– У тебя скоро выпускной.

После занятий аль-Хайтам часто проводил время в парке, что расположился за академией. Кто бы мог подумать, что среди кибернетического царства, коим считался современный Тейват, нашелся своего рода райский уголок: парк был сплошь зеленый, здесь всегда пахло свежестью и скошенной травой, а в густых зарослях кустов и деревьев всегда можно было спрятаться от летнего солнца и лишних взглядов.

Хайтам проводил здесь время не один: рядом с ним на траве расположился Кавех, который что-то черкал в своем рабочем блокноте и бормотал себе под нос. Услышав слова друга, блондин отвлекся и оглянулся, прикрывая глаза от солнечных лучей.

– Ага, - просто ответил Кавех, продолжая вертеть свой блокнот в руках. – Мой дипломный проект как раз готов, кстати. Представляешь, я в этот раз даже успел все сделать за месяц до дедлайна! Сразу ясно, что проект был мне по душе, раз я сделал его раньше всех в своей группе.

Каждый раз, когда юный архитектор пребывал в чудесном настроении, аль-Хайтам не мог сдержать улыбки, даже если на душе было тяжело. Они с Кавехом прошли уже долгий путь, который тянулся еще с первого курса, многое пережили, и было слишком сложно поверить, что через пару месяцев это все закончится. Кавех выпустится из академии, аль-Хайтаму же нужно будет проучиться еще целый год. Что он будет делать здесь совершенно один? К тому же, он так и не смог признаться в своих чувствах, которые возникли еще чуть ли не с первой их встречи со студентом Кшахревара – то время было неподходящее, то смелости не хватало, то они внезапно могли поссориться или еще что, и злоба гасила все эмоции. И так все повторялось по кругу бесконечное количество раз.

– Какой-то ты мрачный сегодня, - Кавех подвинулся ближе так, что аль-Хайтам мог разглядеть в его глазах все даже самые еле заметные блики. – Молчишь много, хмуришься. Что-то случилось?

Хайтам устремил свой взгляд куда-то вдаль, не желая озвучивать свои мысли, что тяжким грузом лежат на его плечах уже несколько недель точно. Он не хотел казаться Кавеху капризным ребенком, который бы расстраивался по таким поводам, как скорый выпускной друга.

– Прости, это слишком эгоистично с моей стороны…

– Что именно?

Кавех чуть наклонил голову и одна из светлых прядок выпала из аккуратной косы, которую парень делал на протяжении всего того времени, что они были знакомы. Аль-Хайтам хотел было протянуть руку и заправить прядь, но вовремя себя одернул.

– Я просто думал о том… Будем ли мы общаться после твоего выпуска?

Кавех немного помолчал, а затем беззлобно посмеялся.

– А что же эгоистичного в твоем вопросе?

– Мне просто не хотелось бы потерять с тобой связь после того, как ты уйдешь из академии, - аль-Хайтам грустно вздохнул, замечая украдкой, как улыбка постепенно пропадает с лица его собеседника. – Ты ведь уже будешь работать, у тебя появится много новых друзей. Но я бы не хотел, чтобы ты забыл меня. Чтобы мы потерялись.

– Эй, Хайтам! – Кавех накрыл своей ладонью чужую. Он всегда так делал, уж слишком тактилен был юноша, и аль-Хайтам успел к этому привыкнуть. – Не говори об этом с такой грустью. Мы не потеряем друг друга. Тебе тоже не так долго осталось здесь быть, а после твоего выпуска мы, как свободные люди, сможем видеться хоть каждые выходные, ну. Не расстраивайся раньше времени. Меньше всего я люблю, когда ты грустишь и делаешь вот такое лицо.

Кавех протянул свой указательный палец к лицу друга и дотронулся до кончика носа. Аль-Хайтам забавно поморщился, а затем чихнул, заставляя блондина вновь звонко рассмеяться.

– Какое такое лицо?

– Ну как же? – деланно удивился Кавех. – Вот такое!

Парень комично нахмурился и слегка прикрыл глаза, пытаясь воссоздать суровый вид расстроенного Хайтама, который сейчас уже просто не мог грустить – он сидел и глупо хихикал с пародии на самого же себя.

