Эдгар стоит в самом конце роскошной залы, укрывшись в тени от колонны, и с легкой полуулыбкой рассматривает жемчужину этого вечера. За прошедшее время он не то чтобы стал хорошо разбираться в механизмах, но кое-что все же понимает и может оценить, насколько важно это открытие. Может понять, сколько сил и времени вложено в это дело.

Как это парадоксально, он глядит на изобретателя, чье имя знает теперь весь мир, и чувствует только, что он теперь совсем другой человек, и одновременно — точно такой же.

Сколько лет прошло с того дня?

Алхимик их не считал, но готов поспорить, что много.

Сколько лет Лука Бальза упорным трудом шёл к такому результату? Те первые чертежи, сделанные глубокой ночью в порыве вдохновения, были первым шагом к чему-то большему. Применение новых технологий в сочетании с тем, что им известно в алхимии дало заметные результаты, хоть Обществу так и не удалось раскрыть всех самых важных секретов.

Лука рассказывает о своём изобретении, направляя на определённые части прибора кончик указки. Кажется, он тщательно отрепетировал свою речь, чтобы не запинаться. И всё-таки делает паузу дольше, чем нужно, когда взгляд цепляется за кое-кого.

Неужели… быть не может…

Нет, нельзя просто так взять, оборвать речь, чтобы подойти и спросить. Как и нельзя вот так вот долго стоять на одном месте молча. Все заученные слова как назло начинают вылетать из головы, но Лука делает глубокой вдох. Он что, не может про собственное изобретение спокойно рассказать?

Тем более перед ним.

На губах улыбка расцветает, Бальза набирает в лёгкие побольше воздуха и продолжает говорить, отвечает на вопросы доносящиеся со стороны зрителей, и справляется с этим даже лучше, чем мог бы.

Когда всё заканчивается, а Лука уходит со сцены, то он тут же торопливым шагом спускается по ступенькам, в надежде, что тот, кого он видел, не ушёл. Если Бальза обознался… по крайней мере он просто извинится.

Эдгар никуда не уходит, остается на своем месте и лениво перебрасывается короткими фразами со случайными людьми, обсуждая всякую чушь. И все же, когда он видит, как Лука подходит ближе, то...почему-то нервничает.

Поэтому вместо нормального приветствия может выдать только дурацкое:

— Давно не виделись.

(Да, они изредка связывались с помощью писем, но это совсем не то.)

Лука смотрит на него несколько секунд, молча. Глазам не верит. Прошёл не один год, они оба изменились, но это точно Эдгар, тот самый Эдгар, которого он помнит. От внезапных действий изобретателя удерживает только место и правила приличия.

— Ты… ты почему не предупредил, что приедешь? — Лука смотрит на художника, широко раскрыв единственный зрячий глаз. — Встретил бы тебя нормально.

Он не повышает голос, чтобы не привлекать лишнее внимание, но в тоне голоса не слышно упрёка или злости, даже наоборот — радость и облегчение. Лука глубоко вздыхает и добавляет.

— С возвращением.

— Я предупреждал. Еще тогда, — напоминает алхимик. — Я обещал, что приеду, если ты создашь что-то поистине выдающееся. И вот я здесь.

Он не может перестать улыбаться и, наклонив голову, разглядывает Луку так внимательно, будто хочет запечатлеть в разуме каждую малейшую деталь.

Это не время и не место, чтобы говорить откровенно, как бы ему ни хотелось.

— Я задержусь в городе на некоторое время.

— Тогда… что насчёт того, чтобы заглянуть ко мне в гости? Как в старые добрые времена?

Лука даже не думает долго, когда предлагает это. Его дом — самое лучше и самое, как ему кажется, надёжное место, где можно высказать всё, что накопилось за время разлуки. Так будет правильно. Так и должно быть.

Как же Лука, всё-таки, соскучился.

— Тогда… — Эдгар задумывается на мгновение, прежде чем спросить, даже не догадываясь, насколько двусмысленно это звучит. — Что вы делаете сегодня вечером?

В глазах его пляшут озорные искры.

Боже, почему эти слова звучат так?

