— Мама, когда ты освободишься? — приподнявшись на цыпочки, Джун потянула мать за фартук и насупилась, всем своим видом показывая, что готова перейти в наступление.

      Женщина с тихим вздохом оторвалась от раковины и присела на корточки перед недовольным ребёнком, сердито сжавшим маленькие кулачки.

      — Ну-ну, ты губки-то не надувай Джу-чан. Сколько раз тебе говорила — надо учиться играть самой, у мамочки много дел по дому.

      Ласковый и терпеливый тон вкупе с тёплым взглядом глубоких тёмно-карих глаз были излюбленным манипуляторским приёмом Омори-сан, знавшей характер своей дочери от и до. В свои неполные семь лет Джун всегда велась на эту хитрость и не могла капризничать дальше, что немного отличало её от других детей.

      — Не разговаривай со мной, как с маленькой, мама, — пробурчала она и опустила глаза в пол.

      — Тогда веди себя, как взрослая. Иди, играй. Я постараюсь освободиться как можно быстрее, — и, чмокнув дочку в лоб напоследок, Омори-сан мягко подтолкнула её к выходу во двор.

      Ничего не оставалось, кроме как развлекать себя самой. Джун прошлёпала на свежий воздух и наморщила нос, жмурясь от слепящего солнца. В самый разгар лета воздух был вязким от жары и перегруженным сплетением всевозможных запахов. В маленьком саду на заднем дворе их дома занять себя шестилетнему ребёнку было особо нечем. Соседские дети и их родители не показывались уже несколько дней: вероятно, уехали на отдых — оттого Джун день ото дня частенько страдала от скуки и одиночества.

      Сколько она себя помнила, они с мамой жили вдвоём. Джун и в голову не приходило спросить о том, есть ли у неё папа, другие родственники, если есть, то где они сейчас. Как ни странно, это не интересовало её, и она жила с чувством, что всё так, как оно и должно быть, её мир — мир, где существуют она и мама. Скучный и иногда слишком ограниченный, но правильный мир.

      Джун прошлась босыми ногами по пестрящей травяной зеленью земле, запрыгнула на ассиметричные камни, обрамляющие хосту голубого оттенка, коснулась пальцами зарослей ещё не цветущей камелии и скользнула в тень маленькой беседки с невысокой крышей. В тени дышать становилось легче, и Джун довольно пристроилась на прохладном, чуть запылившемся полу. Прищурив глаза, она подняла их к ярко-синему безоблачному небу и фыркнула себе под нос. Каждый день протекал однообразно уныло. «Зато следующей весной я пойду в школу. Там будут другие дети… Надеюсь, не такие скучные, как здесь. В школе же много детей».

      Может, тогда произойдёт что-нибудь интересное!..

      Джун хихикнула себе под нос и, выхватив из-под скамейки запрятанную туда длинную тонкую ветку, подскочила на ноги и подняла её над головой. Теперь она была не в саду: вокруг неё бушевало раскалённое море и бесновало пламя, а в ладонях — пылающий меч, который ей, однако, не страшно взять голыми руками.

      Воображение ребёнка обладает удивительной силой и способно нарисовать неведомые миры, которые населяют тени, призраки и чудовища… Кто-то смело бросается на них с мечом, рассекая воздух, а кто-то прячется под одеяло и крепко-крепко зажмуривает глаза, желая, чтобы вся эта игра воображения исчезла. Джун подпрыгнула, закидывая палку над собой, и с глухим шлепком приземлилась на траву, представляя, как расправляется со странными бесформенными созданиями, которые иногда снились ей по ночам. Крутясь вокруг себя, она без сожаления распиливала духов и призраков надвое, а потом шла дальше, огибая многочисленные препятствия, навстречу новым противникам. Палка в её руке неожиданно нагрелась и завибрировала, словно импровизированный меч и в самом деле вот-вот грозил загореться. Джун вытянула его перед собой, ошарашенно хлопая тёмно-карими глазами. В сжимающей «оружие» руке ощущалось приятное щекочущее тепло.

      — Ух ты! Вот так я…

      — Не-ет!..

      Джун оцепенела. Этот визг сейчас донёсся из её дома? Разжав ладонь, она выронила палку на землю, вибрация теперь прошла по всему телу. Что это такое?.. Джун во все глаза вытаращилась на дом, который как будто покрылся темноватой аурой, пульсирующим коконом, который скрывал за собой нечто жуткое. Ощущение ужаса, липкой смеси страха и угрозы, просачивалось под кожу, обволакивая кости. Что в такой ситуации может сделать ребёнок её возраста?

