Аль-Хайтам все же успел пожалеть о своем решении.

Всю дорогу до дома Кавех нескончаемо болтал и болтал, его рот не закрывался буквально ни на секунду. Аль-Хайтам, явно не привыкший к таким длинным диалогам, которые еще и к тому же нужно было нормально поддерживать, мечтал о том, как они придут домой, разойдутся по комнатам и он целую ночь не будет слышать чужого голоса.

– Ого, что это? – Кавех мгновенно отвлекся от того, о чем он так увлеченно рассказывал уже минут пять, и переключился на огромное количество пакетов, что стояли около входа на территорию дома Хайтама. – Кто-то заказал так много всего…

– Это я заказал, - ровным тоном ответил ученый, подходя ближе туда, где стояли пакеты. Рядом с ними стоял робот-доставщик – специальная разработка, которая доставляла людям на дом тяжелые пакеты или посылки. Чтобы отправить робота назад в магазин, нужно было закинуть в него специальный жетон – так доставка подтверждалась, а дроид отправлялся обратно «на работу». Именно это и сделал аль-Хайтам; робот, получив свой жетон, довольно «заурчал», поблагодарил заказчика и двинулся на свое рабочее место, проезжая вдоль улиц.

– Ты же сказал, что один живешь, - на всякий случай уточнил Кавех и подхватил несколько пакетов с земли, пока Хайтам открывал ворота.

– Все верно.

– Так… и куда столько еды? – с придыханием спросил блондин. И разве это много?

– Во-первых, тут не только еда, - пояснил аль-Хайтам, забирая остальной «провиант», - во-вторых, я не собираюсь в ближайшее время выходить из дома, и тебе не советую этого делать. Чтобы не высовываться по каждому пустяку за пределы квартиры, я выбрался и купил все необходимое сразу. В мои планы и так не входило то, что произошло сегодня, и я бы не хотел, чтобы это повторилось.

Больше Кавех лишних вопросов не задавал, хотя на лице его можно было заметить легкое недоумение. Так, в обоюдном молчании мужчины поднялись на нужный этаж и добрались наконец до квартиры. Когда аль-Хайтам закрыл за ними дверь, он почувствовал хотя бы небольшое облегчение – вот он, уголок безопасности, его родной дом, в котором он теперь, к сожалению или же к счастью, будет не один.

Как только они вошли, свет по обыкновению включился сам и перешел на зеленоватую подсветку; Кавех на пару секунд застыл, пытаясь оглядеть квартиру своего нового знакомого, а затем поставил все пакеты и, быстро скидывая ботинки, прошел в гостиную. Аль-Хайтам уже ожидал типичной реакции на те самые панорамные окна – редкие гости, которые иногда заходили к нему, всегда ахали при одном взгляде на этот поразительный вид.

– С ума сойти… - послышался шумный вздох Кавеха откуда-то из комнаты, заставляя Хайтама невольно улыбнуться. Ну конечно же, сейчас его гость будет нахваливать его дом, как и остальные делали это до него. Чего же еще ожидать?

– Какая же безвкусица!

«Что?»

Аль-Хайтам резко выпрямился и удивленно заглянул в гостиную. Что он сейчас сказал?

– Какая же… что?

Кавех обернулся, и на его лице не было ни капли того, что ему совестно за свои слова или хоть немного неловко. Он наоборот, развел руками по сторонам и с непринужденной улыбкой повторил:

– Я сказал, что это какая-то безвкусица.

Хайтам в шоке застыл посреди комнаты, не зная, что ему и сказать на такое своеобразное замечание. Он не был зол или обижен на слова гостя, поскольку и сам понимал, что с интерьером и дизайном у него было не все прекрасно – мужчина предпочитал практичность красоте, поэтому дом его был хоть и уютен, но местами все же действительно безвкусен, а некоторые вещи, откровенно говоря, даже не сочетались между собой. Аль-Хайтам был больше удивлен такой беспардонной реакцией – еще никто не говорил ему о его жилье ничего плохого.

– И… что же тут такого в моем доме, чтобы называть это безвкусицей?

Аль-Хайтам не рассчитывал, на самом деле, на аргументированный ответ. Почему-то Кавех казался ему каким-то легкомысленным и беспечным – это можно было понять хотя бы по тому, что тот даже не удосужился внимательнее изучить приложение «Эндгейма» и даже не попытался спрятаться где-то, чтобы не попасться соперникам. Ученый даже вспомнил слова своего товарища по несчастью, которые тот произнес, пока они шли домой.

«Я не вижу в этом особого смысла. В первую очередь – это игра на везение. Так повезет ли мне или нет? Все эти изучения лишь убивают азарт. Ты разве не согласен?»

И все же, несмотря на мнение Хайтама… Кавех соизволил ответить.

– Ну смотри! Решение с окнами действительно крутое, тут даже не поспоришь. – Кавех указал на панорамный вид, который открывался за плотными стеклами. – Цвета в интерьере тоже подобраны неплохо, приглушенные и отлично сочетаются, а автоматическая подсветка так и вообще весьма универсальное, хотя и слегка затратное решение. Но… Кто выбирал люстру? Она совершенно не вписывается в общий стиль, слишком вычурная. У тебя ведь тут хай-тек, не так ли? Еще и источник света висит как-то криво, что ли, да и вот эти боковые лампы около окон. Я вижу, что ты их почти не включаешь, но зачем они тогда тут? Занимают лишнее место, это явно, из-за чего создается эффект нагруженности. Также твой диван, - мужчина переключился на большой предмет мебели. – Кожа, когда все остальное сделано из ткани? Серьезно? В целом, планировка квартиры выглядит достойно и компактно, но если, к примеру, немного передвинуть мебель, то ты зрительно увеличишь общее пространство, а еще, если вот в этой стене сделать вход на кухню, то так и вообще будет сказочно, квартира будет выглядеть еще больше. Не пойми неправильно, я выразился слишком…грубовато, наверное, - Кавех по-свойски уселся на мягкий диван, который несколько секунд назад успел назвать неудачным решением. Все его слова сопровождались еще и активной жестикуляцией, придавая его образу максимальной живости. – Я хотел сказать, что кое-что можно было бы поменять. Считай это просто дружеским советом, не более.