– Вижу, что тебе уже полегчало. Пойдем! – блондин протянул руку, заставляя подняться с уже насиженного удобного места под деревом. – Прогуляемся вдоль пруда. Нужно наслаждаться такой хорошей погодой, пока есть возможность.

* * *

После выпускного Кавеха, они с аль-Хайтамом действительно общались. Только вот продлилось это совсем недолго.

Хайтам был слишком озабочен своей собственной дипломной работой и оценками на последнем году обучения, а Кавех, в поисках работы и в постоянном корпении над проектами, мог пропадать на очень долгое время, не выходя толком на связь. В какой-то момент они совсем уж перестали общаться, интересы разошлись, и Кавех окончательно исчез из жизни аль-Хайтама, а чувства, которые, казалось бы, так долго желали быть озвученными и принятыми, постепенно угасли и сошли на нет.

Так аль-Хайтам выпустился в полном одиночестве – бабушка, увы, не застала его выпускной, а единственный близкий друг бесследно пропал, совсем не появляясь в жизни молодого ученого, который только, считай, оперился и вышел из академии, совсем не понимая, что ему делать со своей жизнью дальше.

В один из своих одиноких вечеров Хайтам долго сидел над включенным экраном телефона, на котором уже больше часа была открыта страничка Кавеха в социальных сетях. Их последняя переписка датировалась уже несколькими месяцами, а последние написанные слова не были гневными или злобными, отчего становилось еще больнее. Закончи они общение на плохой ноте, может, было бы и не так гадко на душе, а тут словно какая-то неизвестность – вы вроде не поругались, а вроде и забыли о существовании друг друга.

Он брал телефон в руки, затем снова клал его обратно, хватаясь за голову, и так повторялось уже несколько раз по кругу. Сомнения терзали его, как дикие псы убитую ими добычу, и Хайтам был в полном отчаянии. Ему столько хотелось рассказать, стольким поделиться, но… нужно ли это Кавеху? И нужно ли это ему самому в первую очередь? Он остался один. Совсем один, не понимающий, как жить дальше и как справляться, и хоть бы кто выслушал, да вот только это было невозможно.

Вечер в итоге закончился выпитой бутылкой вина и удаленными повсюду переписками и фотографиями, что были сделаны ребятами в академии. Все их совместные фото из того самого парка, с прогулок, с занятий, когда они украдкой кривлялись на камеру на лекциях – все это безвозвратно полетело в корзину. Даже свое любимое фото Хайтам удалил – где они с Кавехом гуляли вместе на Набережной и фотографировались на фоне заката, такие беззаботные и не обремененные взрослой жизнью. Аль-Хайтаму казалось, что такое решение будет наиболее верным. Его забыли. Бросили. Оставили совсем одного наедине с проблемами, что свалились в один момент целой горой.

Так почему же ему не сделать того же?

Оказывается, что человека из жизни тоже можно удалить, что и сделал Хайтам, стирая из своей памяти все, что было связано с Кавехом.

* * *

Аль-Хайтам с трудом приоткрыл глаза, пытаясь понять, что вообще происходит и где он находится.

Ему снились странные и долгие сны про то, как они с Кавехом сидели в парке еще будучи студентами, как он удалял переписки, давясь слезами и запивая их терпким вином, лишь бы не чувствовать мерзкой обиды. Все это казалось таким сюрреалистичным, что Хайтам даже и позабыл о том, что это все действительно было в его жизни когда-то очень и очень давно.

Такое странное ощущение.

Мужчина попробовал приподняться на локтях, чтобы оглядеться, и вскоре понял, что лежал он сейчас на своей кровати, в своей же комнате. Через зазор меж штор проникали лучи солнца, освещая комнату и давая все как следует разглядеть. Голова у Хайтама раскалывалась, в затылке чувствовалась страшная боль, словно бы ему забили пару гвоздей в череп. Ученый прикоснулся к своей голове и тут же одернул ее – боль током прошибла его, заставляя вымученно простонать что-то невнятное. Однако он успел нащупать что-то – это была медицинская охлаждающая повязка, которую, как правило, прикладывали к сильным ушибам.

