Ну да. Точно.

— Тогда можно было просто подержать меня в машине. Это не займет много времени, — фыркнула я.

Теперь, когда в меня не тыкали никакими опасными предметами, огрызаться было не так страшно.

— Сомневаюсь, — невозмутимо отозвался парень.

— Это еще почему?

— Потому что твой папа не любит расставаться с деньгами.

Не знаю, что было обиднее: слышать такое в свой адрес, пусть даже от незнакомца, или осознавать, что доля правды в его словах определенно есть — мой отец был твердо убежден, что у всего есть цена. Даже у родной дочери. Но чтобы он и вовсе отказывался ее заплатить?..

— Он все равно заплатит, — отчеканила я, ощущая, как лицо заливается краской. В ответ на это парень лишь улыбнулся:

— Заплатит, когда поймет, где именно оступился.

Я устало помассировала висок, размышляя. Я давно догадывалась, что отец крутит какие-то нечестные схемы, но никогда не лезла в это — я была уверена, что этим промышляют абсолютно все люди, сколотившие себе внушительное состояние. В благодарность за то, что я не задавала много вопросов, я получала свою порцию карманных и практически полное равнодушие к своей личной жизни. Может, и не только личной.

— Ну ладно, о каких суммах идет речь? Может быть, я не смогу заплатить тебе сразу все, но...

Он прервал меня на полуслове такими цифрами, что у меня зазвенело в ушах. Я их не встречала даже в математических задачах, а уж о том, чтобы увидеть в денежном эквиваленте, даже и заикаться не стоит. И у моего отца правда столько есть?

— Даже если бы у тебя были эти деньги, с тебя я бы их не взял, — парень усмехнулся при виде моего ошарашенного выражения.

Я выпрямилась в попытке вернуть себе хотя бы видимость былого достоинства, однако тревожные мысли тут же закрутились в голове порочной спиралью: что он будет со мной делать, если папа ему не заплатит? Если он намеренно назвал заоблачную сумму, зная, что ни за что ее не получит, на что на самом деле он рассчитывает? Тугой ком встал поперек горла, перехватывая дыхание.

— У твоего отца есть такие деньги, не переживай, — я в очередной разозлилась на себя за то, что не умею сдерживать эмоции, когда это особенно необходимо. — И убивать тебя нет никакого смысла. Калечить — тоже, — поспешил добавить он, когда я уже открыла было рот.

— Ну, разумеется. Поэтому ты угрожал мне своей пукалкой.

Он громко рассмеялся — абсолютно искренне, без единого намека на издевку или злорадство. Не так, как обычно смеялись отпетые злодеи в супергеройских фильмах. Видимо, мне пора перестать смотреть кино и воспринимать все происходящее на экране за чистую монету — и тем более за поучительные истории.

— Любой адекватный человек знает, что если тебе угрожают оружием — стоит делать все, о чем тебя попросят. Сопротивляются только конченые самоубийцы. Даже если в благих целях, они — идиоты.

— И о чем еще ты будешь меня просить под дулом? — буркнула я, однако прервавшийся голос безжалостно выдал мой страх.

Парень оглядел меня с ног до головы, будто изучая. Поджатые губы и чуть сведенные к переносице брови явно намекали на то, что в его мыслях происходит какая-то бурная и серьезная деятельность, и от такого пристального внимания мне стало не по себе. Отвлекшись, я почти упустила момент, когда его рука нырнула за пояс. Я инстинктивно дернулась, готовая прикрываться — прекрасно отдавая себе отчет в том, насколько это бессмысленно, — но вместо того, чтобы направить пистолет на меня, он лишь протянул его. Дулом вниз.

— Выстрели в меня. Надеюсь, отец догадался научить тебя такой элементарной вещи — но если нет, твой инстинкт самосохранения заставит тебя разобраться. Возможно, — он издевательски хмыкнул.

Помедлив немного, я все же шагнула вперед и обхватила дрожащими пальцами холодный металл. Я приложила все усилия, чтобы ненароком не коснуться чужой руки, однако кончик безымянного все-таки мазнул по грубой коже, заставив меня вздрогнуть.

Отец не учил меня стрелять — это сделал один из моих бывших парней. Встречались мы, разумеется, недолго, но по явно счастливому стечению обстоятельств на одном из наших первых свиданий он привел меня в тир. "Элементарной вещи"... Подозревал ли папа, что однажды мне придется оказаться в подобной ситуации — и если да, то как он умудрился упустить столь "элементарную вещь"? Я опустила голову скорее в попытке скрыть дергающийся подбородок и усмирить щипающее чувство в уголках глаз, чем для того, чтобы снять пистолет с предохранителя. Статичная мишень, в непосредственной близости, делов-то: просто спустить курок. Даже прицеливаться не надо.

Я направила дуло в стену справа от себя и...

Послышался щелчок. Нахмурившись, я нажала еще раз: может быть, я приложила недостаточно сил?

Но нет. Не показалось. Снова осечка.

Значит, мной просто безжалостно манипулировали, а я, как идиотка, послушно за ним шла. Дернув клапан, я достала магазин. Пусто.

— Ты собиралась выстрелить в стену? — вновь заговорил парень, забрав пистолет из моих рук. На этот раз его тон не звучал насмешливо — скорее, удивленно.

— Он не заряжен.