      Но там ведь…

      — Мама! — тело двигается на автомате, подталкиваемое вперёд неведомым доселе рефлексом. Ведь настоящие монстры ничем не отличаются от тех, что из её снов — их можно уничтожить.

      Джун вбежала на кухню и остановилась, широко расставив дрожащие ноги. Чудовище выглядело намного крупнее, страшнее и недоступнее, чем она воображала себе всего секунду назад, более того, имело восемь длинных вытянутых лап. У него было круглое толстое тело, на котором красовалась плоская голова с мощными челюстями и несколькими парами пустых чёрных глаз. Если сравнивать его с чем-то приблизительно реальным, Джун бы сказала, что оно похоже на паука.

      Одной из своих лап существо держало её мать, обхватив Омори-сан за голову. Тело женщины болталось, словно тряпичная кукла в руках владельца. Создание дёргано вертело головой и трескучим, похожим на хор из нескольких высоких тонов голосом повторяло:

      — Когда… будет… чай?!

      — Эй! — завопила Джун, не узнавая собственный голос. — А ну пусти маму!

      Оно повернуло голову, и Джун окатило невидимой ледяной волной, отчего она едва снова не приросла к земле, растеряв всю способность соображать. Но вместо этого она схватила первое, что попалось под руку — даже не поняла, что именно это было — и метнула в многорукого монстра. Неизвестный предмет, оказавшийся чашкой, ударился о существо, на мгновение вспыхнув ярко-голубым, и чудовище чуть качнулось назад, отброшенное энергетической волной.

      — Это… вовсе не… чай! — завопило оно, резко отбросив в сторону Омори-сан.

      Джун охнула и дёрнулась назад, интуитивно догадавшись, как существо поведёт себя дальше, но ей катастрофически не хватало скорости. В один момент её рёбра сдавило до хруста, Джун пискнула, а тварь с противным кряхтением потянула её на себя. Попалась!.. Омори закрыла глаза, надеясь, что ночной кошмар сейчас испарится и всё придёт в норму. Леденящее предчувствие чего-то непоправимого сковало тело. Но если нечто и хотело её сожрать — оно не успело.

      Свистящий звук рассёк воздух, а сжимающая Джун конечность, оторвавшись, потеряла точку опоры и рухнула на землю вместе с ребёнком. Удар пришёлся не слишком сильный, но отозвался болевыми ощущениями в рёбрах, и Джун тихо хныкнула, прижавшись ладонями к полу. Оставаясь в том же полусогнутом положении, она подняла голову и сфокусировала взгляд.

      — Нельзя же так с маленькой девочкой, — голос спокойный, немного приглушённый. Слова, сказанные таким тоном, точно этот человек выполнял свои будничные обязанности.

      Сквозь выступившие на глазах слёзы Джун различила перед собой высокую широкоплечую фигуру мужчины, волосы которого были собраны в пучок на затылке. По бокам углами вырисовывались расставленные локти, как если бы его ладони в этот момент были сложены вместе в молитвенной позе. В следующий момент, он раскинул руки в стороны, и вместе с этим, как будто беспрекословно повинуясь жесту неизвестного, тело существа разорвалось на части. С глухим стуком эти части попадали в разнесённой кухне и рассыпались чёрным прахом, растворившимся в воздухе. Крупная дрожь прокатилась по телу Джун, и она резко опустила глаза на побелевшие кисти рук. Ей нужно бояться этого человека?..

      Ощутив на себе прикосновение чужака, Джун сжала зубы и толкнулась ладонями, силясь выпрямить спину. Телу было больно, но она приготовилась отбиваться. Однако стоило ей заглянуть в глаза человеку, как сие желание отпало само собой.

      — Где болит? — спросил он, наклонившись над ней и осторожно поддерживая её под спину.

      Джун лишь сейчас ощутила, что её бьёт мелкая дрожь, а перед взором всё плывёт от беззвучного потока слёз.

      — Рё… рёбра, — выдавила она и сжала челюсти.

      — Больше ничего?

      Джун упрямо помотала головой и утёрла глаза кулаками.

      — Что с мамой? — она попыталась обернуться, но мужчина мягко коснулся горячей сухой ладонью её щеки, заставляя посмотреть на него. Зрачки у него сливались с радужкой, глубокие чёрные омуты, которые совершенно не пугали Джун.

      — С ней всё будет в порядке, — мягко убедил он. — А тебя я сейчас отнесу к людям, которые помогут, хорошо?