Лука задумчиво прикладывает руку к подбородку, но этот жест скорее нужен, чтобы скрыть внезапное смущение.

— После этого мероприятия совершенно свободен.

Боже, почему его ответ звучит ещё ужаснее?

— Замечательно.

Алхимик тихо смеется и кивает.

— Тогда, предлагаю не оставлять других гостей без внимания.

Больше ему здесь делать нечего — он увидел то, что хотел увидеть. И поэтому кивает медленно, прощаясь и обещая:

— Еще увидимся.

***

Вот что точно не изменилось, так это крючки, на которые закрываются окна этого дома: Эдгар поддевает их с такой же легкостью. Да, да, он знает про существование дверей, но так неинтересно.

Алхимик перемахивает через подоконник, отряхивает одежду и осматривается: все верно, это гостиная, значит, расположение комнат он еще как-то помнит.

Интересно, стоит ли обращать внимание на свое присутствие или Лука сможет его найти?

Не показалось ли, что из другой комнаты слышны звуки? Лука откладывает книгу, за чтением которой хотел скоротать время до прихода гостя, и настороженно хмурится. Показалось?

Дежа-вю какое-то.

По пальцам пробегает заряд тока, но изобретатель решает, что вряд ли это что-то серьёзное, чтобы прибегать к таким методам.

Он медленно приоткрывает дверь, и увиденное заставляет его облегчённо выдохнуть.

— Эдгар, дверь, вообще-то, выглядит не так, — Лука садится на подлокотник кресла и устало потирает переносицу.

— Знаешь, я не был уверен, поэтому решил воспользоваться проверенным методом.

Эдгар так улыбается, что дальше укорять его за эту маленькую шалость кажется...бесполезным.

— Я скучал, — признается он и делает пару шагов навстречу, но почему-то останавливается и неловко прячет руки за спину. — А ты?

— Я тоже очень скучал, — Лука медленно кивает и улыбается. — Знаешь, в какой-то момент мне начало казаться, что тогда был последний раз, когда мы виделись.

Изобретатель отводит взгляд, сложив ладони в замок. А затем встряхивает головой.

— Ах, чего это я?;Ты же мой гость, в конце концов. Пойдём, я налью нам чай. Тебе как всегда, или..?

— Как всегда, — кивает алхимик. — Надеюсь, у тебя есть сладости.

Ему хочется болтать о самых разных вещах, смотреть, не отрываясь, проводить вместе время и касаться.

Но сейчас и чай сойдет.

Лука кивает и жестом указывает идти за ним на кухню. Обстановка не такая, какой была раньше, многие вещи, которые к этому времени стали старыми и ненадёжными, Бальза заменил, но всё равно что-то знакомое осталось. Изобретатель возится с чайником и водой, а сам думает о своём. О правильности и неловкости того, что хочет сделать, и как воспримется то, что тогда казалось нормальным?

Вместо того, чтобы забивать себе голову, лучше сразу всё обговорить.

— Итак, — Лука разворачивается к гостю лицом и опирается спиной об одну из кухонным тумб. Чайник ещё не закипел, потому он не садится за стол, и ждёт там. — Как ты поживаешь?

— Спокойно. В основном теперь занимаюсь теоретическими изысканиями, — Эдгар пожимает плечами и с интересом оглядывается, отмечая изменения в обстановке. — Я писал тебе об этом, кажется.

С практикой он временно завязал: сколь бы притягательна она ни казалась, расползающиеся по телу золотые пятна (о которых он, разумеется, никому не говорит) внушают опасения. Тем более, выбранная им тема оказалась достаточно интересна, и...

— А ты все так же живёшь один?

— Единственная, кому я посвятил свою жизнь — это алхимия, — Лука смеётся. Действительно, иначе не менял самого себя… настолько. — Да и если бы здесь кто-нибудь был, я бы вас уже познакомил.

Пар свистит через носик нагретого чайника, и Бальза оборачивается, чтобы снять тот с огня. Чай с молоком и без сахара, он помнит. Изобретатель ставит чашки на стол и садится рядом.

