даже на кухонном столе записи. И кружки. Слишком много кружек для одного человека. Бальза невозмутимо складывает бумаги в стопку, убирает со второго стула книги, освобождая для Эдгара место, а грязную посуду как можно дальше от чужих глаз. Немного усилий и всё выглядит не так уж и плохо, даже уютно.

— Ита-ак, — начинает Лука, садясь на один из стульев, и взглядом указывая на второй. — Почему, убегая от алхимиков, ты выбрал именно меня? Я же тоже был на том собрании и всё в этом духе.

— Мы встречались и раньше, — напоминает Эдгар. — Намного раньше, если быть точным, на одном из приёмов, кажется, его устраивала моя семья. Тогда у меня сложилось...хорошее впечатление о тебе.

Он смотрит куда угодно, только не на собеседника. Лучше уж на вещи, находящиеся вокруг… Кстати, не такой здесь уж и беспорядок. Хотя пыли многовато, это точно.

— Я решил рискнуть.

— Да, да, точно, было дело, — Бальза мечтательно вздыхает, предаваясь воспоминаниям. — Ох, как же давно это было, я и позабыл.

Тогда он был совсем юн, только начиная познавать основы алхимии, и ещё не заменял части тела. По ощущениям, будто это всё происходило в другой жизни. В жизни Луки Бальзы, а не Электролиза.

— Хорошо, можешь остаться на какое-то время, — кивает изобретатель. — Не буду тебя отдавать им на съедение. Только я занят по вечерам экспериментами, сам понимаешь.

Лука качает головой. Боже, неужели у Эдгара и правда не оставалось иных вариантов, кроме как явиться сюда? И всё-таки, это даже немножечко льстит. Совсем чуть-чуть. Давно же к Бальзе не заглядывали гости.

— Уже думал над тем, что будешь делать, когда всё утихнет?

Эдгар медленно выдыхает, когда слышит положительный ответ. Все-таки, он не ошибся, когда принял это решение. Теперь осталось только ждать... Это будет скучно. Но лучше уж скука, чем те “развлечения”, которые ждут его за порогом.

— Конечно думал. Для начала покину эту страну. Найду местечко потише и постараюсь больше…

“Не совершать самонадеянных милостей, поддавшись гордыне и гневу”.

— ...меньше. Меньше контактировать с глупцами.

— Ну… удачи с этим? — Лука может только пожать плечами. — Надеюсь моё общество тебя не будет смущать. Зато в эту глухомань редко заглядывают, да и они не ожидают, что ты будешь прятаться у одного из них.

Бальза слышит как через носик нагретого чайника начинает свистеть пар, потому поднимается на ноги, чтобы снять его с огня. Он надеется, что за это время не случится ничего плохого. И что ему не придётся жалеть о своём решении.

***

Работа Луки — сплошные формулы, непонятные простому человеку, разноцветные жидкости в склянках и бесконечные эксперименты. Его повседневная жизнь почти не меняется, когда в ней появляется Эдгар. Бальза даже не против того, чтобы тот наблюдал за ходом эксперимента — понимает же, что сидя в четырёх стенах особо заняться нечем. Да и стоит привыкать к тому, что за тобой могут наблюдать во время работы. Иначе есть риск испортить всё от волнения.

Сегодня перед ним увядшее растение с пожухлыми листьями и ссохшимся стеблем. Если Лука не ошибся в расчётах, оно должно зацвести вновь. Алхимик тянется за колбой с жидкостью золотистого оттенка. Не настолько яркого, как у Сечения, но это максимум, который на данный момент может выдать Электролиз. Он сторожно выливает несколько капель на увядшие листья.

Ничего. Проходит еще несколько секунд. Снова ничего. Он возится со своими приборами, что-то проверяет, но, кажется, очередной провал. Никаких реакций.

— Да ладно! Целая неделя работы впустую! — Жалуется Лука вслух, устало потирая виски.

Эдгар только хмыкает, вкладывая в этот короткий звук все оттенки фразы “я же говорил”. Он не хотел, чтобы чужие старания пропали впустую, но все его существо было против применения методов, столь далеких от истинных.

— Одной недели работы слишком мало, чтобы подарить жизнь, какой бы крохотной она ни была, — замечает он и тянется пальцами к бледным лепесткам. Он касается их нежно-нежно, будто боится поранить мертвое растение, и на кончиках пальцев его блестит золото.

Он собирается добавить еще что-то поучительное, но оборачивается и замечает: Лука выглядит таким огорченным…

— Твои расчеты — огромная работа. Ты хорошо с ней справился.

Похвала, пусть и короткая, дается ему тяжело. Он не привык к ней.

Лука и правда огорчён, но… ему хватает самообладания, чтобы подавить "ненужную" эмоцию и продолжить работать. Он привык к провалам, привык и к тому, что нужно не унывать, а собирать волю в кулак и продолжать идти дальше, не забывая учитывать прошлые ошибки. Просто минутная слабость.

Однако похвала Эдгара сбивает его с толку.

— С-спасибо, наверное? — Растерянно произносит он, опуская взгляд, и замечает ладонь Эдгара, покрытую блестящим слоем золота. В глазу (том, что повязкой не закрыт) сразу загорается огонёк интереса.

— Эдгар… что с твоей ладонью? — Возможно, этот вопрос звучит слишком бесцеремонно и внезапно, но сказанного уже не отменить.

Алхимик тут же отшатывается, разворачиваясь и пряча руку за спиной.

— Ничего.

Разумеется, в это невозможно поверить, но Эдгар смотрит так враждебно, что спрашивать его об этом сейчас будет безрезультатно (и очень глупо).

Вместо ответа он пытается перевести тему.

— Будешь и дальше пытаться возвратить растение из мертвых?

Лука чувствует себя сейчас невероятно глупо. Стоило осторожнее выражения подбирать стоило. Разумеется, просто так он ответ не получит, и только разозлит своего собеседника.

— Ну, я мог бы поливать несчастный цветок этой жижей еще весь вечер, — пожимает Бальза плечами, делая вид, что ничего не произошло. — Только что-то мне подсказывает, что результат лучше не станет. Ты прав, неделя — слишком малый срок.

Эдгар кивает, удовлетворенный полученным ответом, и, кажется, чуть успокаивается.

— Проверь инструменты ещё раз. Это очень важно, — он на мгновение касается загадочной броши на груди. — И исходные материалы для состава. Бери только самое ценное, самое лучшее: чудеса обходятся дорого…

Он никогда не даёт прямых ответов, но очень часто даёт размытые подсказки, считая, что так будет только лучше. В конце концов, искать правду самому только интереснее, так?

***

Лука привык читать записи в любой свободный момент, даже во время приёма пищи. Поистине человек, отдающий себя алхимии в прямом и переносном смыслах. И на этот раз тянется по привычке за листами, чтобы почитать, пока ждёт пока закипит чайник, но понимает, что сейчас это будет как минимум невежливо.

— Тебе молоко добавлять? — Бальза встаёт полубоком, держа в руках заварник.

— Да. И без сахара, пожалуйста, спасибо.

Голос алхимика звучит чуть-чуть механически (вот смешно), потому что внимание его поглощено совсем другим. Конкретно в данный момент он рассматривает одну из недавних заметок Луки, то ли пытаясь найти несоответствия, то ли из чистого интереса… Кажется, то, что сам автор этих самих записей за ним наблюдает, его ничуть не смущает, но в конце концов он откладывает листок.

Только ради чая, конечно же.

Лука следит краем глаза за бумагой с записями, пытаясь припомнить что же он вообще там писал.

— Дай угадаю, неправильные методы, — Бальза только тихонько хмыкает, неторопливо размешивая сахар в собственной кружке.

Эдгар никогда не говорит об этом напрямую, но Лука итак понимает по чужой реакции, что делает что-то не так. Впрочем, и просто спросить не решается — Сечение специально пришёл сюда, чтобы не раскрывать своих тайн остальным, так с какой стати он расскажет об этом Бальзе? Вот именно.