      Джун поддалась и кивнула. Ей очень захотелось довериться ему. Вдобавок ко всему усталость гибким и плотным покрывалом накатила на взбудораженное увиденным сознание. Джун сомкнула веки.

      И всё-таки монстры во плоти намного страшнее тех, что являлись ей во снах.

***

      Ночной ветер всколыхнулся ленивой волной, нагоняя свежесть, и бросил на лицо Джун несколько выбившихся из хвоста прядей. Она самодовольно ухмыльнулась и, сделав пару уверенных шагов вперёд, остановилась.

      — Высоко же ты забралось…

      Одной рукой достав из ножен на поясе катану, Джун покрепче перехватила обычный боевой нож в другой. Ветер нашёптывал что-то на своём, но она прислушивалась не к нему, а к собственным ощущением. Присутствие проклятия было слишком очевидным, хоть дух и не появлялся в поле зрения. Сосредоточив в своём оружии проклятую энергию, Джун вздёрнула нос и громко потребовала:

      — Выходи! Хватит дурачиться.

      Можно подумать, оно и правда отреагировало на её слова: Джун вовремя успела отскочить в сторону, напрягшись всем телом и выставив перед собой руки в защитной позиции, когда поверхность крыши начала пузыриться у неё под ногами. Проклятие явило собой неказистое подобие сороконожки, размером чуть превосходящей человека, однако у Джун вызвало снисходительную усмешку.

      — Ты ранга, наверное… третьего? — прикинула Омори, озадаченно нахмурившись, и сущность, извиваясь, метнулась в её сторону.

      Джун без труда увернулась, резанув проклятие ножом, и хихикнула, азартно прищурив глаза:

      — А может, и четвёртого.

      Сороконожка поднялась на дыбы и противно задёргала лапками, подражая насекомому, на которое походила.

      — Фу, — Джун с отвращением наморщила нос, — мерзость какая. Сгинь.

      На крышу вбежали ещё двое.

      — Не влезайте! — остановила их Джун, предупреждая всякие действия в отношении проклятия.

      В конце концов, не было совершенно никакого смысла тратить лишние силы на эту ерунду. Проклятие повторило атаку на Омори, но в этот раз Джун охотно ринулась навстречу, втыкая в плоть создания оба своих клинка. Ловко крутясь вокруг неказистого существа, она продолжала резать, пока то не рухнуло наземь, слабо подёргивая конечностями и что-то бормоча. Это было слишком просто, ведь оно не отличалось ни силой, ни сообразительностью, ни манёвренностью. Вероятно, как Джун и предполагала чуть ранее, банальное порождение страха детей и некоторых взрослых перед зловещим силуэтом заброшенной постройки, что не являлось достаточно сильной эмоцией для появления по-настоящему серьёзного проклятия.

      «А теперь — исчезни». Джун воткнула в него катану и дёрнула, как рычаг. Проклятие вспыхнуло голубым пламенем и вместе с ним испарилось, оставляя в воздухе лишь лёгкий энергетический след, который тоже моментально ослаб и пропал. Джун подкинула свой нож так, что он крутанулся в воздухе, и, поймав за рукоятку, сунула за пазуху. Убрав второе оружие в ножны, она повернулась к двум девушкам, наблюдавшим за всей этой легкомысленной показухой.

      — Омори! — прошипела одна из них, выступая из тени под покров лунного света.

      — Да, Май? — будто и не замечая грозного тона, буднично отозвалась Джун.

      Май раздражённо рыкнула и приблизилась, остановившись на расстоянии нескольких сантиметров от Омори.

      — Ты так и будешь игнорировать присутствие других людей на всех заданиях?!

      — А были какие-то проблемы? — Джун отвернулась, безразлично пожимая плечами и, отойдя на несколько шагов, заглянула за край крыши. — Я ведь спокойно справилась с этим проклятием одна… Надо спускаться.

      — Посмотрю я на тебя, когда…

      — Идём уже, правда, — обеспокоенно прервала Мива, махнув рукой. — Обсудите это позже, Хибана-сенсей ждёт.

      Недосказанность и враждебность повисла над второгодками Магического колледжа Киото наэлектризованным облаком. Саму Джун, в сущности, трудно было задеть подобным отношением, а со стороны и вовсе могло показаться, что натянутая до предела струна взаимного неприятия доставляла ей удовольствие. Омори никак не пыталась смягчить ситуацию с Май или хоть сколько-то пойти на компромисс, скорее, даже распаляла своим холодным и насмешливым отношением.