Аль-Хайтам все еще молча стоял и слушал всю эту тираду, которая, к тому же, была еще и на удивление обоснованной и тонко подмеченной.

– Ты дизайнер, что ли? – предположил ученый, замечая хитроватую улыбку на лице Кавеха.

– Я архитектор. Но и дизайн мне тоже близок, я все же занимался планировкой квартир и домов, поэтому отчасти мне нужно было знать, как и что нужно поставить так, чтобы для помещения это было выгодно. Ну, и еще у меня есть вкус.

Блондин озорно подмигнул, отчего Хайтам чуть смутился. Кавех вел себя так просто и расковано, так свободно изъясняясь и рассказывая свою точку зрения, словно они с аль-Хайтамом были знакомы уже целую вечность.

– Архитектор? – непритворно изумился ученый. – Весьма уважаемая профессия в наше время. Почему ты вообще сунулся в эту игру? У тебя явно отбоя от клиентов нет.

Кавех внезапно притих и громко прокашлялся, сменяя эти звуки нервными смешками.

– Это… Да, ты прав, безусловно, но все же есть свои нюансы, ну, ты и сам понимаешь. И вообще, пакеты! Их нужно разобрать, да? Пойдем, давай, покажешь заодно, что и где у тебя хранится.

Кавех подскочил с дивана и снова схватил Хайтама за руку, утягивая того в сторону кухни. Что за привычка – хватать людей за руки? Аль-Хайтам не был сильно против, но и не мог назвать поведение Кавеха приемлемым для себя; будучи не особо тактильным человеком, ему от этого было даже как-то немного некомфортно, но впрочем, какая разница? Кавех ведь не прижимался к нему, не лез и не домогался, так с чего бы бить тревогу? Нужно было привыкать к своему, очевидно, новому соседу, и начинать знакомство с ругани совсем не хотелось. Никто из них обоих не знал, что там у другого в голове, так что конфликтовать на пустом месте было бы глупо.

Пока мужчины разбирали пакеты, коих было довольно много, аль-Хайтам успел сделать вывод о том, что все же у Кавеха похоже были проблемы с финансами. На многие продукты архитектор удивленно говорил нечто вроде «Ого, это же так дорого!» или «Я такого и не пробовал даже, только видел, что недешево стоит», отчего ученому стало даже как-то любопытно, что же не так с Кавехом. Может он не очень-то и хороший архитектор, и проекты у него не берут, а значит, и денег мало? Или он обанкротился? Что-то же должно было скрываться за этими удивленными возгласами о ценах на те или иные товары, которые Хайтам обычно покупал себе и даже не смотрел на цену. Может, удастся что-то вытащить из разговорчивого соседа за ужином?

Кстати об ужине. Как только аль-Хайтам вспомнил о том, что нужно бы и поесть, у него сразу заурчал живот. Все же погоня и поход в дальний магазин забрали определенное количество энергии, вот и есть уже хотелось просто ужасно.

– Оу, кажется, кто-то хочет есть? – От слуха Кавеха вообще что-то можно было скрыть? – Я тоже не отказался бы поужинать. И в честь того, что ты меня спас из лап тех девчонок, оставь ужин на меня! Считай, что это такая небольшая расплата, хотя я все еще буду у тебя в долгу.

– Ты уверен, что справишься? – недоверчиво переспросил Хайтам. Все же боязно было вот так доверять еле знакомому человеку готовку, учитывая еще и то, что они все еще, вообще-то, были соперниками в этой смертельной игре. К тому же, а что если Кавех плохо готовит? Не хотелось бы переводить только что купленные продукты просто так.

– Безусловно! – у блондина было такое лицо, будто ученый его сейчас жутко обидел своим недоверием. – А ты иди и промой рану на лице, и обработай. Не волнуйся, я ничего тут не взорву в твое отсутствие.

После этих слов Кавех отвернулся к полкам и что-то начал бормотать себе под нос, видимо, вспоминая, что можно быстро приготовить, да и чтобы это было вкусно и сытно. Аль-Хайтам же решил поверить на слово архитектору, который уже тянулся к шкафчикам, в попытках вспомнить, куда они сейчас все раскладывали, и поплелся в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Перед зеркалом его встретил все тот же пепельноволосый молодой человек с ясными темно-бирюзовыми глазами, и лишь длинная красная полоса, что тянулась от самой середины щеки до скулы, расцветшая на бледной коже словно кровоцвет на снегу, напомнила о том, на что он подвязался. Аль-Хайтам умылся, хорошенько промыв довольно глубокую царапину, а затем залил рану заживляющим обеззараживающим средством. Пока он стоял в ванной, в голове проносился целый вагон мыслей; он думал и о Кавехе, размышляя о том, что же с ним делать дальше, и о тех двух девушках и о том, не преследовали ли они их. На душе была неприятная тревога, которая темной липкой жижей оседала будто бы на всем его теле, принося очень тяжелые раздумья и оставляя их жить в голове ученого.

«Кавех ведет себя так, будто бы мы и не участвуем ни в какой игре. Это его стратегия? Может быть, это все было планом, и он связан с теми двумя девушками? Ох, ну конечно же…»

Тревога начала сменяться паникой, которая нарастала с каждой секундой все больше. Аль-Хайтам успел надумать уже много всего, продумывая, как ему избавиться от того, что он сейчас натворил.

«Это явно неспроста. Он появился вот так неожиданно, втерся в доверие, чтобы попасть ко мне домой. Он слишком общителен, сто процентов уже подвязался к кому-то в команду. О, аль-Хайтам, как же ты наивен! Ты явно не понимал, что делаешь, это твоя доброта…!»

Ученый резко оборвал поток мыслей, а затем поднял взгляд от раковины, снова смотря на себя в большое зеркало.

«Нужно убить его. Или выгнать. Да, лучше выгнать. Хотя нет, он же может пойти и рассказать кому-то, что я тут живу. Черт, но я же пообещал себе, что не трону никого. Как же сложно!»