— Ты же…художником был вроде как. Как тебя занесло в алхимию?

— В науке в целом нет неправильных методов. Только неэффективные и неэтичные иногда. — напоминает Эдгар и тянется к небольшой вазочке со сладостями. — Но в искусстве алхимии обычно используются иные, да.

Впрочем, ему нравится то, что Лука старается, несмотря на то, что настоящего знания ему достаются сущие крупицы.

— Ты хочешь узнать мою историю? — он скептически косится на собеседника. — Она долгая.

— Ну и времени у нас тоже достаточно, — пожимает Лука плечами. — Хотя, если не хочешь, можешь оставить своё прошлое в секрете.

Так интереснее даже. Загадочный герой с таинственной судьбой. Прямо как в тех книжках, которыми изобретатель любил зачитываться в детстве. И всё же, хочется немного приоткрыть завесу тайны и взглянуть одним глазком.

— Знаешь, придумал! — Внезапно произносит он, поднимая указательный палец вверх. — Давай сыграем в игру.

— Я не играю в азартные игры, — хмыкает алхимик.

Хотя нет, что бы Лука ни хотел предложить, оно явно не связано со ставками (да он просто не похож на такого человека). Верно?

— Или ты про другое?

— Ну, не думаю, что она такая уж азартная, — Лука улыбается и чешет затылок неловко. — Всё просто. Я рассказываю какой-нибудь факт о себе, даже самый пустяковый, а ты рассказываешь что-нибудь о себе. Тоже пустяковый, если важные раскрывать не хочешь.

Он задумывается и тут же сомневается в своих словах. А если Эдгар откажется? А он точно откажется. Лука в этом уверен.

— Тот, кто дольше всего продержится, может загадать желание.

— Это тоже азартная игра, пусть и по-настоящему никто не выигрывает.

Слова Эдгара звучат так резко, что его ответ кажется очевидным. Конечно, просто так он был бы не прочь послушать про Луку, это было бы интересно, но рассказывать что-то в ответ… Нет, это решительно невозможно.

И все же, минут через пять неловкого молчания, он отставляет кружку и напряженно хмурится, будто бы сам не верит в то, что говорит.

— Я дам тебе один шанс.

— Ты просто чудо, тебе не говорили? — Лука выглядит таким счастливым, будто совершил открытие, что способно изменить мир, а не уговорил собеседника на безобидную игру.

Он задумывается на мгновение. Очевидно, начинать должен тот, кто предложил.

— Думаю, начнём с простого, — наконец произносит Бальза. — Мне нравится зелёный цвет.

Эдгар пытается что-то сказать, когда слышит дурацкий комплимент, но давится и заходится в приступе кашля. Конечно, ему много раз и всякое говорили… но не за такие вот глупости, в конце концов! Не за одно его существование

— Я владею обеими руками, — наконец выбирает достаточно безобидный факт алхимик.

Лука прикрывает глаза и медленно вдыхает и выдыхает, но вслух ничего не говорит. Правила есть правила, какими бы простыми они не были, и за факт это считается.

— Дай угадаю, и ногами тоже, и глаза у тебя оба видят, — Бальза смеётся, но последняя реплика всё равно звучит несколько иронично, учитывая его повязку. — Ладно, дай подумать. Помимо алхимической деятельности я умею плести цветочные венки.

— Я имел в виду рисование, дурак, — фырчит Эдгар. — Ну и еще некоторые мелочи, конечно.

Он почему-то кажется немного...расстроенным? Нет, этого не может быть, это просто игра воображения.

— Я общался со многими выдающимися герметистами, даже с теми, кто редко показывается в обществе. Познакомить не проси.

— Извини-извини, сказал не подумав, — Лука разводит руками, когда слышит ответ на первую реплику.

И тут же становится серьёзнее, когда замечает чужое настроение. Ему кажется, или?.. Изобретатель решает продолжить пока, но уже внимательнее следит за обстановкой.

— Ого, да это же здорово, — кивает он, услышав следующий факт и тяжело вздыхает. — Нельзя просить? Жаль, очень жаль. Ну ладно, моя очередь. Хм-м-м, ладно, этот факт не такой интересный как твой. Я начал заниматься алхимией с совершеннолетия. До этого у меня был...более простой профиль. Изобретательство. Сейчас я стараюсь их совместить.

Эдгар кивает, показывая, что принимает извинения и надолго задумывается.

— Я редко общаюсь с родственниками. Теперь.

— Я… могу понять, — кивает Лука отводя взгляд. Он слегка качает головой, отгоняя от себя ненужные воспоминания. — Теперь мой факт. А ты знаешь, что это место я специально выбрал, чтобы спокойно проводить эксперименты? Я не против соседей и всё в этом духе, но всё равно не хочется разбираться с большим количеством лишнего народа.

— Теперь знаю, — хмыкает алхимик.

Действительно, в доме было удивительно тихо — ну, если игнорировать случайные взрывы от неудавшихся экспериментов.

— Я люблю бывать на всякого рода мероприятиях. Кроме свадеб. Вот их серьезно терпеть не могу.

Вспоминать безобидные мелочи становится все сложнее, но и проигрывать Эдгар не хочет. Но что рассказывать дальше? “Я видел смерть человека”? “Я не только видел ее”?

Нет.

Лука наконец улавливает эту перемену в атмосфере и думает, сложив пальцы в замок. Он сам эту игру затеял, ему и завершать. Да и за желанием он толком не гонится, да и игру эту затеял ради того, чтобы узнать Сечение получше.

— Хм-м, минуточку, — Лука задумчиво смотрит в потолок, откинувшись на спинку стула и слегка покачиваясь.

Он молчит, старательно избегая зрительного контакта с Эдгаром. Будто действительно думает.

— Я не знаю что ещё могу сказать, — ножки стула стучат, когда изобретатель решает прекратить качаться. — Похоже, я должен тебе желание.

У Эдгара на губах расцветает улыбка, полная превосходства. Кажется, ему действительно не следует играть в азартные игры: даже за самой призрачной победой он будет гнаться отчаянно. Он даже не старается скрыть это за маской невозмутимой вежливости, как делает обычно.

— Тогда… — он замолкает на мгновение и тут же произносит свое желание, даже не подумав о том, чтобы отложить его на более удачный момент. — Сходи в город и купи мне еще конфет. И мёда.

...звучит это абсолютно по-детски, но он не смущается.

Лука готовится к какому угодно желанию, но это всё равно застаёт его врасплох. Так просто? Такие простые мелочи от блистательного Золотого Сечения?

— Знаешь, ты мог просто попросить, но если это твоё желание, то я исполню и ничего не буду тебе должен, — весело щурится он, поднимаясь с места и убирая грязную посуду со стола. — Ладно, прямо сейчас отправлюсь, как раз собирался закупиться материалами. Не разгроми дом в моё отсутствие, ребёнок.

Лука, конечно же, просто шутит, чтобы разрядить обстановку. Да и нужно же как-то скрасить "горечь поражения".

— Ещё пожелания, пока я тут?

***

— А ты слышал о городском празднике? До него ещё так много времени, а там уже начинают подготовку, — Лука ставит стопку бумаг на стол, и тут же чихает от поднявшейся пыли, прикрыв рот рукой. Все полки пусты, только в шкафу под замком оборудование, а всё остальное: устаревшие детали, просроченные компоненты и неудачные записи, лежат здесь, разложенные на одном месте.

Эксперименты и исследования это, конечно, хорошо, но порядок в лаборатории куда важнее.

— Вот это я наисследовал, — смеётся Бальза, оглядывая получившуюся кучу хлама, и натягивает на металлические ладони перчатки.

— Не слышал, — отзывает Эдгар. — Откуда бы мне?

