Лиам молчал, когда Крис вставил следующую кассету, молчал, пока тот продолжал поддерживать разговор с самим собой, молчал, когда стало абсолютно тихо. В конце концов, Рид бросил попытки вновь наладить общение, устав изображать весёлость, поэтому нырнул внутрь фургона и задёрнул шторку. Лиам это заметил, но остался безразличен.

С равнодушием он относился не только к кассетам, но и ко всем внутренностям фургона. Крис находился там один, за шторкой, в окружении всего самого ценного, что в этом кемпере было, но Лиам не сказал ни слова. Безучастность водителя могла бы задеть Криса, но ему отчего-то стало грустно. Лиам совсем не сопротивлялся вторжению, не пытался защитить своё пространство. Просто заранее смирился, что может случиться что угодно, и не дёргался.

Крис решил, что постарается быть очень аккуратным.

Скрывшись за занавеской, он наконец смог расслабить мышцы лица и не сдержал вздоха облегчения. Последние несколько дней улыбаться было больно даже физически. Рид привык изображать радость, сверкать глазами, знал, когда нужно улыбнуться застенчиво, а когда — дерзко, но ещё ни разу ему не приходилось разыгрывать благодарность и раскаяние так долго. Целых семь дней он невинно улыбался этим ублюдкам, ни минуты не расслабляясь, и Бог знает, что стало бы с ним, останься он в конверсионном лагере ещё хоть на один день.

Крис почувствовал запах ладана, воска, брызги холодной воды и, прежде чем осознать, уже натянул на себя один из мягких затасканных пледов, а затем, сбросив лоферы, и вовсе забрался под горку одежды. Сделал вдох. Пахло пылью, лимоном и мятой. Наверное, запах мыла или средства для стирки белья. А может, шампуня. Крис поймал себя на мысли, что хочет услышать аромат волос Лиама.

Окружившие юношу новые запахи успокаивали, и дрожь потихоньку отступала. Пережидая тревогу, он принялся рассматривать стенки и потолок фургона. Вчера он изучал кемпер пальцами, а сегодня будет глазами.

Под самым потолком Лиам приделал две длинные полки, заполнил их книгами и коробками и закрепил потёртыми ремешками, которые совершенно не вселяли чувство безопасности, но каким-то чудом держались. Крис почти слышал скрип, с которым натягивается старая кожа, и решил на полках не сосредотачиваться.

На стенках тут и там висели рисунки, в основном карандашные. Реже всего Лиам изображал людей, что, естественно, сразу же подстегнуло интерес Криса, так что он принялся высматривать все портреты. Каким человеком надо быть, чтобы господин Художник соизволил тебя нарисовать?

Очень скоро он пришёл к неутешительному выводу: или городской декорацией, или девушкой, причем одной конкретной, и даже с ней рисунков было мало.

На одном она сидела в парке. Короткие волосы вьются, русые от природы, но светлые на кончиках, как кофе с молоком. Большие грустные глаза не вяжутся с озорной, даже издевательской улыбкой. В руках у неё какой-то журнал, которым она, очевидно, собралась побить художника.

«А, так они лучшие друзья…», — подумалось Крису.

Следующий рисунок, однако, выгнал эту мысль прочь из головы. Он изображал ту же девушку, но теперь она предстала полностью обнажённой. В позе — самодовольство, в глазах — грусть и застенчивость. Несмотря на улыбку, девушка всё же выглядала очень хрупкой и уязвимой. Рисунок был полон тоски.

Был ещё один, целый набор зарисовок, запечатлевших её лицо в моменты веселья, растерянности, страха, грусти и непонятного одиночества, и другой — сосредоточенный исключительно на её руках. Они отковыривали заусенцы, сжимали друг друга, держали гитару, вязали крючком… Очевидно, Лиам знал эту девушку очень хорошо. И очень её любил. Но где же она сейчас? На её месте Крис бы… Крис бы что?

Он представил Лиама, сидящего на кровати с карандашом в руке, в свете одинокой лампы, в окружении рисунков без людей и неизвестно кем подписанных кассет, и его вдруг накрыло такое чувство одиночества, что он решил вылезти обратно на переднее сиденье.

Но не успел. Машина остановилась.

Крис нырнул обратно в горку одежды и одеял и обратился в слух.

Со скрипом опустилось боковое стекло, и лениво заговорил какой-то мужчина.

— Документики.

— Сэр, с какой целью вы меня остановили? — от вежливого голоса Лиама Криса передёрнуло. В нём слышалась улыбка, но Крис, чувствительный к эмоциям окружающих, уловил агрессию.

— Да тут убегают из дома всякие. Прямо такие, как ты, — это было сказано будто бы пренебрежительно, но Крис расслышал угрозу, хотя из-за стука сердца в ушах улавливать интонации стало сложно.

— Пожалуйста, мои документы, сэр.

— Лиам Хейз, — полицейский сделал паузу, видимо, чтобы сравнить фотографию из документа с его владельцем и продолжил с подозрением в голосе, — Слушай, а почему тебя назвали Лиамом?