      Как итог — Май спускалась по лестнице заброшенного здания в угрюмом молчании и с плотно сжатыми челюстями, Мива, сразу же занявшая позицию между однокурсницами, — беспокойно бегая глазами и нервно потирая пальцы рук, и Джун — с молчаливым равнодушием и занятостью своими собственными мыслями.

      «Сейчас бы просто добраться до комнаты и выспаться, — зевая, Омори прикрыла рот ладошкой. — И зачем только ради этой букашки им понадобилось дёргать нас посреди ночи?!»

      За те минуты, что они возвращались обратно, небо заволокло мутной пеленой, скрывшей от глаз полуночников и без того редкие проблески звёзд. Моросил дождь. Ощутив на лице неприятную сырость, Май и Джун синхронно наморщили носы. Мива вздохнула.

      — Я смотрю, вы преуспели, — хмуро констатировал женский голос и перед ними, скрестив руки на груди, выросла мрачная фигура учителя.

      Манера Хибаны Кохэку общаться оставляла желать лучшего. Не самый приятный нрав, но привыкнуть к нему не составляло особого труда, так как серость и мрачность преподавателя не заходили дальше её привычки держаться. Возможно, для слишком впечатлительных студентов она была не лучшим вариантом, но нынешние второкурсники изучили натуру своего сенсея вдоль и поперёк, оттого она их не пугала и не нервировала. Да и устрашающей Хибана казалась только на первый взгляд — при ближайшем рассмотрении она больше напоминала недовольного жизнью подростка, который любит поворчать на всех и вся.

      — Конечно, сенсей, а вы сомневались? — беззаботно отозвалась Джун, не замечая, как Мива обречённо опустила голову, а Май раздражённо скрипнула зубами.

      — От вас за версту конфликтом тянет, — отрезала Хибана. — Что опять?

      Коротко, сухо. И всё, что ей требовалось — факты. Джун покосилась на Май, но та лишь отмахнулась и зашагала вдоль продолговатой старой многоэтажки. Кохэку проводила её стеклянным взглядом и повернулась к оставшимся.

      — Омори?

      — Это была мелочь.

      — Это было коллективное задание.

      — Трое шаманов на… такое?!

      — Отбрось свои ненужные логические доводы и подумай над сутью, — отрезала Кохэку, круто повернулась и последовала за удаляющейся фигурой.

      Джун смахнула с лица прилипшие пряди тёмно-каштановых волос, и её плеча мягко коснулась рука Мивы. Омори быстро улыбнулась Касуми, и они поспешили догнать своих.

      — Омори, тебе что-то неясно в словах «не разделяться» или на элиту это не распространяется?

      — По отдельности будет быстрее, — резюмировала Джун и пнула носком ботинка подгнивший кусочек дерева.

      — Перестань создавать иллюзию мозговой активности и хоть раз послушай, что тебе говорят, — рявкнула Май, агрессивно нависнув над ней во всём превосходстве своего роста.

      Джун не шелохнулась. С терпеливой холодностью она выдержала грозно прищуренный взор Май и обошла её сбоку.

      — Джун-чан… — подала голос Мива.

      — Ладно, — бросила Омори прежде, чем Касуми успела что-то аргументировать. — Не разделяемся, поняла.

      В глазах Мивы промелькнуло едва заметное облегчение, а Май ничего не сказала. Она стиснула до побелевших костяшек ручку своего пистолета и резко отвернулась. Стук невысоких каблуков по полу эхом отлетел в тишине пустого здания. Мива и Джун покорно последовали за ней. Пока остальные внимательно изучали окружающую местность, Джун ушла в себя, прикидывая, какого рода проклятие могло родиться в таком месте. Скорей всего, не очень сильное, ведь заброшенных зданий пугаются в основном дети, более того, их страх перед подобным почти всегда сопровождается интересом или восхищением. А значит, их негативные мысли имеют своего рода противодействие, не позволяющее таким мыслям вырабатываться в большом количестве.

      Высока вероятность, что с лёгкостью хватит и кого-то одного из трёх второгодок, чтобы разделаться с местным духом. Именно поэтому…

      — Куда она опять делась?!

      Сухая и чистая после душа, Джун растянулась на своей кровати, блаженно жмуря глаза. Если их завтра додумаются поднять ни свет ни заря (а их, вероятно, поднимут) — будет война. Стоило воспользоваться предоставленными часами отдыха, поэтому Джун приготовилась с ногами забраться под одеяло. В ту же секунду в тишине робко прошлась по двери лёгкая дробь барабанящих пальцев. Джун соскочила обратно на пол, ей и гадать не надо было, кто ожидает по ту сторону:

      — Заходи, — пригласила она, и в комнату проникла Мива.