Он подходит ко всему этому хламу ближе, трогает что-то кончиками пальцев, но тут же брезгливо отдергивает руку и констатирует:

— Мусор.

А потом продолжает, обводя взглядом всю комнату в целом.

— Мусор, мусор, мусор...не совсем мусор...мусор.

Запинается он, только когда очередь доходит до того места, где стоит хозяин этого всего, и, пораздумав немного, совсем замолкает.

— Жестокий и прямолинейный, как и всегда.

Лука качает головой и раскрывает мешок, куда этот самый мусор и собирается складывать. Туда тут же летят какие-то бумажки и содержимое одной из баночек.

— Но это нужно перебрать и выкинуть ненужное. Места не хватает, половина уже в других комнатах, так не годится!

Лука пробегается взглядом по своим старым записям, решая, стоит ли их оставить, или бесполезно.

— Зачем перебирать? — алхимик, кажется, искренне не понимает. — Если не пользуешься, то сразу избавляйся.

В противоречие своим же словам, он поднимает стопку бумаг, смешно морщится от пыли и просматривает наискосок содержимое.

— У тебя почерк...интересный. — слово “красивый” слишком сильное, и он не решается его использовать. — А чертежи неразборчивые.

— А…понял, — коротко кивает Лука, откладывая книжку в плотном переплёте в сторону.

И что Эдгар имел ввиду под "интересным"? Переспросить изобретатель не решается.

— А вообще! Вот ты говоришь, что если не пользуюсь, то должен сразу избавиться, — он упирается одной рукой в бок, а вторую приподнимает с указательным пальцем вверх. — А здесь ещё есть вещи, которые помогут мне в будущих исследованиях! И вообще это расточительство.

— Ты можешь превращать медь в золото, — фырчит Эдгар. — О каком расточительстве может идти речь? Ты можешь стать богатейшим из людей, если захочешь.

Впрочем, рациональное зерно в словах Луки все же есть. Поэтому он откладывает записи и предлагает:

— Если сомневаешься, я могу подсказать, что из этого может еще сработать.

— Ты… хочешь мне помочь? — Удивлённо поворачивает Бальза голову в его сторону. И ответ не заставляет себя ждать. — И я с радостью приму твоё предложение.

Лука достаёт из кучи вещей небольшую деталь и щурится, разглядывая её. Затем, тяжело вздохнув, бросает в мешок. Сломано.

— Дело не в деньгах даже, — Электролиз качает головой. — А в том, что всё нужное не из воздуха берётся. Ресурс не во всех случаях возобновляется. И зачем выкидывать вещь, если она ещё может сработать много раз?

Алхимик только закатывает глаза, когда слышит, как радуется Лука столь простому его предложению. И кто тут ребенок после такого? (Да, он все еще помнит тот его комментарий в конце “игры”.)

Он поднимает одну вещь, вертит ее в пальцах и хмурится. Если честно, он не совсем понимает, но все же…

— Посмотри, — он перекидывает безделушку Луке. — Она целая. В крайнем случае, можно разобрать.

— Спасибо-о, — Бальза кивает, ловко ловя предложенное.

Он чувствует, что дело идёт быстрее. Обычно уборка лаборатории занимала у изобретателя куда больше времени, но сейчас…

Быть может, дело просто в том, что теперь Лука не один.

— Как думаешь, стоит развивать этот эксперимент, или гиблое дело? — Бальза протягивает Эдгару одну из записей.

Эдгар протягивает руку, не глядя, и случайно касается чужих пальцев. На мгновение он замирает, а потом (так же, как и в тот раз) прячет ладонь за спину и почему-то...смущается?

Листок падает на пол, и только через некоторое время он подбирает его, притворяясь, что очень внимательно читает, хотя сам едва ли понимает значение слов. Но что-то все же разбирает и отвечает:

— Бесполезная трата времени.

Лука не сразу понимает что произошло. Теряется, когда через ткань перчатки ощущает не кожу, а металл, и тут же испуганно отдёргивает пальцы. Просто потому что вспоминает первую реакцию Эдгара на вопрос о состоянии его ладони. Сам взгляд отводит и увлечённо перебирает бумаги.

— Бесполезная… трата… времени? — Тихо переспрашивает Бальза, прикрывая глаз и расстроенно вздыхает. — Ладно. Я тебя понял.

— Не имеет смысла пытаться сейчас и пытаться тебе, — поясняет алхимик свое решение.

Почему Лука так расстроился? Это ведь всего лишь один из множества проектов, и Эдгар отзывается о них подобным образом не в первый раз. Взгляд у него растерянный, когда он оглядывается на изобретателя и предлагает:

— Давай закончим с этим поскорее.

***

Алхимик внимательно рассматривает холст, недовольно хмурится и добавляет еще несколько мазков. Он давно не практиковался, и теперь выходит у него...хуже, чем обычно. Еще и натюрморт пришлось собирать полностью самостоятельно (он даже хозяину дома об этом не сказал и теперь может только надеяться, что тот не обидится за такое использование его имущества).

— Свет не тот, — наконец находит он причину своих проблем и увлеченно принимается за исправление полотна. Теперь каждое дополнение словно оживляет картину, заставляя ее выглядеть объемнее и ярче.

Он так увлекается, что никого и ничего не замечает, пока результат не выходит удовлетворительным.

Лука замирает в дверном проёме, когда видит чем занят занят сожитель. Кажется, изобретателя не замечают, поэтому он даже шевельнуться боится, чтобы этот момент не прервать ненароком. И даже забывает то, зачем он вообще шёл.

— Как… как красиво! — Лука наконец может разглядеть результат, когда Эдгар наклоняется в сторону, потому и восклицает, даже не задумываясь о том, что раскроет себя.

Эдгар вздрагивает от неожиданности и чуть не роняет кисть, но успевает поймать ее у самого пола.

— Не пугай меня так! — просит он и медленно дышит, пытаясь успокоить разошедшееся сердце.

Когда он, наконец, поднимает взгляд на Луку и сталкивается с искренним восхищением, то на мгновение теряется, а потом отворачивается и бормочет что-то невнятное в смущении. Похвала греет сердце, и ему почему-то хочется показать, что он может еще лучше, еще красивее…

Поэтому он зачерпывает краску, больше похожую на чистое жидкое золото, и творит настоящее чудо. Ладонь алхимика едва заметно дрожит, когда он наносит последний штрих и…

Картина живет. Светится. Бьется, как сердце. Тихо качает листьями нарисованный цветок, и едва заметно шевелится легкая драпировка под дыханием ветра.

Лука едва ли не открывает рот от удивления, но держится. В глазах его искреннее и нескрываемое восхищение.

— Я… не знал, что ты так умеешь, — улыбается Бальза. — Это просто невероятно!

Он неловко отводит взгляд и чешет затылок.

— Наверное, тебе это и до меня уже раз десять сказали.

Ему говорили это не десять, а почти десять тысяч раз, но Эдгар все равно улыбается довольно. Это другое.

— Ну, все же, я учился, чтобы...уметь так, — смеется он и вдруг щурится хитро. — Если тебе нравится, могу нарисовать что-нибудь. С небольшим условием.

— Ты...серьёзно? — Лука удивлённо прикладывает руку к подбородку. — А что за условие?

Он думает. Было бы и правда здорово увидеть ещё рисунки Эдгара. Изобретатель надеется, что художник не выдаст сейчас что-нибудь эдакое взамен на будущую картину.

— Ты принесешь только те вещи, которые тебе нравятся. И цветы. Свежие.

Это ведь и правда несложно, так?.

Просто алхимику не нравится рисовать бессмысленные сцены: да, для разминки или чтобы разогнать скуку они хороши, но в сути своей бесполезны. Что-то, к чему люди (и даже он сам) эмоционально привязаны, рисовать приятнее. И даже получается у него лучше: может быть просто потому, что он больше старается.

— Это всё? Больше ничего? — Бальза удивлённо моргает. — Хорошо! Подожди немного.