Закончив с приведением себя в порядок, аль-Хайтам ринулся к двери из ванной, и резко открыл ее. Затем послышался громкий глухой стук, а потом последовало раздосадованное «Ой!» и громкий мат.

– А?

Ученый поглядел за дверь и обнаружил там Кавеха, который держал руку у лба и что-то неразборчиво шептал.

– Кавех? Что ты… ты стоял под дверью? Зачем?

– Я не стоял под дверью! – раздраженно прошипел архитектор, все еще потирая ушибленное место. – Ты был в ванной так долго, что я решил спросить, в порядке ли ты. Ужин так-то готов, вот я и думал позвать тебя. Идем уже, пока ты меня еще чем-то не прибил.

Аль-Хайтам недоуменно поглядел на своего соседа и смотрел ему вслед, пока тот уходил на кухню. Эта ситуация была такой нелепой, что ему даже стало немного смешно, а вместе со смехом и слегка полегчало.

«Ладно, возможно, стоит помедлить с расправой, - подумалось ученому, который постепенно приходил в себя от внезапно накативших жестоких мыслей. – Нужно посмотреть, что будет происходить ночью, а затем уж решать, друг он мне или враг. К тому же, если я сейчас начну на него нападать… кто знает, что случится. Соседи услышат еще, не поймут ничего. Ну уж нет, лишнего шума мне тут не надо. Это просто паника дурманит мой разум».

Хайтам закрыл за собой дверь ванной и протопал за Кавехом на кухню, где уже, между прочим, очень вкусно пахло. Что же он тут наготовил?

– Возможно, это не верхушка кулинарии, - пробурчал блондин, указывая на стол и несколько тарелок. – Но это то, что можно было быстро сделать, так что, прошу.

Блюда были весьма просты: макароны с томатной пастой и, вроде бы, тертым сыром, да незамысловатый овощной салат. Также посередине стола возвышалась гордо бутылка вина, которую, видимо, Кавех отыскал в импровизированном баре Хайтама с другими немногочисленными напитками.

Сам архитектор уже сел за стол и первым делом потянулся к вину, чтобы открыть его, ну, и Аль-Хайтам тоже решил не тянуть , наконец присоединяясь к трапезе. Однако как только он взял в руки вилку, его вновь одолели сомнения. А что если…

– А я думал, что ты голоден, - кивком указал на тарелку Кавех, замечая душевные метания своего сегодняшнего спасителя. – Так чего не ешь? Боишься, что невкусно?

Хайтам опустил взгляд в тарелку, перебирая еду и пристально разглядывая ее. Он не был мнительным человеком, но сейчас, учитывая их с Кавехом положение, ему явно нужно было быть осторожнее. И вроде и Кавеха обижать не хотелось, но в то же время, почему он так резво вызвался заняться готовкой?

Архитектор вдруг понял, в чем дело, поэтому поставил бутылку на стол, не успев ее еще открыть.

– Ты думаешь, что я отравил еду, да?

Сердце Хайтама почему-то забилось сильнее, а кулак, который он держал под столом, рефлекторно сжался то ли от вновь накативших нервов, то ли от того, что его так быстро раскусили. Кавех вздохнул и как-то разочарованно поглядел на своего собеседника.

– Ты не представляешь, насколько мне льстит то, что ты считаешь меня таким коварным убийцей и манипулятором, стремящимся к победе, но я не собирался тебя травить. Однако, если хочешь, то мы сделаем вот так.

Архитектор немного приподнялся и взял тарелку Хайтама, ставя ее к себе, а свою же, наоборот, отдавая ученому. Вслед за этим Кавех уверенно взял вилку, наколол пару макарон и отправил их в рот.

– Ну как? Успокоился?

Аль-Хайтам хотел было проследить, проглотил ли блондин содержимое своей вилки, но понял, что еще немного таких мыслей, и у него разовьется самая настоящая паранойя. Нельзя так.

– Прости меня. – Извинения звучат тихо, но искренне, настолько, насколько это вообще возможно.

Кавех лишь пожимает плечами и снова улыбается – не криво, не натянуто, просто немного грустно.

– Тебя можно понять, - говорит архитектор, снова берясь за вино. – Мы все же не в догонялки играем, а в игру на выживание, и здесь приемлемы любые способы и ухищрения. Но, поверь мне, не все люди в «Эндгейме» хотят убивать. Мне кажется, что ты и сам не особо-то хотел идти по чужим головам, я же не ошибаюсь?

Кавех не ошибался. Аль-Хайтам покачал головой, беря затем свою вилку и приступая к еде. На удивление, было довольно вкусно – Кавех явно не пожалел сыра и пасты, отчего блюдо становилось как будто бы еще сытнее. Салат тоже был весьма неплох – простенько, но в качестве добавки шло отлично.

– А ты хорошо готовишь, - решил озвучить свои мысли ученый, на что Кавех усмехнулся.

– Да брось, это любой приготовит. Но, все же, я рад, что тебе понравилось. А вот и гвоздь нашей вечерней программы!

Блондин все же открыл вино и стал разливать насыщенный бордовый напиток, рассматривая с детским восторгом и блестящими глазами то, как заполняется доверху бокал. Слегка покрутив бокал в руке и вдохнув аромат, Кавех затем отпил немного и счастливо улыбнулся.

– Давненько я не пил хорошего вина. Конечно, мои друзья держат свой бар, но, знаешь ли, совсем уж за бесценок они не наливают, поэтому приходится пить то, что мне по карману. А это не всегда бывает вкусно.

«Вот снова он о деньгах. Спросить его об этом? Не слишком ли это бестактно? Ладно, я попробую быть помягче. Он не очень похож на обидчивого человека, так что, стоит попробовать».

– Кстати, о деньгах… Ты сказал, что ты архитектор. У тебя, наверное, берут проекты? Ты вроде бы говорил с таким профессионализмом о моей гостиной, думаю, знаешь свое дело.

Было заметно, что Кавех смутился – знаком служили заалевшие щеки и потупившийся взгляд. То ли для него это был комплимент, то ли наоборот неприятная тема. Но все же, архитектор не молчал, а стал честно отвечать на вопросы.

