Торговцам сегодня выпала золотая жила: вряд ли когда-либо еще у них выкупали СТОЛЬКО товара. Каждый светился от радости, щедро накладывая сверху еще и подарков в качестве благодарности. За горбом всевозможных платьев, украшений, косметики и прочего добра уже давно не было видно их носильщика.

— Мне кажется, на сегодня достаточно, — буркнул голос, с трудом продираясь сквозь многочисленные слои плотной ткани. 

— Мы еще зайдем…

— Если тебе нужна ломовая лошадь, возьми из стойла. Я больше не унесу.

Я надавила на кучу сверху, и Кэйа покачнулся в попытке все удержать. 

— Если тебе эта работа не по зубам, может, стоит подыскать другую?

Его брови дернулись.

— Моя работа — не тряпки твои таскать, а защищать тебя. Например, от Ганса.

Я огляделась по сторонам. Монд, как всегда, трещал и дребезжал, как пчелиный улей: люди роились по прилавкам, о чем-то болтали и смеялись. Где мой отец умудрился углядеть угрозу — мне было неясно. И Кэйе, вероятно, тоже.

— И где он? — вполголоса поинтересовалась я. — Я его не вижу. И вряд ли он вообще осмелится ко мне подойти после того, как ты потряс перед ним мечом.

Глаза Кэйи похолодели еще на десяток градусов — хотя, казалось бы, ниже уже некуда.

— Я перед ним ничем не тряс. Он не заслужил. Но если тебе хотелось остаться с Гансом наедине еще на пару минут, то в следующий раз дай знать заранее. Мне просто показалось, что удар по лицу мягко намекнул на твое нежелание с ним взаимодействовать.

Я шикнула на него. Не хватало еще, чтобы прохожие ненароком услышали, что я бросилась с кулаками на женатого мужчину. Не то чтобы это было недостойно дамы вроде меня: гораздо больше меня тревожило, что другая женщина совсем недавно родила ему ребенка. Если об этом начнут болтать, когда она узнает — это вопрос времени. По крайней мере, пусть не тогда, когда она еще слишком уязвима.

Кэйа закатил глаза и, кажется, хотел было что-то ответить, но в последний момент передумал.

Я не понимала, почему так злюсь на него, и на кого вообще злюсь больше: на него, на папу или Ганса, будь он неладен.

— Я проголодалась, — спустя несколько минут гнетущего молчания провозгласила я.

Кэйа лишь сухо бросил:

— Отлично.

Нам понадобилось три лишних стула в «Хорошем охотнике», чтобы уместить себя и свое новоприобретенное имущество. Сара, как всегда вежливая и учтивая, немного смутилась от того, как резко рыцарь ответил «нет» на ее безобидное «желаете что-нибудь, сэр Кэйа?» Я поежилась. Никогда прежде я не видела его в таком настроении. 

— Ты злишься, потому что я заставила тебя носить свои вещи? — поинтересовалась я, когда Кэйа продолжил сверлить меня взглядом: есть под таким пристальным вниманием было попросту некомфортно. Щеки вспыхнули в очередной — я уже сбилась со счета, который именно, — раз. 

— Ешь, — отрезал он.

Разговор на этом закончился. Аппетит — пропал. Я поковыряла остатки еды еще пару минут, прежде чем решила, что Кэйю можно больше не мучить. 

Только когда он высыпал все мои платья, украшения, косметику и прочее добро на постель, я сумела оценить масштабы катастрофы — я явно погорячилась. Может, слишком большую дыру в моем кармане это и не проделает, но когда отец увидит, как ломятся мои шкафы и шкатулки… Хорошо, что его не было дома. И тем лучше, что он не застал Кэйю у меня в спальне. Иначе попало бы нам обоим.

— Можно идти, — проговорила я, небрежно раскидав все по углам, однако на выходе из комнаты Кэйа вдруг схватил меня за запястье. Я нахмурилась и обернулась, чтобы бросить что-нибудь неласковое, но когда я натолкнулась на его взгляд, горло будто сковало льдом. 