Лука скрывается в дверном проёме. Его нет какое-то время, видимо, он ответственно отнёсся к просьбе алхимика. Возвращается изобретатель с парой простых приборов, книг, чудным устройством, над которым работал ещё во время обучения, и букетом ромашек.

— Это подойдет?

Эдгар отвлекается от наброска (в котором, если постараться, можно разглядеть человеческий силуэт), и почему-то смеется.

— Ромашки тебе подходят, — через некоторое время поясняет он. — Поставь все пока на пол, и я попробую собрать что-нибудь любопытное.

Композиция выходит сложной, но будто бы монолитной и тяжеловесной. И даже цветы, выглядывающие между предметами тут и там, совсем не портят это впечатление.

— Так хорошо? — спрашивает алхимик.

Маловероятно, но вдруг Лука видит то, что он уже не замечает?

— Я не очень-то во всём этом разбираюсь, — Бальза неловко смеётся. — Но могу сказать точно, что выглядит неплохо.

Он и правда не очень хорошо разбирается, сохранив свои знания на уровне школы и домашнего воспитания. Впрочем, и направление у Луки совершенно иное.

— Но я уверен, что у тебя в любом случае всё получится.

Эдгар улыбается, почему-то качает головой и касается кистью холста. Смотреть, как различные разрозненные пятна превращаются во что-то цельное...завораживающе. А он с каждым движением все больше придает предметам четкости и узнаваемости.

Через несколько часов он на мгновение замирает, встряхивает головой и оглядывается, сам не зная что (кого) он надеется найти.

— Нельзя так долго работать без перерыва. Завтра продолжу.

Однако ему не отвечают. Лука действительно всё ещё сидит рядом, и он правда наблюдал за действиями художника, но всё равно так и не дождался. Изобретатель мирно дремлет в кресле, положив голову на подлокотник. Не досидел — уснул.

По крайней мере, Лука пытался.

Взгляд у алхимика смягчается, когда он глядит на эту картину, куда как более очаровательную, чем то, что он когда-либо рисовал. Он молча наблюдает, наверное, минуты две, прежде чем аккуратно снимает с фона одну из использованных драпировок и укрывает ей Луку. Не одеяло и даже не плед, но все же лучше, чем совсем ничего, так?

Он и сам не знает, почему это сделал. Просто в благодарность за предоставленный кров? Наверное.

Дверь за собой Эдгар закрывает очень тихо и спускается на первый этаж. Ему тоже надо отдохнуть, и чашечка чая ему замечательно в этом поможет.

***

За работой время летит незаметно. Лука даже не смотрит на часы, только краем глаза подмечает, что за окном давно стемнело. Но когда время суток его останавливало?

Новая идея очень сильно отличается от предыдущих. Ни колб, ни жидкости, только чертежи и работа по ним. В конце концов, в городе можно найти так много ценных материалов.

Возможно изобретатель в данный момент выглядит слегка…безумно. Тусклый свет, растрёпанные волосы, серые круги под глазами (глазом, точнее, второй всё ещё скрыт бинтами) и странный блеск в зрачке.

А Эдгар тем временем бредет по пустым коридорам и сонно щурится. Он покинул свою комнату из-за того, что сон его был прерывистым и тяжелым, и надеялся, что небольшая прогулка вернет все на свои места…

Но свет из-за приоткрытой двери привлекает его внимание.

— Что ты делаешь? — чуть невнятно интересуется он, разглядывая склонившуюся над столом фигуру.

— Ох, я не разбудил? — Лука выпрямляется и разворачивается к нему лицом. — Извини, если это из-за меня.

Изобретатель быстрыми движениями перебирает кучу бумажек исписанных формулами и набросками чертежей. Но, спустя время, находит-таки нужную.

— В общем! Кажется, у меня прорыв. Помнишь, ты говорил, что нужно проверить оборудование. И я задумался о том, что оно безнадёжно устарело! — Бальза рассказывает об этом так увлечённо, не может на месте устоять, постоянно жестикулирует. — И у меня есть первые задумки! Только представь, если всё получится, сколько людей смогут быстрее продвигаться в своих исследованиях!

Алхимик слушает и даже качает головой, но все же его слишком клонит в сон, чтобы он мог действительно осмыслить услышанное.

— Замечательная мысль, Лука, — Эдгар редко окликает его по имени, честно, обычно в этом даже необходимости не возникает. — Очень здорово, что ты взялся за это.

Лука смотрит на него удивлённо. Обычно большинство его идей в итоге приходили к тому, что не стоит время на них тратить, а тут…

Впрочем, он сейчас сам не в состоянии нормально сообразить что да как. Спать пора уже давно, да и после часов интенсивной умственной деятельности в голове сплошная каша. Но оставшийся всплеск вдохновения даёт о себе знать внезапным желанием пустить куда-то остатки энергии. И в порыве этого странного чувства Лука широко расставляет руки, словно для объятия, и только в следующую секунду до него доходит.

Нельзя забывать об осторожности.

Электрический ток всё ещё бежит по металлическим частям тела, поддерживая его. Стоит быть начеку.

Лука неловко откашливается, опускает ладони и прячет их за спину. И с чего вообще был этот странный порыв? Если бы он реагировал так на каждую похвалу…

— Кхм. Спасибо, — произносит изобретатель. Хочет добавить что-то ещё, но передумывает. — Просто спасибо.

— Пожалуйста, — алхимик, конечно, замечает это странное движение, но предпочитает его игнорировать (что сейчас дается ему особенно просто).

Он зевает, прикрывая рот ладонью, а потом тянется, чтобы легонько похлопать Луку по волосам, словно ребенка.

— Но уже слишком поздно. Бросай это все и иди спать, тебе давно пора.

Лука растерянно касается собственных волос, ощупывая их кончиками пальцев. А это ещё…к чему было?

— Но я ещё не закончил! — То ли расстроенно, то ли капризно тянет он. — Тебе не обязательно гонять меня, иди спи! Свет в местерской не дойдёт до твоей комнаты, а я ничего не взрывал, чтобы рабудить!

— Не спорь со мной, я старше, — фырчит Эдгар и легонько щелкает Луку по лбу: не больно совсем, просто чтобы вернулся в реальность и прекратил упираться.

Он и сам не знает, почему все еще стоит здесь. Может быть просто не любит, когда жизнь выбивается из привычного уклада, из четких размеров, пропорций золотого сечения…

— Ну вот, я хочу спать, но теперь это будет выглядеть так, будто я сдался тебе, — наигранно-грустно произносит Лука и, в подтверждение своих слов, сонно зевает, прикрыв рот рукой.

И сделать вид, что сам решил пойти отдыхать после работы уже не получится. Хотя, в противном случае изобретатель просто мог уснуть за столом.

— Ладно. Я пойду. Но только потому, что я сам так решил!

Алхимик закатывает глаза и вновь ласково треплет чужие волосы.

— Ага, ага, а теперь поторопись.

Он даже отступает в сторону, уступая дорогу.

Лука тяжело вздыхает, но всё равно гасит свет, даже не удосужившись убрать после себя все записи и материалы по местам. И всё равно вышло так, что он вновь уступил Эдгару. Хотя…что плохого в том, чтобы просто уйти отдыхать после долгой работы?

***

— Эй, я вернулся, — громко сообщает Бальза, плечом толкая дверь и заходя внутрь.

Обе руки его заняты, изобретатель недавно снова ездил в город. Увлечённый этой идеей с новым прибором, Лука плотно засел в лаборатории, работая над чертежом, а теперь настало время закупиться недостающими деталями. И не только ими…

— Помоги мне дотащить это, пожалуйста.

Эдгар оборачивается и долго смотрит на Луку, прежде чем отложить наброски, которыми он был занят, и подойти ближе.

— Ты слишком много всего набрал, — замечает он, но все же забирает из чужих рук несколько свертков полегче.