— Что?

Последовала выразительная тишина. Видимо, полицейский указывал на несоответствие азиатской внешности с древним английским именем.

— Ах, это! — Лиам улыбнулся, и Крис был уверен, что этой улыбкой можно было бы убить. Или хотя бы пытать. — Мои родители очень любили Шекспира.

— Правда? Какие заботливые. Чего ж ты от них убежал?

— Не понимаю, о чём вы, сэр. Я могу ещё чем-то помочь? — услужливо предложил Хейз.

— Приоткрой-ка шторку, гляну, есть ли у тебя пассажиры.

Лиам молча повиновался и медленно потянул на себя ткань.

Крис не дышал. То ли старался не выдать себя, то ли просто не мог, но он уже начал задыхаться.

— Ну и срач у тебя.

— Спасибо за вашу работу, сэр!

Стекло со скрипом поползло обратно вверх, и автомобиль тронулся, не прибавив лишней скорости.

Стоило окну закрыться, как Лиам цыкнул.

— Уёбок, блядь… Крис, не высовывайся минут пятнадцать. И дыши, твоя одышка громче мотора, — устало сказал Лиам и раздражённо добавил, — Обними огнетушитель.

Рид что-то прохрипел и даже усмехнулся в ответ на шутку, хотя впервые за проведённое в фургоне время ощутил, что это может быть и не шуткой вовсе.

Было страшно. Колёнки тряслись, сердце гремело и мысли ходили по кругу. Крис проигрывал в голове бесконечные варианты развития событий в случае, если бы его заметили, и каждый новый становился всё хуже предыдущего.

Лиам вставил кассету. “Back in black” AC/DC. Сквозь тревогу Крис отметил, что у Хейза настоящий талант вытаскивать подходящие композиции наугад. Возможно, ему бы стоило участвовать в лотереях.

They’ve got to catch me if they want me to hang 

'Cause I’m back on the track

Рид совсем не чувствовал триумфа и неудержимости, что транслировала песня, но лирика по-странному успокаивала. Она была далека от действительности, но вселяла отчаянное желание побыть на месте этого смельчака, который вернулся во тьму и живёт с девятью жизнями. Крис старался зацепиться за каждое слово и потихоньку вылезал из состояния паники. Удача Лиама снова помогла ему справиться с тревогой, за что он чувствовал огромную благодарность.

Когда кассета почти закончилась, Крис нашёл в себе силы вернуться на пассажирское сидение. Ему не хотелось оставаться в одиночестве и почему-то не хотелось оставлять в одиночестве Лиама.

— Спасибо, что не церемонишься со мной. Твоей вежливостью можно убить. Как ты сдерживался вообще?

— Представлял подробно и в красках, как размазываю лицо этого еблана о капот, — без тени шутки ответил Лиам.

— Не ожидал от тебя такой покладистости.

— Я тоже.

Музыка закончилась, и по бездействию Лиама Крис понял, что пришла его очередь выбирать кассету. Попалось какое-то приглушённое спокойное ретро. Рид расценил, что такая музыка не помешает разговору, и выбором остался доволен. Подписывая предыдущую кассету, он вновь заговорил:

— Спасибо. Я очень испугался.

— Я слышал.

— Ну прости! Собаки громко дышат, можно подумать, это какая-то новость.

Лиам устало потёр переносицу, что странно развеселило Криса, так что он решил добавить:

— Гав!

— Господи, кого я подобрал.

Крис пропустил комментарий мимо ушей:

— Я до сих пор трясусь, а ты и глазом не моргнул. Что это за титаническое спокойствие? Какая-то философия?

— Нет. Просто ситуация для меня типичная, вот и всё.

— Типичная?

Лиам раздражённо вздохнул.

— Я тоже сбежал из дома. Четыре года назад.

— А тебе сейчас?..

— Двадцать полгода назад исполнилось. Наконец-то можно не скрываться и легально работать. Заебался с этими прятками, не знаю, выдержал бы ещё год такой жизни или нет.

Лиам тоже был беглецом, только очень долго, несколько лет. Он только-только получил свободу, и всё же снова скрывается из-за Криса. Для Криса.

Лиам протянул руку и мягко захлопнул Риду челюсть, на удивленный взгляд пояснив:

— Ты уронил, я подобрал, — вздохнул. — Тут нечему удивляться. Да и по моему образу жизни всё понятно, нет? Никакой трагедии, просто ещё одна история среди тысяч таких же. Успокойся.

Лиам не понял, что именно удивило Криса. Может, он и вовсе не обратил внимания на то, что вернулся в травмирующее прошлое, пусть и на пару дней. Но для Рида это было важно.

— Ты удивительный.

Хейз ничего не ответил. Сидел, облокотившись о дверцу, и теребил серьги на левом ухе: два простых серебристых гвоздика, один с шариком, другой плоский.

— Спасибо, — повторил Крис и немного расслабился. Сел удобнее, обняв коленки, стёр с лица улыбку, задумчиво уставился в окно и вскоре задремал.