– Ладно, раз уж мы знакомимся, то я расскажу тебе. Скрывать здесь нечего – я действительно архитектор. И да, клиенты у меня тоже были, они приносили мне хороший доход, который мог позволить мне содержать себя и не отказывать себе если не во всем, то явно во многом. Я стремился к этому очень долго, а учитывая, что жили мы с семьей не особо богато, я хотел добиться того, чтобы зарабатывать больше в первую очередь для них, - на этих словах Кавех помрачнел, делая паузу и запивая слова вином. – Но это не пригодилось. Родителей не стало еще тогда, когда я только набирал обороты, как архитектор, а больше у меня никого и не было*. Они не смогли увидеть моего успеха.

Аль-Хайтам очень хорошо понимал Кавеха. Его родители погибли еще тогда, когда он даже не пошел учиться, но у него хотя бы была бабушка, которая взяла воспитание на себя. Им пришлось пройти через многое, прежде чем Хайтам смог стать на ноги и зарабатывать сам, и за это он был невероятно горд за свою стойкую родственницу, что заменила ему отца с матерью в свое время. Поэтому горечь Кавеха была ему знакома, уж более чем.

– Спустя некоторое время я все же смог добиться того, что у меня стали брать заказы, и это приносило мне отличный доход. Думаю, ты и сам понимаешь, сколько могут иметь архитекторы, если они пользуются успехом. – Кавех заметил утвердительный кивок Хайтама и продолжил свой рассказ. – И вот один раз мне пришел удивительный заказ – мне нужно было спроектировать с нуля огромный дом, я бы назвал это дворцом, не иначе. Проект носил название «Алькасар-сарай», и он действительно был поразителен в своей масштабности и грандиозности, а еще поразительнее был заказчик – это была совсем юная девушка. Я даже и подумать не мог, что это станет моей роковой ошибкой.

– Тебя обманули.

Аль-Хайтаму не понадобилось много думать, чтобы понять, к чему ведет Кавех. Блондин нервно хохотнул.

– Я бы назвал это «наебали», - теперь уже была очередь ученого усмехаться. – Эта девушка обвела меня вокруг пальца, как маленького глупого мальчика! Вместо того, чтобы заплатить мне за работу, она одолжила у меня денег, чтобы я построил ее дом, и чтобы в итоге все ей вернул до последнего.

Хайтам слегка подзавис на моменте с займом денег. Насколько же это было ловко со стороны девчушки, и как же опрометчиво со стороны Кавеха.

– Как ты вообще смог это допустить? – аль-Хайтам был ни на шутку удивлен таким жестким проебом со стороны взрослого человека.

– Ну, сам даже не понимаю, - Кавех как будто сжался весь под тяжеловатым взглядом ученого. – Ошибка молодости, наверное.

– Но это же просто безмерная туп…

– Давай-ка не будем об этом, ладно? – блондин сделал характерный жест рукой, похожий на захлопывающийся рот. – Я и сам знаю, как это выглядит со стороны, мы, все же, не об этом сейчас. В общем, как ты мог уже понять, я стал банкротом. И, с этих пор, моя жизнь стала катиться все ниже и ниже. За неуплату долгов квартиру скоро изъяли, поэтому жить мне стало негде, постоянного жилья у меня нет.

– Это я тоже понял еще при встрече, - вклинился в столь душещипательный рассказ Хайтам.

– Я что, так похож на бездомного?! – обиженно воскликнул горе-архитектор. – Тем не менее, друзья помогали мне, предоставляли жилье, иногда я перебивался у кого-то дома. Проекты продолжали брать, но уже гораздо реже, и на эти деньги я кое-как снимал жилье, пытался выжить, ну, и, отдавал долг, конечно же. Именно поэтому я и пошел в «Эндгейм». Я знаю, что главный приз – это «путевка в лучшую жизнь», но там ведь идет и первоначальное денежное вознаграждение, которого хватит для того, чтобы освоиться в Верхнем Тейвате. Все, что мне надо – это жилье и выплатить долг. Это единственные мои желания. Я всего лишь хочу жить, а не выживать, как я делаю это последние несколько лет.

История, судя по всему, была окончена. Что ж, это было совсем не то, что ожидал услышать аль-Хайтам. До этого ему казалось, что Кавех похож на человека, которому просто стало скучно – его манеры, разговоры, поведение будто бы выдавали в нем охотника за адреналином, которому нужны были ощущение вкуса жизни и яркие эмоции, граничащие с полным отсутствием какого-либо самосохранения. Но в итоге, таким человеком оказался сам аль-Хайтам. В сравнении с Кавехом у него было все: деньги, своя квартира, стабильная работа и спокойная жизнь, а он просто взял и променял ее на безумную погоню за неизвестностью. Просто подписался на смертоносный проект, лишь бы только не скучать.

– Ладно, теперь моя очередь слушать. – Голос Кавеха развеял задумчивость ученого. – Теперь ты знаешь, кто я. Но а ты? Кто же ты такой, загадочный молчаливый спаситель, м?

– Ну… Моя жизнь, на самом деле, неинтересна, - отмахнулся Хайтам. Он попросту не понимал, что ему говорить о себе.

– Да ладно? – деланно изумился блондин. – Как минимум, мне интересно, откуда столько денег. Ты прости мне мою бестактность, но когда человек покупает пачку самого дорогого печенья, которое я даже в жизни в руках не держал, у меня возникает пара вопросов. К тому же, у тебя есть квартира, явно твоя собственная. Так кто же ты?

Аль-Хайтам нервно постучал пальцами по столу. Ну и какой смысл скрываться? Кавех не сейчас, так потом залезет ему в душу, уж явно он был не из простых дурачков с улицы, это было видно. Что ж…

– На самом деле, большая часть денег, которая у меня есть – это наследство. Моих родителей уже давно нет в живых, меня воспитывала бабушка, но и ее не стало несколько лет назад.

Кавех необычайно притих. Он внимательно слушал, иногда запивая свой интерес вином.