— Ну, знаешь, путь тоже не близкий, — Лука выкладывает покупки на стол. — Не хотелось бы в срочный момент обнаружить, что чего-то нет.

Какие-то новые инструменты, небольшая коробка с деталями, немного продуктов, запасы которых начинают заканчиваться, несколько мелочей для дома. Изобретатель тщательно подходит к своей задаче в этом плане.

— Кста-а-ати, — Лука протягивает один из свёртков Эдгару. — Помнится мне, ты говорил, что у тебя краски заканчиваются. Я не знаю, такие же эти, как были у тебя, но я старался найти хорошие.

Алхимик смотрит на собеседника, словно почему-то не верит в его слова, но аккуратно принимает подарок и медленно разворачивает. Внутри действительно оказываются краски, и очень даже неплохие.

Это подарок? Для него? И без какого-либо значимого повода?

— Спасибо, — смущённо бормочет Эдгар и улыбается немного скованно. — Это…спасибо.

Не может подобрать слов? Как это на него не похоже.

Лука улыбается широко. Кажется, получателю понравилось, а это самое главное. И самому на душе почему-то тепло становится.

— Если тебе нравится, я очень рад, — кивает Бальза, и начинает раскладывать остальные покупки на положенные им места. — Помнишь, я говорил, что в городе начали подготовку к празднику? Он скоро будет, через пару дней всего. И…

Он запинается, нерешительно замирая на месте, обдумывая то, что хочет сказать.

— И…я просто хотел предложить… может тоже сходим? — Наконец произносит Лука, и тут же разводит руками в стороны. — Я пойму, если ты захочешь остаться здесь, но просто уже достаточно времени прошло, я только за необходимым выходил, а ты вообще целыми днями тут… Это очень хорошая возможность развеяться. Да и уже всё поутихнуть должно. И, в общем…

Взгляд у алхимика по-настоящему растерянный. Он не лгал тогда. Он очень любит праздники. Он любит быть среди людей, говорить о всем, что не важно на самом деле и любоваться искусственно создаваемой симметрией. Вот только…

Где-то там, снаружи, все еще бродят кругами посланные за ним гончие.

— Они меня узнают и все будет кончено.

— Я понимаю, — коротко кивает Лука, вновь возвращаясь к своему занятию. — Просто было бы здорово.

Какое-то время он молчит, раскладывая вещи на положенные им места. Нет, правда, глупо было предлагать, бессмысленно.

— Но видели-то они всего один раз, — тихо рассуждает Бальза вслух, скорее сам с собой говоря. — А на улице холодает. Шарф и пальто смотрелись бы естественно. Нет-нет-нет, закрыли тему, закрыли тему.

Эдгар молчит некоторое время, прижимая подарок к сердцу, и, наконец, решается.

— Если немного замаскироваться, можно пойти. В толпе есть возможность затеряться.

Ему и правда надоело сидеть взаперти, любуясь только на четыре стены и тот кусочек мира, что можно разглядеть через окна. Тем более, вечно оставаться здесь у него все равно не получится.

— Заодно узнаю последние новости.

— В принципе, если долго не задерживаться…А? — Лука прекращает свои размышления, услышав ответ Эдгара. — Да, конечно! У меня найдётся подходящая одежда, нарядим тебя как надо!

Он широко улыбается и активно жестикулирует, когда говорит. Но всё-таки останавливается, прикладывает руку к подбородку задумчиво.

— Если что мы можем не задерживаться там долго, — произносит изобретатель. — И посмотреть со стороны.

— Хватит уже придумывать чепуху, — закатывает глаза алхимик, но все равно улыбается, несмотря на привычный высокомерный тон. — Праздники нужны чтобы ни о чем не заботиться и ни на что не оглядываться.

Он вдруг о чем-то вспоминает и вмиг мрачнеет.

— Знаешь… Нет, ничего, не сейчас, — Эдгар заправляет за ухо выбившуюся прядь волос и переводит тему. — Тебе с чем-то помочь?

— Когда задают такой вопрос, то человек, которому он адресован, отказывается, — с важным видом произносит Лука, приподняв указательный палец. — Но не я. Поможешь мне приготовить ужин?

— Я не умею готовить, — предупреждает алхимик. — Но если нужно сделать что-то несложное, я, наверное, смогу.

— Тогда я возьму на себя "сложную часть", — кивает Лука. И его тут же озаряет идея. — А хочешь научу готовить что-нибудь? Наверняка в будущем пригодится.

— И какие же секреты кулинарного мастерства ты готов раскрыть? — смеется Эдгар, будто бы это какая-то забавная шутка. — Про пасту будешь рассказывать?

Да, он знает, что оперировать стереотипами нехорошо, но отказываться от этого не хочет.

— Э-эй, — Лука "обиженно" складывает руки на груди и отворачивается. — А кто, по-твоему, всё это время для нас готовил? Лесные духи?

Он смеётся и качает головой.

— Нет, не про пасту. Начнём с чего-нибудь не очень сложного.

Алхимик смотрит на собеседника с легким удивлением и (совсем немного) предвкушением.

— Хорошо, хорошо, я готов познавать азы твоей науки, учитель, — хмыкает он.

— Я чувствую, как на мои плечи легла огромная ответственность, — Лука весело щурится. — Так, для начала нужно подготовиться.

Он уходит ненадолго, а возвращается уже в фартуке, надетом поверх домашней одежды, а второй протягивает Эдгару.

— Итак, мой дорогой ученик, — с важным видом заявляет Бальза. — Для начала нужно почистить овощи. Без лука и морковки будет не так вкусно.

Эдгар явно сомневается в правдивости данного заявления и не стесняется демонстрировать это, но все же не возражает. Да, это занятие не только непривычное — немыслимое для людей его положения. И все же, вот он, следует чужим указаниям, стараясь не задавать лишних вопросов, и в самом прямом смысле пачкает руки.

Это так странно.

Рядом уже что-то то ли булькает, то ли шипит, и пахнет специями, а алхимик вместо овощей попадает ножом по пальцам. Даже не вскрикивает, просто дергается и бессмысленно смотрит, как несколько красных пятнышек расплываются по доске.

Лука замечает это не сразу. Какое-то время он стоит полубоком, объясняя что нужно кидать в кастрюлю, в какой последовательности, как настроить температуру, но оборачивается и замолкает.

— Что такое? — Бальза подходит ближе, заглядывает и хмурит брови. — Ну чего ты так неаккуратно? Давай обработаем.

С этими словами он вытирает собственные руки полотенцем и приоткрывает дверь шкафа, в котором хранит лекарства.

— Давай сюда руку.

Алхимик встряхивает головой и протягивает пострадавшую ладонь, но слова его почему-то прямо противоположны действиям.

— Не стоит, это мелочи. Само затянется, или я чуть ускорю процесс.

Лицо его столь безразлично, что, кажется, потеряй он целую руку, сильно этому не расстроится.

Лука, очевидно, не слушает. Вместо этого молча обрабатывает чужой порез так, словно каждый день этим занимается. Металл на его пальцах ощущается прохладным.

— Ага, но я же говорил, что на мои плечи возложена большая ответственность, — хмыкает изобретатель. — Травмы на кухне тоже.

То, что он сейчас делал, доходит только после того, как заматывает порез на чужой ладони и отпускает руку. Лука тут же смущённо покашливает и отворачивается.

— Помешать еду надо, — изобретатель тут же находит повод уйти от неловкой ситуации, и быстрым шагом направляется в сторону плиты.

Эдгар несколько секунд разглядывает свои руки, почему-то чуть улыбаясь.

— Что-нибудь еще нужно сделать? — спрашивает он и слышит свой собственный голос, будто со стороны.

— Уже почти готово, с овощами я разберусь сам, — отвечает Лука, делая вид, что увлечённо занят готовкой. — Просто…просто посиди и послушай.