Спустя пару мгновений после его болезненных стонов, в соседней комнате послышались чьи-то торопливые шаги, а затем в спальню заглянули.

На пороге стоял Кавех – он выглядел явно не лучше, чем, наверное, сам аль-Хайтам – взгляд был невероятно уставший и встревоженный, волосы взлохмачены, а одежда была вся страшно помята.

– Ох, ты очнулся! – Кавех бросился к кровати и присел рядом с изголовьем кровати, стараясь сильно не тревожить своего несчастного товарища. – Я боялся, что ты пролежишь так еще дольше. Слава богам, а то уже день почти прошел, а ты все никак не просыпался…

Хайтам непонятливо глядел на блондина, что сейчас носился с ним, стараясь даже говорить тише, чтобы не побеспокоить не унимающуюся головную боль. Постепенно он начал вспоминать, что произошло прошлой ночью, наконец заводя разговор с Кавехом:

– Ты что… не спал, что ли?

Кавех будто бы смутился от этого вопроса. Он нервно хохотнул и уставился в пол.

– Я что, так плохо выгляжу?

Аль-Хайтам не мог собрать мысли в кучу, чтобы облечь их в слова, поэтому между его ответом и вопросом архитектора прошло явно не меньше минуты.

– Нет, ты выглядишь хорошо… То есть… Ох, ну… Просто очень у тебя глаза уставшие.

– Ну, на самом деле, я спал, просто очень мало, - Кавех почесал щеку, прикрывая глаза и зевая. – Полночи я только пытался тебя поскорее до дома дотащить.

Хайтам вдруг оживился при упоминании о вчерашнем инциденте и резко поднялся на кровати, о чем тут же пожалел, чувствуя неприятную тяжесть и головокружение.

– Эй, эй, куда ты так! Лежи спокойно, все же приложили тебя здраво.

Кавех коснулся плеч аль-Хайтама, затем скользнув случайно рукой по крепкой груди мужчины. Ученый сделал вид, что не заметил этого движения, от которого у него что-то екнуло в сердце, и улегся на подушку, сверля взглядом потолок, пока Кавех подоткнул теплый плед так, чтобы Хайтам был хорошенько укрыт.

– Так что случилось в итоге вчера?

– Что ж, это довольно занимательная история… - снисходительно улыбнулся Кавех и подсел еще чуть ближе, чтобы начать рассказ.

* * *

– АЛЬ-ХАЙТАМ, СЗАДИ!

Кавех еще несколько секунд назад заметил в темном переулке, что открывался позади них, чьи-то невысокие силуэты. Его телефон, как и, по всей видимости, телефон аль-Хайтама, были оставлены дома, поэтому понять, были это другие игроки «Эндгейма» или просто агрессивные бродяги, было попросту невозможно.

Хайтам постарался обернуться, но его опередили – на голову мужчины пришелся тяжелый удар каким-то плоским крупным предметом, а Кавех только и успел, что громко охнуть, наблюдая за тем, как ученый падает на заснеженный холодный асфальт.

– Господи, аль-Хайтам! Аль-Хайтам! – Кавех кинулся к своему новоиспеченному соседу и стал хлопать его по щекам, пытаясь привести в чувство, но все было тщетно – Хайтам отключился, и, судя по всему, надолго.

Кавех поднял взгляд и попытался рассмотреть, кто только что напал на них, чтобы оценить все риски. Перед ним стояли двое юношей, совсем еще молодых, на вид им было не больше шестнадцати. У одного из парней на макушке красовались очки на манер авиаторских (и где он только их откопал?), а на носу и по щекам были расклеены пластыри; другой же был одет в куртку с капюшоном, на котором висели остроконечные ушки, похожие на волчьи. Тот самый незнакомец с замысловатым капюшоном держал в руках что-то вроде большого куска тонкого обвалившегося шифера, которым он, походу, и огрел только что аль-Хайтама.

– Эй, вы двое! – Кавех злобно выкрикнул что-то парням, стараясь при этом держать голову Хайтама у себя на коленях. Он буквально сидел на тротуаре, из-за чего ногам было уже ужасно холодно, а штаны начинали мокнуть от таявшего снега, но он не мог просто так взять и оставить ученого валяться и мерзнуть. – Чего вам надо?!