— Если ты думала, что он не заряжен, зачем стрелять в стену? — я подняла на него взгляд, полный непонимания, а его, в свою очередь, блеснул осознанием: — Только не говори мне, что ты одна из тех самых.

— Каких "тех"? — на смену обиде пришла злость. Он решил со мной поиграть. Посмеяться. Пока я изо всех сил старалась не расплакаться, потому что собственный отец не позаботился о моей безопасности и явно до сих пор не перевернул весь город в поисках единственной дочери — иначе мы оба давно бы уже это заметили, — он просто развлекался за мой счет.

— Позволь мне дать тебе совет: если похититель дает тебе в руки оружие — стреляй в него, бей, сопротивляйся... Даже если тебе кажется, что это ловушка и что в магазине нет патронов. Боже, — он раздраженно закатил глаза, и я буквально ощутила, как он с трудом удержал себя от еще более колкой и обидной фразы. Сначала перед глазами все налилось красным, затем вовсе потемнело...

— Что ж, раз патронов нет, значит, и угрозы тоже, — сквозь зубы процедила я и метнулась вперед, сдвинув чужую тушу в сторону тяжестью своего женского гнева.

Однако прежде чем мои пальцы успели коснуться дверной ручки, меня импульсом дернуло назад; внезапно сведенные за спиной локти заныли под железной хваткой — и мое лицо встретилось с прохладой голой стены.

Следом в спину вжался твердый как камень торс, и я громко охнула, застигнутая врасплох.

— Попробуй вырваться теперь, — хрипло проговорил он, касаясь губами кончика уха. Я дернулась, но без толку — только загнала себя в еще более неловкое положение, вжимаясь задом в мужской пах.

— Ну ладно, хватит, — с буквально физическим трудом выдавила я из себя, чувствуя с ужасом, как что-то там стремительно твердеет.

К моему удивлению, дальше напирать он не стал.

— Еще один совет — рассчитывай либо силы, либо возможности. Если уж проигрываешь сопернику по всем параметрам, то лучше дождись удобного момента.

Я не успела среагировать, когда он открыл дверь; к моменту, когда я к ней поспела, в замке уже щелкнул ключ.

В комнате оказалось полно всякой всячины: книги, журналы, газеты, тетради и блокноты, какие-то головоломки, карты, настольные игры... и даже пленки с проектором. Словом, буквально все виды развлечения, не требующие доступа к интернету — чтобы я, разумеется, не подала никому сигнал о своем местонахождении. Я обреченно выдохнула, оглядевшись в очередной раз: на самом деле, у меня не было ни сил, ни желания продумывать план побега. Если бы он хотел мне навредить, он бы уже это сделал. Да и даже если он до сих пор планирует — я все равно не способна совершенно ни на что против него. Даже замки вскрывать не умею. Впрочем, он явно предусмотрел такой вариант, если судить по отсутствию любых предметов, которые при желании могли бы сойти за отмычки.

Даром что я оказалась гораздо глупее, чем он, кажется, рассчитывал.

В прикроватной тумбе нашлись часы. Ничего особенного: просто циферблат, который когда-то, судя по зазубринам сверху, висел на цепочке. Чем грозила она — я не имела ни малейшего представления. Разве что тем, что я попытаюсь удавиться от отчаяния.

В подобных раздумьях прошел остаток дня. Я совсем не заметила, когда успела отключиться: последнее, что я помнила — как веки потяжелели, а мысли, цепляясь одна за другую, стали все более беспорядочными и абсурдными.

Проснувшись, я поначалу решила, что мне приснился дурной сон. Спросонья запутавшись в непонятно откуда взявшемся на мне одеяле, я все-таки поднялась на локтях и осмотрелась. Комната все та же — только теперь налитая мраком и оттого кажущаяся незнакомой. К интерьеру прибавился только поднос с двумя тарелками и стаканом, почти до краев наполненным темной жидкостью. Я потерла веки, отгоняя сон. В животе заурчало, как будто только при виде еды он наконец вспомнил, что хочет есть.

Вместо подноса я на цыпочках подошла к двери и прислушалась. Тихо. Может быть, он ушел?..

Я неуверенно постучалась. Отчего-то перспектива остаться одной в незнакомом доме меня вовсе не радовала.

Спустя несколько мгновений по ту сторону послышались шаги.

— Да? — бесстрастно спросил голос.

Я откашлялась.

— Ты хочешь меня отравить? — еще не до конца проснувшиеся связки не желали слушаться, и потому я прозвучала не так уверенно, как представляла себе.

Парень в ответ издал саркастический смешок.

— Какая глупая затея. Если я тебя отравлю, убирать все это будет еще более неприятно, чем кровь.

Я вспыхнула и хотела было отойти от двери, но он вдруг продолжил совершенно невозмутимым тоном:

— Поешь. Я не собираюсь изнурять тебя голодом.

Мой взгляд наткнулся на скомканное посреди кровати одеяло. Я вновь повернулась к двери и закусила губу, раздумывая, стоит ли.

Когда его подошва снова шаркнула по полу, я все же решилась:

— Как тебя зовут?

На какое-то время все стихло, и я коротала секунды, прислушиваясь к сердцебиению: двадцать шесть. Двадцать семь. Двадцать восемь. Тридцать. Тридцать три. Тридцать пять...

— Ризли, — отозвался он.

Хорошо, что он стоял за дверью и не видел, как я не сумела сдержать улыбку.