Со временем неловкость проходит, и вот изобретатель снова продолжает свои объяснения. Вскоре он заканчивает, наводит на кухне порядок и снимает фартук.

— Ну что, попробуем? — если бы не повязка, то можно было бы увидеть, что Бальза весело подмигивает. — Кстати, мне тоже пришлось всему с нуля учиться, когда я покинул дом, и тоже часто мог порезаться, всё хорошо.

Алхимик хочет возмутиться, что он уже давно не ребенок, чтобы с ним так носиться и беречь после таких царапин, но потом передумывает, садится рядышком и слушает, не сводя глаз с Луки. Конечно, для этого нет никакого глупого повода, просто… Просто…

Просто Эдгару это нравится.

— Да, давай. Интересно все же — несколько мгновений и он вновь выглядит так, словно совсем ничего не произошло. — Еще раз, где у тебя тарелки лежат?

— В левом шкафу от двери, — кивает Лука, устало потягиваясь. — Там сразу видно будет.

На какой-то миг он вспоминает свои первые дни самостоятельности. Привыкнуть к одиночеству было… сложно. Со временем изобретатель решил, что будет надёжнее и безопаснее, если все дела будет делать сам, и держать всё под контролем тоже.

И сейчас, когда в доме появился ещё один человек, что-то переменилось. Лука может описать это ощущение только одним словом: "хорошо". Даже простые бытовые дела перестают казаться унылыми.

Изобретателю просто очень хорошо даже находиться с ним рядом.

— Я весь в предвкушении, — довольно улыбается Лука когда всё нужное на столе. — Спасибо за твою помощь кстати.

— Пожалуйста, — отзывается Эдгар, поправляя посуду. Он любит, чтобы все стояло ровно-ровно. — Кстати, у тебя очень мало столовых приборов…ах, да.

Очевидно, Лука просто не рассчитывал, что кто-то будет часто заходить в гости, не говоря уже о том, чтобы жить здесь. Если так пошло, сам алхимик здесь явно лишний. Но ему очень не хочется уходить.

— Всё время забываю про это, — Лука неловко чешет затылок. — Напомнишь мне, когда я в следующий раз отправлюсь в город?

Бальза так привык к такому порядку вещей, что такая просьба кажется ему обыденной. Он берёт ложку и пододвигает к себе свою порцию.

— Давай, сюда, — Лука хлопает по свободному месту рядом.

В следующий раз…

Эдгар просто кивает, садится рядом и аккуратно пробует приготовленное. Вроде неплохо. Он не может сказать точно: волнуется из-за мыслей, крутящихся в голове. В конце концов, он выдыхает, отодвигает тарелку и говорит.

— Мне нужно…кое-что тебе рассказать.

— М? Что-то случилось? — Лука откладывает ложку в сторону и поворачивается в сторону Эдгара.

Что же такого могло произойти? Бальза даже представить не может, но всё равно готов внимать.

— Я тебя слушаю.

Лицо у Эдгара серьёзное до невозможности, когда он опускает глаза и произносит.

— Я думаю, мне пора уходить.

Через пару секунд он понимает, что нужно уточнить, и добавляет:

— Не сейчас, конечно. Думаю, как раз после праздника. И собраться успею, и обстановку узнаю.

Он сам не замечает, что выглядит так грустно, будто бы его отбытие — это какая-то катастрофа.

— У-уже? — Только и может негромко переспросить Лука.

Он вздыхает тяжело и убирает с лица пряди чёлки. Этот момент должен был наступить, верно? Мирная идиллия не могла продолжаться вечно, ведь изначально Эдгар пришёл сюда в поисках убежища. Лука всё понимает, он и не хочет его удерживать здесь против воли, знает, что алхимик просто устал находиться в одном месте в изоляции, но…

Но почему так грустно?

— Хорошо, — наконец кивает Бальза. — Я… помогу тебе собраться. Только скажи что тебе нужно.

— Ничего серьезного. Одежда попроще, сумка и деньги, чтобы хватило на билеты.

Эдгар смотрит тоскливо.

— Но давай не будем об этом сейчас. Не хочу об этом думать.

— Хорошо. Я и сам не против поговорить о другом, — коротко кивает Лука.

Он не может повлиять на чужое решение и не хочет заставлять. Но, по крайней мере, он постарается сделать всё возможное, чтобы помочь.

***

— Этот не колючий. Вроде, — Лука протягивает художнику широкий шарф коричневого цвета.

Он стоит перед открытой дверцей шкафа, а рядом на стуле беспорядочной кучей лежит другая одежда. Наступил тот самый день праздника, а значит пора собираться. Лука ведь обещал помочь скрыть чужую личность.

Эдгар принимает шарф, но долго и недоверчиво ощупывает его. Впрочем, кажется, все в порядке, поэтому он пробует его завязать и, видя, что может так действительно спрятать половину лица, кивает.

— Сойдет.

— Вот и хорошо, — улыбается Лука. — Сейчас и остальное подберём.

Благо, на календаре уже осень, а на улице не так тепло, так что двое в тёплой одежде не вызовут подозрений. У изобретателя она простая, однотонная, кажется, он не очень беспокоился об украшениях и деталях, только о качестве. Но сейчас им это на руку. Лука находит вдобавок подходящую шапку и пальто. — Ну что, выдвигаемся?

Эдгар крутится перед зеркалом, поправляя одежду так, будто бы хочет, чтобы она была выровнена по линеечке. Естественно, у него это не получается, и от того он хмурится. Но и провести остаток вечера вот так — не вариант, поэтому алхимик вздыхает и соглашается.

— Хорошо. Думаю, пора.

— Минуточку, — Лука подходит ближе и быстро окидывает взглядом новый прикид алхимика. — Если ты позволишь…

С этими словами изобретатель тянет ладони к шарфу, поправляет неровные складки и неторопливо выпрямляет концы.

— Ну вот, теперь точно пора, — бодро произносит Бальза.

Эдгар смотрит на это в недоумении, а когда все готово почему-то отворачивается неловко. В этом нет ничего такого, верно? Так почему он…

Но теперь шарф смотрится лучше, с этим он спорить не может.

— Значит, все самое интересное будет в центре города, так? — спрашивает он, аккуратно открывая дверь наружу.

— Ага. И народа будет много, судя по всему, — кивает Лука, закрывая дверь на ключ, когда они оба выходят.

Бальза знает дорогу, потому идёт чуть впереди и уверенно ведёт Эдгара за собой, словно боится, что тот потеряется.

Город встречает их громкой музыкой и яркими огнями фонариков. Людей и правда много, а площадь украшена пёстрыми декорациями. Лука сначала нерешительно замирает, а затем осторожно берёт Эдгара за рукав и ведёт за собой, восторженно оглядываясь по сторонам.

Алхимик почему-то молчит и зарывается лицом в шарф. Вокруг столько света и столько шума, что голова кружится и кричащие цвета сливаются в одно огромное пятно. Но проходит некоторое время, и он привыкает, и тоже начинает оглядывать все, что попадается по пути.

— Ой, смотри.

Он, забывшись, дергает своего спутника за край одежды, чтобы тот остановился на мгновение, и указывает в сторону какого-то дома, у двери которого висит фонарь, и на прозрачном стекле нарисованы...кошки?

— Мило, правда?

— Тебе нравятся котики? — Лука улыбается.

Так странно и непривычно, вот так вот вдвоём идти и любоваться. И так умиляет от того факта, что Эдгару тоже нравятся такие простые вещи.

— Согласен. Хорошенькая вещица.

— Мне нравятся именно красивые вещи, а эта — красивая.

Эдгар не соглашается с предположением о своей любви к кошкам, но и не отрицает его. Впрочем, тут и безо всяких слов очевидно.

Люди вокруг ходят мимо них, болтают и смеются, и это кажется таким...странным? Что кто-то может спокойно жить и веселиться, когда он боится почти всего. Это странно, но так притягательно, что он спрашивает:

— Эй, а что тут есть еще интересного?