– Я рос в семье ученых и исследователей, поэтому и денег всегда было достаточно. Квартира наследственная, она не нажита собственным трудом. И все же, работа у меня была, хотя при своих финансах я вполне мог бы и не работать вовсе. После того, как я окончил обучение, мне предложили остаться и стать секретарем в Сумерской академии…

– Так, так, погоди! – Кавех перебил Хайтама, хотя и перебиванием это назвать было тяжело – рассказ уже подходил к своему финалу. – Сумерская академия? Ты тоже там учился?

«Тоже?»

– Ну, да. Моя бабушка работала там, она была преподавателем на одном из факультетов, на Кшахреваре**. А сам я пошел по стопам отца, учился на Хараватате.

Лицо Кавеха выглядело сейчас так, словно бы он прозрел, в отличие от Хайтама, которому до сих пор было непонятно, к чему эти эмоции.

– А год? Год выпуска какой?

– 2105-й. А что, что такого, я не понимаю?

– Так вот, откуда я тебя знаю, аль-Хайтам. Разве ты сам не помнишь?

* * *

Первый год обучения в академии был для аль-Хайтама сложным. Сверстники не особо его жаловали по неясным причинам: то ли характер парня казался им тяжелым, то ли успехи в его обучении были для них каким-то нонсенсом, поэтому их зависть заставила их некрасиво поступать с ним. Под конец первого курса юный ученый уже даже привык к толчкам, обзывательствам и смешкам. Ну и пускай. Посмотрит он на них после выпуска.

– Аль-Хайтам, мой милый мальчик, как проходит твое обучение? Я слышала от коллег, что тебя очень хвалят, говорят, что ты один из лучших студентов на курсе.

В перерывах между парами, а иногда и после пар, Хайтам сидел у бабушки в ее кабинете, разговаривая с ней об учебе и не только***. Общество своей родственницы нравилось ему явно больше, чем его собственные одногруппники, поэтому кабинет был явным спасением.

– Да, несколько преподавателей уже пригласили меня поучаствовать на втором курсе в проектах. Говорят, что я даже смог бы одержать победу на научных олимпиадах и конкурсах. Мне остается только выбрать, с кем именно мне принять участие.

Бабушка тепло улыбнулась, услышав об успехах внука. Она бы любила его в любом случае, даже если бы он не выбрал путь, по которому шел сейчас, или даже если бы он был последним задирой на своем курсе. Но аль-Хайтам таким не был. Всю жизнь мальчик был «удобным ребенком», и сам это прекрасно осознавал. Впрочем, пускай так. Порой этим самым «удобным» людям было легче жить, чем тем, кто выбирал путь нонконформизма.

– Я рада слышать это. Ты явно идешь по стопам своего отца, он бы тобой гордился, если бы видел, чего ты смог добиться уже за год, - бабушка поправила фото в рамке, которое всегда стояло на ее рабочем столе – там, как знал Хайтам, был их семейный портрет, где все были еще в сборе, были живы и счастливо улыбались. – Кстати, как у тебя сегодня со свободным временем? Или ты будешь занят своим домашним заданием?

– Преподаватели сказали, что я могу не брать себе на выходные дополнительные задания пока что, потому что я начал опережать программу. Меня попросили притормозить, так как остальная группа еще не успела вникнуть в новые темы, поэтому, думаю, что в ближайшие несколько недель занят я сильно не буду.

– Я просто подумала, может быть, ты бы хотел посетить сегодня мою лекцию у студентов второго курса? Она начнется после перерыва. В любой момент, если тебе будет неинтересно, ты сможешь уйти.

Бабушка преподавала теорию механики у студентов Кшахревара, поэтому, как студент Хараватата, аль-Хайтам не бывал на ее лекциях в силу того, что у него попросту не было такого предмета. Однако когда парень только поступил в академию, ему сразу сообщили, что он сможет присутствовать на любой лекции любого факультета – бабушка позаботилась о всестороннем развитии своего внука, который, в общем-то, против не был, даже несмотря на то, что механика как дисциплина была не особо ему интересна. И все же дома все равно было бы сейчас скучно, поэтому Хайтам любезно согласился сходить и послушать.

– Отлично! – бабушка счастливо улыбнулась вновь. – Ладно, тогда отдохни пока что с ребятами, а я побуду здесь. Все же я понимаю, как важно общение с друзьями.

Аль-Хайтам усмехнулся, пытаясь сделать так, чтоб звучало это не слишком горько и наигранно. Он не рассказывал бабушке о проблемах в общении со сверстниками – беспокоить не хотел. Все же бабушка была уже не молодая, поэтому и принимать такие вещи ей было бы сложнее, так что Хайтам ежедневно пропускал всю эту дрянь через себя и свою душу, иногда долго засиживаясь в ванной и задумчиво глядя в стену, пока капли воды смешивались с накатывающимися невесть отчего скупыми слезами.

Парень вышел из кабинета, плотно прикрывая дверь, и тут же столкнулся с несколькими своими одногруппниками в коридоре академии.

– Что, опять бабуле жаловался? – сразу же среагировал на «грушу для битья» Ахман – один из тех ребят, который любил задирать аль-Хайтама больше всех. Пара девчонок у него за спиной глупо хихикнули, а парни переглянулись и мерзко заулыбались.

Аль-Хайтам настолько уже привык, что даже ничего говорить не стал, лишь подкатил глаза, тяжко выдохнул и направился к нужной аудитории.

– Ты че, вздумал мне тут свои глаза подкатывать, а? – его тут же грубо схватили за плечо и остановили. – Я с тобой вообще-то говорю, уважение прояви.

– Да отъебись от меня уже, - прошипел раздраженно Хайтам, выдергивая свое плечо из цепкой хватки хулигана. Ему этот цирк уже изрядно надоел за год, поэтому он решил хоть раз не молчать.

Лицо Ахмана резко перекосилось, а во взгляде читалась буря эмоций. Оно и понятно – когда б еще главный изгой группы так отвечал ему.

– Ты, я вижу, вообще весь страх растерял к концу года, да?! – задира жестко перехватил аль-Хайтама за воротник формы и толкнул к стене, из-за чего Хайтам сильно ударился затылком. – Посмотрю я, как ты будешь говорить, когда я твое сладкое личико по этой же стенке размажу так, что ни один препод т родная бабуля не узнают.