– Мы игроки «Эндгейма»! – ответил тот парень, что был в очках. – Вышли на вас, пока брели по переулку.

«Игроки? – Кавех только и успел, что удивиться. – Такие юнцы, а уже участвуют в этой злосчастной игре».

– Вам лучше сдаться! – произнес вновь паренек в очках, пытаясь придать дрожащему голосу чуть больше агрессии.

Архитектора вдруг начало пробирать на смех. Конечно, они смогли вырубить аль-Хайтама, но они серьезно рассчитывали на то, что смогут просто взять и победить? Интересные соперники.

– Мальчики, серьезно, вам лучше бы домой пойти. Это все же не игрушки. Вас там уже родители ждут на ужин, наверное, так что давайте, развернулись и ушли отсюда.

– З-замолчи! – юнец в капюшоне угрожающе приподнял шифер. – А то я и тебя ударю!

Кавех раздраженно выдохнул. Неужели придется угрожать детям? Какой кошмар. Когда б он еще такое в жизни-то делал? Вот что называется – докатился.

– Прости меня, Хайтам, - блондин прошептал извинение, осторожно беря ученого и перекладывая его голову со своих колен на землю. – Придется пару секунд померзнуть…

Кавех поднялся и поправил свою куртку, шарясь в своем глубоком кармане и нащупывая то, что было ему нужно.

– Ладно, пора вам прекращать свои шалости.

Мужчина одним резким движением достал из кармана складную рукоять, которая с нажатием кнопки превращалась в тяжелый огромный меч, чье лезвие ярко светилось зеленым неоном. Это чудо оружейного дела ему еще как-то давно удалось урвать у одного хорошего знакомого, который после академии стал заниматься разработкой подобных образцов. Ох и дорого ему обошлась эта вещица, но сколько раз она его спасала от таких вот непрошенных преследователей, бродяг и преступников, одним только своим видом выпроваживая таких восвояси.

Как только яркое лезвие сверкнуло в ночи, разрезая темноту, парни тут же дернулись и немного отступили. Тот, у которого в руках все еще был предмет, которым нанесли удар аль-Хайтаму, закрыл своей спиной друга и выставил вперед, как щит, обломок.

– Что, думаете спрятаться за этим поганым куском картона? – Кавех делал злобный вид, как мог, лишь бы только отпугнуть подростков. – Давайте, подходите ближе!

Как только архитектор шагнул вперед, поднимая клинок, у ребят перекосило лица от испуга. Мальчишки сорвались с места, хватая друг друга за одежду, и без оглядки бросились туда, откуда, видимо, изначально пришли. В переулке вскоре наступила тишина, которая и была до всего этого происшествия.

Кавех понаблюдал еще недолго за тьмой в глубинах улицы, чтобы откинуть все сомнения относительно того, что юные игроки выследят их и заберутся в дом, и, нажав на кнопку, сложил свое оружие, кладя его обратно в карман. Ему стало гораздо легче от того, что не пришлось всерьез сражаться с этими детьми, ведь если бы они полезли в атаку, то пришлось бы отбиваться, дабы они не навредили не ему, не аль-Хайтаму.

Кстати об этом…

Архитектор обернулся туда, где так и продолжал лежать бессознательный Хайтам, и подумал, что же ему теперь с этим делать.

Кавех успел подметить для себя, что его товарищ очень сильно изменился с тех пор, как они выпустились из академии. Собственно, примерно летом после выпускного они и виделись в последний раз. Аль-Хайтам всегда был высоким, явно выше Кавеха, но во время учебы он казался слегка долговязым и худым мальчишкой, а сейчас… Сейчас у него были широкие плечи, которые отлично проглядывались даже через мешковатую одежду, сильные руки и, в целом, спортивное телосложение. Только взгляд остался все тем же – тяжеловатый, с долей суровости и такой же серьезный.

Кавех присел рядом со своим «павшим» в столь неравной битве товарищем и попытался немного похлопать того по щекам. Аль-Хайтам даже не нахмурился – просто лежал, и одно лишь дыхание выдавало в нем живого человека.