— Мы можем посмотреть на выступления! — Лука даже не задумывается. — Идём!

Он старается обходить людей и не задевать их, держась на максимальном расстоянии, какое может себе позволить. Хоть изобретатель постарался оградить заряды тока, чтобы ничего за эту прогулку плохого не случилось, всё равно хочет перестраховаться. Понятно почему.

Тем не менее, идти далеко не нужно, и вот видно то самое выступление. Лука даже прикрывает глаз и подтанцовывает на месте, отпустив-таки чужой рукав.

Алхимик разглядывает ярко размалеванный фургончик, примитивные декорации и людей в диковинных нарядах. Это выглядит смешно по сравнению с роскошной элегантностью театров, к которым он привык. Но...эти люди правда стараются, а музыка у них выходит ритмичной и легко запоминающейся.

Эдгар прячет улыбку за тканью.

— Я знал про уличные выступления, но никогда не ходил посмотреть на них. Это...интересно.

— Всё бывает в первый раз, — Лука останавливается и весело щурится. — И как тебе, нравится?

Бальза вздыхает и убирает вылезшие волосы под шапку. Он никогда не упускал возможности выбраться из дома на подобные мероприятия, но обычно слонялся в одиночестве по людным улицам. Сейчас изобретатель не один. И это...приятно, хоть и непривычно.

Он смотрит на выступление ещё какое-то время, а потом предлагает.

— Не хочешь попробовать местной еды?

Алхимик медленно качает головой, словно раздумывая.

— Мне нравится, — честно признается он, и слова эти чувствуются на языке непривычно. — О, а что за еда?

Он знает, что покупать что-то с улицы обычно небезопасно. Но...сегодня ведь праздник, да? Можно и отступить один раз от правил.

— Я знаю одного человека, он постоянно на всякие массовые мероприятия готовит, — довольно кивает Лука. — Не переживай, от его стряпни мы не отравимся. Жди здесь.

С этими словами он подходит к одному из лотков, где торгуют едой. Здоровается с продавцом — высоким человеком, чье лицо сложно разглядеть в тени. Кажется, он не особо разговорчив, и молча отдаёт изобретателю заказ, тот расплачивается и возвращается к Эдгару. Одну из порций протягивает ему, а вторую оставляет для себя и разворачивает бумагу, которая служит в качестве обёртки.

— Он не очень разговорчив, зато готовит вкусно.

О том, что у продавца отчетливая жуткая аура Эдгар решает не сообщать. Это лишнее сейчас. Зато он аккуратно откусывает кусочек и...кажется, это неплохо.

— Вкусно. Кажется, у тебя тоже полно полезных знакомств, — смеется он.

— Оно само так получается, — Лука неловко улыбается и чешет затылок.

Оно понятно почему. Бальза всегда дружелюбен и открыт к разговору, даже несмотря на свой странноватый вид.

— Там, кстати, можно ещё бумажный фонарик взять. Не хочешь украсить такой?

— Фонарик? — взгляд у алхимика загорается просто мгновенно. — Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, давай возьмем его!

Он не знает, чем обусловлено столь истовое желание, но упускать момент, раз Лука сам предлагает, точно не желает.

Тем более, если этот самый фонарик можно украсить. Эдгар мало работал с миниатюрами, но уверен, что если захочет, то сможет уместить на крохотной поверхности очень много изображений.

Лука пару секунд удивлённо моргает, смотря на художника. Непривычно слышать от него подобные слова, да ещё и таким тоном, отчего губы сами по себе тянутся в весёлой улыбке.

— Как скажешь, как скажешь.

Бальза отходит вновь, но на этот раз чтобы купить фонарик. По пути пересекается с девушкой в синем (кажется, она тоже тогда была на большом собрании вместе с изобретателем). Они перекидываются парой фраз, парень наигранно возмущается, а та в ответ смеётся. Затем указывает в сторону нужной палатки и они расходятся. Вскоре Лука возвращается, осторожно неся светлый бумажный фонарик.

— Да я сегодня как посыльный, — смеётся Бальза. — Держи, он твой.

— Пока с ролью почтальона ты прекрасно справляешься, — фыркает Эдгар, забирая из чужих рук фонарик и прижимая к себе как самое большое сокровище.

Он несколько секунд разглядывает его поверхность, а потом удовлетворенно кивает. Бумага непривычно тонкая, но он очень постарается сделать это шедевром.

— О, кстати, та девушка, — голос у него наигранно-равнодушный, что...заметно, — она твоя подруга?

— Ты про Деми? — Лука разводит руками. — Ну да, вроде того, мы как раз вместе работали над тем проектом с превращением всяких вещей в золото. Коллеги, можно сказать. Он не понимает что не так с тоном Эдгара, но решает не задавать лишних вопросов. — Сейчас, когда наши исследования свернули на разные ветки, мы редко пересекаемся. Вот и всё, — изобретатель пожимает плечами и переводит тему. — Лучше скажи, что ты хочешь нарисовать?

Ах, коллеги. Да, это хороший и логичный вариант, и как он сразу не подумал…

Нет, нет, нет, почему он вообще думает об этом?

Алхимик встряхивает головой и с радостью переводит тему.

— Думаю, цветы, — он на мгновение задумывается. — Незабудки, колокольчики и...ромашки? Да, думаю этого достаточно.

Лука слушает его внимательно. Эдгар ведь просто так эти цветы назвал, да? Наверное, не во всём же искать скрытый смысл. Хотя, когда-то давно, изобретателя учили всем этим значениям. Может, он просто всё позабыл и путает.

Не стоит забивать себе голову.

— Тогда… можно я посмотрю как ты рисуешь?

— Конечно, можно! — Эдгар улыбается ему и вдруг весело подмигивает. — Я сочту твой поступок невежливым, если ты не будешь смотреть.

Он оглядывается в поиске более спокойного местечка, желательно, такого, чтобы можно было присесть, и, не найдя, хмурится, вцепляется в рукав Луки и тащит его за собой прочь от толпы по узким улочкам и подворотням, пока шум за спиной не приглушается.

— Вот. Здесь будет намного удобнее.

И здесь на него не смотрят лишние глаза.

Эдгар ему… подмигнул? Лука чувствует как к щекам приливает жар и надеется, что в вечерней полутьме это не так заметно.

И для этого он будет искать оправдания, лишь бы не признавать такой простой факт.

Изобретатель идёт за Эдгаром, стараясь не отставать. Ну да, логичнее было уйти с людских глаз, учитывая, что о талантах алхимика знают.

— Когда запустишь фонарик, будешь желание загадывать?

— Конечно. Даже если я умею создавать чудеса, лишнее мне точно не помешает.

Эдгар присаживается на низкую каменную ограду какой-то клумбы, ставит фонарик себе на колени и достает кисть, с которой не расстается ни на миг. Он работает очень старательно, вкладывая минимум сверхъестественного. Только его собственное мастерство и золото, превращающееся в миллион красивых оттенков. Только когда на тонкой бумаге остается единственное чистое пятно, он удовлетворенно кивает и обращается к Луке:

— Хочешь тоже что-нибудь нарисовать? Здесь, где свободное место.

— Я?

Лука удивляется, даже оглядывается по сторонам и указывает пальцем на себя.

— Я не умею рисовать и всё испорчу. Лучше не стоит, наверное.

Сомневается. Хочет, но правда не желает испортить ту красоту, в которую алхимик превратил простой бумажный фонарик.

Алхимик только смеется и вкладывает кисть в чужие пальцы, на мгновение задержав руку, чтобы убедиться, что Лука ее не уронит.

— Это будет справедливо. Немного от тебя, немного от меня, все честно, правда?

Он мягко — совсем непривычно, но от того только особенно прекрасно — улыбается.

Лука, не в силах долго смотреть на художника, отводит взгляд. Почему он такой? Почему? Почему?