Где-то в голове пульсировала боль от удара, но Хайтама это особо не заботило. Он уже готов был замахнуться и как следует заехать обидчику, но ему не дали этого сделать.

– Эй, эй, это что такое?

Со стороны послышался чей-то громкий голос, который не был знаком аль-Хайтаму. Парень обернулся и заметил, как к ним шел кто-то, кого он еще не видел в академии – высокий стройный блондин с длинными волосами, которые были значительно темнее на концах. Судя по форме, это был тоже студент; в руке у него также были какие-то свернутые большие листы бумаги и то ли большой чемодан, то ли какая-то непонятная плоская коробка. Студент подошел чуть ли не вплотную, а все, кто был вместе с Ахманом, расступились перед ним, разойдясь в стороны.

– Ну и? Чем заняты, молодые люди? Может отпустишь своего товарища?

«Какие интересные глаза у него», - это было первое, что пришло в голову аль-Хайтаму, которому в чужом взгляде чудились два больших блестящих рубина.

– У нас тут свои дела, свали и не лезь, куда не надо, - выплюнул Ахман, сильнее вжимая Хайтама в стену. Незнакомец же лишь снисходительно улыбнулся в ответ на наглость.

– Надо же, я не думал, что первый курс так разговаривает. Беда с воспитанием на Хараватате, - сделал выводы студент, заметив брошь со знаком факультета у первокурсника. - Ладно, скажу твоими словами, чтобы было более понятно. Или ты отпускаешь его, - парень кивнул на аль-Хайтама, - или ты получаешь под свой тощий зад через три, две…

– Да как ты!...

Ахман хотел уже переключиться на блондина, как вдруг один из друзей задиры подскочил к своему другу и начал что-то шептать тому на ухо. Хайтам плохо слышал, но до его слуха доносилось нечто вроде «второй курс», «лучший» и «свет». И причем тут свет? О чем вообще речь?

Хулиган тем временем внимательно выслушал, перевел взгляд на студента, затем на свою жертву, и, в итоге, цокнув громко языком, выпустил аль-Хайтама и, развернувшись, пошел по коридору дальше.

– Считай, что тебя спасли. Позже поговорим, урод.

Вскоре банда пропала из виду, а аль-Хайтам так и остался стоять в пустом коридоре наедине со своим загадочным спасителем.

– Во ублюдок! Он твой одногруппник? Давненько я не видел таких паразитов на первых курсах, воспитания вообще ноль. Ты как, кстати? Он не ударил тебя?

– Толкнул. Ничего, я буду в порядке. Спасибо тебе.

– Ай, да брось! – блондин махнул рукой настолько, насколько ему позволяли бумаги, которые он держал. – Считай, что я просто воспользовался своими правами старшего. Может, тебя проводить до аудитории, чтобы эти придурки больше тебя не трогали? Тебе куда идти?

– Эм, а можно? – недоверчиво спросил аль-Хайтам. Он совсем не привык к тому, что кто-то мог хорошо к нему относиться.

Ответом послужил звонкий искренний смех.

– Ты такой забавный! Почему же мне нельзя проводить тебя?

– Ну… мне в двести вторую аудиторию.

– О, так нам по пути. А мы знакомы? Ты же не с Кшахревара, да? Погоди, я что, перепутал аудиторию?

«Так вот, кто он. Студент бабушки, видимо, со второго курса».

– Н-нет, нет, ты не перепутал! – поспешил успокоить студента аль-Хайтам. – Просто там будет лекция моей бабушки, она позвала меня. Мне можно присутствовать на разных парах, официально разрешили, вот я и иду туда.

На лице незнакомца читалось сначала великое изумление, которое затем сменилось самым настоящим просветлением.

– Погоди! Ты аль-Хайтам, да? Я же правильно имя назвал? Точно, так вот о ком говорила мадам Сабира****, когда упоминала про своего внука с первого курса. Так это ты… Приятно познакомиться!

«Бабушка говорила обо мне со своими студентами? – моментально смутился Хайтам. – Нужно будет дома с ней об этом побеседовать!»

Парню не особо хотелось быть на слуху у других студентов, он все же предпочитал работать, так сказать, в тени. Хотя в его положении ему бы точно не помешали бы хорошие связи на старшем курсе, он все равно не стремился к этому. Справлялся же и раньше, так и сейчас разберется.

– О, кстати, я не представился, ну где ж мои манеры! Я – Кавех, студент Кшахревара, второй курс. Возможно, ты слышал обо мне.

К своему стыду или чему-то другому, Хайтам не слышал о Кавехе. Бабушка нечасто рассказывала о своих студентах, лишь иногда приговаривала, когда проверяла задания студентов, о каком-то неведомом «светоче Кшахревара», который делал свое домашнее задание лучше всех не только на своем курсе, но и среди других студентов, которых только она знала в академии.

– Ну ладно, и правильно, не всему же свету обо мне знать, - прохихикал Кавех, подходя к нужной аудитории. – Настанет момент, и обо мне еще услышат! А пока что, пора учиться. Хочешь, можем сесть рядом?

Аль-Хайтам и ответить не успел, как новый знакомый утащил его за собой, хватая за руку и усаживая рядом за одной партой. К ним вскоре подошли несколько ребят, которые с интересом поглядывали на первокурсника, спрашивая его имя и интересуясь, что он здесь делает.

– Так, не смущайте! Не видите, что он стесняется? Вот поэтому он будет сидеть со мной, а то вам только дай свои любопытные носики сунуть к малышам с первого курса.

После этих слов Кавех весело подмигнул Хайтаму, отчего тот покраснел так, что вот-вот, и станет похожим на спелый персик зайтун. Так много внимания… И все так добры с ним.

– А что, господин «свет Кшахревара» не умеет делиться своими новыми знакомыми? – беззлобно поддела блондина какая-то студентка в больших очках.

«Что? Она сказала… Так это он?»

– Так это ты тот самый… - слова аль-Хайтама терялись на фоне шумных студентов, которые наперебой обсуждали его.