      — Не спишь?

      — Собиралась.

      — Прости.

      — Да ничего, — Джун кивнула в сторону кровати и с размаху плюхнула на неё пятой точкой, сложив ноги в позу лотоса. Мива предпочла подтащить поближе небольшой деревянный стул и присесть на него, сжав ладонями колени.

      — Обижаешься? — Джун задумчиво подпёрла щеку ладонью, по-детски открыто глядя на Миву вопрошающими глазами.

      — Что? Нет! — Мива протестующе мотнула головой и медленно выдохнула, надув щёки, после чего сказала: — Я чуть было не поверила, что Май на тебя кинется.

      — Ну, учитывая, что такое происходило раньше, это было бы не так удивительно. Но Май не настолько без башни, чтобы устраивать драку на задании, — Джун пожала плечами и потянулась за одним из своих клинков, лежавших прямо у подушки.

      Касуми проследила взглядом за движением её руки и продолжила, заговорщически понизив тон:

      — Это да, но… Скажи, ты намеренно её дразнишь?

      — Ха! Больно надо, — Джун откинулась на спину, вытянув ноги по длине кровати и подняла нож над головой, любовно проводя пальцем по лезвию. — Разве мы это не обсуждали?

      Касуми промолчала. Омори покосилась на неё и снова села.

      — Ладно, раз это так тебя волнует, хочешь, я завтра перед ней извинюсь?

      Мива прикрыла глаза и усмехнулась.

      — Джун-чан, ты ведь не считаешь, что должна. А Май это не нужно.

      Омори многозначительно вскинула подбородок и ухмыльнулась.

      — Хорошо, что мы обе это понимаем, правда?

      А ещё они обе понимали, что дело было не в проклятии. Май раздражало далеко не то, что Джун утащила у неё из-под носа шанс его изгнать, ей не нравилась Джун сама по себе. Холодность присутствовала не только в отношениях Омори с Май, но и с другими студентами технической школы, чего трудно было не заметить. Джун непременно держалась особняком, за исключением того, что ладила с Мивой, и, вероятно, единственная не пыталась подшучивать над наивностью Касуми.

      «Если завтра меня попытаются за это отчитать…»

      Джун прижалась затылком к стене и закрыла глаза, вспоминая пристальный взгляд Хибаны-сан. Может, в этот раз она действительно разозлила сенсея?..

      — Это что, из-за вчерашнего?

      Джун еле поспевала за резвым шагом Кохэку, едва не переходя на бег, — она довольно существенно уступала сенсею в росте, к тому же, в отличие от Хибаны, не привыкла так торопиться. Кохэку же вечно неслась куда-то, словно убегала от назойливого поклонника, преследовавшего её повсюду. Если у такой смурной тучи вообще могли быть какие-либо поклонники.

      Хотя и «туча» было несколько ошибочной характеристикой — огненно-рыжие волосы, веснушки по всему телу и розоватая кожа, это и была Хибана-сенсей. Эдакое тёмное солнце киотского колледжа. Лучше описания не сыщешь.

      — Насчёт вчерашнего у нас будет отдельный разговор, — лаконично пояснила Кохэку, не поворачивая головы.

      «Так вот, зачем вы идёте со мной, сенсей», — поняла Джун. Или директор попросил Хибану поприсутствовать при беседе… В любом случае, о чём бы ни пошла речь, ничего смертельно ужасного Омори не ждало. По крайней мере, она хотела на это надеяться.

      Кохэку в кабинет заходить не стала, только кивнула головой, мол, вперёд, и припала спиной к стене, в молчаливом ожидании уставившись перед собой. Джун цокнула языком, набрала в грудь воздуха и шагнула в личную аудиторию директора. Комната была просторной и светлой, широкие продолговатые окна располагались высоко от пола, под потолком, но пропускали много дневного света. Помещение напоминало музыкальную студию, наполненную разной величины колонками и струнными инструментами, однако использовалось не для создания музыкальных хитов новой эры.

      — Гакуганджи-сенсей, — Джун почтительно поклонилась старику, сидящему со скрещёнными ногами посреди светлого пола.

      — Присядь, — он кивнул перед собой, и Джун опустилась рядом, подражая его позе. Как ни странно, Омори не испытывала никакого стресса перед директором, даже если сейчас ей предстояло вынести череду выговоров — может, сыграло роль, что она знала этого чародея с малолетства и слишком к нему привыкла.

      — Юсуке не жди, в ближайшее время он не вернётся.