Бальза нерешительно держит в нерешительно дрожащих пальцах чужую кисть. Он правда не хочет портить чужое творение, но если Эдгар так уверен…

Его рисунок похож на то, что обычно изображают дети. Угловатый человечек из палочек (по крайней мере, Лука старается делать ровные линии, чтобы смотрелось не так плохо) и только по низкому хвостику и тонкой кисточке в руке можно предположить кого изобретатель старался изобразить.

Бальза отворачивается и возвращает кисть её владельцу.

Эдгар смотрит на этот рисунок. Простенький и неказистый совсем, да, но почему-то сказать он ничего не может: голова пустая абсолютно, а в груди поднимается нечто невыразимое.

Только через некоторое время он забирает кисть назад и медленно выдыхает, делая вид, что все идет как обычно:

— Теперь… Осталось только отпустить его в небо, так?

— И не забудь загадать желание! — Напоминает Лука.

Он поднимает голову, окидывая взглядом небо. Ночь вступила в полную силу, так что видно тысячи маленьких точек-звёздочек, и от этого вида Бальза едва отрывается. Он любит звёзды, это правда.

— Может, тогда запустишь его… не здесь? Помнишь, на пути к моему дому есть полянка. Там красиво.

— Там? Почему бы и нет, — соглашается алхимик, поднимается, отряхивая пальто и оглядывается по сторонам. — И как...нам отсюда выйти?

— Ох, — вздыхает Лука. Эдгар же сам сюда их завёл, но изобретатель решает промолчать. — Сейчас выйдем.

Проблуждав какое-то время, Бальза наконец видит дорогу, и уже оттуда вспоминает путь. Он болтает о всяком, обо всяких забавных случаях с экспериментами, будущих планах и просто о всяких глупых вещах.

Луке так не хочется, чтобы этот вечер заканчивался.

— Ох, я так устал, — он потягивается, но продолжает идти, а город постепенно остаётся позади. — Хорошо погуляли, правда?

Эдгар слушает Луку, рассеянно улыбаясь, и даже отвечает что-то, смеётся над шутками и просто кивает. Но думает совсем о другом.

О глупостях всяких, которым не суждено случиться.

— Да… — алхимик встряхивает головой, возвращаясь в реальность. — Сегодня был хороший день.

Он пару секунд раздумывает, прежде чем добавить совсем тихо.

— Спасибо.

— А? За что? — Лука удивлённо моргает. — Я ничего такого толком и не делал.

Сам же хотел пойти вместе, потому и считает, что не сделал ничего такого. Главное, чтобы всё было хорошо верно? Остальное пустяки.

— Лучше запусти свой фонарик. И не вздумай говорить своё желание, а то не сбудется!

— За все.

Эдгар прикрывает глаза. Какое желание стоит загадать? Чего он желает на самом деле?

Он желает, чтобы и дальше в его жизни были такие дни. Чтобы было так тепло и спокойно.

И чтобы рядом с ним был кто-то.

Разукрашенный фонарик медленно поднимается в воздух.

Лука поднимает голову, наблюдая за тем, как искусственный огонёк поднимается к настоящим. Он молчит, не желая портить момент, и стоит так какое-то время. Наконец, когда становится слишком холодно, изобретатель молча разворачивается, делая знак рукой следовать за ним.

Лука хочет что-то сказать, но решается не сразу.

— Эдгар, — Бальза отводит взгляд. — Там, где ты будешь… Пожалуйста, не забывай об одном чудаковатом изобретателе, с которым ты запускал фонарик одной осенней ночью. Хорошо?

Алхимик молчит очень долго. Они проходят, наверное, уже половину пути, когда он останавливается и мягко тянет Луку за рукав.

— Я не забуду.

Пальцы его почему-то дрожат. Это все из-за холодного ветра, так?

— Кроме того, я обязательно приеду посмотреть, если у тебя получится сотворить что-то поистине выдающееся. Обещаю.

— Тогда мне действительно придётся постараться.

Лука вздыхает тяжело и трёт глаз, смахивая тканью перчатки предательскую влагу. Нет, он не может позволить себе выглядеть так в этот момент.

— И вообще, не "если", а действительно получится, — он поднимает руку, сложив в кулак все пальцы кроме указательного. — Я, Лука Бальза, обязательно совершу такое открытие, которое до меня не мог сделать никто.

— Я буду ждать.

Это глупо, это странно, это слишком откровенно здесь и сейчас, но пальцы его золотые отпускают чужой рукав только чтобы аккуратно коснуться чужой ладони.

Звёзды над ними, тёплые и далекие, рассыпаются золотой пылью света.

Завтра уже они сами станут звёздной пылью.

Осталось только сегодня.

Лука молчит, не решаясь прервать этот момент. Эдгар всегда прятал эту руку и избегал любого разговора на эту тему, а сейчас…

А сейчас изобретатель всё понял.

И, не говоря ни слова, осторожно сжимает его золотую ладонь в своей металлической.

Так тепло. Это так тепло.

И невообразимо прекрасно.

Эдгар улыбается и глядит только на небо.

***

Хоть алхимик и просил не так много, но Лука просто не мог иначе. Дорожная сумка, которую он протягивает Эдгару, весит подозрительно много для того, что просили.

— Знаешь, я тогда плохо расслышал и стеснялся переспросить, — бессовестно врёт Бальза, спрятав руки за спиной и широко улыбаясь. — И решил перестраховаться. А ещё ты чем там питаться собрался? Солнечным светом? Я завернул тебе еды на обед, не забудь, а то испортится.

Он наверняка где-то на дне ещё и мешочек с золотыми монетами припрятал.

Эдгар фырчит насмешливо, но сумку принимает, пусть её вес и заставляет его тихонько охнуть.

— Что ты туда сложил? — интересуется он.

Искать и вытаскивать лишнее сейчас — непозволительная трата времени, но уж знать-то он должен.

— Потом узнаешь, — тот только загадочно улыбается.

Всего понемногу и самого полезного. Лука понимает, что путь предстоит неблизкий, потому надеется, что это хоть капельку поможет.

— Кстати. Подожди. На улице сегодня холодно.

Лука оглядывается и достаёт с полки тот самый шарф, который он одолжил для городского праздника, и накидывает Эдгару на шею, так же, как и в прошлый раз, аккуратно поправляя.

— Не хочу, чтобы ты простудился.

Алхимик касается мягкой теплой ткани и смеется чуть-чуть натянуто:

— Ну, хватит, хватит, все со мной будет хорошо.

Теперь все будет хорошо. Тихое место, спокойная новая жизнь, в которой его не будут тревожить неразумные… Только уезжать почему-то грустно. Но Эдгар взрослый человек, и он прекрасно держит лицо, показывая гораздо меньше, чем чувствует.

Он не знает, что можно еще сказать, а потому молчит и слушает, как тихонько движутся часовые стрелки.

Он не хочет уходить и ищет предлог остаться, но его не существует.

— Время, — только и может произнести он, наконец. — Мне нужно идти, иначе опоздаю на поезд.

Лука до сих пор не до конца осознаёт происходящее. Не может поверить в то, что жизнь его снова вернётся к привычному порядку, в которой существует только он и бесконечные эксперименты.

Он поверить не может, что после прощания они в лучшем случае не встретятся очень долгое время. В худшем...

Никогда.

Лука даже обнять алхимика на прощание не может. И от этого на душе становится ещё тоскливее.

Вместо этого он молча берёт Эдгара за руки, осторожно касаясь пальцами чужих ладоней.

— Давай тогда не будем говорить друг другу "прощай", — Лука старается улыбнуться. — Вместо этого я скажу тебе иное. До новых встреч, Эдгар.

У Эдгара сердце замирает, но он только чуть сжимает пальцы и в этот раз не отводит взгляд.

— До новых встреч.

У него впереди длинный путь, но сейчас он уверен, что это короткое время он запомнит навсегда.