– Что ж, придется мне тебя как-то тащить до дома, - пробучал Кавех, теряя всякую надежду на того, что ученый хотя бы сам сможет встать. – Так, давай-ка сделаем вот так… И раз!

Блондин попробовал для начала хотя бы усадить Хайтама на земле, а затем, перекидывая на свои плечи руки мужчины, поднял его, чтобы протащить по пустой дороге на своей спине.

– Кошмар, тебя чем кормили, метеоритами?! – вслух спрашивал Кавех, понимая, что сейчас ему все равно не ответят. – Ты слишком тяжелый! Я тебя помню еще шпаной академической, которую приходилось вытаскивать из передряг с одногруппниками. А сейчас… Сейчас под тобой умереть можно.

Уши архитектора внезапно вспыхнули от таких нелепых слов, произнесенных в адрес Хайтама. Звучало как-то слишком двояко, поэтому, наверное, оно и к лучшему, что сейчас его никто не услышал.

Вот так, в односторонних разговорах с молчаливым живым грузом на своей спине, Кавех наконец-то дополз до ворот жилого комплекса, в котором они будут пока что проживать вдвоем. Странное дело, конечно: кто бы мог подумать, что он побывает у аль-Хайтама дома спустя семь лет после их последней встречи, да еще и будучи, по факту, соперниками в смертоносном побоище, зовущемся «Эндгеймом». И как до такого дошло…

Кавех наощупь попробовал найти ключи в карманах аль-Хайтама, но они все никак не хотели попадать ему в руки.

– Блять, да где они? – мужчина раздраженно шарил по чужим карманам, мысленно молясь о том, чтобы Хайтам в спешке не забыл их дома. – Только не говорите мне, что…

Кавех потянулся к задним карманам чужих штанов, и обреченно выдохнул, когда понял, что ключи были именно там. В карманах на заднице. Ну конечно, такое только с ним случается.

Архитектор максимально вытянул руку, чтобы вытащить то, что ему так было нужно, и подумал о том, как же это, наверное, странно выглядит со стороны – они стоят около ворот посреди ночи, при этом, чисто физически, аль-Хайтам и сам-то не стоит, пока Кавех лапает его за причинные места. Это даже позором назвать невозможно, слишком абсурдная ситуация.

– Вот черт, еще и задницу накачать успел! – вытаскивая наконец ключи, сам себе под нос шепчет блондин. – Знаешь, будь ты таким во время обучения, я бы задумался не только о дружбе.

От собственной низменности хотелось и смеяться, и плакать: то ли так на нем сказывалось вино, то ли долгая разлука с тем, кого он считал близким другом. Кавех все это время был почти таким же одиночкой, и если бы не его двое друзей, то он бы точно с людьми почти и не общался бы. Именно поэтому эта встреча так будоражила его уже взрослый, позабывший о юношеской наивности ум – когда тебе совсем скоро стукнет четвертый десяток, ты мало думаешь о чем-то чистом и непорочном, еще и при этом будучи нищим жителем Нижнего Тейвата.

И все же благоразумия Кавех ни капли еще не растерял, и терять не собирался. От любого другого жителя Нижнего Тейвата его все же отличала честь, ценность которой он усвоил еще в академии, поэтому даже если сейчас ему на ум и приходили всякие непонятного рода мысли, то они и оставались все так же мыслями.

Аль-Хайтама наконец-то удалось дотащить до квартиры, благо, в доме работал лифт. Наконец-то они были в безопасности и в тепле, теперь можно было не переживать о том, что кто-то нападет на них, будет преследовать или еще что похуже. Хорошо, когда есть место, в которое всегда можно вернуться. Давно Кавех не ощущал такого.

Не разуваясь, в мокрых от снега и грязных ботинках, архитектор через всю квартиру, в которой все так же продолжал гореть свет после их такого незапланированного ухода, протащил аль-Хайтама, затем бережно укладывая того на кровать.