      Вот и можно так, с места в карьер? Совсем её чувства не щадит…

      Джун поёрзала на месте и недовольно проворчала:

      — Чем он таким важным занят, что не может раз в полгода заявиться? И вообще, мог сам мне об этом сообщить…

      — Джун, — одно её имя и интонация, с которой оно было произнесено, заставили её прикусить язык. Конечно, шаману первого ранга было, чем заняться, — это ясно. Но не безвылазно же он на работе торчит? Так или иначе, совать свой нос в дела Юсуке ей не особо-то позволяли, хотя Джун всегда считала, что имеет на то право. Только вот её всякий раз убеждали в обратном. — Он не будет возиться с тобой всю жизнь, пора становиться самостоятельной.

      — Чего? — взвилась Джун, ошарашенно уставившись на директора Гакуганджи. — Вы же не считаете, что я от него завишу? Я отлично обхожусь и без этого… этого… обманщика!

      Кажется, старик мимолётно улыбнулся, но Джун не была уверена, что ей это не показалось. В конце концов, он вполне серьёзно ответил:

      — Звучит неубедительно. Поработай над тем, чтобы Хибана-сан это увидела.

      «Чёрт». Джун опустила глаза, соображая и готовясь словесно защищаться, оправдывая свои решения, но возможность ловко ускользнула сквозь пальцы, так как за время промедления Омори старик перевёл тему.

      — Ты не замечала за собой никаких необычных ощущений?

      — Необычных? — Джун мгновенно думать забыла о том, что произошло на задании. А что она должна была ощутить? У вопроса, без всякого сомнения, была какая-то подоплёка.

      — Нетипичных для тебя. Может, что-то связанное с твоей проклятой энергией или техникой.

      — Что-то вроде зуда в ладошках? — хмыкнула Джун, но тут же прочистила горло и серьёзно добавила: — Понятия не имею. Ничего, за что могла бы сейчас зацепиться. Если что-то произойдёт или я что-то вспомню — обязательно сообщу вам.

      Директор кивнул.

      — Что-то случилось?

      — Ничего, о чём тебе стоило бы переживать.

      Джун недовольно поджала губы. Объяснение слабоватое, но раздувать из мухи слона она не собиралась. У старого сенсея всегда были довольно непонятные методы наблюдения за её прогрессом — начиная от неординарных просьб и заканчивая размытыми вопросами. Она со своей стороны привыкла слушать, делать и отвечать.

      — Ты свободна, можешь идти.

      Привыкла Джун ко всему и довольно быстро, с первых дней, как она оказалась в стенах школы. Кроме, наверное, одного единственного.

      — И услышу, что ты совсем от рук отбилась — разговор будет серьёзнее.

      В какой-то мере это походило на угрозу, но Джун беспечно ухмыльнулась, оборачиваясь через плечо.

      — Да бросьте, вы же меня знаете.

      — Потому и предупреждаю, — со всей строгостью проговорил Гакуганджи, и Омори поспешила ретироваться за дверь — пока у неё была возможность скрыться, не нарвавшись на выговор похлеще.

      Если бы она ещё не находилась в буквальном смысле между двух огней, один из которых на данный момент был к ней куда меньше расположен.

      Кохэку смерила её холодным взглядом и движением головы велела следовать за собой. Джун снова пришлось приноровиться к её шагу.

      — Вид такой, будто на казнь меня ведёте, — попыталась отшутиться Омори.

      — Почти.

      — От такого ответа мне и правда не по себе.

      Кохэку посмотрела на неё искоса и ничего не сказала. В итоге Хибана привела свою подопечную в подобие зала для занятий, как можно подумать при беглом осмотре, какими-то духовными практиками вроде дыхательной йоги. Вспененные плиты на полу и пустые белые стены. Практики же на деле здесь проводились не духовные. Помещение было небольшим, прилегало к основному корпусу, одна стена отсутствовала, открывая вид на поле спортивного стадиона.

      — Мы же не… — неуверенно начала Джун, ступая на специальное покрытие площадки.

      — Спарринг, — Кохэку вышла на середину и, выпрямившись во весь рост, вытянула вперёд ладонь пальцами кверху. — Попробуй противостоять мне.

      — Сейчас? Тренировки в расписании на сегодня стоят вече…

      — Меньше слов — больше дела.