— А теперь объясни мне, зачем ты все это делаешь?

Я дернулась, отчего его хватка на моей руке стала лишь крепче. 

— Нет, сначала объяснение. Потом — все остальное.

— Что делаю? — прохрипела я, силясь отвести взгляд, как будто если я не буду смотреть на него, это меня спасет от всепоглощающего стыда.

И то, что Кэйа стоял так близко, совсем не помогало — прямо как тогда, на свадьбе Эльзы… Меня вдруг осенило. Я вспомнила, что именно тогда произошло и почему я так разозлилась.

Вместо ответа его бровь взметнулась вверх, и я без лишних слов смекнула, что это означает — «не строй из себя дурочку».

— Отпусти, — буркнула я, чем навлекла на себя еще больше проблем: он не просто не отпустил, а еще и приблизился так, что прядь, упавшая мне на лицо, колыхнулась от его дыхания.

— Нет.

Его тело источало непривычное тепло. Обычно Кэйа как носитель крио-элемента был холодным — настолько, насколько вообще может быть холодным живое человеческое тело. Но не сейчас. Я бы даже подумала, что его лихорадит, если бы не чувствовала, что горю едва ли не сильнее.

Подгоняемая секундным импульсом, я подалась вперед. Сердце пропустило удар в момент, когда я ожидала встретить его губы, однако наткнулась лишь на пустоту. Когда я открыла глаза, Кэйа стоял на пару шагов дальше, чем прежде, а влажное от крепкой хватки запястье теперь холодило.

Я впилась собственными ногтями в ладони — от очередного приступа то ли стыда, то ли злости — на него или себя. Кэйа больше ничего не сказал, только прошел мимо и спустился вниз, замерев у входной двери.

— Идем, — прежнего холода в его голосе больше не было, однако появилось что-то новое, едва уловимое, чего я раньше не слышала. Что-то глубокое и… уязвимое?

— Кэйа… — начала было я, однако он проигнорировал меня и безмолвно вышел наружу.

Я не понимала, разозлила я его еще сильнее, или разочаровала, или спугнула — что? И еще больше я не понимала, следует ли мне остановиться или продолжать давить, прощупывая, где же у его терпения по-настоящему заканчиваются границы. 

— Со мной что-то не так? Я хуже девушек в ордене? Дело в моем отце? 

Парень остановился так резко, что я чуть не влетела в него всем телом на полной скорости. 

— О чем ты вообще говоришь? Какие девушки? При чем тут твой отец?

— Ты считаешь меня маленьким беззащитным ребенком? Зачем ты вообще согласился меня охранять? Ты не умеешь отказывать или тебе предложили что-то очень соблазнительное за такую грязную работу?

Кэйа закатил глаза и вновь двинулся вперед.

— Я не считаю тебя ребенком, но ведешь ты себя именно так.

Мне пришлось перейти на бег трусцой, чтобы поспевать за ним.

— Конечно, тебе ли не знать, чем поведение ребенка отличается от взрослого. Ты же старше на целых три с половиной года.

— Почти четыре, — саркастически буркнул он. Я предпочла пропустить это мимо ушей.

— Взрослый мужчина распугивает парней вокруг меня, потому что он взрослый. Так он по-взрослому решает свои взрослые дела, а еще по-взрослому называет всех вокруг детьми, ведь…

— Хватит, — устало прервал меня он. — Тебе кажется, что это очень весело — ругаться со мной? Это было весело поначалу, но теперь уже начинает порядком утомлять. Я уважаю твоего отца, но уж точно не боюсь его, чтобы быть не в состоянии ему отказать. 

— Целый капитан кавалерии согласился охранять избалованную дочь своего начальника. Почему? Потому что иначе…

Я осеклась. За его спиной стоял Андрюс и о чем-то болтал с торговцем.

— Потому что иначе отец попросил бы об этом кого-то еще… — вполголоса проговорила я скорее самой себе, чем Кэйе.