– Так, хорошо, теперь нужно бы снять с тебя вот это все, - Кавех присел на корточки и с особой осторожностью стал стягивать чужие ботинки, откидывая их ближе к двери, затем стянул через голову толстовку и отправил ее куда-то, не глядя, к ботинкам – ничего, кинет в стирку потом. Футболку, которую, видимо, аль-Хайтам надевал под верхнюю одежду, чтоб не мерзнуть, Кавех все же решил оставить – когда ученый проснется, сам решит, в чем ему спать. Остались только штаны, из-за которых у архитектора где-то в душе случился легкий диссонанс – ситуацию, в которой он бы снимал с аль-Хайтама одежду, он точно представить никак не мог.

– Как хорошо, что ты этого не запомнишь, а то я б от стыда сгорел, - пробурчал Кавех, развязывая шнурки на поясе, и трясущимися от накатившего волнения пальцами, стал снимать со своего соседа штаны.

Когда со всем этим было покончено, Кавех не без труда переложил не особо сопротивляющегося аль-Хайтама на подушку и попробовал приподнять его голову, чтобы рассмотреть полученные повреждения.

Как и ожидалось, в волосах ощутимо прощупывалась довольно большая шишка – все же здраво так его приложил паренек, явно уверенно держал в руке свое импровизированное орудие. Крови же или ссадин не было – волосы были чистыми, а кожа головы сухая и без каких-то значительных повреждений.

Кавех обратно уложил аль-Хайтама, накрывая его одеялом, и ощупал на всякий случай лоб на наличие температуры – хоть и недолго, но мужчина все же повалялся на снегу, и мог за такое время успеть простудиться. Но, судя по всему, Хайтам был не из тех, кто вот так просто заболевает от каждого ветерка или холодка – температура была в норме, а щеки не пылали огнем.

– Надо бы поискать что-то в аптечке… Кажется, на кухне где-то что-то лежало, ты же показывал…

Архитектор вновь потоптался по чистым полам, огибая ковры и давая себе обещание, что он все приведет в порядок, как только как следует поухаживает за пострадавшим. Он не хотел вот так просто оставлять аль-Хайтама безо всякой заботы, пускай и многого он сделать не сможет, но это будет лучше, чем просто кинуть ученого на кровати и заниматься своими делами.

По пути на кухню Кавех заодно закрыл дверь еще на пару замков – чтоб уж наверняка. Он также погасил лишний свет и оставил легкий полумрак, чтобы все было в пределах видимости, но окна не горели светом посреди ночи – еще неизвестно, чье внимание это привлечет.

Аптечка в итоге обнаружилась быстро – в небольшой коробке лежало все, что было необходимо в быту. В том числе там нашлись и охлаждающие повязки – в Тейвате их использовали, чтобы снять отечность и успокоить боль в месте ушибов. Также нашлось и жидкое обезболивающее, которое с помощью шприца можно было бы залить человеку в рот, даже если он был не в себе.

– Пожалуй, это я и возьму.

Пока Кавех ковырялся в аптечке, аль-Хайтам успел перевернуться на бок и продолжал в таком положении спать. Его лицо сейчас было совсем не таким, как обычно – на нем не было вот этой серой хмурости, только полная расслабленность. Такой пугающий, на первый взгляд, серьезный человек сейчас казался таким…беззащитным. Кавех тихо присел рядом на самый край кровати, будто бы боялся разбудить Хайтама, и невесомо провел рукой по теплой щеке, на которой выступала легкая еле заметная щетина.

– Жаль, что мы с тобой попали в такие обстоятельства, аль-Хайтам. – Архитектор тоскливо посмотрел куда-то на простынь, цепляясь раз за разом взглядом за лицо спящего Хайтама. – Хотя, не будь всего этого, мы бы, наверное, и не встретились больше. Кто знает, может, мы сможем найти какой-то выход. Возможно, я бы хотел узнать тебя заново, - Кавех уже начал делать перевязку, обворачивая вокруг головы повязку, прикладывая мешочек с холодной желеобразной массой внутри к месту удара. Он делал это настолько нежно, что аль-Хайтам бы не почувствовал этих прикосновений, даже если бы он был в сознании. – Ты изменился, да и я тоже уже не тот милый парень со старшего курса. Может быть, пока мы будем укрываться здесь от глаз других игроков, я смогу увидеть тебя с новой стороны, которая проявилась в тебе за эти годы, как считаешь?