— Ну, рад, что у тебя всё хорошо, — Лука постукивает пальцем по стенкам кружки, отчего коричневая жидкость внутри расходится лёгкими волнами. — И… спасибо, что приехал. Все эти научные штуки довольно весёлые, но даже от них я устаю.

— Ну, значит, пока я здесь, мы оставим "научные штуки" в покое. В конце концов, в мире полно других замечательных вещей.

Алхимик пробует чай и довольно кивает. Вкусно, как и всегда.

— Что верно, то верно, — Лука вздыхает. — Но работать над этим проектом было увлекательно.

Он делает глоток и неловко отводит взгляд, не зная, за что зацепиться. Это так странно. Снова сидеть как раньше, пить чай и говорить о всяком, будто не было всех этих лет.

— Кстати, вот меня ты спросил, а я тебя нет. У тебя там как? Тоже один живёшь?

Глупые вопросы. Неужели ему обязательно проговаривать такие вещи вслух? Ну...что же, может быть, так даже и лучше.

Эдгар медленно выдыхает, отставляет кружку и тянет руку вперед, касаясь чужой ладони самыми кончиками пальцев.

— Посмотри на меня, — просит он.

Сложно.

— В моем доме я был бы рад видеть только тебя.

И звучит это явно не как приглашение в гости.

Лука закашливается, прикрыв рукой нижнюю половину лица, и отворачивается, чувствуя как к щекам начинает приливать жар. Ну почему Эдгар такой?

Ну что, уладил все волнующие недопонимания, Лука?

— Тогда, — Бальза поднимается на ноги. — Я кое-что задолжал тебе тогда. Я не сидел всё это время сложа руки и поработал над "электрической проблемкой". Если ты позволишь...

Он замолкает и разводит руки в стороны, как для объятия. Нет. Не "как", а действительно для объятия.

Алхимик замирает на несколько секунд, и смотрит так, что становится понятно: он не может поверить в то, что слышит. Но практически тут же тоже встает и медленно-медленно, словно пытаясь по капле прочувствовать, касается чужого тела.

Тепло.

Лука улыбается и заключает его в объятия крепкие и тёплые. То, что изобретатель хотел сделать ещё давным-давно, а позволить смог только сейчас.

Ничего плохого не происходит. Можно только услышать тихое потрескивание тока под металлическими частями тела.

Лука прикрывает глаз и облегчённо выдыхает.

Эдгар что-то тихонько бормочет и стоит так, не двигаясь, долго-долго. В конце концов, может, и правда стоило столько ждать, если теперь…

Если теперь это ощущается так.

Ещё простояв так недолго, Луке приходится разорвать объятие, и он отворачивается.

— Я ещё ни с кем не шёл на столь близкий контакт, лучше быть осторожнее, — виновато признаётся изобретатель, но тут же пытается обернуть неловкую ситуацию в шутку. — Ну что, как тебе обниматься с железкой?

— Лучше, чем просто смотреть издалека, — смеется алхимик.

И правда, куда лучше.

Он складывает руки за спиной и улыбается.

— К вашим услугам, — Лука шутливо кланяется, и снова садится на свой стул. — Ну вот, чай почти остыл

Он смущённо отводит взгляд и делает глоток, а щеки, если приглядеться, розовыми становятся. Если изобретатель и переживал, что всё слишком сильно изменилось…

… то теперь спокоен. Но всё ещё не может совладать с волнующими(в хорошем смысле) мыслями.

— Совсем остыл, — вздыхает Эдгар и все же делает еще один глоток.

Спокойно и тихо, только часы где-то неподалеку отсчитывают время. Такое чувство, словно он наконец-то домой вернулся и больше никогда не случится ничего плохого. Глупые мысли.

— Лука, — зовет Эдгар.

Он наклоняет голову набок и смотрит так, словно вот-вот сделает что-то безрассудное.

И делает, оставляя все сомнения позади.

— Я тебя люблю.

Лука смотрит прямо на алхимика и, кажется, что не реагирует почти никак. А потом губы сами расплываются в очень глупой улыбке, но счастливой.

— Эдгар.

Бальза тянет руку, и уже на этот раз он касается ладони человека напротив, осторожно кладя свои пальцы поверх его.

— Я тоже тебя очень-очень люблю.