Но он услышал. Ох, он это услышал.

В два счета я оказалась рядом со своим новым знакомым — его мы с Кэйей встретили на свадьбе. Он единственный осмелился претендовать на танец со мной.

— Здравствуй, Андрюс, — я чуть поклонилась ему, и он просиял, обернувшись. Однако улыбка довольно быстро потускнела, стоило ему увидеть, кто меня сопровождает.

— Добрый вечер, госпожа. Сэр Кэйа, — он кивнул. Я видела, скольких усилий ему стоило сохранять зрительный контакт с рыцарем, но посмотреть на меня он не решался еще больше.

— Я очень рада снова вас видеть, — проворковала я, как бы невзначай коснувшись его локтя. — Может быть, вы не откажете мне в прогулке?

Его взгляд заметался от моего лица к лицу Кэйи. Даже не оборачиваясь, я буквально в отражении глаз Андрюса могла разглядеть устрашающий вид своего спутника.

— Я буду очень рад, но…

— Кэйа, ты можешь сопровождать меня на расстоянии нескольких шагов. Нам нужна приватность.

— Нет.

Его тон окатил мой затылок жидким льдом. 

— Ты не можешь запретить мне общаться с моими…

— Нет, — мгновенно перебил он, и я лишь пожала плечами.

— Что ж, хорошо, что я не спрашиваю разрешения.

Это была ошибка. Если Магистр ордена был моим отцом и мог многое спустить мне с рук, то Кэйа мне такой роскоши не предоставил. Он без лишних церемоний обхватил меня за бедра и, не обращая внимания на крики, пинки и извивания, перебросил через плечо. Я вцепилась ногтями в его спину и замычала, стараясь не привлекать еще больше внимания — на нас и так обернулись с десяток любопытных зевак. 

— Пусти! Это не смешно! Поставь меня на место! Я тебе не мешок с картошкой!

Мое чувство собственного достоинства было готово на все, дабы спасти свою обладательницу от еще большего позора, чем висеть задом кверху на плече у рыцаря у всех на виду. 

— Нет. Ты достаточно постаралась. Теперь моя очередь, — прорычал он, и в животе у меня все смешалось, скрутилось, словно все органы поменялись местами и слиплись в один тугой ком. 

Для полноты картины меня еще осталось прилюдно отшлепать.

Пылая от смущения, я бесцельно колотила кулаками по спине, гадая про себя, куда он меня тащит. Домой? Нет, это в другой стороне. В штаб ордена, чтобы запереть меня в клетке? Отец за это запрет его в соседней. На тренировочную площадку, чтобы вызвать меня на дуэль на деревянных (надеюсь) мечах? 

— Ну ладно, хватит, — захныкала я, — у меня спина затекла.

Он промолчал. Я чувствовала, как бешено его сердце барабанит по коленям, и мое вторило ровно в такт — одновременно от переполняющих меня ощущений и от страха, что в ярости он меня уронит прямо вниз головой.

Наконец, мои стопы вновь коснулись твердой поверхности, но налететь на Кэйю со шквалом ответной агрессии я не успела: смотря куда-то за меня, он проговорил:

— Доставил вашу дочь в целости и сохранности, господин Магистр. 

Я обернулась. Мой отец, застигнутый зрелищем врасплох, смотрел на капитана с изумленным выражением.

— Папа… — удивленно бросила я.

Кэйа за спиной продолжил свой доклад:

— Вынужден сложить свои полномочия и попросить передать задание другому, более опытному в подобных делах рыцарю ордена. Прошу прощения.

Тон, хриплый от раздражения, совсем не соотносился с его словами, отчего лицо Варки вытягивалось все больше. Наконец, Кэйа откланялся и ретировался, а мы с отцом остались стоять у порога штаба, окруженные кучкой зрителей с лицами ничуть не лучше, чем у Магистра.

— Что, черт возьми, у вас произошло? — еле слышно вопросил он, придя в себя спустя примерно полминуты гробовой тишины.