Блондин уже закончил с перевязкой и приподнял голову ученого, зарываясь пальцами в густые жестковатые волосы цвета серебристого пепла.

– Сейчас я дам тебе обезболивающее, - приговаривал Кавех, набирая шприцом лекарство и пытаясь залить его в рот все еще ничего не подозревающему Хайтаму. – Думаю, до утра ты точно будешь спать хорошо. А я пока что приберусь в квартире и попробую выстирать твои вещи.

Кавех поднялся с кровати и укрыл своего пострадавшего сегодня от чужих рук друга, чтобы тот после долгого нахождения на холоде как следует отогрелся. Мужчина сгреб в охапку одежду с ботинками и, выключая свет, бросил последний взгляд на спящего, прежде, чем выйти из комнаты.

– Спокойной ночи, аль-Хайтам. Надеюсь, нам больше ничего не навредит хотя бы сегодня.

* * *

Кавех еще продолжал что-то говорить о том, что он еле разобрался с замудренной стиральной машинкой аль-Хайтама и как он намывал полы ночью, но ученый слушал вполуха. Он все еще боролся с головной болью и пытался хоть как-то уложить у себя в мыслях все произошедшее за ночь.

Хайтам бы соврал, если бы сказал, что его не удивил поступок Кавеха, который, учитывая их положение, мог просто оставить его вот так лежать на улице, пока его кто-то не прибил бы окончательно. Кавех мог просто устранить своего соперника, присвоить себе его дом, да и сидеть тут припеваючи до самого конца игры.

Но он не сделал ничего такого.

Он его спас.

Прогнал тех ребят, тащил на себе до дома, еще и позаботился о его здоровье. Разве так делают люди, которые должны избавляться друг от друга?

– Хайтам… аль-Хайтам!

Мужчина встрепенулся от того, что его так громко позвали. Он увидел немного взволнованное лицо Кавеха, который смотрел на него уже, судя по всему, очень долго.

– Ты что, снова в своих мыслях пропадаешь?

– Кавех… спасибо.

Блондин вопросительно повернул свою голову набок. Надо же, совсем как во сне, когда они сидели в парке.

– Ну… Не нужно благодарить, - смутился Кавех, пожимая плечами. – Знаешь, любой бы так поступил на моем месте. Ты тоже так сделал бы.

Аль-Хайтам вновь задумался. Будь Кавех на его месте, ученый бы точно так же спас бы его. Он не знал, сделал бы он это по старой дружбе, или, может, еще из каких-то соображений, но он ни за что не оставил бы Кавеха вот так. Так с чего ему сомневаться в честности архитектора?

– А еще, аль-Хайтам… Не делай так больше, ладно? Не выскакивай вот так на улицу, если мы вдруг еще с тобой не поладим.

Голос Кавеха звучал очень серьезно и как-то расстроено. Но почему?

– Знаешь, пока я тащил тебя до дома, я успел подумать о том, что мы оборвали наше общение, и после этого я остался практически один. И, когда я вспомнил тебя, я подумал что, вот оно! Шанс начать все заново. А потом ты выбежал, мы начали эту ругань, и эти мальчишки… - Кавех на секунду замолчал, глубоко выдыхая. – Я, на самом деле, и правда испугался за тебя. Пожалуйста, давай не дадим этой игре заставить нас вновь друг друга потерять. Не надо поступать настолько опрометчиво.

Кавех мялся, заламывал пальцы, пока говорил все это, было заметно, как тяжело ему давались эти слова. Неужели он понял, что все это время скучал без своего друга, с которым они были чуть ли не неразлучны в академии?

– Мы что-нибудь придумаем.

– А?

Аль-Хайтам поглядел на Кавеха, который удивлено смотрел на ученого.

– Мы либо выберемся из этой игры вдвоем. Либо мы умрем вместе. – Хайтам приподнялся на кровати, подсаживаясь ближе к своему спасителю, замечая, как у того захватывает дыхание то ли от слов, то ли от близости. – Но обещаю, что больше мы друг друга не потеряем.

Кавех снова счастливо улыбнулся, прямо как тогда, когда они были еще студентами.

– Ни за что больше. Никаких расставаний.