Меня грубо впихнули в просторную комнату, тускло освещенную желтой лампой. Я с трудом удержалась на ногах — было бы унизительно приземлиться на колени прямо перед главой клана Каэдэхара.

— Кадзуха, — злобно выпалила я, увидев перед собой копну белых волос, собранных в аккуратный хвост на затылке.

Вместо приветствия он обернулся ко мне и, создав на лице нечто, напоминающее улыбку, махнул своим шестеркам рукой, чтобы ушли.

Я не боялась его. Но находиться здесь мне не нравилось — особенно учитывая тот факт, что меня сюда буквально волокли по земле.

Будто прочитав мои мысли, Кадзуха небрежно бросил:

— Не сочти за грубость. По-другому ты не захотела.

Я молча наблюдала, как парень достает аккуратный черный кувшин и наливает мутноватую жидкость в небольшой квадратный сосуд. Чуть пригубив, он медленно подошел ко мне и протянул напиток. Рука была твердой, она совершенно не тряслась. Всем своим телом Кадзуха выражал уверенность. Я не смогла проигнорировать этот жест и забрала масу из его рук.

«Саке», — пронеслось у меня в голове, как только я поднесла ее к лицу. Я ненавидела саке. Она живо напоминала о дурацких обрядах, в которые меня всю сознательную жизнь посвящал отец. Как только мне исполнилось двадцать, в этих обрядах пришлось участвовать и непосредственно мне.

Но я не могла и не хотела показать это Кадзухе. Усилием воли я заставила себя не поморщиться, сделав мощный глоток.

Он лишь одобрительно кивнул.

— Как давно мы не виделись. Помнишь нашу последнюю встречу?

— Не помню, — с деланным равнодушием отозвалась я, — но лучше бы она и вправду была последней.

Ложь. Я прекрасно помнила, как он сбежал тогда утром, оставив меня одну в постели. Я не смогла простить ему это, хотя отчасти и понимала причины его поступка.

— Что ж. Зато я отлично припоминаю лицо твоего отца, когда он услышал о том, что его дочь спуталась с членом враждебного клана.

Это был удар под дых. Я сложила руки на груди, изо всех сил стараясь скрыть дрожь в конечностях.

— Дела ВАШИХ кланов меня давно не интересуют.

В ответ на мой выпад Кадзуха лишь громко рассмеялся.

— Милая, наивная девочка. Ты бежишь от самой себя. Никто не позволит тебе отказаться от собственной семьи.

Услышав слово «семья», я скривилась. Кадзуха знал, на что давить. Он понимал как никто другой, что теплых чувств ни к отцу, ни уж тем более к остальному клану я не испытывала. Еще сильнее выводило из себя то, что он прав — убегать бесполезно.

— Рано или поздно эта история накроет тебя, как снежный ком. Не лучше ли быть готовой заранее?

Он легонько коснулся моей щеки, от чего по лицу пробежали неприятные мурашки. Я не хотела, чтобы он ко мне притрагивался. Никаким образом.

— На что ты намекаешь?

Мне не нужен был ответ. Я назубок знала все их правила и кодексы, хоть никогда и не хотела чувствовать себя причастной к этому.

— Твой отец немолод и нездоров. — Кадзуха отвернулся. — Как жаль, что у него нет времени сделать нового наследника, чтобы заменить им тебя. Так же, как он попытался заменить…

— Не смей, — прорычала я, не дав ему произнести имя. Сердце болезненно сжалось. — Не смей ни слова говорить о моем брате.

В глазах Кадзухи мелькнул отблеск глубокого сожаления и даже тоски, но он тут же сменил его привычным надменным выражением.

— Потому ты и бегала ко мне. Не только назло отцу, но и в поисках любви и принятия. Ведь отец тебя никогда не любил. И после гибели брата это не могло не стать для тебя еще более очевидно.

Мне стоило невероятных усилий удержать слезы внутри, не дав им навернуться на глаза. Я вспоминала теплые, по-детски невинные объятия с Кадзухой, когда мы ночью встречались в лесу вдали от строгих родительских глаз. Мы обещали друг другу, что когда-нибудь сбежим отсюда. Я сдержала обещание. Кадзуха пошел иной дорогой.

— Чего ты хочешь от меня? — голос отчаянно срывался. Я впивалась ногтями в ладонь, чтобы окончательно не выдать судороги подступающей истерики.

— Неправильный вопрос, — он покачал головой, — лучше спроси, что я могу тебе дать.

Спрашивать я не стала, но Кадзуха вряд ли на это рассчитывал.

— Я дам тебе то, чего ты хочешь. Ты не будешь участвовать в наших делах. И получишь защиту. Защиту от своего клана.

Он подошел непозволительно близко, смотря мне прямо в глаза. Красная прядь волос колыхнулась, спадая ему на лицо. Я не выдержала его взгляда. Он был чересчур требовательным, невыносимо тяжелым.

— И, если захочешь, мою заботу и любовь.

— Что ты получишь взамен? — с трудом выговорила я, ощущая его теплое дыхание на своей макушке.

— Это неважно.

Его пальцы нежно коснулись моего подбородка, приподнимая голову. Он все-таки заставил меня встретиться с ним глазами.

— Главное, что это не будет больше тебя касаться. Ты получишь свободу — насколько это возможно в твоей ситуации.

— Что мне нужно сделать?

Он коснулся моих губ. Тело предательски заколотило крупной дрожью, которую я так и не смогла унять. Целуя, Кадзуха крепко обнял меня за талию, чтобы не дать упасть. Однако я уже падала — неотвратимо падала в бездонную невидимую пропасть, в очередной раз сдавшись под напором парня, которому еще десять лет назад пообещала свое сердце.

— Тебе нужно стать моей женой.

Смысл сказанного дошел до меня не сразу. По правде говоря, я даже не ощутила, в какой момент Кадзуха разорвал поцелуй. Сознание в ярких красках рисовало живое воспоминание нашего первого поцелуя, когда еще будучи подростками мы поклялись друг другу, что поженимся.

С самого начала я знала, чем все закончится, поэтому так яростно избегала наших встреч.

И я снова уступила ему.

— Я согласна.