      По тону Хибаны Джун точно поняла — сенсей была решительно настроена. «Что за чёрт?..» — Джун рывком достала свой меч и выхватила нож, принимая оборонительную стойку. Кохэку взмахнула кистью руки, шевельнув длинными тонкими пальцами в приглашающем жесте. «Она же не может всерьёз требовать, чтобы я бросилась на неё с моим оружием?! Неужели не скажет мне взять тренировочное?» Джун сделала нечто, весьма отдалённо напоминающее выпад, но Кохэку и этого хватило: она вдруг изящно рассекла рукой воздух, запуская в Омори три маленьких огненных шара. Джун едва успела уклониться, испуганно вытаращившись на Хибану-сенсея. Несомненно, такая атака не нанесла бы ей серьёзных ран, но Омори никак не могла понять, к чему был этот «урок» без всяких объяснений и предисловий.

      Пока она соображала, бездумно пялясь на «противника», Хибана-сенсей устремилась вперёд, сделав Джун подсечку, из-за чего та без грамма грации плюхнулась на пятую точку и, охнув от неожиданности, выставила перед собой катану, защищаясь от огненного потока. От лезвия небольшим радиусом распространился энергетический щит, и кожа Джун избежала столкновения с пламенем. В паузу между атаками Омори откатилась в сторону и попыталась встать на ноги, но ей снова пришлось сделать перекат, спасаясь от нового выброса огня. Если Кохэку и дальше продолжит увеличивать натиск, к вечерним занятиям на Джун живого места не останется!

      Значит, стоило и самой перейти в наступление. Крепче сжав клинки, Джун всё же смогла подняться и начать наносить ответные удары. Она со всей возможной прытью уворачивалась от атак Кохэку, обрушивая в ответ свои лезвия, которые никогда не достигали цели. Не то чтобы Джун всерьёз надеялась или пыталась ранить Хибану, но и настрой сенсея подсказал ей, что сдерживать себя сейчас нельзя. В конце концов, до Джун дошло элементарное объяснение — Кохэку никак не собиралась потакать ученице и легко уходила от любого удара проклятого оружия Омори, не позволяя себя коснуться. В свою очередь Джун всё же ощутила вкус техники Хибаны: Кохэку опалила ей щёку и пальцы правой руки.

      В какой-то момент Омори замешкалась и получила удар под дых. Самый обычный удар грубой силой, в которой не было ни капли проклятой энергии. Хватая ртом воздух, Джун грохнулась на колени. Как же… унизительно!

      — Хибана… сенсей! — прохрипела она, вскидывая на неё возмущённый взгляд.

      Кохэку похлопала руками свою форму, словно стряхивая пыль, поправила белую бандану, заправляя под неё упавшие на лоб волосы, и беспристрастно констатировала:

      — Что и требовалось доказать.

      — И что же? — рыкнула Джун, резко поднявшись на дрожащие от перенапряжения ноги.

      — Слабость, Джун. Прими это к сведению, когда в следующий раз снова решишь всё сделать по-своему.

      — Но то проклятье было по рангу не выше меня! — выпалила Джун, ощущая, как вся несправедливость белого света обрушилась на неё проливным дождём. — Это было вполне объективное суждение.

      — А если бы оказалось иначе?

      — Но не оказалось же.

      Кохэку внезапно стремительным шагом подошла к ней вплотную и отчеканила, свирепо сверкнув зелёными с янтарными вкраплениями глазами:

      — Не ровен час, ты переоценишь свои возможности, Джун, или недооценишь своего противника. Тогда никто не успеет тебе помочь, а ты зазря отдашь свою никчёмную жизнь — и это будет до такой степени глупо и бесславно, что спустя пару лет никто даже не вспомнит.

      Джун стойко выдержала железный взгляд и град цепких слов, бьющих в самое яблочко. Глубоко вдохнув через нос, она медленно выдохнула, сдерживая себя. Ей нечего было возразить, да и в любом случае спор здесь был совершенно не уместен. Единственное, что хотелось сказать Джун: «Раз я настолько бесполезна, какая разница, если со мной что-то случится?» Для мира шаманов это будет не такая уж большая потеря.

      — Я поняла, — коротко бросила она, сжимая кулаки на рукоятях.

      — Хотелось бы верить. Надеюсь, теперь мы действительно перестанем ходить по кругу, — Кохэку отвернулась и покинула площадку, напомнив напоследок: — И чтобы на занятиях в назначенное время как штык.

      Джун ничего не ответила. Когда стук удаляющихся шагов утих вдали, Омори осела на пол и уткнулась лбом в колено. Мир слишком многого от неё хотел. Она не хотела от него практически ничего.