– А, ну… Ты о чем? – с недоумевающим взглядом и легкой улыбкой спросил Кавех, но ответить Хайтам не смог – только что прозвенел звонок, а в аудитории появился преподаватель – его бабушка.

– Здравствуйте, мои дорогие студенты! – громко, но с особой любовью произнесла бабушка. – Вот и пришло время нашей с вами очередной лекции по механике. Кстати, попрошу заметить, сегодня здесь будет присутствовать тот, о ком я рассказывала – мой дорогой внук, аль-Хайтам. Ох, господин Кавех, мой милый мальчик, вы уже, кажется, успели познакомиться, как я вижу?

Позади Хайтама шептались десятки студентов, но он их не слышал и не замечал. Он смотрел только в одну точку – на Кавеха, который и оказался тем самым лучшим студентом на своем факультете.

– О, да, мы встретились в коридоре по пути в аудиторию. Я подумал, что господину аль-Хайтаму будет здорово провести эту лекцию в моей компании. И я сам рад наконец нашему личному знакомству.

Блондин ослепительно улыбнулся, повернувшись к Хайтаму, который успел испытать уже столько эмоций, сколько за всю жизнь не испытывал. Он не мог точно сказать, что за чувства у него вызывает Кавех, но это было что-то такое теплое, приятное, словно родное и давно позабытое. Первокурсник только и смог, что тоже улыбнуться в ответ, а потом всю лекцию исподтишка поглядывать на изящные руки с характерной мозолью от карандаша на среднем пальце правой руки да на сосредоточенный взгляд алых глаз, что внимательно смотрели на доску.

Наверное, это будет лучший день за весь первый курс.

* * *

У аль-Хайтама сейчас был самый настоящий ступор. Так вот оно что. Вот почему лицо Кавеха казалось ему столь знакомым, как и имя. За шесть долгих лет после выпуска он совсем позабыл о том самом юном «светоче всея Кшахревара», который был на слуху у всей Сумерской академии, и который так серьезно взбудоражил его еще совсем молодой ум. После этих воспоминаний в голове тут же нарисовался облик Кавеха, еще студента, в светло-голубой форме академии, такого постоянно счастливого и солнечного, хоть и с синяками под глазами от извечных недосыпов, которые ничуть не портили его образа. Сейчас Кавех все же слегка изменился –он уже не так часто улыбался, стал чуть более скверным на характер в сравнении с теми временами, и лишь глаза сохраняли прежний блеск, отражая в себе все звезды Тейватского небосвода.

– Кто бы мог подумать, что судьба вновь столкнет меня с тобой, да еще и при таких обстоятельствах. Не знал, что ты решил остаться в академии. Впрочем, это было логично, многие преподаватели тебя любили, на самом-то деле, - усмехнулся блондин, допивая вино из своего бокала. – Хорошие все же были времена. И ты, кстати, почти не изменился. Только стал, эм… Ну, таким… В общем, спортом занялся, что ли?

Хайтам хохотнул с этого пространного описания. После академии он действительно занялся собой – стал ходить в спортзал, чтобы держать себя в форме. Он и в академии выглядел не так уж плохо, но сейчас стал лучшей версией себя.

– Что-то вроде того. А ты, как я погляжу, все еще любишь выпить чего покрепче, не так ли?

Кавех смущенно прикрыл глаза и опустил голову, покачав ей, из-за чего его волосы смешно качались из стороны в сторону.

– Ты все еще помнишь об этом. Да, эта привычка с возрастом никуда не ушла, к сожалению, я бы сказал, что она даже немного усугубилась. Но не суть. Что ж, теперь мне как-то даже спокойно на душе. Не такие уж мы и незнакомцы. Но все же, мне очень интересно, почему ты вообще решил на это подписаться? Я имею в виду «Эндгейм». О твоей жизни можно только мечтать, так зачем все это?

Ученый вновь вернул себе серьезный настрой. Каждый раз, когда они упоминали игру, его сердце словно сжималось в груди, и хотелось выть от досады. А еще хуже ему было на душе от того, что причина его участия, в отличие от того же Кавеха, была совсем уж какой-то не веской.

– Это довольно сложно объяснить. – Такую фразу он говорил ранее и Азару. Что же поделать, если это и правда тяжело пояснить так, чтобы не столкнуться при этом с чужим непониманием.

– А ты все же попробуй объяснить, - деловито заявил Кавех, подначивая ученого к ответу. – Я слишком хочу знать, что движет такими людьми, когда они принимают решение сыграть в игру для самых настоящих маргиналов.

Аль-Хайтама слегка передернуло от этого слова. Каждый раз он задавался вопросом, во что же он, черт возьми, ввязался, но также и каждый раз он понимал, что дороги назад нет, и нужно отвечать за свои решения.

– Если говорить обобщенно, то я просто не понимал смысла своей жизни. Мне просто начало казаться, что я не живу, а существую…

– Поэтому тебе в голову пришла просто гениальная идея – взять и помереть, да? – усмехнулся Кавех. – Интересный способ, чтобы ощутить вкус жизни.

– Я просто думал, что это поможет мне понять, насколько я ценю то, что у меня есть, - попытался словно бы оправдаться аль-Хайтам, хоть и выходило это, мягко говоря, очень нелепо.

– И как, помогло?

Хайтам замолчал. Ему было и неловко, и как-то не по себе одновременно. Кавех был прав – идея его участия была поразительна в своей глупости, но сделать с этим уже ничего невозможно.

– Ладно, а теперь скажи мне вот что, - Кавех уже отставил свой бокал в сторону. Бутылка вина была уже практически пуста, но архитектор словно бы и совсем не опьянел, только щеки его слегка порозовели. – Я помню твой прекрасный гибкий ум еще с тех пор, как мы учились в академии, и я уверен, что у тебя явно есть какой-то план или стратегия участия. Поделишься?

– Я просто буду сидеть дома, пока участники не закончат борьбу. Я не собираюсь никого трогать, как я уже и говорил.

Спустя пару молчаливых мгновений Кавех громко расхохотался. Он смеялся до тех пор, пока не начал немного задыхаться – только тогда он остановился, продолжая моментами хихикать сквозь попытки высказаться.

– Так то был твой план? Я подумал, что это неудачная шутка. Удивительно, иначе не скажешь. Ты всегда казался мне интересным человеком. А со мной что делать будешь, когда останемся мы вдвоем, м?

Аль-Хайтам опешил от такого вопроса. Еще где-то час назад он готов был просто взять и избавиться от Кавеха, а сейчас, когда ему напрямую задают такой вопрос, он просто… теряется? Он не думал, что ответить на подобное будет слишком тяжело.

– Да и к тому же, ты уверен, что другие участники не захотят отсиживаться дома так же, как и ты? Как тогда поступишь? Или если твой дом просто возьмут и, ну… уничтожат? Люди в «Эндгейме» стоят на пороге отчаяния, а ты, наверняка, даже не представляешь, на что они способны из-за жажды жизни. Ты все еще думаешь, что просто сидеть дома – это отличная стратегия?

– А что ты предлагаешь? Шататься по улицам и убивать? – раздраженно пробурчал аль-Хайтам. Он не понимал, к чему ведет сейчас Кавех, и его это как будто даже злило. Что от него хочет добиться его бывший хороший знакомый из академии?

– Но не прятаться же в одном месте. Почему бы не пытаться путать следы, появляться иногда где-то, даже бороться с другими участниками? Ты не думал, что организаторы хотят от этой игры хоть какого-то драйва и реального выживания, а не просто, чтобы все засели по домам и ждали чуда? И не задумывался ли ты о том, что ты не достигнешь своей цели, если будешь продолжать жить просто своей обычной жизнью? Ты ведь хочешь ощутить эту тягу к адреналину, а что в итоге? Ты просто ничего не делаешь.

– Ну и? Что мне сделать? Пойти на улицу прямо сейчас и искать приключения?

Почему-то Хайтам начал резко закипать. Последнюю неделю он и так был, как на иголках, его нервы тихонько умирали с каждым днем, а сейчас ему еще начинают высказывать и намекать, что он ведет себя, как трус, прячась дома. Серьезно?

– Я этого не говорил… - выставил вперед руку в примирительном жесте Кавех.

– Но намекал.

– Аль-Хайтам, спокойнее, я просто высказал свое мнение.

– Ладно. Ладно, ты прав. Может быть, я получу то, что хочу от этой игры, если прямо сейчас покину дом и пройдусь по тем переулкам? Как считаешь? Это будет достаточно для того, чтобы достигнуть нужного результата? Может быть, я снова ввяжусь в погоню и притащу еще кого-то домой.

Взгляд Кавеха моментально потемнел.

- Перестань, ты ведешь себя уже по-детски. Чего так злиться-то?

Аль-Хайтам, правда, уже не слушал. Ученый резко поднялся со стула, из-за чего Кавех невольно дернулся. Хайтам направился в сторону двери и начал спешно натягивать ботинки и свою теплую куртку, чтобы выйти в зимнюю холодную ночь. Он не знал, сколько уже было времени, да и без разницы – какое это имеет значение? Сейчас он был зол из-за слов Кавеха, он нервничал и переживал, но желание доказать нечто непонятное даже ему самому было выше всего этого.

– Аль-Хайтам, стой, не надо делать всякие глупости! – Кавех тоже поднялся из-за стола и точно так же быстро одевался, пытаясь поспеть за тем, кто так любезно его приютил. – Мои слова не значили, что тебе нужно срочно сорваться с места. Постой же ты!

Хайтам не слышал Кавеха. Вообще. Он просто шел, точнее даже, бежал, спускаясь вниз по лестнице навстречу февральской ночи. Он не будет прятаться, не будет скрываться здесь. Прямо сейчас выйдет и докажет и себе, и Кавеху, что он может отстоять свою цель в этой игре. Он будет брести, куда глаза глядят, встретит кого-то из участников, может быть.

Он покажет, что он не боится.

– Фух, кошмар, бегать после бутылки вина по лестницам – сплошное безумие, - Кавех останавливался на полпути, стараясь поспевать за уходившим все дальше по улице аль-Хайтамом, и пытался отдышаться. – Все, аль-Хайтам, может, хватит? Пойдем домой, вот сейчас выходить на улицу – это явно не самое умное решение. В конце концов, кто из нас пил, а?

– Но ты же сказал, что сидеть дома, при этом участвуя в такой-то игре – это глупость! – ученый остановился посреди какого-то темного переулка, в котором очень плохо работало освещение.

– Я такого не говорил! – указательный палец Кавеха был направлен прямо в грудь аль-Хайтаму. – С чего вообще принимать мои слова настолько всерьез? Мне казалось, что раньше ты был гораздо спокойнее…

– Раньше и ты другим был! – вспылил Хайтам, отталкивая руку Кавеха. – Тот Кавех не сказал бы мне, что мой план идиотский.

– Да не говорил я этого, что ж такое! – злобно прошипел архитектор, оглядываясь тревожно по сторонам. – И чего ты так орешь? Нас слышит весь квартал уже.

– Пусть все слышат, что мы здесь. Или что, ты уже боишься? А сам-то говорил, что нужно перестать прятаться.

– Аль-Хайтам, погоди…

Кавех сощурил глаза и начал всматриваться куда-то за спину Хайтаму, прямо в темный переулок. Спустя пару секунд в его взгляде стала отчетливо читаться тревога, а сам он попытался подойти ближе к до сих пор распаляющемуся товарищу, чтобы потянуть его за собой обратно.

– Что ты делаешь? Мы что, уже домой собрались?

– Перестань вести себя так, надо уходить, прошу. Там...

– Кто-то испугался? Хах, нет уж, я не пойду за тобой так быстро, мне еще нужно тебе доказать…

– АЛЬ-ХАЙТАМ, СЗАДИ!

Оглянуться ученый уже не успел. Последнее, что он почувствовал прежде, чем погрузиться во тьму – это удар по голове чем-то очень тяжелым и чьи-то мягкие прикосновения рук к своим холодным щекам.