      Омори встала, потянула спину, руки. У неё в запасе оставалось сколько, часа четыре? Пожалуй, есть время проветриться и прийти в себя перед тренировками с одноклассниками. Но для начала стоило забежать обратно в свою комнату и сменить школьную форму на спортивный костюм для обыденной пробежки по стадиону — чудесной привычки, доставшейся ей от Юсуке. Мало кто занимался здесь подобным, — точнее, за всё время обучения Джун не видела никого, кто посвящал бы свободные часы таким простым физическим упражнениям — тренировочных состязаний, а также отработки проклятых техник и боевых движений вполне хватало, чтобы держать себя в форме и совершенствоваться. Джун ходила на пробежки ради того, чтобы успокоить неугомонное сознание.

      Когда Мива остановила Омори, та наматывала далеко не первый круг. Джун обладала поразительной выносливостью от природы, а также благодаря тому, что привычка бегать укоренилась ещё в детстве. Но всё это не отменяло возможность того, что иногда Омори серьёзно себя изматывала, сама того не замечая. Затормозив перед Касуми, она согнулась, упираясь ладонями в колени и несколько раз глубоко вдохнула, восстанавливая дыхание. Сердце в груди скакало, как на раскалённых углях, зато на уме и правда возникла ожидаемая от этого ритуала лёгкость. Отдышавшись, Джун стянула наушники и села на землю, легко шлёпнув ладошкой по траве. Мива неуверенно опустила глаза на свою форму, но всё-таки осторожно присела по правый бок от Омори.

      — Ты в порядке? Измотаешь себя раньше времени.

      — Ты же знаешь, я быстро восстанавливаюсь, — успокоила Джун, утирая капли пота со лба, и закинула голову назад, щуря глаза на ослепительное небо. Помолчали. Однако в этой тишине не ощущалось неловкости, скорее, взаимное умиротворение. Ну или почти.

      — Май сказала, что тебе серьёзно влетело, и я… — решилась начать Мива, но прервала свою речь на полуслове и воскликнула: — Твоя щека! Что с ней?

      Джун, уже успевшая забыть о ссадинах, полученных полчаса назад, озадаченно прикоснулась пальцами к подпалённой коже. Всё-таки для Омори это был такой пустяк, что и внимания обращать не стоило. Нащупав лёгкий ожог, отозвавшийся несильным болевым уколом, она безразлично усмехнулась и ответила:

      — Мне и правда влетело. Хибана-сан решила устроить мне индивидуальную тренировку и оставить о ней пару воспоминаний. Но сомневаюсь, что Май действительно была в курсе этого, когда дурачила тебя очередной порцией выдумок ради своего самоутверждения.

      Всего-навсего в этот раз её ложь чудесным образом попала в точку.

      Мива потупилась, плотнее сжав губы, и обхватила руками колени. Набежавшая на небосклон облачная пелена скрыла солнце. Ветряной поток встрепенулся, принося с собой мимолётную прохладу, от которой Джун даже слегка поёжилась.

      — Всё же в вас есть нечто схожее, — заметила Мива, и Джун не стала уточнять, с кем именно: оно и так понятно.

      Существенная загвоздка заключалась в том, что Омори было до лампочки. Она рывком встала, отряхнула одежду и протянула руку Касуми. Мива с готовностью приняла помощь, схватившись за её ладонь.

      Со стороны корпуса показалось несколько человек. Джун присмотрелась и сообщила:

      — Там третий курс. Пошли-ка отсюда.

      Мива с готовностью кивнула, и они вместе направились в сторону того открытого тренировочного зала, где Джун потерпела разгромное поражение от Кохэку. Притормозив на крытой площадке, Джун достала свой нож и задумчиво поводила пальцем по лезвию. В голове сразу же всплыли наставления: «Это не проклятые амулеты, так что уход за ними потребуется чаще. И внимательно следи за состоянием оружия: изнашивается оно тоже более интенсивно». Джун как наяву помнила, как большие сильные руки впервые вложили нож в её маленькие ладони. Тогда она впервые нашла применение необузданной внутренней силе, испытав на какое-то время колоссальное облегчение.

      — Мива-чан, зайдём ко мне ненадолго? Надо лезвия заточить.

      — Хорошо, Джун-чан.

      Омори улыбнулась. Одновременно с тем на неё нахлынуло из ниоткуда тревожное чувство, и Джун, пропуская Касуми вперёд, беспокойно завертела головой, ища источник этого фантомного ощущения. Но вокруг ожидаемо ничего не оказалось. Подобное случалось лишь один раз, когда…

      «Нет», — Джун крепче стиснула челюсти. Тут не было никакой связи. Омори поторопилась удалиться прочь.

      Прочь от этой стойкой иллюзии, словно кто-то тянул её за плотную нить, кольцом обвившуюся вокруг тонкого запястья.

 Редактировать часть